Перевод © Илья Богданов (ibo@mail.ru), ред. от 28.01.2004
[ 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 ]
Сразу после обеда Майлз созвал военный совет. Участники похоронной процессии Тремонта, о которых Майлз начал думать как о своем генштабе, и четырнадцать командиров отделений собрались вокруг него недалеко от границ женской группы. Майлз ходил перед ними взад и вперед, энергично жестикулируя.
- Я благодарю командиров отделений за отличную работу и сержанта Оливера за отличный подбор людей. Выполнив задуманное, мы не только обеспечили себе поддержку большей части лагеря, но и выиграли время. Каждая последующая раздача должна проходить немного легче, немного ровнее, каждая станет боевой тренировкой для следующей. И не ошибитесь, это военные действия. Мы снова на войне. Мы уже втянули цетагандийцев, заставив их поломать свою тщательно рассчитанную программу и сделать ответный ход. Мы действовали. Они противодействовали. Это может показаться вам странным, но именно у нас было атакующее преимущество. А сейчас мы начинаем планировать наши будущие ходы. Я хочу, чтобы вы думали над тем, какой следующий вызов бросят нам цетагандийцы. - "На самом деле, я хочу, чтобы вы думали, точка". - Проповедь закончена... Комендант Трис, вам слово.
Майлз заставил себя сесть, поджав ноги, и отдать трибуну тому, кого он выбрал, хотела она того или нет. Он напомнил себе, что Трис была полевым командиром, а не штабным: ей более, чем ему, нужна была практика.
- Конечно, они могут снова присылать неполные горки, как они делали раньше, - начала она, откашлявшись. - Есть мнение, что именно так и начался весь этот бедлам. - Ее взгляд пересекся со взглядом Майлза, который подбадривающе кивнул. - Это значит, что нам придется начать поголовный учет и заранее выработать строгий график ротации людей, чтобы разделить их пайки с теми, кому не достанется. Каждый командир отделения должен назначить интенданта и пару учетчиков для проверки его подсчетов.
- В той же мере разрушительный ход, который могут попробовать цетагандийцы, - не удержался Майлз, - это прислать больше пайков, чем обычно, поставив перед нами интересную задачу: как поровну разделить полученный избыток. Я бы подготовился и к такому тоже, на вашем месте, - он невозмутимо улыбнулся Трис.
Она отреагировала поднятием брови и продолжила:
- Они также могут попытаться разделить горку, осложняя нам задачу по ее захвату для последующего строго контролируемого распределения. Кому-нибудь из вас приходят в голову еще какие-нибудь по-настоящему грязные ходы? - она невольно посмотрела на Майлза.
Один из командиров групп неуверенно поднял руку:
- Мэм... Они слушают все это. Не получается так, что мы за них думаем?
Майлз встал, чтобы ответить на это, громко и ясно:
- Конечно, они слушают. Мы без сомнения овладели их обеспокоенным вниманием, - он сделал неприличный жест в сторону купола. - И пускай. Любой ход, который они сделают - это послание с той стороны, тень, намекающая на их форму, информация о них. Мы ее примем.
- Предположим, - еще более неуверенно подал голос другой командир, - они снова перекроют нам кислород? Навсегда?
- Тогда, - мягко ответил Майлз, - они потеряют свою преимущественную позицию в МПК, которую они с невероятным трудом заполучили. Это удачный пропагандистский ход, на который они в последнее время сильно напирают, особенно учитывая, что наша сторона, в той напряженной ситуации, что сложилась дома, не способна содержать как следует даже собственные войска, не говоря о любом захваченном цетагандийце. Цетагандийцы, чья публичная позиция заключается в том, что они разделяют с нами свое имперское правление исключительно по причине щедрости своей культуры, заявляют, что сложившееся положение - это демонстрация превосходства их цивилизации и хороших манер...
Свист и гиканье отметили точку зрения пленников на такое предположение, и Майлз, улыбнувшись, продолжил:
- Заявленный уровень смертности в этом лагере столь чрезмерный, что это привлекло внимание МПК. Цетагандийцам удавалось пока что отчитаться за него перед тремя отдельными инспекциями МПК, но 100% уровень даже им будет трудновато оправдать.
Волна согласия и сдерживаемой ярости пробежала по его сосредоточенным слушателям.
Майлз снова сел. Оливер наклонился к нему и прошептал:
- Откуда, черт возьми, ты получил все эти сведения?
Майлз притворно улыбнулся:
- Прозвучало убедительно? Прекрасно.
Оливер выпрямился с обеспокоенным видом:
- У тебя вообще нет никаких тормозов, да?
- В бою - нет.
Следующие два часа Трис и командиры отделений провели, вырабатывая сценарии обеденной раздачи и варианты тактического реагирования на тот или иной ход событий. Они прервались, чтобы позволить командирам донести планы до выбранных ими подчиненных, а Оливеру - до его вспомогательной команды патрульных.
Трис остановилась перед Майлзом, который где-то во время второго часа поддался силе тяжести и теперь лежал на земле, уставившись куда-то в направлении купола и моргая в попытке удержать слезящиеся глаза открытыми. Он не спал полтора дня до того, как попал сюда. Насчет того, сколько времени прошло после этого, он уверен не был.
- Я подумала еще об одном сценарии, - заметила Трис. - Что мы будем делать, если они ничего не предпримут? Ничего не сделают, ничего не поменяют.
Майлз сонно улыбнулся:
- Это кажется наиболее вероятным. Думаю, эта попытка схитрить во время последнего обеда была промашкой с их стороны.
- Но в отсутствии врага, сколько мы сможем делать вид, что мы армия? - настойчиво продолжила она. - Ты выскреб нас до донышка. Когда все в итоге покатится под откос, что тогда?
Майлз свернулся калачиком на боку, погружаясь в странные и бесформенные мысли и заманиваемый намеком на эротический сон с участием высокой и агрессивной рыжеволосой. Зевота скрутила лицо:
- Тогда мы будем молиться о чуде. Напомни мне поговорить с тобой о чудесах... потом...
Он наполовину проснулся только однажды, когда кто-то пропихнул под него спальный матрас. Он улыбнулся Беатрис сонной расслабленной улыбкой.
- Сумасшедший мутант, - рыкнула она на него и грубо перекатила на матрас. - Только не думай, что это была моя идея.
- М-м, Сьюгар, - пробормотал Майлз. - Кажется, я ей нравлюсь.
Он снова уютно отдался мимолетному покою в объятьях Беатрис из сна.
К тайной досаде Майлза, его анализ оказался верным. Цетагандийцы вернулись к своей исходной процедуре выдачи пайков, опять отстранившись от внутренних изменений в среде пленников. Майлз был не уверен, что ему это по вкусу. Конечно, это давало ему богатые возможности для оттачивания схемы распределения. Но некоторое притеснение со стороны купола направило бы внимание пленников наружу, снова дало бы им противника, а главное, сломало бы парализующую скуку их жизней. В долгосрочной перспективе опасения Трис были обоснованы.
- Ненавижу противников, не совершающих ошибок, - раздраженно пробормотал Майлз и бросил свои усилия на события, которые он мог контролировать.
Он нашел флегматичного пленника с ровным сердцебиением и заставил его лежать на земле и считать свой пульс, так он стал замерять время распределения пайков, а затем и работать над его сокращением.
- Это духовная практика, - заявил он, когда его четырнадцать интендантов начали распределять пайки по двести за раз, с промежутком в тридцать минут между группами.
- Это смена темпа, - объяснил он в сторонке Трис. - Если мы не можем побудить цетагандийцев предоставить некоторое разнообразие, нам просто придется сделать это самим.
Он также наконец получил точное число всех живых пленников. Майлз был везде: убеждающий, предлагающий, толкающий, сдерживающий.
- Если ты и правда хочешь все ускорить, сделай больше гребаных горок, - возразил Оливер.
- Не богохульствуй, - ответил Майлз и отправился поручить отделениям перемещать свои пайки в распределительные горки, размещенные на равном расстоянии друг от друга по периметру.
К концу девятнадцатого обеда с того времени, как он вошел в лагерь, Майлз оценил свою распределительную систему как готовую и теологически верную. Если называть каждые два обеда "днем", то он пробыл здесь уже девять дней.
- Я все сделал, - понял он со стоном, - а еще слишком рано!
- Плачешь, что не осталось миров, которые ты мог бы захватить? - поинтересовалась Трис с язвительной ухмылкой.
К тридцать второму обеду система все еще работала без сбоев, но нервы у Майлза начали сдавать.
- Добро пожаловать на наш долгий путь, - сухо заметила Беатрис. - Пора тебе и самому начинать шагать, брат Майлз. Если то, что говорит Трис, правда, мы здесь останемся еще дольше из-за тебя. Надо не забыть попозже поблагодарить тебя за это как следует.
Она одарила его угрожающей улыбкой, и Майлз благоразумно вспомнил о каком-то деле на другой стороне лагеря.
Она права, удрученно подумал Майлз. Большинство пленников здесь считали срок своего заключения не в днях и неделях, а в месяцах и годах. Сам он, вероятно, дойдет до болтливого безумия за время, которое большинству из них покажется не длиннее вздоха. Он мрачно раздумывал над тем, какую форму примет его безумие: маниакальную, вдохновляемую блестящей галлюцинацией, что он, скажем, завоеватель Комарра? Или депрессивную, как у Тремонта, когда он будет сворачиваться до тех пор, пока не перестанет быть вообще кем бы то ни было, вроде человеческой черной дыры?
Ох уж эти чудеса. В истории были вожди, которые ошибались в расчетах времени прихода конца света, ведя свою остриженную паству на гору, чтобы ждать там апофеоза, который так и не приходил. Последующая жизнь таких вождей обычно отмечалась безвестностью и алкоголизмом. Здесь пить нечего. Майлзу хотелось не меньше шести двойных виски, прямо сейчас.
Сейчас, сейчас, сейчас.
Майлз взял за привычку обходить лагерь по периметру купола после каждого обеда, отчасти чтобы проводить инспекции или, по крайней мере, делать вид, отчасти чтобы сжигать немного своей неудобно накапливающейся нервной энергии. Спать становилось все труднее и труднее. После того, как раздача пайков была успешно отрегулирована, в лагере наступил период покоя, как если бы внесенный порядок послужил кристаллом, брошенным в перенасыщенный раствор. Но в последние несколько дней количество потасовок, пресеченных патрульными, возросло. И сами патрульные быстрее переходили к насилию, приобретая потенциально нежелательную развязность. Фазы луны. Кому дано обогнать луну?
- Притормози, Майлз, - выразил недовольство Сьюгар, легкой походкой шагавший рядом с ним.
- Извини, - Майлз укоротил шаг, разрушил самопогруженность и осмотрелся. Светящийся купол поднимался по левую руку от него и, казалось, пульсировал в соответствии с тревожным гулом за пределом слышимости. По правую руку раскинулся покой: группы в основном сидящих людей. Не так уж много видимых изменений с его первого дня здесь. Может, немного меньше напряжение, может, немного более согласованная помощь раненым и больным. Фазы луны. Он стряхнул свое беспокойство и бодро улыбнулся Сьюгару.
- Нынче на твои проповеди более благожелательная реакция? - спросил Майлз.
- Ну... никто больше не пытается меня поколотить, - ответил Сьюгар. - С другой стороны, я не так много проповедовал, был занят с обедами и все такое. Опять же, теперь у нас есть патрульные. Трудно сказать.
- Собираешься продолжать?
- Обязательно, - Сьюгар помолчал. - Я, знаешь, видел места и похуже этого. Довелось мне побывать в шахтерском лагере, когда я был почти еще ребенком. Там открыли месторождение огненных самоцветов. Для разнообразия, добычей не занималась ни большая компания, ни государство, землю поделили на сотни и сотни маленьких участков, обычно где-то в два квадратных метра. Парни ковырялись руками, совками и щетками - большие самоцветы хрупкие, знаешь, от неосторожного удара развалятся - они копали под палящим солнцем, день за днем. У многих из тех ребят было даже меньше одежды, чем у нас сейчас. Многие не ели так хорошо или регулярно. Работали на износ. Больше несчастных случаев, больше болезней, чем здесь. И дрались тоже, и немало... Но они жили ради будущего. Совершали самые невероятные чудеса физической выносливости, и все добровольно. Они были одержимы. Они были... Вот ты мне напоминаешь многих из них. Они ни за что на свете не бросили бы дело. Они превратили гору во впадину за один год, руками и полотенцами. Это было безумие. И мне это нравилось... А это место, - Сьюгар огляделся, - пугает меня до смерти. - Правой рукой он коснулся своего веревочного браслета. - Оно всосет твое будущее, заглотит тебя поглубже... После этого смерть вроде как чистая формальность. Город зомби, поселенье самоубийц. В тот день, когда я брошу свои попытки, это место сожрет меня.
- М-м, - согласился Майлз. Они приближались к самой дальней, по мнению Майлза, точке их обхода, через весь лагерь от женской группы, у чьих ныне проницаемых границ Майлз и Сьюгар держали свои спальные матрасы.
Пара человек, идущих по периметру с противоположной стороны, объединилась с еще одной одетой в серые пижамы парой. Как бы невзначай и спонтанно, еще трое поднялись с матрасов справа от Майлза. Он не был вполне уверен, не поворачивая головы, но ему показалось, что он уловил периферийным зрением и движение сзади.
Приближающаяся четверка остановилась в нескольких метрах перед ними. Майлз и Сьюгар помедлили. Одетые в серое, все в разной степени больше Майлза - а кто не больше? - нахмуренные, полные яростного напряжения, которое дугой перекинулось к Майлзу и ударило его по нервам. Майлз узнал только одного из них, бывшего угрюмого братка, которого он видел в команде Пита. Майлз не стал отводить взгляд от питовского подручного в поисках патрульных. Хотя бы потому, что он был вполне уверен, что один из людей в компании перед ними и был патрульным.
И хуже всего, он оказался загнанным в угол - если можно так выразиться в этом месте - по своей собственной вине, из-за того, что его передвижения превратились в предсказуемую ежедневную рутину. Глупая, примитивная, новичковая ошибка, совершенно непростительная.
Питовский подручный вышел вперед, жуя губу и вперившись в Майлза запавшими глазами. "Он себя накручивает, - понял Майлз. - Если бы он хотел всего лишь сделать из меня отбивную, он бы мог сделать это и во сне". Солдат пропустил через пальцы аккуратно сплетенную из ветоши веревку. Удавка... Нет, это не будет очередным избиением. На этот раз это будет предумышленное убийство.
- Ты, - хрипло выдавил браток. - Сначала я не мог понять, кто ты такой. Ты не один из нас. Ты никогда и не мог быть одним из нас. Мутант... Ты сам подсказал ответ. Пит не был цетагандийским шпионом. Шпион - это ты!
Он прыгнул вперед.
Майлз нырнул в сторону, ошеломленный атакой и внезапным осознанием. Черт возьми, он ведь чувствовал, что пришпилить Пита таким способом было ошибкой, несмотря на эффективность. Ложное обвинение было палкой о двух концах, столь же опасное для источника, как и для жертвы: питовский заместитель возможно даже считал свое обвинение истинным - Майлз сам начал охоту на ведьм. Какая поэтическая справедливость, что именно ему предстоит стать ее первой жертвой, но на ком она закончится? Не удивительно, что их тюремщики в последнее время не вмешивались. Сейчас молчаливые цетагандийские надсмотрщики, должно быть, падают с пультовых кресел от смеха: ошибка громоздилась на ошибке, и наконец кульминация в виде глупейшей смерти вши от вшей в этой вшивой дыре...
Его схватили, он спазматически извивался и пинался, но вырвался из хватки едва наполовину. Рядом с ним Сьюгар вертелся, бился, пинался и кричал с демонической энергией. Размаха ему хватало, но не хватало массы. У Майлза не было ни того, ни другого. И все же Сьюгару удалось на мгновение разорвать хватку соперника Майлза.
Левую руку Сьюгара, выброшенную для удара тыльной стороной, поймали и взяли в замок. Майлз сморщился, сочувственно ожидая знакомый приглушенный хруст ломаемых костей, но вместо этого с запястья Сьюгара стянули веревочный браслет.
- Эй, Сьюгар, - начал дразнить атаковавший, танцующе отскакивая назад, - смотри, что у меня есть!
Сьюгар мотнул головой, мгновенно отвлекшись от упорной защиты Майлза. Сморщенный, потрепанный клочок бумаги был вынут из защищавшей его ткани и задергался в воздухе. Сьюгар взвыл от досады и начал бросаться на обидчика, но не смог пробиться сквозь два других тела. А тот порвал бумагу надвое, затем остановился, как будто в мимолетном замешательстве насчет того, как избавиться от обрывков... Затем, с внезапной ухмылкой, запихнул их себе в рот и начал жевать. Сьюгар закричал.
- Черт вас возьми, - гневно заорал Майлз, - вам нужен я! Вам незачем было... - Он со всей силы впечатал свой кулак в ухмыляющееся лицо ближайшего нападавшего, чье внимание временно отвлеклось на выступление Сьюгара.
Он почувствовал, как треснули его кости по всей кисти. Он так чертовски устал от этих костей, устал от этой вновь и вновь повторяющейся боли...
Сьюгар вопил и стенал, и пытался добраться до жующего, который все стоял и жевал, ухмыляясь. Какая-либо направленность из атак Сьюагра исчезла, он просто махал руками как мельница. Майлз видел, как он упал, а затем ему уже не хватало внимания ни на что, кроме змеиной хватки удушающего шнура, закручивающегося вокруг его собственной шеи. Он смог просунуть одну руку между глоткой и шнуром, но это была сломанная рука. Волны боли дрожью пробегали по его руке, как будто пропахивая дорожки под кожей от кисти до плеча. Давление в голове поднялось до взрывного, затемняя зрение. Темно-фиолетовые и тускло-желтые облака клубились в его глазах, как грозовые тучи. Сверкнувший ежик рыжих волос просвистел мимо его сузившегося поля зрения.
И вот он уже на земле, и кровь, удивительная кровь, билась обратно в его оголодавший по кислороду мозг. Было больно: хорошо, горячо и пульсирующе. Он полежал немного, не беспокоясь более ни о чем. Было бы так здорово, если бы не нужно было снова подниматься...
Проклятый купол, холодный, белый и бесформенный, оскорбительно приветствовал его возвращающееся зрение. Майлз рывком встал на колени, дико озираясь. Беатрис, несколько патрульных и кое-кто из десантников-приятелей Оливера преследовали через лагерь неудавшихся убийц Майлза. Майлз, вероятно, потерял сознание всего на несколько секунд. Сьюгар лежал на земле в паре метров от него.
Майлз подполз к Сьюгару. Худое тело свернулось калачиком, лицо было бледно-зеленым и влажным, он трясся в неконтролируемых конвульсиях. Плохо дело. Шоковое состояние. Держать пациента в тепле и вколоть синергин. Синергина нет. Майлз неуклюже стянул с себя рубаху и накрыл ею Сьюгара.
- Сьюгар? Как ты? Беатрис прогнала варваров...
Сьюгар поднял глаза и улыбнулся было, но накатившая боль почти мгновенно поглотила улыбку.
Наконец вернулась Беатрис: растрепанная и тяжело дышащая.
- Вы, психи, - приветствовала она их без всякого выражения. - Вам нужен не телохранитель, а чертов санитар.
Она шлепнулась на колени рядом с Майлзом и уставилась на Сьюгара. Ее губы сжались в белую полоску. Она посмотрела на Майлза, и ее глаза потемнели, а морщинки между бровями углубились.
"Я передумал, - мысленно произнес Майлз. - Не начинай обо мне заботиться, Беатрис, ни о ком не начинай заботиться. Тебе будет только больно. Снова, и снова, и снова..."
- Вам лучше вернуться к моей группе, - сказала Беатрис.
- Не думаю, что Сьюгар может идти.
Беатрис собрала подмогу, и худого заключенного перекатили на спальный матрас и понесли слишком, на вкус Майлза, похоже на то, как несли труп полковника Тремонта, обратно к ставшему привычным спальному месту.
- Найдите для него доктора, - потребовал Майлз.
Беатрис вернулась, таща за собой рассерженную пожилую женщину.
- У него, вероятно, отбиты внутренности, - рыкнула врач. - Если бы у меня был диагностический сканер, я бы сказала вам, что именно у него отбито. Есть у вас диагностический сканер? Ему нужен синергин и плазма. Есть они у вас? Я могла бы разрезать его и склеить обратно, и ускорить выздоровление электростимулятором, если бы у меня была операционная. Поставила бы его на ноги за три дня и без особого труда. Есть у вас операционная? Я так и думала, что нет. И не смотрите на меня так. Раньше я думала, что это я лечу людей. Нужно было попасть сюда, чтобы осознать, что я была не более, чем посредником между технологией и пациентом. И вот технологии нет, и я ничто.
- Но что можно сделать? - спросил Майлз.
- Укройте его. Через несколько дней он либо начнет поправляться, либо умрет, в зависимости от того, что ему отбили. Это все, - она замолчала, стоя со скрещенными руками и глядя на Сьюгара с враждебностью, как будто его рана была ей личным оскорблением. И так оно и было, для нее: еще один груз горя и поражения, в пыль перемалывающих дорого доставшуюся гордость врача. - Думаю, он умрет, - добавила она.
- Я тоже так думаю, - сказал Майлз.
- Тогда зачем вы меня звали? - она зашагала прочь.
Позже она вернулась со спальным матрасом и еще парой тряпок и помогла обернуть их вокруг Сьюгара для дополнительного тепла, затем снова ушла.
Трис сообщила Майлзу:
- Мы собрали тех ребят, что пытались тебя убить. Что ты хочешь, чтоб с ними сделали?
- Отпустите их, - устало ответил Майлз. - Они не враги.
- Черта с два не враги!
- По крайней мере, не мои враги. Просто меня приняли за другого. Я просто несчастный путник, проходящий мимо.
- Очнись, человечек! Я не поверила в твое "чудо", как Оливер. Ты не проходишь мимо. Это последняя остановка.
Майлз вздохнул:
- Я начинаю думать, что ты права, - он бросил взгляд на неглубоко и слишком часто дышащего Сьюгара, за которым он сел присматривать. - Ты почти наверняка права, на этот раз. И все же - отпусти их.
- Почему?! - взвыла она рассерженно.
- Потому что я так сказал. Потому что я так прошу. Должен ли я умолять за них?
- Р-р! Нет. Ладно! - Она быстро пошла прочь, запуская руки в остриженные волосы и ворча вполголоса.
Неизвестно, сколько прошло времени. Сьюгар лежал на боку и не разговаривал, хотя раз или два его глаза распахивались и смотрели не видя. Майлз время от времени увлажнял его губы водой. Очередная обеденная раздача прошла без инцидентов и участия Майлза: проходившая мимо Беатрис бросила рядом с ними два пайка, пристально посмотрела на них с тщательно насупленным видом общего неодобрения и зашагала прочь.
Майлз баюкал раненую руку и сидел скрестив ноги, мысленно просматривая список ошибок, приведших его к такому положению. Он поразмышлял над, похоже, имевшимся у него талантом приводить своих друзей к гибели. У него было болезненное предчувствие, что смерть Сьюгара будет почти столь же большим ударом, как смерть сержанта Ботари, шесть лет назад, а ведь он знал Сьюгара всего несколько недель, а не лет. Повторение боли, как он имел основания полагать, заставляет бояться ее больше, а не меньше - растущий, выворачивающий наизнанку ужас. Только не опять, нет, никогда больше...
Он лег на спину и уставился на купол: белый, немигающий глаз мертвого бога. И сколько друзей, о ком он еще не знает, уже было убито этой маниакальной по своим масштабам затеей? Это было бы очень по-цетагандийски: оставить его здесь в неведении, и позволить растущему сомнению и страху постепенно свести его с ума.
Нет, быстро свести его с ума - глаз бога моргнул.