Лоис Макмастер Буджолд

Русские Впечатления

оригинал (на сайте Bujold Nexus)

Перевод: © Александр Балабченков

Первое, что я хотела бы отметить - Российская Федерация сейчас представляет собой страну шириной в двенадцать часовых поясов. Я видела лишь один город: Санкт-Петербург. Это, сдается мне, то же самое, что посетить Сан-Франциско и думать, что видела Америку. Так что в этой статье я постараюсь избежать уж слишком широких обобщений.

Меня пригласили выступить в качестве гостя на Конгрессе Российских писателей-фантастов, который проводится с недавних пор (как и многое другое сейчас в России). Как многие другие начинания в бывшем Советском Союзе, он обрел твердую почву под ногами. Это была пятая по счету ежегодная конференция, дающая писателям возможность встретится, пообщаться и воздать честь лучшему, что случилось в российском книгоиздании за прошлый год. С этой целью на конференции была основана премия "Странник", которая должна стать российским аналогом " Небьюлы". Помимо этого, как мне сказали, существует новый ежегодный фантастический конвент в Москве, где разрабатывается читательская премия, которая станет аналогом премии Хьюго.

После поспешных сборов в последнюю минуту и некоторой скомканной и истеричной электронной переписки с пригласившим меня человеком (очень терпеливым господином Кириллом Королевым) билеты, виза и паспорт наконец оказались у меня в руках. В понедельник, 18-го сентября, я села на самолет из Миннеаполиса в Чикаго, чтобы там попасть на рейс "Аэрофлота" в Москву, а оттуда долететь до Санкт-Петербурга. К несчастью, вылет был отложен на четыре часа, поскольку необходимо было дождаться смены экипажа, задержавшейся в пути. (Правила безопасности международной авиации требуют, чтобы после перелета был определенный перерыв для замены экипажа, когда подходит максимум вахтенных часов для основного экипажа). Должна сказать, что когда они наконец появились, они выглядели очень симпатичной пятеркой. Стюардессы были в своей красной униформе, и парни - типичное трио: элегантный с виду старший пилот и весьма симпатичные младшие, помощник пилота и бортинженер. Мне нравятся русские лица, их можно разделить на несколько узнаваемых типов, что выглядят... ну... русскими.

В конце концов мы вылетели. Это был Боинг, как и многие самолеты на международных линиях "Аэрофлота", а еда была точно такой же, как и на авиалинии Чикаго, которой я летала в Мадрид, так что я не выиграла ни на еде, ни на посадке по сравнению с американскими авиакомпаниями. Демонстрировавшийся во время полета фильм был первым из нескольких моментов из области сюрреализма - это был сделанный в России американский вестерн! Трагикомедия. Для его описания лучше всего процитировать дословно полетную брошюру.

"Человек с бульвара Капуцинов, 1987. На рассвете кинематографа человек по имени Мистер Фёст - миссионер Кино - прибывает в маленький ковбойский городок. Он начинает показывать первые ленты крутым парням, что превращает их в чутких и трогательных людей. Но не каждому в городе это по душе... Сценарий: Е. Апоков. Режиссер: А. Сурикова. В ролях: [и в весьма очаровательных ролях, я бы добавила]: А. Миронов, М. Боярский, О. Табаков"

Я бы так подытожила свой опыт полета с "Аэрофлотом" - "не хуже чем 'Норсвэст Эйрлайнз'". Я бы без колебаний снова полетела международными авиалиниями "Аэрофлота". Небольшой комментарий для потенциальных клиентов: Аэрофлот по-прежнему разрешает курение в салоне во время полета, и на его рейсы можно купить билеты незадолго до вылета, причем по весьма конкурентоспособным ценам. Я села в секции для некурящих, и сигаретный дым меня совсем не беспокоил, хотя у меня на него небольшая аллергия.

Поскольку я вылетела из Чикаго с опозданием, я потеряла свой контакт с Москвой. Но мои гостеприимные хозяева, три женщины из моего российского издательства АСТ в Москве - переводчик моих книг на русский и два младших редактора - терпеливо прождали меня около шести часов в аэропорту Шереметьево-2. Когда наконец, в шесть вечера по московскому времени, я проковыляла из таможни в зал аэропорта, они все еще стояли там, держа в руках табличку с моим именем и весьма увядшую розу (в полдень и роза, и они сами еще были свежими). Когда я в Чикаго узнала, что задержусь, то позвонила своему сыну и попросила его отправить письмо по электронной почте Кириллу в Санкт-Петербург, но это не слишком помогло, поскольку послание, увы, не застало этих трех верных дам, прождавших здесь все это время. У меня был сбит суточный ритм, я безжалостно свалила на них свои проблемы со связью, и мы все залезли в машину (с водителем), ожидавшую меня, чтобы отвести в аэропорт местных авиалиний в Шереметьево-1.

Там они каким-то чудом достали для меня место на битком заполненный вечерний рейс. У нас было немножко времени посидеть и поболтать перед вылетом, и они заказали мне чаю, благослови их бог. Атмосфера в местном аэропорту была словно на видавшем виды автовокзале; множество обезумевших пассажиров пытались протиснуться через слишком маленькую для такой нагрузки систему контроля. Несмотря на это временное затруднение, по зрелом размышлении я сочла происходящее хорошим знаком - значит, позволить себе летать может гораздо больше россиян, нежели когда-либо могли себе представить архитекторы аэропорта. Мой редактор вручил мне также цветные фотокопии обложки русского издания "Гражданской Кампании", вышедшего в свет на этих выходных. Надеюсь, на моем вебсайте скоро появится отсканированные изображения. Для передней стороны обложки российский художник выбрал эпизод, где Карин и Марсия ведут битву жучьим маслом; картинка меня основательно развеселила. На обороте изображен красный флаер Майлза.

Оказаться в России, стране, на языке которой я не говорю и не читаю, - это словно быть неграмотным взрослым, да еще страдающим приступом потери речи. Не иметь возможности понимать или общаться было очень странно и страшно, но зато я острее поняла, что чувствуют туристы и недавние иммигранты, когда у нас в стране "борются" с английским языком.

После спокойного часового перелета и бог знает скольких часов без сна (я не могу спать в самолете), я прибыла в Санкт-Петербургский аэропорт Пулково, где Кирилл и его коллеги встретили меня с розами и с автомобилем и умчали в отель. Самым первым зданием, мимо которого мы проехали по дороге из аэропорта, была Санкт-Петербургская фабрика Кока-Колы... Гостиница называлась "Советская", и была построена в современном стиле советской эпохи. Мой номер был маленьким - в одиночных номерах кровать там и на самом деле узкая, "односпальная" - но очень чистым. Я благодарно рухнула на кровать.

На следующий день я выползла из номера где-то около полудня, и мои хозяева взяли меня на обзорную экскурсию по городу. Санкт-Петербург кажется жутко древним, но на самом деле он моложе Нью-Йорка или Бостона. Он был основан Петром Великим в 1703 году, на весьма болотистой завоеванной (или отвоеванной) шведской земле, дабы стать северным морским портом, а спустя некоторое время, северной столицей. Мы объехали вокруг пары огромных русских Православных церквей и нескольких замечательных монументов, а затем прошлись по Летнему Саду на берегах Невы, и посетили маленький Летний Дворец Петра Первого - скорее домик, на самом деле. Позже его роль играло уже сооружение, которое даже слово "грандиозное" не описывает в полной мере, но здесь осталась кровать, в которой он спал, несколько стенных часов - оправу к одним из которых он сделал сам, - и другие изумительные исторические предметы. Мы также посетили крейсер "Аврора", пришвартованный теперь на реке; когда он был только что построен, он принимал участие в знаменитом поражении 1905 года в Русско-Японской войне, а позже с него был осуществлен первый выстрел, начавший Большевистскую Революцию.

После ленча в университетском кафе с соответствующей атмосферой мы прогулялись по Петропавловской крепости, расположенной на острове, а затем протиснулись в квартиру знаменитого русского поэта Александра Пушкина (начало 19-го века, эпоха лорда Байрона, я думаю). Как и Байрон, Пушкин тоже трагически погиб, он был убит на дуэли в возрасте 36 лет или около того. Его кабинет во многом сохранился таким, каким он был, а среди многих памятных вещей была сделанная им самим трость, с пуговицей от одного из камзолов Петра Великого в рукоятке. Также были выставлены несколько черновиков его рисунков, включая шаржи. Интересно, не был ли он левшой, поскольку все лица на рисунках, сделанных на полях, смотрят влево.

Затем мы отправились на мою первую встречу с читателями и раздачу автографов в книжный магазин на Невском проспекте, 72. Пришло весьма милое количество фэнов, и я получила первое мимолетное впечатление о том, что творится с Сагой о Форкосиганах в России. Короче говоря, Майлз приобрел чертовски много друзей в таких уголках, о которых я и не мечтала, когда он хвастливо появился на моих страницах в 1983 году. Среди фэнов на этой встрече были интересные люди - например, женщина-судья, или застенчивая молодая леди, подарившая мне керамического дракона и исчезнувшая раньше, чем я успела спохватиться и спросить ее имя. Во время надписания книг репортер тоже взяла у меня интервью, само собой, спросив меня, что я думаю о России. Поскольку мой опыт пребывания в России ограничивался на тот момент всего несколькими часами, боюсь, мой ответ был несколько несвязным, но я надеюсь она получила достаточно хороший материал. Потом была снова гостиница, ужин и сон.

На следующий день прибыли Алан Дин Фостер и Роберт Джордан со своей женой Хэрриет, и всех нас взяли на уж слишком короткую экскурсию в знаменитый Эрмитаж, один из величайших музеев мира. Мы увидели часть его несметных сокровищ. Я уже была этим летом в Прадо в Мадриде, и посетила здесь грандиозный Дворец Бурбонов; Эрмитаж похож на них, если объединить их вместе. Я даже и пытаться не буду описать все это, пойдите в библиотеку и возьмите несколько больших книг по искусству с множеством глянцевых цветных фото на эту тему. Нас отвезли на ленч в зал, похожий на бальный зал из романа Джорджетты Хэйер, странным образом сервированный яствами для множества людей. После некоторого периода смятения, когда мы сидели, гадая что же нам делать - ждать или приступить к трапезе, с конференции прибыла остальная толпа на автобусе (том виде транспорта, с которым мы все больше знакомились по мере того, как проходил уик-энд).

Алан Дин Фостер, который уже бывал в России 13 лет назад, сказал, что самой заметной разницей было появление рекламы. Все знакомые логотипы, от Lee Jeans до МакДональдс (этот, по крайне мере, был написан кириллицей), так и бросались в глаза. И хотя они создавали вдохновляющее ощущение здоровой экономики, я не переставала удивляться: как бы чувствовали себя американцы, если бы их улицы оккупировали сотни рекламных вывесок на русском языке? (В Санкт-Петербурге самым любимым у меня был рекламный щит корма для кошек Kit-e-kat. На нем изображен полосатый кот, гигантский по сравнению с окружающей перспективой, склонившийся над Олимпийским стадионом, как над своей миской, выставив лапы и когти - кошачья голова выдается чуть выше и впереди щита, в попытке создать объемный эффект. Когда смотришь на него, чувствуешь себя не больше мыши.) Мое предварительное заключение таково: чтобы сбалансировать этот приток, как культурный, так и финансовый, России нужен больший экспорт.

Потом мы поехали снова в гостиницу, а затем отправились на церемонию открытия, которая проводилась в другом месте (Пять дней подряд у меня не было полной уверенности, где именно я нахожусь или куда мы собираемся дальше, а иногда я не знала даже _зачем_). Это происходило то ли в каком-то официальном городском учреждении, то ли в части университета, я не очень поняла какого, но там была аудитория. Перед церемонией меня умыкнули в комнату, похожую на учебный класс, чтобы взять телевизионное интервью (!), и оставили время в надежде на другие интервью и беседы. Все общение происходило благодаря любезности и с помощью нескольких добровольных переводчиков, очень усердно для нас потрудившихся. Целиком изложить общие идеи, которые все мы хотели донести через языковой барьер, было тяжелым испытанием. После этого нас отвезли в место, которое (как мы - американцы - наконец, решили) было рестораном. Снова сервировали угощение, на этот раз был шведский стол с водкой и шампанским. Мне все время вспоминалась та сценка из романа о Горацио Хорнблауэре, где он отправляется морем в Санкт-Петербург, и его замешательство на первой встрече с русской трапезой. Мне скоро придется ее перечитать.

Как бы там ни было, после нескольких тостов у всех появилось праздничное настроение, и атмосфера сделалась раскованной. Я благоразумно не изменяла шампанскому. Я очень мило побеседовала с русскими фэнами, Екатериной и Анной, которые осыпали меня подарками. Среди них был сделанный вручную мешочек в цветах Форкосиганов, полный шоколадных монет, завернутых в золотую фольгу, с профилями настоящих русских императоров на них. Они также вручили мне элегантную керамическую бутылку водки в виде казака на коне, с запиской, что это напоминание о скульптуре барраярского партизана в натуральную величину из кленового сахара, преподнесенной Грегору в качестве свадебного подарка от жителей округа Форкосиган в "Гражданской Кампании" (Эти девушки сделали в России веб-сайт, посвященный Саге о Форкосиганах. URL: http://lavka.cityonline.ru/bujold.htm. Его главная страничка имеет зеркало на английском языке, и любой может туда попасть, кликнув на этой гиперссылке. - Это и есть данный сайт. Прим. перев.) Играла живая и записанная музыка, начались танцы, и наконец один храбрый русский писатель пригласил и меня. Мы танцевали минут пятнадцать, он вел, и пока у меня не кончилось дыхание, я, должно быть, была королевой бала. Hу и что, что пришлось этого ждать, пока мне не стукнуло пятьдесят!... Один из них был танцором бальных танцев, и, благодаря ему, я выглядела великолепно в повороте-другом.

На следующий день случилось главное событие конференции, групповая дискуссия - единственная, на тему "Войн грядущего". Все это было довольно хаотично, частично из-за проблем перевода, но большей частью из-за того, что они попытались ужать пятичасовой план в два часа. Всем троим американским писателям сказали, что им предоставят слово, и каждый из нас прибыл туда с материалом, под который на американском конвенте обычно отводится целый час. Никто четко не осознавал, что несинхронный перевод потребует на все в два раза больше времени. И к моменту, когда мы уже залезали в автобус, меня попросили сократить мои комментарии до семи минут.

Первым выступил настоящий российский контр-адмирал, которого, казалось, больше волновали войны настоящего, он много говорил о международном терроризме. Поскольку для меня это шепотом переводил сидевший рядом со мной в первом ряду молодой человек (Алекс Гринберг - прим.перев.), я не буду пытаться донести до вас свои обрывочные впечатления о речи адмирала. Алан Дин Фостер очень постарался со своим выступлением. Затем выступал российский академик. Я более чем уверена, что все, что он говорил, на самом деле было не так загадочно, как мне послышалось (я все еще не очень понимаю ту часть насчет пчел).

Бывший у меня в руках текст потребовал бы минут семь на чтение на английском языке, если не прерываться. Но вместо этого мы все вышли за рамки отведенного нам времени и наступали друг другу на пятки. Когда бедный встревоженный ведущий отчаянно попытался взять происходящее под контроль и захотел прервать меня на третьей из семи моих страниц, в аудитории началась маленькая акция протеста. Согласившись с... э-э... общественной жалобой, я сделала то, что надо было сделать еще две страницы назад - попросила моего переводчика зачитать оставшуюся часть написанного. Я чувствовала себя, как тот британский корреспондент, что дико извинялся за то, что написал письмо на восемь страниц потому, что у него совсем не было времени написать письмо на четыре страницы. Роберт быстро извлек опыт из наших ошибок и мудро передал свою речь переводчику после первого же абзаца, что оказалось очень удобно. Самым обидным было то, что время вопросов и обсуждений, которое зачастую бывает сердцем подобных мероприятий, было безжалостно урезано. Но, окутанные смущением, мы все каким-то образом добрались до конца, и отбыли - снова автобусом - обратно в том самый зал.

После обеда нас с Робертом Джорданом отвезли на встречу с читателями в крупнейший книжный магазин Санкт-Петербурга, "Дом Книги", открытый в 1923 году. Это буквально за углом от памятника Николаю Гоголю и напротив через улицу от великолепного, построенного в неоклассическом стиле Казанского Собора. Магазин - три торговых этажа, плюс офисы - как и многие виденные мною в России книжные магазины, был переполнен покупающими книги людьми. Мы надписывали книги как сумасшедшие, отвечали на вопросы читателей, и было еще одно телевизионное интервью, и снова мы надписывали книги. После этого нас отвели в офис выпить чаю с менеджерами магазина, и они сфотографировали нас на балконе, взирающими на Невский Проспект, откуда, как нам сказали, в былые времена русские поэты читали стихи народным толпам внизу. Сегодня, думаю, народные толпы более заинтересованы в том, чтобы добраться до дому в час пик.

Кстати, здесь очень оживленное движение, много машин. Дороги ухабистые, но это не из-за проблем российской экономики - а из-за суровых зим. Сие вам гласит житель Миннеаполиса (то есть я), где за два сезона дважды меняют дорожное покрытие и ремонтируют его после снега. В Санкт-Петербурге бывает даже холоднее, а зимы длятся на месяц больше, если не на два. Дорожный ремонт в условиях такого резкого климата - задача нетривиальная. На улицах весь день много людей, много красивых, хорошо одетых женщин. И, должна добавить, намного меньше уличных нищих и попрошаек, чем я видела в Штатах (Но вот заражение кишечными паразитами водопроводной воды непростительно - в 21-ом веке и в городе, претендующем на мировое значение).

Затем мы вернулись в отель. После этого всех нас отвезли еще на один банкет с пивом, водкой и вином в бар на Елагином острове, где помимо прочего стояли бильярдные столы. Писатели хорошо провели время, и, я уверена, Алан с честью выполнил свой долг на поле... э-э... из сукна. У меня снова записали хорошее интервью, и я пообщалась с некоторыми писателями, фэнами и журналистами.

На следующее утро, после завтрака, у меня снова было сжатое интервью с Александром Ройфе, критиком и писателем московского литературного журнала "Книжное Обозрение" (Сейчас я жалею, что не делала более подробных заметок по поводу всего что вокруг меня происходило, особенно об именах людей). Затем мы вновь взошли на борт автобуса и отправились к памятнику Гоголю, буквально за углом от Дома Книги на Малой Конюшенной улице. Эту улицу превратили в широкий и приятный бульвар для пешеходов. А там у подножья бронзового Гоголя мы получили удовольствие от представления уличного театра, смысл которого, поскольку оно было на русском, я не очень уловила, хоть мне и пытались то и дело переводить. Главный персонаж, что произносил речи, был одет как "Strannik", то есть Странник (в этом персонаже я лучше разобралась уже потом, вечером), и его сопровождали четыре фольклорных персонажа в костюмах, сделавших бы честь и маскараду Уорлдкона. Пантомима сопровождалась монологами и музыкой, и это представление смотрела пестрая толпа - мы, писатели, проходящие мимо туристы и дети. И еще один помятый с виду тип, который вышел на балкон прямо в халате, некоторое время недоверчиво пялился вниз на нас, потом потряс головой и ушел обратно, видимо, чтобы засунуть голову под подушку и попытаться вновь заснуть.

Пьеса включала в себя сценку с персонажем, который выглядел как Нос из одноименного рассказа Гоголя (который я не читала, но который, как я поняла из контекста, написан в жанре раннего русского магического реализма или абсурда). Персонажи на некоторое время надели на статую писателя большой голубой плащ. Когда в конце этот плащ сняли, его разрезали прямо на мостовой, и любой мог подойти и, назвав одного из гоголевских персонажей, получить кусочек "шинели". Я этого сделать не могла, увы, но, поскольку я была гостем, то все равно получила один кусочек.

Затем мы направились на очередную встречу с читателями на книжную ярмарку. Это оказалось большое здание, где-то в Санкт-Петербурге, и там ежедневно работает книжный рынок, нечто среднее между агентским залом на Уорлдконе и блошиным рынком. Во многих кабинках продавались в широком ассортименте книги и другие товары. Покупатели заполнили ярмарку от стены до стены. Мы пробрались сквозь толпу в дальнюю часть здания, где стоял стол, и там был еще один - короткий - шквал вопросов и ответов и очень активная раздача автографов. К счастью, наконец привезли русское издание "Гражданской кампании". Мой главный редактор из российского издательства АСТ, Николай Науменко, приехал тоже и всячески помогал. Должна сказать, он выглядел очень счастливым (АСТ внесло деньги в качестве спонсора в конгресс, как и другие издательства и несколько правительственных спонсоров).

Из-за маленькой заминки в общении я не поняла, что после встречи с читателями планировался банкет. Я уже пообещала группе русских фэнов (снова возглавляемой Анной и Екатериной), что они могут меня забрать. Я понятия не имею, что я пропустила, но я отмахнулась от людей с книжной ярмарки и ушла с фэнами, чувствуя себя немножко виноватой. Но они очень здорово со мной обошлись, отвели меня в место, которое они называли русским барбекю рядом с гостиницей вниз по улице под названием "Охотничья Изба" - это оказалось шашлычная. Снаружи она выглядела как уличная забегаловка, но там оказалась самая вкусная еда, какую я только пробовала в Санкт-Петербурге. В стеклянной кабинке в конце ресторанчика была металлическая жаровня с настоящими углями, и вы могли наблюдать, как шеф-повар готовит над ней ваш заказ. Мы чрезвычайно хорошо пообщались, благодаря нашему переводчику-добровольцу.

Потом пришло время вернуться в гостиницу и одеться для церемонии вручения премии "Странник". Она проводилось еще в одном удивительным по интерьеру месте Санкт-Петербурга - в старом Доме Композиторов. Зал, в который нас провели, имел самую красивую деревянную отделку, какую я когда-либо видела, включая галерею с портретами музыкантов, куда вела спиральная лестница в углу зала. Со стены на нас сердито взирал замечательный портрет Мусоргского - этот человек выглядел поразительно похожим на покойного британского актера Оливера Рида, разве он был бледнее и, вероятно, с похмелья. Последовали выступления и представления, перемежаемые классической музыкой, которую исполняла на клавесине потрясающая женщина-музыкант из Латвии по имени Айна Калнциема. Поскольку нас попросили одеться официально, я надела то же серебряное с черным платье, в каком была в прошлом месяце в Чикаго на премии Хьюго. На Алане был симпатичный свитер, а Роберт потряс всех нас смокингом и сияющим жилетом. Хэрриет была элегантна в платье из струящегося красного шелка.

Фигурки "Странников" - это самые лучшие литературные премии, которые я когда-либо видела. Это тяжелая статуэтка темной бронзы, изображающая бредущего странника, одетого в накидку с капюшоном, с мечом, посохом и с вороном на плече. Они были бы весьма интересным для коллекционеров предметом искусства, даже если бы не были призами. А премию World Fantasy Award - стальную голову Лавкрафта (она же "самый уродливый приз в мире") - они бы просто втоптали бы в грязь. Было несколько номинаций премии "Странник", в том числе за лучшие иллюстрации, перевод, короткий рассказ и роман.

Итак мы, американские гости, сидели в первом ряду, завистливо поглядывая на призы в руках наших соседей, когда ведущий вызвал каждого из нас, и вручил нам наших собственных Странников. Мы выпалили весьма удивленные слова благодарности. Церемония завершилась, и все мы поднялись наверх в просторный зал для еще одного обильного банкета с водкой, шампанским и массой разговоров. (Мой Странник сейчас стоит рядом с тем Хьюго, что я получила за "Игру Форов", и очень классно там смотрится. Репродукция с изображением Санкт-Петербургской зимы нашла свой приют на стене у меня в фойе. Удивительно, но я смогла довезти все подарки в целости и сохранности, включая фарфоровую кружку с блюдцем, керамического дракона и бутылку водки в виде казака).

Наконец мы вернулись в отель, и я некоторое время поболталась в баре в вестибюле гостиницы. Там я и пробыла до полуночи субботы, попивая газированную минеральную воду и болтая с самым настоящим татарином, программистом из Какого-то-там-стана... Он знает три языка: русский, английский и два диалекта арабского - но по-татарски, как он сообщил скорее с сожалением, не говорит. Мы оба, как выяснилось, отточили наши научно-фантастические зубки на одних и тех же рассказах Эрика Фрэнка Рассела, и он сообщил, что очень рад тому, что НЕСФА-Пресс купила эти старые рассказы для переиздания.

Где-то здесь, я также дала интервью для русского веб-журнала, которое было записано буквально на лету в вестибюле гостиницы. Наверное, как я думаю, его переведут в какой-то интернет-видеоформат. Журналист был молодым человеком со странной прической, но и с весьма внушительным портфелем материалов со своего сайта (Павел Хихус из журнала "Фантом" - прим.перев.).

Следующим утром по расписанию была еще одна пресс-конференция, формальные вопросы и ответы всем трем приглашенным на конвент американским писателям . Она должна была происходить в конференц-зале на последнем этаже гостиницы. Широкие окна в лифтовом фойе давали прекрасный вид на город. Увы, начало конференции задержалось, поскольку в отеле потеряли ключ от конференц-зала, но наконец пришел человек и открыл его. Как только пресс-конференция началась, она пошла без помех, наконец-то получилась дискуссия с писателями, и я жалела, что она так быстро закончилась.

Однако, пришло время окунуться еще в одно удовольствие: это была экскурсия в Петергоф, Русский Императорский летний дворец на побережье Финского Залива, отделенный от города водой. Парки в стиле расточительной версальской эпохи и, вероятно, с самой изумительной коллекцией садовых фонтанов в мире. Дворец сильно пострадал во время Второй Мировой войны, но сейчас он большей частью восстановлен. (Среди многих прочих вещей, о которых я сейчас жалею, то, что у меня не было возможности выкроить время, чтобы посетить музей Обороны Ленинграда). И снова я даю вам совет - закажите эти огромные альбомы в своей библиотеке; слова едва могут передать пленительное и действительно пугающее богатство всех этих императорских владений. Его сады сейчас - любимое место для воскресных прогулок жителей Санкт-Петербурга. Наш гид, уже с сединой в волосах, рассказывал нам историю, как его сюда приводили ребенком, и разрешали пускать его лодочку по потокам фонтана "Пирамида". Семейный кризис был предотвращен, когда его отец обежал фонтан и спас ее у самого водостока. Четырех часов едва хватило, чтобы осмотреть лишь парки. От осмотра внутреннего убранства дворца пришлось воздержаться.

Алан отбыл на встречу с читателями в книжный магазин на Невском, 72. А меня снова взяли в плен и увели фэны. На этот раз это были члены московского военно-исторического клуба. Мы поднялись к кому-то в номер, и проговорили очень насыщенный и интересный час (Более подробная информация об этом клубе, похоже, доступна на русском сайте Анны и Екатерины, который я уже упоминала). Затем пришел Кирилл и забрал меня для автографов членам организационного комитета, что так тяжело трудились.

После этого, мы - американские писатели, музыкальный гость Айна со своим мужем, Кирилл, и некоторые члены оргкомитета - отправились на экстраординарный ужин, организованный, если я правильно поняла, благодаря одному из спонсоров конгресса. Ужин проходил в бывшем графском доме, и вновь я ждала, что в любой момент в дверь войдут персонажи Джорджетты Хэйер или по крайне мере, Льва Толстого. Трапезу из нескольких блюд обслуживали необыкновенно скромные и внимательные официанты. Последовало соревнование в тостах. Увлеченная, я ждала своей очереди. Поскольку Алан и Роберт уже поблагодарили организаторов и восхвалили город, я предложила тост за читателей, без которых у нас бы не было работы нашей мечты. К несчастью, к этому времени Роберт был весьма серьезно утомлен, и ему пришлось рано уйти. Алан и я остались, чтобы порадоваться удивительной фортепианной музыке - до этого момента мы думали, что инструмент просто украшает этот зал. Исполнение "Турецкого марша" Моцарта гостьей из Латвии заставило нас рукоплескать и восхищаться. Наконец, все закончилось, пришло время возвращаться в отель и паковаться, поскольку мой самолет был в 5 утра. Я отправилась в это путешествие с одной ручной сумкой. Но к этому моменту, учитывая все подарки, объем моего имущества примерно удвоился, и молния моего чемодана уже не сходилась.

Обратный перелет "Аэрофлотом" на этот раз произошел без проблем и задержек. Мои дамы из АСТ снова встретили меня в Москве и проследили, чтобы я без проблем добралась из местного аэропорта в международный. У нас было время немножко поговорить о состоянии российского книгоиздания. У компании АСТ было вначале непрочное положение, но сейчас, похоже, дела идут хорошо, и они все больше издают новых книг.

Оглядываясь назад, я жалею о том, что не удалось как следует пообщаться, вернее, послушать русских писателей так много, как мне бы хотелось, хотя наш график и так был максимально плотным. Русская научная фантастика, похоже, имеет сильные исконные традиции, свой собственный голос, ей есть от чего оттолкнуться. Это не просто имитация американской или британской фантастики. Многие писатели, оказалось, имеют внушительные тиражи и отличный уровень продаж. Интересно, что среди множества писателей было очень мало женщин. Я наконец-то начала осознавать, что в русской фантастике никогда не было "семидесятых". В американской НФ-литературе это был период, когда женщины набрали силу, и с этой силой приходилось считаться. В России в этой области все еще более чем заметен след этакого "Мужского Клуба" в стиле 50-60-ых. А при переводе моего имени на русский читателю становится еще труднее, чем по-английски, понять, какого же я пола. Многие из моих читателей сказали, что были удивлены, узнав, что я женщина. Теперь АСТ размещает мое фото на обороте книги, и это, наверное, должно помочь. А может, и повредить. Посмотрим.

Многие из моих собеседников удивлялись, узнав, что Сайнс-Фикшн Уорлд Ассосиэйшн на треть состоит из женщин. Оба моих младших редактора и переводчик женщины, но их главный редактор - мужчина. Проблема, кажется, представляет собой обычный замкнутый круг. Авторы-женщины считают, что не смогут продаваться до тех пор, пока написанные женщинами книги не станут покупать. Так что у женщины не появляется шанс доказать, что писатели-женщины на самом деле могут продавать свои книги. На американском рынке первыми стали Андрэ Нортон и особенно Энн МакКэффри, это первые женщины-писатели в жанре фантастики, чьи книги попали в список бестселлеров Нью-Йорк Таймс, и они, как я думаю, пробили этот барьер и для нас. Я не знаю, есть ли (и сколько их) женщины в России, которые пытаются писать в этом жанре. Я помню рассказ о встрече Октавии Батлер с чернокожим читателем, который сказал, что он очень удивлен ее работой в НФ-литературе: "Я не знал что мы сделали это". Чтобы попробовать что-то сделать, надо сначала счесть это что-то для себя достижимым. Хотелось бы надеяться, что мой успех в России может дать какую-то фору российским писательницам.

Полет компании Аэрофлот в Чикаго прервался, к моему вящему удивлению, в Шенноне, Ирландия. Я провела пару часов, глядя в окно зала ожидания на мокрый зеленый ирландский ландшафт, а затем наконец отправилась домой, чувствуя, что 27 часов самолетов и аэропортов - это достаточно долго. В конце концов, быстро разобрав свою обычную и электронную почту и наскоро позвонив Пэт Рид, чтобы она заехала за мной пообедать, я упала на свою собственную гидро-кровать рядом с моими собственными кошками, очень счастливая оттого, что я снова дома.

(с) 2000, Лоис МакМастер Буджолд.

Сентябрь 2000