(Lois McMaster Bujold, "Memory",1996)
Перевод (c) - Анны Ходош (annah@thermosyn.com), ред. от 29.08.2001
Когда Мартину все же удалось поднять флаер и не зацепить деревья, Майлз обнаружил сверху расчищенный участок где-то в километре от озера и определил его место на карте. Он велел Мартину приземлиться во дворе перед бревенчатой хижиной из потемневшей от времени древесины серебрянки. Хижина, со столь знакомого широкого крыльца которой открывался прекрасный вид на долину и новое озеро, казалась такой, как прежде, хотя вниз по склону и появилась пара новых хозяйственных построек.
На крыльцо вышел мужчина - поглядеть, что это приземлилось у него во дворе. Это был не лысеющий однорукий староста Карел, а совершенно незнакомый тип - высокий парень с аккуратно подстриженной черной бородой. Перила крыльца были сделаны из ошкуренных молодых деревцев; парень прислонился к ним с таким видом, словно все тут было его собственностью, и с интересом поглядывал на флаер. Майлз вылез из флаера и какое-то полное неуверенности мгновение стоял, ничего не делая, мысленно репетируя объяснение своего появления и втайне радуясь внушительным габаритам Мартина. Наверное, ему стоило взять с собой обученного телохранителя.
Но тут лицо незнакомца осветил восторг узнавания. - Лорд Форкосиган! - вскричал он. Слетев с крыльца через две ступеньки за раз, он бросился к Майлзу, распахнув руки в радостном приветствии и широко улыбаясь. - Рад снова вас видеть! - Вдруг улыбка исчезла с его лица: - Надеюсь, ничего плохого не случилось?
Ладно, хорошо; парень вспомнил Майлза по тому расследованию, который тот проводил здесь почти десять лет назад. - Нет, это исключительно визит вежливости, - сообщил Майлз, когда подошедший человек потряс ему руку - обе руки - с восторженным радушием. - Ничего официального.
Мужчина сделал шаг назад, поглядел Майлзу в лицо, и его улыбка сменилась хитрой ухмылкой. - А меня вы узнаете?
- Хм-м...
- Я Зед Карел.
- Зед? - Зед Карел, средний сын старосты Карела, ему тогда было двенадцать... Майлз быстро подсчитал в уме. Сейчас ему двадцать два или около того. Ага. - Когда я видел тебя в последний раз, ты был ниже меня.
- Ну, моя ма была отличная стряпуха.
- Еще бы. Я помню. - Поколебавшись, Майлз спросил: - Была? Твои родители... хм...
- О, они в порядке. Просто не здесь. Старший брат женился на девушке из низин, из Зелиграда, и переехал туда жить и работать. Ма с па отправляются туда вниз пожить на зиму к нему в город, теперь-то зимой им тут сделалось трудновато. Ма помогает им с малышней.
- Значит... Карел больше не староста Лесной долины?
- Нет, у нас новый староста, уже года два. Молодой, отчаянный, полный всяких прогрессивных идей, которых набрался, пока жил в Хассадаре, - ну, точно вроде вас самого. Думаю, вы его отлично помните. Лем Журик его зовут. - Улыбка Зеда стала еще шире.
- О-о! - воскликнул Майлз. Впервые за этот день его губы дернулись в улыбке. - Верно. Я... мне было бы приятно его повидать.
- Я вас отведу к нему прямо сейчас, если возьмете меня с собой в машину. Сегодня он, наверное, работает в больнице. Вы не знаете, где это; она свеженькая, только-только строится. Минутку. - Зед снова нырнул в хижину, чтобы что-то положить на место, напомнив быстротой своих движений того, двенадцатилетнего мальчишку. Майлз чувствовал себя так, словно стукнулся лбом о колпак кабины в попытке силой поставить на место свою закружившуюся голову.
Зед вернулся, запрыгнул на заднее сиденье флаера и принялся указывать Мартину направление, непрерывно пересыпая объяснение комментариями, стоило машине только подняться в воздух и перевалить через гребень соседнего холма. Через пару километров он велел сесть перед растущим каркасом шестикомнатного дома - самого большого строения, какое Майлзу доводилось видеть в Лесной долине. К дому уже был подведен энергопровод, питающий стойку со сменными аккумуляторами для электроинструментов. Человек шесть прекратили работу и смотрели, как они садятся.
Зед вылез и замахал рукой: - Лем! Эй, Лем! Ты в жизни не догадаешься, кто у нас тут! - Майлз двинулся к строению вслед за ним; Мартин остался сидеть за штурвалом машины, ошеломленно глядя на происходящее.
- Милорд! - Лем Журик тоже узнал его мгновенно; но в прошлый раз Майлз как раз появился здесь по... э-э... особому поводу. Наверное, и Майлз в свою очередь сумел бы отличить Лема в толпе, дай ему мгновение на раздумья. Журик был все таким же жилистым горцем, одних с Майлзом лет, каким тот его и помнил. Хотя выглядел он явно счастливее, чем однажды десять лет назад, когда его ложно обвинили в убийстве, и даже более уверенно, чем шесть лет назад, когда Майлз мельком видел его в Хассадаре. Лем тоже набросился на Майлза с радостным приветствием и потряс ему обе руки.
- Староста Журик. Мои поздравления, - отозвался Майлз. - Я гляжу, вы заняты.
- О, вы и половины не знаете, милорд! Пойдемте, посмотрим. У нас будет своя собственная больница, и обслуживать она станет весь район. Я изо всех сил стараюсь, чтобы настелить крышу, пока не полетит первый снег, а закончить все - к Зимнепразднику. А тогда у нас будет свой собственный врач, настоящий врач, а не медтехник, который облетает весь район раз в неделю. Этот док - один из студентов, которые учатся на стипендию миледи, вашей матери, он из нового училища в Хассадаре. За эту стипендию он должен будет прослужить здесь у нас четыре года. К Зимнепразднику он как раз должен закончить училище. Мы и ему выделим дом, выше по склону, оттуда и вправду отличный вид...
Лем представил ему всю свою столпившуюся вокруг бригаду, а потом устроил Майлзу экскурсию... ну, если пока и не по больнице, то по мечте о ней, горевшей в его воображении так ярко, что Майлз видел ее призрачные очертания уже готовыми.
- Когда я подлетал сюда, то видел в долине плотину электростанции, - произнес Майлз, когда Лем замолк, чтобы набрать воздуху в грудь. - Откуда она взялась?
- Мы построили! - с гордостью ответил Лем. - Уж будьте уверены, работенка была еще та - электрических инструментов-то было мало. Конечно, чтобы работать на электричестве, нужно его получить. Мы ждали-ждали приемник для энергоспутника, который нам обещал Округ, но мы были так далеко в списке, что прождали бы до сих пор. Тогда я принялся соображать. Съездил в Достовар и посмотрел на их гидравлические установки, что стоят у них много лет. Не высокая технология, зато работает. Тогда я привез оттуда пару ребят помочь нам с плотиной, подобрал самое подходящее место и все такое, и пригласил одного инженера из Хассадара, которому когда-то помог дом построить, чтобы он подсобил нам со всей начинкой электрических агрегатов. Зато он теперь проводит обычно свой летний отпуск в домике на берегу нового озера. Мы пока еще должны за генераторы, но это все.
- Это было самое подходящее место, да?
- О, да! Самое узкое место, самый большой перепад высоты и самый сильный поток. Со временем нам энергии станет не хватать, но это лишь отправная точка. Без самого минимума энергии это место находилось в застое. А теперь мы можем расти. Например, могли бы мы выиграть в окружной лотерее ставку врача, не будь у нас в больнице электричества?
- Тебя ничто не может остановить, верно?
- Да, милорд, и вы знаете, от кого я этому научился.
Конечно, от Харры, своей жены. Матери Райны. Майлз кивнул. - Кстати о Харре, где она сегодня? - Он приехал сюда, желая лишь молча предстать перед мертвой, но сейчас ему все сильнее хотелось поговорить с Харрой.
- Учительствует в школе. Я там пристроил вторую комнату - знаете, у нас теперь две учительницы. Девушка, которую обучала Харра, занимается с маленькими, а Харра - с теми, кто постарше.
- А я могу... э-э... ее увидеть?
- Да Харра с меня живьем шкуру спустит, ежели я дам вам улететь, не повидавшись с ней! Пойдемте, я вас прямо сейчас и отведу.
Зед, передав Майлза под ответственность уважаемого лица, помахал на прощание и направился обратно домой, растворившись среди деревьев. Лем быстро переговорил со своей бригадой и занял место Зеда на заднем сиденье флаера, выступая теперь сам в роли местного проводника.
Очередной короткий перелет привел их к зданию постарше, традиционной постройки - длинной хижине с двумя дверьми и парой дымовых труб из местного камня с обоих боков. Висевшая над крыльцом большая, вручную вырезанная вывеска витиеватыми рукописными буквами гласила, что это "Школа Райны Журик". Лем провел Майлза в левую дверь; идущий за ними Мартин нерешительно замялся снаружи. Человек двадцать подростков всех возрастов сидели за самодельными деревянными партами, на которых располагались переносные комм-пульты, и слушали энергично жестикулирующую женщину, стоявшую в другом конце комнаты.
Харра Журик была такой же высокой и худощавой, какой ее помнил Майлз. Прямые, соломенного оттенка светлые волосы были аккуратно заплетены на затылке в обычной прическе горянок, и одета она была в простое местное платье, хотя опрятное и прекрасно сшитое. Как у большинства ее учеников, по этой достаточно теплой погоде ноги ее были босы. Приковывающие внимание серые глаза искрились теплотой и живостью. Увидев Лема с Майлзом, Харра резко оборвала урок.
- Лорд Форкосиган! Вот это да, я и предположить не могла! - Харра бросилась к нему с той же энергией, как Зед или Лем, но не удовлетворилась рукопожатием, а стиснула Майлза в объятиях. По крайней мере, хоть от земли не оторвала! Скрыв изумление, Майлз быстро напряг свои извилины в достаточной мере, чтобы обнять ее в ответ, а когда она его отпустила - взял за обе руки и чуть развернул.
- Привет, Харра. Отлично выглядишь.
- Я вас после Хассадара не видела.
- Да... Мне... мне давно стоило сюда наведаться. Но мне не давали свободного времени.
- Я должна сказать вам - для меня было важнее всего на свете, что вы тогда приехали на мое получение диплома в учительском колледже.
- Это было просто везение - что я в тот момент оказался на Барраяре. И никакой моей заслуги.
- Это зависит от точки зрения. Пойдемте, посмотрите... - Она вытащила его на учительское место во главе комнаты. - Смотрите, ребята, кто приехал нас навестить! Ваш лорд Форкосиган! - Ученики уставились на него скорее с интересом, чем с опаской или отвращением. Они переводили взгляд со странного человечка, стоявшего перед ними во плоти, на изображение, висевшее на стене классной комнаты, сравнивая одного с другим. Над экраном для видео-проектора выстроились в ряд три портрета, из них два - по праву: на одном красовался император Грегор в яркой и роскошной парадной форме, с другого сурово глядел граф их Округа, отец Майлза, в своем наиболее официальном форкосигановском мундире, коричневом с серебром. Третий портрет правилами предусмотрен не был - обычно от государственных учреждений не требовалось выставлять еще и портрет графского наследника, - однако на Майлза с ухмылкой глядела его собственная физиономия. На этом снимке он выглядел очень молодо и очень неуклюже, на нем была зеленая парадная форма с голубыми мичманскими кубиками на воротнике. Должно быть, снимок датировался временем его выпуска в Академии, потому что в петлицах еще не поблескивали серебряные Глаза Гора. Черт возьми, где это Харра его раздобыла?
Она демонстрировала его своим ученикам, гордая, как экскурсовод на выставке, и возбужденная, словно шестилетний ребенок, который хвастается своим друзьям банкой с ручными жуками. Приехав в Лесную долину, он вовсе не собирался с кем-либо встречаться, а тем более - выступать на публике, поэтому чувствовал себя определенно неподходящим образом одетым - в деревенского стиля рубашке и поношенных черных брюках, оставшихся от старой рабочей формы, не говоря уж о стоптанных армейских сапогах, заляпанных грязью на берегу водохранилища. Но он все же выдавил из себя несколько сердечных общих слов типа "Отлично, замечательно", чем вроде бы все остались довольны. Харра вышла с ним на крыльцо и провела его в соседнюю комнату; там весь спектакль повторился по новой, отчего юная учительница впала в полнейшее расстройство чувств, а младшие ученики принялись вертеться так, что чуть не вылетели из класса.
Когда они возвращались через крыльцо обратно, Майлз схватил Харру за руку, придержав ее на мгновение. - Харра... я же приехал сюда не для внезапной проверки, всего святого ради. Я просто приехал, чтобы... ну, по правде говоря - я лишь хотел лишь совершить небольшое памятное возжигание на могиле Райны. - Треножник, жаровню и кусочки ароматического дерева он припрятал в заднем отделении флаера.
- Вы очень добры, милорд, - ответила Харра. Майлз слегка отмахнулся, но она покачала головой - отрицая его отрицание.
- Похоже, теперь для этого нужна лодка, - продолжил Майлз, - а мне не хотелось бы рисковать поджечь лодку, в которой сижу. Или вы, деревенские, перенесли кладбище?
- Да, перед тем, как затопить, люди - кто хотел - перенесли кое-какие могилы. Мы выбрали очень красивое новое место, на вершине холма, прямо над бывшим кладбищем. Могилу моей матери мы, конечно, переносить не стали. Я оставила ее там, внизу. Пусть даже ее могила будет похоронена, и никаких для нее возжиганий. - Харра скривилась. Майлз понимающе кивнул. - А могила Райны... ну, я думаю, это все потому, что почва там была такая сырая, в низине возле ручья, а ее вместо гроба положили в самодельный деревянный ящичек, и она была такой крошечной... Мы не смогли отыскать ее, чтобы перенести. Наверное, она просто растворилась в земле. Для меня это не важно. Когда я задумываюсь, то мне это кажется правильным. И вообще, я и вправду считаю, что школа - лучший для нее памятник. Каждый день, когда я прихожу сюда учить, это все равно, что возжечь приношение, только лучше. Потому что это созидание, а не уничтожение. - Она кивнула, решительная и спокойная.
- Понимаю.
Она пристальней глянула на него: - Вы в порядке, милорд? Выглядите вы по-настоящему усталым. И совсем бледным. Вы болели или что-то вроде, а?
Майлз полагал, что три месяца смерти можно рассматривать как самую тяжелую болезнь, какую только можно подхватить. - Ну, да. Что-то вроде. Но я выздоравливаю.
- А-а, отлично. А потом вас куда-нибудь направят?
- На самом деле, нет. У меня своего рода... каникулы.
- Мне бы хотелось познакомить вас с нашими детьми - моими с Лемом. Пока я в школе, за ними обычно приглядывает мама Лема или его сестра. Не зайдете ли в дом и не пообедаете с нами?
К обеду он намеревался вернуться в Форкосиган-Сюрло. - С детьми?
- У нас их теперь двое. Мальчику четыре, а девочке годик.
Здесь никто пока не пользуется маточными репликаторами; она выносила обоих в собственном теле, как и своего первенца. Боже правый, эта женщина еще и работала! От подобного приглашения у него не было возможности уклониться. - Это большая честь для меня.
- Лем, займи на минуточку лорда Форкосигана, - Харра зашла внутрь, чтобы переговорить со своей коллегой-учительницей, а затем - с учениками. Лем послушно повел Майлза вокруг школы, показывая ее архитектурные достопримечательности. Парой минут позже дети рванулись вон из помещения, издавая радостные вопли по поводу раннего окончания уроков.
- Я не собирался нарушать ваш распорядок, - тщетно протестовал Майлз. Теперь он попался. И за сокровища всех трех миров Империи он не мог бы предать эти улыбки и гостеприимство.
Без предупреждения они свалились вместе с флаером прямо на сестру Лема, без паники встретившую это испытание. Приготовленный ею обед, слава Богу, оказался легким. Майлз послушно познакомился с детьми, племянниками и племянницами Журиков, выразив восхищение всеми. Затем он был ими похищен и проведен по лесу, дабы посмотреть на их любимое место купания. С серьезным видом он перебрался вместе с ними вброд по гладким камням, предварительно сняв ботинки, так что ноги у него онемели от холода, и самым авторитетным форским тоном провозгласил, что это - отличнейшее место для купания, возможно, - самое красивое во всем Округе. Для детей Майлз явно был завораживающей аномалией - взрослый человек почти одного с ними роста.
Так одно за другим... и когда они вернулись обратно к школе, день уже клонился к закату. Широкий двор заполнялся толпой народу, несущего тарелки, корзины, цветы, музыкальные инструменты, кувшины и графины, стулья и скамейки, основание и площадку для подмостей, дрова и скатерти... Майлзу хватило одного взгляда на это, чтобы сердце у него ухнуло куда-то вниз. Несмотря на все свои сегодняшние усилия избежать чего-то подобного, он-таки угодил на импровизированную вечеринку.
Фразы вроде "Нам нужно улететь до темноты, Мартин не привык к полетам в горах" застыли у него на устах. Им повезет, если удастся отсюда выбраться до завтрашнего утра. Или - он заметил алебастровые кувшины с кленовой медовухой с Дендарийских гор, самым убийственным алкогольным напитком, когда-либо изобретенным человеком - завтра до полудня.
Потребовался ужин, закат, костер и довольно-таки приличное количество разумно небольших глотков медовухи, чтобы постепенно Майлз по-настоящему расслабился и начал получать удовольствие от происходящего. Затем заиграла музыка, и наслаждаться стало совсем легко. Мартин, который сперва был склонен слегка воротить нос от грубоватого деревенского духа празднества, нашел свое призвание в обучении городским танцам группы жаждущих этих знаний подростков. Майлз воздержался от того, чтобы грузить парня какими-нибудь благоразумными предупреждениями вроде: "Может, кленовая медовуха льется внутрь гладко и сладка на вкус, но клеточные мембраны она точно разрушает." Кое-какие вещи в определенном возрасте ты должен выучить на собственном опыте. Майлз танцевал традиционные танцы с Харрой и другими женщинами, пока не сбился со счета. Пара человек постарше, бывших здесь десять лет назад, во время того судебного разбирательства, уважительно ему кивали, не обращая внимание на несерьезное поведение Майлза. В конце концов, этот праздник устроен не в его честь, хоть на него и обрушивался град поздравлений с днем рождения и шуточек. Это был праздник в честь Лесной долины. А если Майлз и стал для него предлогом - ну что же, впервые за последние несколько недель он смог оказаться кому-нибудь полезен.
Но когда вечеринка начала затухать вместе с углями в костре, то ощущение незаконченного дела стало еще сильнее. Он приехал сюда, чтобы... что? Возможно, попытаться превратить свою вялотекущую депрессию в головную боль - словно вскрыть нарыв; действие болезненное, но приносящее облегчение. Отвратительная метафора, однако его уже основательно тошнило от самого себя. Ему захотелось взять кувшин медовухи и закончить свою беседу с Райной. Наверное, это скверная идея. Все может кончиться тем, что он примется пьяно рыдать на водохранилище и утопится вместе со своим горем. Он дурно отплатит Лесной долине за их славный праздник, да еще нарушит данное Айвену слово. Чего он ищет, исцеления или смерти? "И того, и другого". Вот это неопределенное состояние и невыносимо.
В конце концов, уже после полуночи он каким-то образом оказался на берегу. Но не один. Лем с Харрой пошли с ним и присели рядом на бревно. Обе луны стояли высоко в небе, превращая рябь на воде в легкий блестящий узор, а поднимающийся из лощин туман - в серебряный дым. Лем запасся кувшином медовухи и распределил ее по справедливости, больше ничем не нарушая умиротворяющей тишины.
Сидя в темноте, Майлз осознал, что вовсе не с мертвыми ему нужно было поговорить. А с живыми. Бесполезно исповедоваться мертвым, отпущение грехов не в их власти. "Но я поверю твоей Речи, Харра, как когда-то ты поверила моей".
- Я должен кое-что тебе рассказать, - обратился он к Харре.
- Так я и знала, что случилось что-то нехорошее, - отозвалась она. - Надеюсь, ты не умираешь?
- Нет.
- Я боялась чего-нибудь в этом роде. Жизнь у большинства мутантов недолгая, даже если им никто не перережет глотку.
- Форкосиганы делают все наоборот. Мне по всем правилам перерезали горло - только, чтобы я жил, а не чтобы умер. Это длинная история, и ее подробности засекречены, но кончилась она тем, что прошлом году я оказался в криокамере далеко-далеко в галактике. И когда меня разморозили, то у меня возникли кое-какие проблемы медицинского характера. Потом я совершил глупость. А потом самую настоящую глупость - начиная с того, что солгал про первую. Потом меня застукали. И уволили. Всем моим успехам, которыми ты восхищалась, которые тебя вдохновляли, - им всем пришел конец. Тринадцать лет карьерных усилий я разом спустил в канализацию. Дай-ка мне тот кувшин. - Глотнув сладкого огня, он вернул кувшин Лему, который передал его Харре, потом снова взял себе. - Кем бы я себя ни представлял в тридцать лет, но уж никогда не штатским.
Лунный свет струился по воде. - Ты мне велел: "стой прямо и говори правду", - произнесла Харра после долгого молчания. - Значит ли все это, что ты теперь будешь больше времени проводить в Округе?
- Может быть.
- Отлично.
- Ты безжалостна, Харра, - простонал Майлз.
Хор насекомых выводил в лесу свою тихую песню, маленькую сонату лунного света.
- Человечек. - Голос Харры в темноте был так же сладок и убийственен, как кленовая медовуха. - Моя мать убила мою дочь. И была судима перед всей Лесной Долиной. И ты думаешь, я не знаю, что такое публичный позор? Или потеря?
- А почему, по-твоему, я тебе все это рассказываю?
В полумраке и слабом лунном свете Харра просидела в молчании достаточно долго, чтобы Лем успел в последний раз пустить керамический кувшин по кругу. Затем она сказала:
- Продолжай. Ты просто двигайся дальше. Ничего больше не сделать и никакими уловками не добиться облегчения. Просто двигайся дальше.
- А что найдешь там, по другую сторону? Когда придешь?
Она пожала плечами. - Снова собственную жизнь. Что же еще?
- Это обещание?
Харра подобрала гальку, повертела ее в пальцах и швырнула в воду. Лунные дорожки закачались и замерцали. - Это неизбежность. Никаких уловок. Никакого выбора. Ты просто идешь дальше.
Мартин вместе с флаером снова поднялись в воздух к полудню следующего дня. Глаза у Мартина были красные и опухшие, а бледный зеленоватый оттенок его физиономии был достоин скоростного пролета по Дендарийскому ущелью. Летел он очень мягко и осторожно, что Майлзу полностью подходило. Мартин был не особо разговорчив, но все же выдавил: - Так вы нашли, что искали, м'лорд?
- В этих горах свет ярче, чем где-либо еще на Барраяре, но... нет. Когда-то искомое было здесь, но теперь его здесь нет. - Майлз извернулся в пристегивающих его к сиденью ремнях и уставился через плечо назад, на удаляющиеся, уменьшающиеся в размерах холмы. "Этим людям необходимы тысячи вещей. Но герой им не нужен. По крайней мере, не герой вроде адмирала Нейсмита. Такие герои, как Лем с Харрой - это да".
Мартин щурился - сейчас не способный должным образом оценить яркий свет.
Через какое-то время он спросил: - Средний возраст - это сколько лет, Мартин?
- А-а, - Мартин пожал плечами. - Лет тридцать, я думаю.
- Я тоже всегда так и думал. - Хотя однажды он слышал, как дала это определение графиня: "на десять лет больше, чем тебе самому, сколько бы тебе ни было". Юбилей, который всегда уходит вперед.
- В Императорской Военной Академии у нас был один преподаватель, - продолжал Майлз, в то время как холмы по ними приобретали все более мягкие очертания, - он читал введение в тактическую инженерию. Он говорил, что никогда не утруждает себя изменением экзаменационных тестов от семестра к семестру с целью предотвращения жульничества. Потому что хоть вопросы всегда одни и те же, но ответы меняются. Тогда я думал, что он шутит.
- Ну? - послушно переспросил Мартин.
- Не важно, Мартин, - вздохнул Майлз. - Просто давай дальше.