(Lois McMaster Bujold, "The Warrior's Apprentice",1986)
Перевод (c) - Анны Ходош (annah@thermosyn.com), ред. от 17.07.2001
Комнату заливал тусклый серый рассвет, когда Майлза разбудил слуга, нерешительно дотронувшийся до его плеча.
- Лорд Форкосиган... Лорд Форкосиган?... - тихо проговорил тот.
Майлз вгляделся в него сквозь щелочку между веками, чувствуя себя отупевшим от сна и двигаясь словно под водой. Который час?.. И почему этот идиот по ошибке именует его отцовским титулом? Новенький он, что ли? Да нет...
Осознание окатило его ледяным душем, и желудок завязался узлом, как только до него полностью дошел смысл произнесенных слов. Он приподнялся в постели, голова у него кружилась, сердце куда-то проваливалось.
- Что?
- В-ваш отец просит вас одеться и сейчас же спуститься к нему. - Слуга запинался, и это подтверждало опасения Майлза.
Оставался еще час до рассвета. Лампы заливали библиотеку лужицами теплого желтого света. Полупрозрачные синевато-серые прямоугольники окон словно никак не могли решить, ночь снаружи или нет: и наружу света не пропускали, и изнутри не отражали. Отец, полуодетый - в форменных брюках, рубашке и шлепанцах - стоял и что-то говорил тихим печальным голосом двум мужчинам. Один был их семейный врач, другой - адъютант в дворцовом мундире. Отец - граф Форкосиган? - поднял глаза и встретился со взглядом Майлза.
- Дед, сэр? - тихо спросил Майлз.
Новый граф Форкосиган кивнул. - Cкончался очень тихо, во сне, часа два тому назад. Думаю, боли он не испытывал. - Негромкий и ясный отцовский голос не дрожал, но на лице пролегло гораздо больше морщин, чем обычно. Лицо застывшее, невозмутимое - как и должно быть у полного решимости командира. Ситуация под контролем. Лишь в его глазах - только на мгновение, из-за некого мимолетного обмана зрения - мелькнул взгляд растерянного и убитого горем ребенка. И это испугало Майлза куда больше, чем его сжатые губы.
Перед взором у самого Майлза все расплылось, и он смахнул дурацкую влагу с глаз тыльной стороной ладони - сердитым, резким движением.
- К черту все, - выдавил он прерывающимся голосом. Никогда в жизни Майлз не чувствовал себя таким маленьким.
Отец неуверенно взглянул на него.
- Я... - начал он. - Ты ведь знаешь, он уже несколько месяцев был на волоске.
"А вчера я этот волосок перерезал", подумал несчастный Майлз. "Прости..." Но произнес он только: - Да, сэр.
Похороны старого героя были событием чуть ли не государственной важности. Три дня представлений и церемоний, устало подумал Майлз; и чего ради все это? Были спешно пошиты соответствующие облачения - надлежаще мрачно-черные. Особняк Форкосиганов превратился в полные беспорядка театральные подмостки, откуда они набегами отправлялись разыгрывать отдельные эпизоды пьесы. Прощание с телом в замке Форхартунг, где заседал Совет графов. Панегирики. Траурная процессия - которая превратилась чуть ли не в парад, и все благодаря Грегору Форбарре, одолжившему по такому случаю императорский военный оркестр в мундирах и отряд своей исключительно церемониальной конной гвардии. Погребение.
Майлз думал, что дед - последний представитель своего поколения. Видимо, вовсе нет - если судить по кошмарной коллекции древних скрипучих служак и трясущихся старушенций в черном, похожих на ворон. В каких это щелях они таились, чтобы теперь повыползать на свет? Майлз с мрачной вежливостью сносил и их потрясенные либо сочувственные взгляды, когда его представляли как внука Петра Форкосигана, и их бесконечные воспоминания про то, что же говорили люди, о которых он в жизни не слышал, о людях, которые умерли еще до его рождения и о которых - он искренне на это надеялся! - ему никогда больше услышать не придется.
Даже после того, как на могилу была брошена последняя лопата земли, ничего не закончилось. Весь день и вечер продолжалось нашествие на особняк Форкосиганов орд... нет, доброжелателями их было бы назвать неточно, решил Майлз, - скорее, друзей, знакомых, военных, общественных деятелей, их жен, всяческих желающих совершить визит вежливости, любопытствующих и родственников в куда большем количестве, чем он мог помыслить.
Граф с графиней Форкосиган заняли пост внизу, возле лестницы. Светские обязанности для отца всегда были связаны с политическим долгом, поэтому неминуемы вдвойне. Но когда прибыл кузен Айвен Форпатрил, ведомый своей матерью, леди Элис, Майлз решил скрыться в последнем убежище, еще не занятом вражескими силами. Он уже слышал, что Айвен успешно прошел экзамены; вряд ли ему под силу вынести подробности. Выдернув пару роскошных цветов из выставленного на проходе похоронного украшения, он сбежал на лифте на верхний этаж и скрылся там.
Майлз постучал в резную деревянную дверь.
- Кто там? - донесся приглушенный голос Елены. Майлз надавил на украшенную эмалевым рисунком круглую ручку - незаперто! - и просунул в приоткрывшуюся дверь руку с цветами.
- Ой, Майлз, входи, - добавила Елена.
Майлз, тощий в своем черном костюме, проскользнул в дверь и для начала улыбнулся. Елена сидела возле окна в старинном кресле. - Как ты догадалась, что это я? - спросил он.
- Ну, это мог быть либо ты, либо... Никто мне не протягивает цветы, стоя на коленях. - Ее взгляд на мгновение задержался на уровне дверной ручки, невольно выдавая, что свои умозаключения Елена вывела из его роста.
Майлз немедленно пал на колени, быстро проделал в таком положении путь по ковру и демонстративно вручил Елене свое подношение. "Вуаля!" - воскликнул он, и от удивления она рассмеялась. Зато ноги выразили протест против столь жестокого обращения болезненной судорогой. - А-а... - Майлз прочистил горло и добавил гораздо тише: - Не могла бы ты мне помочь подняться? Эти проклятые грави-костыли...
- О боже... - Елена помогла ему добраться до своей узкой постели, заставила прилечь и вытянуть ноги, а сама вернулась в кресло.
Майлз оглядел крохотную спальню.
- Мы тебе что, не смогли найти ничего получше этого чулана?
- Мне здесь нравится. Нравится, что окно на улицу, - сказала Елена. - А комната моего отца в этом доме еще меньше. - Она понюхала цветы, пахнущие чуть привядшей зеленью. Майлз тотчас же пожалел, что не поискал специально другие, подушистее. С внезапным подозрением она подняла на него взгляд: - Майлз, где ты их взял?
Он покраснел, чувствуя себя слегка виноватым.
- Позаимствовал у деда. Можешь мне поверить, пропажи никто не заметит. Там, внизу, просто джунгли.
Елена беспомощно покачала головой. - Ты неисправим. - Но улыбнулась.
- Ты не против? - тревожно спросил он. - Мне подумалось, что ты от них получишь больше удовольствия, чем он.
- Только как бы никто не подумал, что это я их стянула!
- Отсылай всех ко мне, - благородно предложил Майлз. И вздернул подбородок. Елена, помрачнев, уставилась на хрупкие цветочные лепестки. - О чем ты сейчас задумалась? Печальные мысли?
- Честное слово, у меня, должно быть, не лицо, а какое-то стекло.
- И вовсе нет. Скорее твое лицо похоже на... на воду. Сплошные отражения и блики света - и никогда не знаешь, что скрывается в глубинах. - В конце фразы он понизил голос, подчеркивая таинственность этих самых глубин.
Елена иронически улыбнулась, а потом вздохнула уже всерьез.
- Я просто подумала... Я ни цветочка не положила на могилу матери.
В предвкушении такого плана Майлз просветлел. - А ты хочешь? Мы могли бы выскользнуть с заднего хода... Нагрузить тележку-другую - никто бы и не заметил.
- Ну уж нет! - вознегодовала Елена. - Ты и так столько натворил. - Она повернула цветы к окну, за которым серебрились холодные осенние облака. - В любом случае, я и не знаю, где эта могила.
- Да? Как странно. Сержант Ботари до того зациклен на твоей матери, что, я думал, он туда паломничества устраивает. Впрочем, он, наверное, не любит вспоминать о ее смерти.
- Вот тут ты прав. Однажды я попросила его поехать туда, где она похоронена - посмотреть на это место и все прочее; так я будто со стенкой заговорила. Знаешь, как это он умеет.
- Да, вылитая стена. Особенно та, которая на кого-нибудь обрушивается. - В глазах Майлза зажегся огонек: можно было порассуждать теоретически. - Может, это чувство вины? Может, твоя мать оказалась одной из тех немногих женщин, что умирают при родах - она же умерла примерно тогда же, когда родилась ты, верно?
- Он говорил, что это была катастрофа с флаером.
- А-а.
- А в другой раз сказал, что она утонула.
- М-м? - Проблеск интереса перерос в стойко тлеющий огонек. - Но если ей пришлось совершить вынужденную посадку на реку или что-то вроде, то оба объяснения могут быть верными. Или если флаер сажал он...
Елена вздрогнула. Майлз заметил это и молча обругал себя бесчувственным болваном.
- Ой, прости. Я не собирался... боюсь, просто я сегодня в жутком настроении. - извинился он. - Все этот проклятый траур. - Прижав кисти к телу, он захлопал локтями, изображая стервятника.
На какое-то время Майлз впал в глубокое молчание, размышляя о церемониях, связанных со смертью. К его молчанию присоединилась и Елена, задумчиво глядя прямо вниз, с высоты четвертого этажа, на роскошную траурную толпу барраярских аристократов, входящих в дом или покидающих его.
- Мы могли бы разузнать, - проговорил Майлз неожиданно, вырвав ее из состояния задумчивости.
- Что?
- Где похоронена твоя мать. И даже никого не пришлось бы спрашивать.
- А как?
Майлз усмехнулся и встал. - И не собираюсь рассказывать. Ты еще примешься меня отговаривать, как в тот раз, когда мы полезли вниз в пещеры возле Форкосиган-Сюрло и обнаружили старый партизанский склад оружия. Знаешь, тебе бы в жизни не представилось больше случая поводить один из этих древних танков.
Елена ответила некоторым сомнением. Видимо, об указанном инциденте у нее сохранились живые и пугающие воспоминания - хотя ее-то тогда обвалом не накрыло. Но все же она последовала за ним.
Они осторожно вошли в темную библиотеку на первом этаже. Майлз с двусмысленной ухмылкой приостановился возле дежурного охранника на входе и, доверительно понизив голос, произнес:
- Ты не мог бы вроде как погреметь дверью, если кто-то появится, а, капрал? Нам бы... м-м-м... вряд ли хотелось, чтобы нас внезапно прервали.
Охранник ответил такой же ухмылкой в знак того, что понимает.
- Конечно, лорд Май... Лорд Форкосиган. - И поглядел на Елену с только что возникшей догадкой, приподняв бровь.
- Майлз, - свирепо зашептала Елена, как только дверь захлопнулась и отсекла ровный гул разговоров, позвякивание серебра и хрусталя, мягкий шорох шагов - звуки поминок по Петру Форкосигану, доносящиеся из соседних комнат. - Ты представляешь, что он сейчас подумает?
- Позор тому, кто подумает об этом дурно, - весело бросил он через плечо. - Лишь бы он не задумался вот об этом... - Майлз приложил ладонь к сенсорному замку комм-пульта, нелепо возвышавшегося перед камином резного мрамора; комм был соединен дважды шифрованной линией связи с Генеральным штабом и Императорским дворцом. Елена открыла рот от изумления, когда силовой экран отключился. Несколько пассов руками - и пластина головида ожила.
- А я-то думала, здесь максимальная секретность!
- Так и есть. Просто капитан Куделка давал мне здесь раньше кое-какие уроки, когда я... - горькая улыбка, и резкое движение запястьем, - ... готовился к экзаменам. Он обычно подсоединялся к армейским компьютерам - к настоящим, в генштабе, - и запускал для меня симуляторы. Так и думал, что он не вспомнит о том, чтобы удалить мой допуск... - Майлз сосредоточенно отбарабанил запутанную комбинацию команд.
- Ты что делаешь? - нервно переспросила Елена.
- Ввожу код капитана Куделки. Чтобы добраться до армейских архивов.
- Господи, Майлз!
- Об этом не беспокойся. - Он похлопал ее по руке. - Мы тут всего лишь обнимаемся, помнишь? Вряд ли кто-нибудь зайдет сюда вечером, разве что капитан Куделка, а он не будет возражать. Нам все удастся. Думаю, начну-ка я с армейского личного дела твоего отца. А-а, вот. - Из платы головида вырос плоский экран, на нем стали появляться строчки текста. - Тут обязательно будет что-нибудь про твою мать, и мы это используем, чтобы разгадать загадку... - Майлз замолчал и, озадаченно откинувшись на спинку стула, пролистал несколько экранов подряд.
- Что? - разволновалась Елена.
- Я тут бросил взгляд на период незадолго до твоего рождения. Он ведь ушел из армии как раз перед тем, как ты родилась, верно?
- Верно.
- Отец когда-либо говорил тебе, что был уволен не по своему желанию, а по медицинским показаниям?
- Нет... - Она заглянула через его плечо. - Занятно. И не сказано, почему.
- Смотри, вот еще занятнее. Его личное дело целиком почти за весь предшествующий год закрыто. И код жутко крутой. Я не могу его взломать - это сразу вызовет перепроверку, а потом... Да, здесь личная отметка капитана Иллиана. С ним мне определенно не хотелось бы беседовать. - Майлз вздрогнул от мысли, что мог случайно привлечь к себе внимание главы барраярской Имперской СБ.
- Определенно... - выдавила Елена, завороженно уставившись на Майлза.
- Ладно, давай попутешествуем во времени, - быстро проговорил он. - Назад, назад... Похоже, твой отец не очень-то ладил с этим типом, коммодором Форратьером.
Елена с интересом навострила уши. - А это не тот самый Форратьер - адмирал, погибший под Эскобаром?
- М-м... Да, Гес Форратьер. Хм. - Оказалось, Ботари был денщиком адмирала несколько лет подряд. Майлз удивился. У него-то было смутное впечатление, что Ботари всю жизнь служил в боевом десанте под отцовским командованием. Пребывание Ботари у Форратьера завершилось фейерверком выговоров, черных отметок, дисциплинарных взысканий и зашифрованных медицинских данных. Сознавая, что Елена смотрит через его плечо, Майлз быстро проскочил этот раздел. Странная непоследовательность. За одни несообразно мелкие проступки назначались суровые наказания. Другие же, значительно серьезнее, исчезали в медицинских отчетах и никакого взыскания за ними вообще не следовало... Неужто Ботари и вправду шестнадцать часов подряд продержал в уборной под прицелом плазмотрона какого-то техника из инженерной службы? и, бога ради, зачем?
Чем дальше в прошлое, тем ровнее делались отчеты. Множество сражений - от двадцати до тридцати лет. Благодарности, отметки о ранениях, снова благодарности. Отличные оценки за базовый курс подготовки. Запись о поступлении в армию.
- В те времена было куда проще записаться на военную службу, - завистливо проговорил Майлз.
- Ой, а мои дедушка с бабушкой здесь есть? - заволновалась Елена. - Он о них вообще никогда не говорит. Насколько я поняла, его мать умерла, когда он был совсем молодым. Он мне так и не сказал, как ее звали.
- Марусия, - разобрал Майлз, вглядевшись. - Фотокопия смазанная.
- Какая прелесть! - произнесла обрадованная Елена. - А отца?
Оп-па, подумал Майлз. Копия фотостата была не столь мутной, чтобы не разобрать слово "неизвестен", написанное грубоватыми строчными буквами рукой какого-то безвестного писаря. Майлз сглотнул, поняв наконец, почему некоторые бранные слова пробивают шкуру Ботари, а все прочие - скатываются с него, как с гуся вода, вызывая лишь терпеливое презрение.
- Может, мне удастся разобрать, - предложила Елена, ошибочно истолковав его задержку.
Майлз дернул рукой, и экран очистился.
- Константином, - твердо и без запинки заявил Майлз. - Как и его самого. Но когда он поступил на Службу, родители уже умерли.
- Константин Ботари-младший, - задумчиво произнесла Елена. - Хм.
Майлз уставился на пустой экран, подавив порыв закричать от крушения своих надежд. Теперь между ним и Еленой искусственно вбит еще один проклятый клин. Незаконнорожденный отец - самое худшее, самое далекое от понятия "правильно и пристойно" для юной барраярской девушки, что только можно придумать. И, очевидно, это не секрет: отец должен знать, да и сотни людей вокруг - тоже. Так же очевидно, что самой Елене это неизвестно. Она по праву гордится отцом, его службой в элитных войсках, его нынешним положением доверенного лица. Майлз знал, как мучительно тяжело ей бывало добиться хоть какого-то знака одобрения от этой старой каменной статуи. Как странно сознавать, что боль могла быть обоюдоострой - боялся ли Ботари потерять то восхищение, которое он едва признавал? Что ж, в руках Майлза секрет сержанта - наполовину секрет - в безопасности.
Майлз пролистал в ускоренном режиме годы жизни Ботари.
- Пока нет ни намека на твою мать, - сообщил он Елене. - Должно быть, она в запечатанных данных. Проклятье, а я-то думал, что это будет легко. - Он задумчиво уставился в пространство. - Попробуем больничные архивы. Смерти, рождения... Ты уверена, что родилась здесь, в Форбарр-Султане?
- Насколько я знаю, да.
Несколько минут утомительного поиска принесли плоды в виде многочисленных записей о различных Ботари, но ни один из них не имел никакого отношения ни к сержанту, ни к Елене.
- Ага! - вдруг выпалил Майлз. - Знаю, что я еще не смотрел. Имперский военный госпиталь!
- У них там нет акушерского отделения, - с сомнением произнесла Елена.
- Но если произошел несчастный случай? Она ведь жена солдата и все такое, - может, ее в срочном порядке доставили, куда было ближе, а таким местом и оказался Имперский госпиталь... - Он склонился над машиной, мурлыча под нос: - Ищем, ищем... Ха!
- Нашел меня? - возбужденно спросила Елена.
- Нет - себя самого. - Он просматривал документацию, экран за экраном. - Ну и задачка у них была - привести в порядок то, что натворила их собственная военная разработка. Мне повезло, что к тому времени уже были завезены маточные репликаторы - да, вот они: кое-какое лечение in vivo провести было бы невозможно, оно убило бы мою мать... Вот и старый добрый доктор Вааген - ага! Стало быть, раньше он занимался военными исследованиями. Смысл в этом есть - полагаю, он у них был экспертом по ядам. Жаль, что я не знал обо всем этом, когда был ребенком - а то бы настоял на том, что у меня два дня рождения: один - когда маме сделали кесарево сечение, а второй - когда меня наконец вытащили из репликатора.
- А какой день выбрали?
- День кесарева сечения. Я доволен. Так я всего на полгода моложе тебя. А иначе ты была бы почти на год старше, а меня предупреждали насчет женщин преклонного возраста... - Эта болтовня наконец была вознаграждена ее улыбкой, и он чуть расслабился.
Майлз замолчал, уставившись на экран прищуренными глазами, и ввел еще один запрос на поиск.
- Странно, - пробормотал он.
- Что странно?
- Секретный военно-медицинский исследовательский проект, и директором там - мой отец, не больше и не меньше.
- Никогда не знала, что он и исследованиями занимался, - произнесла Елена с крайне пораженным видом. - Везде успевал!
- Вот это и любопытно. Он же штабной стратег. И насколько я знаю, к науке никогда отношения не имел. - Следующий запрос вызвал появление на экране уже знакомого шифра. - Проклятье! Еще один замок. Задаешь простой вопрос - и упираешься в простую кирпичную стенку... А вот и доктор Вааген, в резиновых перчатках рука об руку с отцом. Значит, на самом деле работу делал он. Это все объясняет. Пробиться бы через этот код, дьявол его побери... - Майлз принялся беззвучно насвистывать мелодию, уставившись в пространство и выстукивая пальцами барабанную дробь.
Елена выглядела уже подавленной.
- Вижу, ты уперся, как осел, - нервно заметила она. - Может, лучше бросим все это? Теперь уже неважно...
- Здесь нет отметки капитана Иллиана. Должно хватить...
Елена прикусила губу. - Послушай, Майлз, это и правда... - но он уже взялся за дело. - Что ты делаешь?
- Пробую один из старых отцовских кодов доступа. Я в нем почти уверен, разве что за исключением пары цифр.
Елена сглотнула.
- В яблочко! - приглушенно завопил Майлз, когда на экран наконец хлынули данные. Майлз жадно принялся их читать. - Так вот откуда взялись эти маточные репликаторы! Их привезли с Эскобара, когда вторжение провалилось. Бог мой, это же военная добыча. Семнадцать штук, все заряжены и в рабочем состоянии. В те времена они казались высокими технологиями. Интересно, не сперли ли мы их просто-напросто?
Елена побледнела.
- Майлз... они там не ставили экспериментов на людях или чего-то вроде этого, а? Уверена, твой отец никогда не дал на это санкции...
- Не знаю. Доктор Вааген способен делаться весьма... гм... зацикленным на своих исследованиях. - В голосе его вдруг послышалось облегчение. - А-а, теперь я вижу, в чем тут дело. Смотри сюда... - Голоэкран начал разворачивать в воздухе еще один файл; Майлз ткнул сквозь картинку пальцем. - Их всех отослали в детский приют Имперской службы. Это, должно быть, дети наших солдат, погибших на Эскобаре.
В голосе Елены послышалось напряжение. - Дети погибших на Эскобаре? А где же их матери?
Они уставились друг на друга. - Но у нас в армии никогда не было женщин. Разве что несколько вольнонаемных медтехников... - начал Майлз.
Длинные пальцы Елены упрямо сжали его плечо.
- Погляди на даты.
Он прокрутил текст еще раз.
- Майлз! - прошипела она.
- Да, вижу. - Он остановил дисплей. - Младенец женского пола, отдана под опеку адмиралу Эйрелу Форкосигану. Ее не отправили в приют вместе с остальными.
- Дата... Майлз, это же мой день рождения!
Он отцепил ее пальцы. - Знаю. Не надо мне ключицу ломать, пожалуйста.
- Это могла быть я? Это я? - Ее лицо исказилось волнением и надеждой.
- Знаешь, бывает всякое, - осторожно произнес Майлз. - Но есть масса способов медицинской идентификации - отпечаток ступни, рисунок сетчатки, группа крови... Поставь-ка ногу вот сюда.
Елена запрыгала на одной ноге, снимая обувь и чулок. Майлз помог ей поставить правую ступню на пластину головида. Он с жутким усилием сдержался, чтобы не скользнуть рукой вверх по невообразимо шелковистому бедру, видневшемуся из-под скомканной юбки. Кожа как лепесток орхидеи. Он закусил губу; боль, только боль поможет ему сосредоточиться. Проклятые узкие штаны! Надеюсь, она ничего не заметит...
Куда лучше помогла сосредоточиться необходимость настроить оптический лазерный датчик. На подошве на несколько секунд заиграл мерцающий красный свет. Он установил машину на сравнение завитков и складок дактилоскопического узора.
- Учитывая разницу между младенцем и взрослым... бог мой, Елена, это же ты! - Майлз возгордился. Если он не может быть солдатом, то, возможно, у него есть будущее в качестве детектива...
Мрачный взгляд Елены приковал его к месту. - Но что это значит? - Лицо ее вдруг застыло. - Что, у меня не было... я какой-нибудь клон или меня изготовили искусственно? - Она заморгала внезапно повлажневшими глазами, голос задрожал. - У меня вообще не было матери? Нет матери, и все это просто...
Ее горе уничтожило всякое торжество Майлза по поводу удавшегося ему опознания. Болван! Теперь он превратил ее мечту о матери в кошмар... нет-нет, это сделал полет ее собственной фантазии. - Уф! Нет, конечно же, нет. Откуда у тебя такая дурацкая идея! Ты, несомненно, дочь своего отца - и ничего оскорбительного в этой фразе нет... Это просто значит, что твоя мать погибла на Эскобаре, а не здесь. И кроме того, - он вскочил и торжественно провозгласил: - это превращает тебя в мою давно потерянную сестру!
- Что?! - в замешательстве произнесла Елена.
- Конечно. Или точнее - есть один шанс из семнадцати, что мы оба вышли из одного репликатора. - Майлз закружился вокруг нее, фарсом стараясь изгнать ее ужас. - Моя сестра-близнец на одну семнадцатую! Дальше должен последовать пятый акт пьесы. Мужайся - в следующей сцене тебе придется выскочить замуж за принца!
Она засмеялась сквозь слезы. Дверь угрожающе хлопнула, и снаружи неестественно громкий голос капрала провозгласил: "Добрый вечер, сэр!"
- Туфли! Мои туфли! И верни мне чулки! - прошипела Елена.
Майлз сунул ей в руки желаемое, и одним неистовым, плавным движением отключил и опечатал комм-пульт. Приземлившись на диван, он быстро схватил Елену за руки, дернул и уронил рядом с собой. Она хихикала и ругалась на него, сражаясь со второй туфлей. Одна слеза еще катилась по ее щеке, оставляя блестящий след.
Он скользнул рукой в ее прекрасные волосы и пригнул ее лицо к своему. - Лучше бы это выглядело убедительно. Мне не хочется разбудить подозрения капитана Куделки. - Он замолчал, улыбка его исчезла, сменившись серьезностью. Их губы слились.
Вспыхнул свет; они отпрянули в стороны. Майлз выглянул из-за плеча Елены... и на мгновение забыл, как дышать.
Капитан Куделка. Сержант Ботари. И граф Форкосиган.
Капитан Куделка покраснел, уголок его рта слегка дернулся кверху, словно его здорово распирало изнутри. Он кинул взгляд в обе стороны на своих спутников и сжал губы. Грубое, морщинистое лицо сержанта было ледяным. Граф мрачнел на глазах.
Майлз наконец нашел, что бы сделать в ситуации, в которую он попал. - Хорошо, - произнес он твердым учительским тоном. - А после слов "... Молю мне милость эту оказать", ты в следующей строчке говоришь: "От всей души; какая радость мне, что видела я покаянье ваше..." - Он безо всякого раскаяния поднял взгляд на отца. - Добрый вечер, сэр. Мы заняли вашу комнату? Мы можем пойти порепетировать еще куда-нибудь...
- Да-да, пойдем, - пискнула Елена, старательно подхватывая реплику. Пока Майлз тащил ее к спасительному выходу, она одарила троих взрослых довольно глупой улыбкой. Куделка от всей души улыбнулся в ответ. Граф каким-то образом умудрился одновременно улыбнуться ей и угрожающе нахмуриться в адрес Майлза. Сержант демократично хмуро взирал на всех. Когда они пролетели через вестибюль, ухмылка охранника переросла в приглушенное ржание.
- "Нам все удастся", да? - огрызнулась Елена на Майлза уголком рта, когда они поднимались на лифте.
Майлз нагло описал вокруг нее пируэт.
- Стратегическое отступление в должном порядке. А что еще нам оставалось, когда противник превосходит нас числом, вооружением и чином? Мы всего лишь репетировали эту старую пьесу. Все очень прилично. Кто бы стал возражать? Я гений.
- А я думаю, ты идиот, - свирепо ответила Елена. - У тебя сзади на плече мой второй чулок.
- Ой. - Майлз повернул голову посмотреть и снял двумя пальцами прилипшую к нему прозрачную вещицу. Со слабой извиняющейся улыбкой он протянул чулок ей. - Пожалуй, смотрелось это не совсем хорошо...
Елена сверкнула на него глазами и выхватила чулок. - Теперь у меня впереди сплошные нотации... он и так видит в каждом мужчине, который близко ко мне подходит, потенциального насильника... а еще он отныне запретит мне разговаривать с тобой. Или отошлет меня навсегда обратно в деревню... - Ее глаза наполнились слезами. Вот уже ее комната. - И в довершение всего, он... он солгал мне насчет матери...
Она скрылась в своей комнате, захлопнув за собой дверь с такой силой, что чуть не прищемила Майлзу пару пальцев, когда он поднял руку, возражая. Он прислонился к двери и с тревогой попытался дозваться Елену сквозь толстую преграду резного дерева.
- Ты же этого не знаешь! Наверняка всему есть логическое объяснение - и я его разгадаю...
- Убирайся! - донесся в ответ ее приглушенный вопль.
Несколько минут он неуверенно бродил по коридору, надеясь на еще один шанс, но дверь оставалась непоколебимо запертой, и за ней стояла тишина. Какое-то время спустя до Майлза дошло, что в конце коридора, вытянувшись, стоит часовой, который из вежливости не глядит на него. В конце концов, охранники премьер-министра были не только самыми бдительными, но и самыми неболтливыми из всех возможных кандидатур. Майлз выругался про себя и побрел обратно к лифту.