игрок Паршуков Андрей (Фандар) ==== Андрэ Форвиль, племянник графа, 27 лет сын его младшего брата, Армана Форвилля. Нормальное детство закончилось цетагандийской бомбардировкой, которая одномоментно унесла жизни отца и матери. Я их и не помню толком – если не считать фотографий в архиве дяди. Если бы за день до этого нас с братом не отослали в поместье... Но повезло – если такое "радостное" событие можно считать везением. Вторично повезло, когда в образовавшемся хаосе о нас вспомнил старший брат отца, и забрал к себе. "Семья есть семья" – сказал граф Форвилль и занялся воспитанием племянников. Так начался самый долгий период моей жизни – партизанский. Детством это можно назвать только из желания поиздеваться. Работать с деревянным ножом мой брат (на три года меня младше) начал раньше, чем внятно рассказывать, что и как он делает. Стрелять принялись учить сразу, как только мы смогли самостоятельно держать в руках оружие. Оглядываясь назад, понимаю, что не было ни одной игры, не являвшейся тренировкой перед последующими "охотничьими выездами" и "визитами в гости". Первое самостоятельно "дело". Банальное, как и большинство поручений для восьмилетнего мальчишки - по дороге в город остановились на ночлег, и дядя велел мне передать пакет. Я был горд. Но и в последующие несколько лет ничего серьезнее курьерской службы и наблюдения нам с братом не поручали. Чего только не спишешь на детское любопытство! Пусть даже мальчишка разъезжает не один, а с телохранителями – все равно норовит сунуть нос в закрытые зоны. Вопреки широко распространенному мнению, партизанская война – это не только громкие и шумные акции и нападения на врагов. Не реже это еще и поездки, встречи и разговоры. Сейчас-то я понимаю, что именно тогда закладывалась сеть агентов и осведомителей, которая впоследствии сослужила нам прекрасную службу. Первая крупная неудача захватчиков в горах Дендарии произвела на нас с братом неизгладимое впечатление. Память погибших родителей требовала мстить, и, когда младшему исполнилось двенадцать, мы впервые покинули поместье больше, чем на полмесяца. Пять лет провели в горах, в разных пещерных лагерях. Дядюшка прекрасно понимал, что без этого опыта мы способны наделать глупостей просто из мальчишеской удали. Ударил – ушел. Так приходится действовать, если ты партизан. Армия в начале нападения цетагандийцев попыталась сражаться открыто, и штаб партизанского движения не собирался повторять прежних ошибок. Сначала найти незащищенное место, а потом укусить туда. Довелось участвовать и в боевых столкновениях – но, опять же, подросткам чаще перепадали функции наблюдателей и разведчиков. Партизанский отряд – словно рой пчел, старающийся оставаться незаметным. Попытка пошарить в гнезде приведет к тому, что агрессор будет насмерть искусан. Когда же отряд становится слишком крупным для сохранения мобильности и скрытности – он отделяет от себя небольшие группы. В местах, еще не охваченных партизанским движением, людей поначалу трудно раскачать и организовать. И такие группы становятся ядром нового отряда. Привлекая к себе недовольных оккупационным режимом, при поддержке штаба и местного населения, они быстро превращаются в эффективные боевые единицы. Несколько дней я ходил и твердил этот небольшой урок, мечтая, как с собственной группой вернусь в родное графство и устрою террор цитагандийцам и их приспешникам. Тем временем события стали набирать обороты, и за нами приехал доверенный слуга графа. Форвиллю требовалась наша помощь, поскольку, кроме сидения в горах и пресечения попыток врага запереть партизан в Денарии, в партизанской войне были и другие задачи, к которым дальновидный дядя готовил нас с детства. И с этого момента жизнь превратилась в непрерывную череду планирования, поездок и кратких, но полных напряжения и адреналина молниеносных операций. Дни были похожи друг на друга, пусть даже сами акции различались. Инициировали бунты в "лояльных" территориях. Перевозили оружие для новых отрядов и в зрывчатку для диверсий. Сами устраивали диверсии на фабриках и заводах. Громили клиники "генетической чистки". Убивали цитогандийских солдат и офицеров, командиров отрядов "милиции" тех графов, что сотрудничали с врагом, снимали часовых на складах, освобождая путь саперам… Многое забыто, потому что требовалось забыть. Перед каждым выездом ты должен стать тем, кого не заподозрят - легкомысленным молодым аристократом, ищущим развлечений. Взгяд убийцы способен выдать тебя, поэтому смотри на окружающих весело и пусто, прячь внимание и не устраивай без необходимости демонстраций своего недовольства оккупантами. Пусть лучше враг сочтёт тебя глупым повесой – тем проще будет перерезать ему горло. Один из уроков, вынесенных мной от дядюшки – не надо пачкать там, где живешь. Найди того, кто достоин наказания, и устрой ему веселую жизнь. Самым красивым решением станет убийство цитагандийца в поместье решившего сотрудничать с оккупантами. Классический случай двойной мишени. Поэтому в нашем поместье всегда было тихо, в меру роптали недовольные, конвои цетагандийцев не подвергались нападению, а сформированный графом Форвиллем отряд милиции исправно поддерживал порядок в его владениях. Разумеется, часть этого отряда сопровождала нас в наших "поездках". А вскоре наши земли как-то само собой оказались в числе "свободных от оккупации".