Перед лицом столь оглушающей уверенности измученные
джоконцы замешкались на мгновение дольше, чем следовало. Атакующий всадник
пронёсся между двумя передовыми солдатами прежде, чем те обнажили мечи хотя
бы наполовину, и пока они только валились из сёдел, сражённые смертельными
ударами, устремился на джоконца, что вёл за собой лошадь Исты. Тот завопил
и пригнулся, шаря в поисках своего оружия. С низким жужжанием и свистом тяжёлый
меч нападавшего разрубил туго натянутую привязь, и освободившаяся лошадь
Исты отпрянула назад.
Серый конь взвился на дыбы рядом с ней. Клинок взлетел вновь, каким-то образом
переместился в левую руку, не менее умелую, чем правая, стремительно развернулся
лезвием вверх и проскользнул между седлом и привязанными к нему руками Исты.
Она едва успела сжать пальцы, убрав их с пути бритвенно острого лезвия прежде,
чем оно снова резко дёрнулось вверх, перерезав путы, и пролетело мимо её
лица. Всадник, оглянувшись, метнул в неё улыбку, столь же острую, как и его
клинок, пронзительно закричал и пришпорил скакуна.
С яростным вздохом удовлетворения Иста скинула с рук ненавистные веревки
и начала наклоняться вперёд, чтобы ухватить поводья. В это время её конвоир
развернул свою лошадь, врезавшись в коня Исты и почти выбив её из седла,
завладел поводом и перекинул его через голову её лошади. 'Прочь, прочь!'
- завизжала Иста, колотя его по стискивающей повод руке. Он неуклюже держал
меч и поводья собственного скакуна в другой, левой, руке и сидел неустойчиво,
наклонившись слишком далеко вперёд. Вдруг по внушённому ужасом наитию она
схватила его за рукав, утвердилась в стременах и дёрнула что было сил. Поражённый
джоконский офицер вылетел из седла и грохнулся на каменистое ложе речушки.
Иста надеялась, что её лошадь наступила на него, пока топталась на месте,
но уверена не была. Лошадь вскидывалась и вздрагивала, оскальзываясь на гладких
мокрых камнях, покрытых зелёной тиной. Поводья тащились по земле, угрожая
попасть под передние копыта. Иста перегнулась через луку седла, попыталась
ухватить их, промахнулась, попыталась снова, поймала, пропустила грязную
кожу между не менее грязных пальцев и выпрямилась, впервые за несколько дней
сама выбирая свой путь. Звенели, скрещиваясь, мечи. Она дико оглянулась вокруг.
Один из замыкавших солдат пытался оттеснить нападавшего воина к своим товарищам,
тогда как второй обходил его, чтобы атаковать с незащищённой стороны. Командующий
направил свою лошадь ближе к схватке, но левой рукой, неуклюже стискивающей
меч, он зажимал правую. Кровь сочилась меж пальцев и стекала по рукаву, делая
поводья скользкими, а хватку ненадёжной. Другой джоконский солдат, ехавший
на дальней стороне передней тройки и потому избежавший первой бешеной атаки,
смог наконец вытащить свой арбалет из седельного крепления и неистово взводил
его, пока лошадь под ним пятилась и фыркала. Арбалетная стрела была зажата
у него в зубах. Он выплюнул смертоносный болт в руку, наложил на тетиву и
начал поднимать арбалет, прицеливаясь. Хотя его мишень двигалась, расстояние
до неё было слишком коротким.
Исты была безоружна: Она развернула лошадь и направила её на другой берег
речушки, колотя по бокам каблуками без шпор и заставив перейти на неохотную
рысь. Животное перепрыгнуло через воду и пошло аллюром, лишь отдалённо напоминавшим
лёгкий галоп. Отвернув голову лошади в сторону, Иста заставила её врезаться
в коня арбалетчика. Тот выругался, когда тетива тренькнула и выстрел ушёл
далеко в сторону. Он отмахнулся тяжёлым арбалетом, целя Исте в голову, но
промазал: она успела уклониться.
Командующий, оглянувшись, заорал арбалетчику на рокнарском: 'Хватай женщину!
Доставь её князю Сорцо!'. Серый всадник оставил обоих замыкающих охранников
выбитыми из сёдел и истекающими кровью и тяжело поскакал вперёд, управляя
лошадью коленями, поднимаясь в стременах и готовя мощный двуручный удар.
Последний приказ неудачливого командира так и остался незаконченным - его
голова слетела с плеч.
Перед Истой мелькнуло падающее тело, фонтаном бьющая кровь, шарахнувшаяся
лошадь, ослепительное пламя сорванной с якоря страдающей души, и пришла ошеломляющая
мысль: 'Ну что, теперь ты веришь в мои пророчества?'
И еще более ошеломляющая: 'А я сама - верю?'
Блистающий меч и серый конь развернулись одновременно, чтобы тотчас же напасть
на стрелка, снова бешено натягивающего тетиву. Меч ещё раз перелетел из правой
руки в левую, и его остриё обрушилось точно копьё.
Инерция лошади и мечника была чудовищна, а направление удара в совершенстве
выверено: меч врезался в грудь арбалетчика, пробил кольчугу и вышиб его из
седла, пронеся тело над крупом лошади и пришпилив к дереву позади. От удара
лошадь солдата упала, неуклюже вскочила и рванулась прочь, натужно поводя
боками. На мгновение тяжёлый меч был вырван из смертоносной руки его владельца,
но тот немедленно развернул коня, стремительным движением ухватил рукоять
и высвободил клинок. Мёртвый джоконец сполз на землю, орошая кровью древесные
корни.
Иста едва не потеряла сознание из-за белого вихря вопящих, обезумевших душ,
кружащихся вокруг неё. Она вцепилась в луку седла и заставила себя сидеть
прямо, распахнув глаза и отвергая второе зрение. Самое кошмарное зрелище
пролитой крови перед её взором было не столь ужасающе, как эти нежеланные
видения. Сколько же умерло?.. Командир, арбалетчик: И оба замыкающих охранника
уже никогда не поднимутся вновь. Одна лошадь и всадник исчезли, оставив за
собой кровавый след. У входа в ущелье офицер-переводчик, чей меч остался
лежать на земле в красно-зелёном месиве, взбирался на потерявшую всадника
лошадь. Он рванул поводья, разворачивая коня, и не оглядываясь поскакал галопом
вниз по реке.
Серый всадник даже не запыхался. Опустив меч, с острия которого стекали капли
крови, он какое-то время хмуро смотрел вслед удирающему джоконцу, а затем
повернулся и озабоченно взглянул на Исту. Подъехал к ней и спросил:
- Миледи, как вы?
- Я: не ранена, - с трудом выдохнула она. Призрачные видения таяли подобно
тому, как постепенно исчезают пятна, появляющиеся перед глазами после взгляда
на солнце.
- Хорошо, - на его лице снова мелькнула хмельная улыбка. Опьянён битвой?
Страх явно не повлиял на его способность соображать, так же, впрочем, как
и что-либо, хоть отдалённо напоминающее здравый смысл. Разумные люди не нападают
в одиночку на шестерых доведённых до отчаяния вражеских солдат.
- Мы видели, как вас увезли, - продолжил он. - И разделились, чтобы прочесать
лес в надежде найти вас. Я решил, вы непременно поедете этим путём. - Он
оглядел края ущелья, проверяя, нет ли там какого угрожающего движения, и
удовлетворённо прищурился, ничего не обнаружив. Начисто вытер меч собственным
грязным камзолом, вскинул его в коротком приветствии и, довольный, с клацаньем
вложил в ножны. - Могу я узнать имя леди, к которой имею честь и удовольствие
обращаться?
- Я: - замялась Иста. - Я сера ди Ахело, кузина провинциара Баоции.
- Хм, - нахмурился он. - Я - Порифорс. - Он взглянул в сторону яркого освещённого
выхода из ущелья. - Я должен найти своих людей.
Иста размяла руки. Она опасалась трогать зловеще истерзанные запястья: покрытые
коростой, кровоточащие и ободранные.
- А я - своих. Но я была привязана к этой глупой лошади с прошлой полуночи.
Без отдыха, еды и воды, что поначалу казалось жестоким, но теперь выглядит
милосердным.
Дабы достойно завершить ваш утренний подвиг, окажите мне услугу - посторожите
эту лошадь и мою стыдливость, пока я поищу какие-нибудь кустики. - Она в
сомнении посмотрела вглубь ущелья. - Или скалу, или что угодно. Хотя я сомневаюсь,
что моя лошадь, как и я, впрочем, желает сделать ещё хоть шаг.
- Ах, - произнёс он в весёлом озарении. - Ну конечно, сера.
Воин легко спрыгнул со своего боевого коня и взял её лошадь под уздцы. Его
улыбка поблекла при взгляде на её запястья. Иста вывалилась из седла подобно
мешку с зерном, но была подхвачена сильными руками, оставившими красные пятна
на кофте. Мужчина какое-то время поддерживал её, желая убедиться, что она
твёрдо держится на ногах.
Его улыбка совсем исчезла, когда он оглядел Исту с ног до головы.
- На ваших юбках порядочно крови.
Она проследила за его взглядом. На уровне коленей складки разрезанной юбки
были усеяны пятнами крови - и засохшими, и свежими. Последняя скачка превратила
и без того ободранную кожу в клочья.
- Потёртости от седла. Обычные повреждения, правда, не слишком-то привычные
для меня.
Его брови взлетели вверх.
- И какие же тогда вы зовёте серьёзными?
- Такие, - ответила она, нетвёрдой походкой миновав обезглавленного командира.
Мужчина склонил голову, сдаваясь.
Иста проковыляла мимо тел вглубь ущелья, чтобы найти какие-нибудь скалы,
окружённые кустами. Вернувшись, она застала своего спасителя стоящим на коленях
у ручья. Он улыбнулся и подал ей нечто на листе. Иста прищурилась и спустя
короткое мгновение замешательства поняла, что это кусок едкого мыла.
- Ох, - выдохнула она.
И едва не разрыдалась. Упав на колени, Иста вымыла руки в холодном ручейке,
струящемся по камням, затем более осторожно промыла израненные запястья.
А потом напилась из сложенных лодочкой ладоней, жадно черпая горсть за горстью.
Мужчина положил на плоский камень небольшой пакет, обёрнутый льняной тряпкой,
открыл его и извлёк чистые полоски ткани, нарезанные для перевязки. Видимо,
достал из своих седельных сумок: джоконцы уже использовали все свои запасы
такого рода.
- Сера, боюсь, я должен просить вас проехать верхом ещё немного. Думаю, вам
лучше сначала промыть и перевязать колени, как полагаете?
- Ох. Да. Спасибо, сэр. - Она уселась на камень, сняла сапоги впервые за
долгое время и аккуратно приподняла полу юбки на одной ноге, отдирая присохшую
ткань от покрытых коростой, ободранных коленей. Он наклонился над ней, протянул
было вымытые руки, желая помочь, но снова сцепил их, когда она стоически
продолжила неприятную процедуру. Промывание мылом причинило боль, но вместе
с тем принесло облегчение. И открыло неприятные вещи. Глубокие алые ссадины
сочились жёлтой жидкостью.
- Это будет заживать неделю, - заметил он.
- Вероятно.
Как кавалерист, он, несомненно, сталкивался с потёртостями от седла и раньше,
так что мог судить о последствиях с полным знанием дела. Понаблюдав ещё немного,
будто желая убедиться, что у неё все будет в порядке, воин потёр лицо ладонью,
затем встал и пошёл осмотреть тела.
Он обыскивал их методично, и не ради грабежа: лишь мельком глянул на кольца,
серьги или кошельки, что были у трупов, зато все попавшиеся бумаги изучил,
аккуратно свернул и убрал за пазуху. Этот Порифорс, или ди Порфорс - он не
сказал, фамилия это или имя, - несомненно, был офицером, и с ясной головой:
какой-то военный вассал провинциара Карибастоса или воин, подготовленный
к самостоятельному командованию на таком посту. Было похоже, что письмо
Фойкса либо осталось в покинутой колонне, либо исчезло вместе с теми, кому
удалось сбежать.
- Вы можете сказать мне, сера, кто были остальные пленники в джоконском обозе?
- Их было немного, слава богам. Шесть женщин из Ибры и семеро мужчин, которых
джоконцы посчитали достаточно ценными, чтобы тащить вместе с собой через
горы. И двенадцать, нет, одиннадцать гвардейцев Ордена Дочери, сопровождавших
меня в паломничестве, которые были захвачены джоконским отрядом примерно:
два дня назад. - Всего два дня? - У меня есть основания надеяться, что одному
из моих гвардейцев и кое-кому из отряда удалось сбежать ещё в Толноксо, до
того, как нас догнали.
- Вы были единственной леди из Чалиона среди пленников? - сильнее нахмурился
он.
Иста коротко кивнула и попыталась вспомнить что-то, что могло бы помочь этому
решительному офицеру.
- Эти налётчики действовали по поручению князя Сорцо, потому что с ними
были офицеры-счетоводы, определявшие княжескую пятую часть. Они пришли через
Ибру, разграбив там городок под названием Раума, затем сбежали через перевалы,
когда марк Раумы бросился в погоню. Тот, кого вы обезглавили, - она кивнула
в сторону жалкого трупа, - был их старшим, хотя я не думаю, что он командовал
с самого начала. Вчера же их было примерно девяносто два, хотя некоторые,
возможно, дезертировали ночью - до того, как попали в вашу засаду.
- Толноксо:
Офицер отряхнул руки, поднялся от последнего тела и подошёл к ней проверить,
как идут дела. Иста как раз перевязывала второе колено. Его щепетильная обходительность
каким-то образом заставила её не расслабиться, а наоборот, острее почувствовать,
что она была наедине с незнакомым мужчиной.
- Неудивительно. Вы сейчас менее чем в тридцати милях от границы с Джоконой.
Этот отряд прошёл почти сотню миль за последние два дня.
- Они торопились. И были испуганы. - Она оглядела поле боя, куда начали слетаться
переливчатые зелёные мухи, мерзко жужжа в сыром полумраке. - К сожалению,
недостаточно испуганы, чтобы вообще остаться дома.
Его губы скривились в кислой улыбке.
- Возможно, в другой раз они будут бояться как следует. - Он поскрёб бороду,
которая была не тёмного цвета с рыжеватым отливом, как его волосы, а светлее
и подёрнута сединой. - Это ваша первая битва, сера?
- Такого рода - да, первая, - Иста закрепила последнюю завязку и туго затянула
узел.
- Спасибо, что помешали парню с арбалетом. Это был своевременный удар.
Он заметил? Пятеро богов. Ей-то казалось, что он был слишком занят.
- Всегда пожалуйста.
- Вижу, вы не теряете головы.
- Я знаю. - Иста взглянула вверх, услышав его удивлённое фырканье, и нетвёрдо
сказала: - Если вы будете слишком добры ко мне, я непременно расплачусь,
и тогда мы никуда не сможем двинуться.
Мужчина казался несколько ошеломлённым, но затем кивнул.
- Жестокая леди, вы запрещаете мне быть добрым! Да будет так. Теперь мы должны
ехать в более безопасное место, где можно будет отдохнуть. Ехать быстро и
осторожно, потому что я думаю, что кроме вашей группы были и другие сбежавшие
и выжившие. Но, надеюсь, мы сперва встретимся с кем-то из моих людей. - Он
огляделся, нахмурившись. - Я пошлю их сюда - собрать трупы и лошадей.
Она взглянула на безмолвную картину. Тела лежали в неуклюжих позах; ни одна
изнурённая лошадь не отошла далеко. Вопящие видения полностью исчезли - Иста
не сказала 'благодарение богам', - но казалось, что эхо скорби всё ещё гуляет
по ущелью. Она не могла дождаться, когда сможет сбежать отсюда.
Мужчина помог ей подняться на ноги, и Иста признательно кивнула. С каждой
минутой отдыха её тело, казалось, деревенело всё больше. Ещё немного, и она
не сможет ни идти, ни ехать верхом.
Ни влезть на лошадь. Его попытка подсадить её провалилась, когда она охнула
от боли. Тогда он просто обхватил её за талию и поднял в седло. Иста не была
высокой женщиной, но не была и тонкой словно тростинка, как в далёкие восемнадцать.
Это нечестно: мужчина явно был не моложе неё, но годы, посеребрившие его
бороду, пощадили его силу. Хотя, конечно, патрулируя эти границы, он непрерывно
упражнялся. Воин вскочил в седло высокого скакуна с непринуждённой грацией.
Иста решила, что прекрасный серый в яблоках конь происходит из той же породы,
что и длинноногий гнедой Лисс - рождённый для скорости и выносливости, с
крепкой сухой мускулатурой.
Офицер направился к руслу и свернул вверх по течению. На гальке и песке Иста
могла видеть отпечатки копыт, оставленные его собственной лошадью на пути
сюда. Других следов не было, и это обнадёживало. Спустя несколько минут езды
цепочка следов свернула, или, скорее, вышла из редкого леса, растущего по
берегам реки. Они оба продолжали ехать вдоль струящейся воды. Шаг её уставшей
лошади был коротким, деревянным, и только присутствие другой лошади, подумала
Иста, заставляло её двигаться. 'И я ничем не лучше'.
Она рассматривала своего спасителя в ставшем более ярким свете. Подобно коню
и мечу, всё его снаряжение было высшего качества, но без кричащих драгоценных
блях или металлических инкрустаций. Значит, офицер он не бедный, но к своему
делу относится серьёзно. Чтобы оставаться в живых на этих границах в течение
двадцать лет - а его борода и обветренное лицо указывали как раз на это,
- человек должен очень внимательно следить за тем, что делает.
Это лицо притягивало её взор. Лицо не мальчика - упругое и румяное, как у
Ферды или Фойкса, и не пожилого человека - морщинистое, как у ди Феррея,
но лицо мужчины в полном расцвете сил. Идеально сбалансированное на вершине
жизни. Хотя и бледное, несмотря на столь явственно ощутимую энергию. Вероятно,
последняя зима в Карибастосе была необычно тоскливой.
Сногсшибательное первое впечатление - не любовь с первого взгляда. Но оно
явно приглашало рассмотреть подобную возможность.
В конце концов, много ли было любви в её жизни? Исте было восемнадцать, когда
лорд ди Лютез вознёс её на вершину яркого, лёгкого, отравленного успеха -
её блестящего замужества за королём Аясом. Но с этой вершины она скатилась
в долгую, тёмную мглу вдовства и проклятья, разрушавшую и разум, и душу.
Лучшие годы её жизни растрачены в безысходном отчаянии, и ничего уже не вернуть
и не исправить. У неё не было ни жизни, ни того опыта, которым, скорее всего,
обладали другие женщины её возраста.
Несмотря на беспрестанное воспевание девственности, верности и воздержания
- для женщин - Иста знала множество высокородных леди при дворе Аяса, имевших
любовников - открыто или тайно. Она имела лишь смутное представление, как
они это устраивали. Конечно, подобные скандальные вещи не происходили при
малом дворе вдовствующей провинциары в Валенде; у старой леди не было ни
терпимости к таким глупостям, ни, кстати сказать, глупых молодых леди в свите,
за единственным исключением собственной сумасшедшей дочери Исты - источника
постоянного расстройства для старой провинциары. Во время двух своих визитов
в Кардегосс после того, как проклятие было снято - на коронацию Изелль в
свите старой провинциары и в гости к маленькой Исаре прошлой осенью, - Исте,
конечно же, приходилось постоянно отбиваться от придворных. Но ей показалось,
что в их глазах не было вожделения - только алчность. Они стремились получить
благосклонность королевы, а не любовь Исты. Не то чтобы Иста чувствовала
любовь к кому-то. Она решила, что в целом не чувствует ничего.
Ну, пожалуй, за исключением последних трёх дней, заполненных обессиливающим
ужасом. Но даже и этот страх, казалось, не принадлежал ей, а существовал
по другую сторону прозрачной стены в её сознании.
И всё же - она искоса глянула на своего спутника - это был умопомрачительный
мужчина. Ещё один час она могла побыть скромной Истой ди Ахело, которой позволено
мечтать о романе с красивым офицером. Когда их поездка подойдёт к концу,
с мечтой будет покончено.
- Вы очень молчаливы, леди.
Иста кашлянула.
- Мои мысли разбегаются. Думаю, я отупела от усталости. - Они ещё не оказались
в безопасности, но когда это произойдёт, она полагала, что свалится, как
подрубленное дерево. - Вы, должно быть, тоже были на ногах всю ночь, организуя
столь блестящий приём.
Он улыбнулся её словам, но сказал только:
- Последнее время мне нужно совсем мало времени для сна. Я немного отдохну
в полдень.
Он, в свою очередь, разглядывал Исту, и его пристальный взгляд обеспокоил
её. Он смотрел так, будто она была сложной загадкой или головоломкой. Иста
в смущении отвела взгляд, и поэтому первая заметила предмет, плывущий вниз
по реке.
- Тело, - кивком указала она. - Значит, это та же самая река, вдоль которой
ехал мой джоконский отряд?
- Да, она здесь поворачивает: - Он послал своего коня в журчащий поток, пока
вода не дошла лошади до брюха, склонился в седле, ухватил труп за руку и
с плеском вытащил его на песок. Иста с облегчением увидела, что труп не был
облачён в голубые одежды Дочери. Просто ещё один невезучий молодой солдат,
который уже никогда не станет старше.
Офицер поморщился, глядя на него.
- Похоже, один из передовых разведчиков. Меня привлекает мысль отправить
его вниз по реке в Джокону - в качестве курьера. Но, без сомнения, будут
и другие, более говорливые, чтобы доставить новости. Они всегда находятся.
Этого можно будет подобрать вместе с остальными. - Он оставил намокший труп
и пришпорил лошадь, чтобы двинуться дальше. - Их отряд вынужден был повернуть
сюда, чтобы обойти укрепления Оби и заслоны замка Порифорс, который, кстати
говоря, первоначально был построен, чтобы отражать угрозу с юга, а не с севера,
как случилось в итоге. Им следовало бы разделиться и пробираться мимо нас
по двое-трое: тогда они потеряли бы лишь часть людей, а не всех. Но победило
искушение пройти более коротким путём.
- И самым верным, к тому же, если они знали, что река течёт в Джокону. У
них, похоже, были проблемы с ориентированием. Не думаю, что этот путь к отступлению
входил в их первоначальный план.
Его глаза удовлетворённо вспыхнули.
- Мой бр: лучший советник всегда говорил, что так и случится в подобной ситуации.
Как обычно, он оказался прав. Так что мы вышли к этой реке прошлой ночью
и устроили привал, пока джоконцы не подали сами себя на блюдечке. Ну, отдыхали
все, кроме наших разведчиков, загнавших нескольких лошадей, следя за их продвижением.
- Далеко ещё до вашего лагеря? Думаю, моя несчастная лошадь не в состоянии
идти дальше. - Её животное, казалось, спотыкалось через каждые два шага на
третий. - Это моя собственная лошадь, и я не хочу совсем её искалечить.
- Да уж, мы, наверно, могли бы выследить этих джоконцев по попадавшимся нам
загнанным лошадям, которых они бросали на своём пути. - Он покачал головой
с профессиональным неодобрением. Его собственный замечательный скакун, несмотря
на выпавшую ему тяжёлую работу этим утром, выглядел так, что было ясно -
о нём отлично заботились. По лицу мужчины промелькнула слабая улыбка. - Давайте
же освободим вашу лошадь от бремени.
Он подъехал ближе к ней, бросил поводья на холку своего коня, протянул к
ней руки, подхватил из седла и усадил поперёк своих коленей. Иста подавила
недостойный протестующий взвизг. Он не закончил это движение попыткой поцеловать
её или другой невинной фамильярностью, но просто обхватил руками, в одну
взяв поводья своего коня, а в другую - поводья её лошади. И тем самым поставил
Исту перед необходимостью обхватить его руками для безопасности. Робея,
так она и поступила.
В такой близости его спокойная сила почти ужасала. От него не несло высохшим
потом, как она ожидала - Иста не сомневалась, что от неё сейчас пахло гораздо
хуже. Запёкшаяся тёмная кровь, пятнавшая его серый камзол, пока что почти
не имела запаха, но смертный холод, казалось, обволакивал его. Она отдыхала
в кольце его рук, подальше от наиболее свежих пятен, постоянно ощущая вес
собственных бёдер поверх его. Иста не отдыхала в мужских объятиях с тех
пор: да никогда, насколько она помнила. Впрочем, как и сейчас. Безвольное
изнеможение и отдых - совсем не одно и то же.
Он склонился к её затылку; ей показалось, он вдохнул запах её волос. Иста
слабо вздрогнула.
Он прошептал озабоченно:
- Послушайте, я всего лишь добр к вашей лошади, уверяю вас.
Иста тихо фыркнула и почувствовала, как он слегка расслабился, успокоенный
её смешком. Было так замечательно представлять, что опускаешь все барьеры,
пусть и ненадолго. Притвориться, что безопасность - нечто, что другой человек
может просто подарить. Так могло продолжаться лишь несколько мгновений, ведь
он явно не стал бы блокировать движения своей рабочей руки, усадив к себе
Исту, не будь они всего в нескольких шагах от его лагеря. Но, скорее всего,
пока она притворяется, будет притворяться и он. Так что Иста обхватила его
и позволила везти себя, закрыв глаза.
Цокот копыт по гальке, крик; она поняла, что это друзья, ещё до того, как
увидела их, потому что непринуждённые объятия её спасителя не стали более
напряжёнными. 'Твой сон закончился. Пора просыпаться'. Иста вздохнула.
- Милорд! - вскричал один из приближающихся всадников. Сквозь полуопущенные
ресницы она увидела троих мужчин в серых камзолах, рысящих им навстречу по
берегу реки среди солнечного утра. Облачённые в кольчуги солдаты перешли
на лёгкий галоп и окружили их смеющейся толпой.
- Вы отбили её! - продолжил тот же воин. - Я мог бы догадаться.
- Я полагаю, мог бы, - ответил её спаситель весело и, пожалуй, немного самодовольно.
Она представила, как героически они выглядят верхом на сером в яблоках боевом
коне, и что это за превосходный спектакль для людей лорда. Несомненно, сегодня
вечером об этом будет шептаться весь его отряд. А потому командир поддерживал
ореол загадочности, и она не возражала против такого расчёта, если только
он был. И если, вежливо обнимая её измученную персону, он получал дополнительное
удовольствие как мужчина, что ж, против этого она тоже не возражала.
Люди обрушили на него водопад лаконичных рапортов: о захваченных пленных,
о прочёсанной местности, о раненых, которых перевязали здесь или доставили
в ближайший городок в повозках, о количестве трупов.
- Значит, мы ещё не закончили облаву на тех, кто сбежал, - подытожил их командир.
- Хотя я начинаю сомневаться в точности сведений милорда ди Толноксо. Похоже,
нам нужно отчитаться только о девяноста джоконцах, а не о двухстах, как он
утверждал. Вы найдёте ещё пятерых мертвецов ниже по течению. Одного я вытащил
из воды примерно в трёх милях отсюда. Думаю, он погиб, когда мы атаковали
их авангард. Ещё четверо остались недалеко от входа в ущелье милей или около
того дальше - там, где я нагнал их группу, пытавшуюся удрать с этой леди.
Возьмите несколько человек, подберите тела, лошадей и снаряжение, и отправьте
к остальным для описи. - Он бросил поводья лошади Исты одному из своих людей.
- Пригляди за животиной - она принадлежит этой сере. Принеси её упряжь к
моей палатке. Я буду там какое-то время. Распорядись, чтобы все, кто участвовал
в доставке пленников из обоза, доложились мне немедленно. Я поеду осмотреть
раненых и пленников после полудня.
Иста заставила себя спросить у солдата:
- Там были несколько человек из ордена Дочери, захваченных в плен джоконцами.
Они живы?
- Да, я видел нескольких таких людей.
- Сколько? - спросила она настойчиво.
- Я точно не знаю, миледи - их в лагере несколько, - он кивком указал вверх
по течению.
- Вы сможете воссоединиться с ними очень скоро и услышите все их рассказы
об утренних событиях, - утешил Исту её спаситель. Он обменялся салютом со
своими людьми, и они рассыпались в разных направлениях, отправившись выполнять
новые поручения.
- Чьи это замечательные солдаты? - спросила Иста.
- Мои, по счастью, - ответил он. - Ах, мои извинения, в спешке я забыл представиться
по всей форме. Арис ди Лютез, марк Порифорса, к вашим услугам, сера. Замок
Порифорс хранит клин земель Чалиона меж границ Джоконы и Ибры, а его гарнизон
- отточенное лезвие этого клинка. Слава пяти богам, задача стала немного
легче теперь, когда королева Изелль приручила Ибру.
Она застыла в его мягкой хватке.
- Ди Лютез? - в ужасе повторила она. - Вы случайно не родственник?..
Он тоже напрягся, его искрящееся добродушие померкло. Но голос, из которого
внезапно исчезли все интонации, оставался спокойным:
- Великий канцлер и предатель, Арволь ди Лютез? Мой отец.
Он не был одним из двух основных наследников ди Лютеза - сыновей канцлера
от первого брака, неотступно следовавших за ним при дворе во времена Исты.
Три признанных знаменитым придворным бастарда все были девочками, давно удачно
и прибыльно выданными замуж. Ди Лютез был дважды вдовцом, когда Иста впервые
с ним встретилась: к тому времени его вторая жена была мертва уже лет десять.
Значит, этот Арис должен быть сыном второй жены. Той самой, которую ди Лютез,
бывший тогда в самом расцвете лет, бросил в её деревенских владениях, чтобы
иметь возможность волочиться за Аясом - при дворе или в поле - без всяких
помех. Северная наследница, да, это Иста помнила.
Его голос стал немного резким.
- Вас поражает, что сын предателя верой и правдой служит Чалиону?
- Вовсе нет. - Она подняла глаза, чтобы изучить его лицо, находившееся так
близко от неё. Арис несомненно унаследовал прекрасный подбородок и прямой
нос от матери, но вся его бурлящая энергия была наследством ди Лютеза. -
Он был великим человеком. Вы: немного на него похожи.
Его брови взлетели вверх. Он повернул голову, но теперь смотрел на неё совершенно
по-другому - с подавляемой страстной настойчивостью. Она даже не осознавала,
какую непроницаемую маску он носил, пока та не упала.
- Правда? Вы когда-то встречали его? Во плоти?
- Как, а вы разве нет?
- Я был слишком мал, чтобы запомнить. У матери был его портрет, но он никуда
не годился. - Арис нахмурился. - Я был почти взрослым, чтобы предстать при
дворе в Кардегоссе, когда он: умер. Я был уже взрослым. Но: возможно, всё
и к лучшему. - Страстность снова исчезла, скрылась в том тайном уголке души,
где пребывала раньше. Его короткая улыбка была чуть смущённой. Взрослый человек
сорока лет от роду, делающий вид, что ему нет дела до горечи того молодого
двадцатилетнего парня, каким он когда-то был. Иста пересмотрела своё убеждение
в собственной бесчувственности, потому что эта случайная вспышка саморазоблачения
ударила по сердцу, как острый нож.
Они выехали из-за поворота реки и обнаружили, что речная петля окружает луговину,
окаймлённую лесом. Трава была истоптана и покрыта мусором от спешно разбитого
лагеря, потухшими кострами и разбросанным снаряжением. Вдали меж деревьев
виднелись привязанные лошади, несколько человек седлали коней или навьючивали
мулов. Кто-то упаковывал вещи, кто-то сидел, некоторые спали на одеялах или
прямо на земле. Несколько офицерских палаток нашли приют под покровом рощи
на дальнем конце долины.
С дюжину человек поспешили к ди Лютезу, как только заметили его, издавая
радостные восклицания, выкрикивая приветствия и вопросы, осыпая новостями
и требуя приказаний. Знакомая фигура в голубом скованно ковыляла позади остальных.
- А! О! Она спасена! - радостно вопил Ферда ди Гура. - Мы спасены!
Он выглядел так, будто его тащили сквозь терновые заросли не меньше мили
- грязный, измученный, бледный от переутомления, но невредимый: никаких повязок
или крови, и его хромота объяснялась скорее всего ушибами и потретостями
от седла. Сердце Исты растаяло от облегчения.
- Королева! - вскричал он. - Слава богам, всем и каждому! Хвала Дочери-Весне!
Я был уверен, что джоконцы всё-таки сумели увезти вас! Я послал всех, кто
ещё мог скакать, вместе с людьми марка Порифорса на ваши поиски:
- Что с нашим отрядом, Ферда? Кто-нибудь пострадал? - Иста постаралась выпрямиться,
оперевшись на руку марка, пока Ферда проталкивался к плечу серого жеребца.
Он пробежал рукой по всклокоченным, потным волосам.
- Одному из арбалета прострелили бедро люди марка - не повезло. Другой сломал
ногу, когда на него упала собственная лошадь. Я отправил ещё двоих присмотреть
за ними, пока мы ждём, когда лекари закончат с наиболее тяжелоранеными парнями.
Остальные в порядке, насколько это возможно. И я тоже, теперь, когда моё
сердце не разрывается от тревоги за вас.
Она почувствовала, что Арис ди Лютез застыл как камень.
- Королева? - эхом повторил он. - Это вдовствующая королева Иста?
Ферда посмотрел вверх, ухмыляясь.
- Да, сэр? Если вы и есть её спаситель, я должен поцеловать ваши руки и ноги!
Мы были вне себя от отчаяния, когда посчитали пленниц и обнаружили, что она
исчезла.
Марк уставился на Исту, будто она превратилась в какое-то невероятное мифическое
создание прямо у него на глазах. 'Возможно, так и есть'. Какую из
нескольких версий о смерти своего отца от руки короля Аяса он слышал? Какую
ложь считал правдой?
- Примите мои извинения, марк, - сказала Иста с твёрдостью, которой не чувствовала.
- Сера ди Ахело - моё вымышленное имя, взятое сначала для того, чтобы моё
паломничество было скромным, но после - из соображений безопасности. - Не
то чтобы это как-то помогло. - Но теперь, когда я здесь благодаря вашей отваге,
я вновь смею быть Истой ди Чалион.
- Что ж, - сказал он спустя мгновение. - Ди Толноксо всё-таки оказался прав
кое в чём. Какой сюрприз.
Она взглянула не него сквозь ресницы. Непроницаемая маска снова скрывала
его чувства. Марк очень осторожно помог ей спуститься в протянутые руки Ферды.