(Lois McMaster Bujold, "Memory",1996)
Перевод (c) - Анны Ходош (annah@thermosyn.com), ред. от 01.11.2001
На следующее утро Майлз поднялся в состоянии, которое уже начал узнавать, - а именно, похмелья после припадка. Пара таблеток болеутоляющего помогла лишь слегка. Пожалуй, внешние проявления со временем делаются все хуже, а не наоборот. А, может быть, он просто точнее стал их распознавать, ведь теперь их не маскирует ни постпарализационная мигрень, ни суицидальная депрессия. "Мне необходимо срочно увидеться с Ченко".
Он приволок к себе в комнату кувшин с кофе и заперся наедине с коммом и докладом Гароша. Остаток утра он провел - или потратил впустую, - сперва читая этот доклад, затем перечитывая.
Крайняя скудость этих данных делала их еще убедительней. Если все это задумывалось как двойная ловушка, сведений должно было быть больше. Но, стараясь изо всех сил, Майлз так и не смог обнаружить ни изъяна в рассуждении, ни обрыва в логической цепочке.
Не имея на руках никаких более утешительных результатов, Майлз боялся снова встречаться с Галени. СБ продержала офицера-комаррца всю ночь в секции предварительного заключения в штаб-квартире, в маленьком тюремном блоке, пришедшем на смену более внушительной подвальной тюрьме времен Эзара. Там Галени будет сидеть вплоть до официального предъявления обвинения, после чего его, видимо, переведут в казенную, и еще более унылую, военную тюрьму. "Задержан по подозрению". В барраярском военном праве была небольшая неясность относительно того, как именно надолго можно задерживать кого-либо по подозрению. "Задержан по чей-то проклятой паранойе - это вернее".
Его горькие размышления прервал звонок доктора Уэдделла, жалобно вопрошающего, когда же он сможет поехать домой. Майлз пообещал прийти забрать у него доклад и отпустить; если он не в силах освободить одного пленника СБ, то может по крайней мере выпустить на волю другого. Он надел свой второй лучший форкосигановский мундир и цепь Аудитора, положил еще заживляющей мази на разбитые губы и позвонил Мартину, чтобы тот подавал машину ко входу.
Медицинские и химические ароматы, витавшие в клинике СБ, до сих пор вызывали у Майлза неприятное волнение в желудке. Войдя туда, он отыскал лабораторное помещение, занятое Уэдделлом. Стоящая в углу раскладушка со смятым одеялом свидетельствовала о том, что биолог-инопланетник последовал данным ему приказам и не оставлял без присмотра образец и полученные результаты. На докторе была та же одежда, что и вчера утром, хотя с того времени он явно умудрился побриться. И выглядел он немного менее вымотанным, чем неразговорчивый сейчас Майлз.
- Ну, милорд Аудитор, вы скорее всего не будете удивлены, узнав, что я уверенно идентифицировал вашу находку как тот же самый прокариот, что использовали на шефе Иллиане. Даже из той же партии. - Подведя Майлза к лабораторному комм-пульту, он ударился в подробное сравнение двух образцов, наглядно иллюстрируя рассказ подсвеченными в нужных местах изображениями и сопровождая его адресованными самому себе умеренными поздравлениями, поскольку молчащий Имперский Аудитор не поделился с ним таковыми.
- Я говорил с Иллианом, - заметил Майлз. - Он сказал, что не помнит, глотал ли в последние четыре месяца маленькую коричневую капсулу. К сожалению, память у него не та, что была.
- 0-о, ее не глотали, - уверенно заявил Уэдделл. - Это вообще не предназначено для глотания.
- Откуда вы знаете?
- Капсула нерастворима и непроницаема. Ее нужно сломать - раздавить пальцами, - и тогда этот экземпляр смешивается с воздухом, а затем вдыхается. То, в какой форме выполнен переносчик инфекции, недвусмысленно подразумевает воздушный путь. Это нечто вроде спор.
- Что-что?...
- Вот. - Уэдделл убрал проекцию молекулярной цепочки и вывел над видео-платой изображение предмета, больше всего напоминавшего сферический спутник, ощетинившийся антеннами. - Сами по себе прокариоты настолько крошечные, что ими невозможно манипулировать, пытаясь поместить их без оболочки в эти большие капсулы. Вместо этого их упаковали вот в эти пустотелые спорообразные частицы, - Уэдделл указал на комм, - которые плавают в воздухе, пока не соприкоснутся с влажной поверхностью, вроде слизистой или бронхов. В этот момент транспортирующий элемент растворяется, высвобождая свое содержимое.
- А их можно увидеть в воздухе, подобно дыму или пыли? Почуять запах?
- При сильном освещении, полагаю, в момент попадания препарата в воздух можно увидеть легкое облачко, но оно должно быстро исчезнуть. Запаха у них нет.
- Как долго... они могут висеть в воздухе?
- Как минимум несколько минут. В зависимости от эффективности вентиляционной системы.
Майлз зачарованно уставился на зловещего вида шар. - Это новая информация. - Хотя сейчас, навскидку, он не понимал, чем она им особо поможет.
- По эйдетическому чипу реконструировать эту особенность невозможно, - несколько сухо заметил Уэдделл, - так как ни одного фрагмента оболочки не должно достичь чипа. И существует еще несколько возможных способов введения препарата.
- Я... вполне понимаю. Так. Большое спасибо. - Майлз представил себе, как снова идет к Иллиану: "Ты не можешь вспомнить каждый свой вздох за последние четыре месяца?" Когда-то Иллиан это мог.
Его размышления прервал сигнал комма; изображение споры-носителя исчезло, сменившись головой генерала Гароша.
- Милорд Аудитор. - Гарош неуверенно кивнул. - Прошу прощения, что прерываю вас. Но, раз вы в здании, я хотел бы знать, не заглянете вы ко мне? Когда вам будет удобно, разумеется; когда вы закончите дела в лаборатории и все такое прочее.
Майлз вздохнул: - Конечно, генерал. - По крайней мере это дает ему повод отложить визит к Галени еще на несколько минут. - Я вскоре поднимусь к вам в кабинет.
Майлз, получив в свое распоряжение зашифрованную карту с докладом Уэдделла и вновь опечатанные остатки прокариота, отпустил ученого, который с благодарностью удалился. Ускоряя шаг, Майлз шел по слишком знакомым коридорам штаб-квартиры СБ - вверх, вниз, вокруг - к бывшему кабинету Иллиана, или новому - Гароша. Может быть (боже, сделай так!), Гарош обнаружил для него что-то новенькое; что-то, могущее сделать весь этот конфликт не столь болезненным.
Гарош запер за Майлзом дверь своего кабинета и любезно придвинул Имперскому Аудитору стул к своему комм-пульту.
- С прошлого вечера не пришли ли вам в голову по размышлению какие-нибудь новые мысли, милорд? - поинтересовался Гарош.
- Не совсем. Уэдделл идентифицировал образец. Наверное, вы захотите иметь копию.
Майлз протянул карточку Гарошу через стол; тот кивнул и вставил ее в считывающее устройство комма. - Спасибо. - Вернув оригинал в руки Майлзу, он продолжил: - Я пригляделся повнимательнее к остальным четырем старшим аналитикам по Комарре в департаменте Аллегре. Никто из них не имел такую прекрасную возможность, как Галени, узнать о существовании образцов, и по этому критерию я исключаю двоих. У двух других отсутствует мотив; я не смог его отыскать.
- Идеальное преступление, - пробормотал Майлз.
- Почти. Действительно идеальное преступление - такое, которое вообще остается нераскрытым; а это подошло к идеалу очень близко. Теперь, по всем признакам, устроенная вам ловушка оказывается своего рода запасным планом, неизбежно поэтому более далекой от совершенства.
- За все время, что я провел с дендарийскими наемниками, мне не удалось воплотить в жизнь ни один идеальный план, - вздохнул Майлз. - Лучшее, что у меня когда-либо получалось, было "достаточно неплохо".
- Можете быть уверены: Внутренним Делам это удавалось не лучше, - признался Гарош.
- Все это очень косвенно, без признания.
- Да. И я не знаю, как нам его добиться. Фаст-пента отпадает. Я тут спросил себя, не сможете ли в этом смысле помочь вы. Учитывая, что вы знаете этого человека. Используйте на нам вашу прославленную силу убеждения.
- Мог бы, - ответил Майлз, - если бы считал, что Галени виновен.
Гарош покачал головой. - Мы можем мечтать о большем количестве доказательств, но я не испытываю оптимизма в отношении того, что мы их получим. Часто приходится двигаться дальше и довольствоваться несовершенством, потому что двигаться необходимо. Останавливаться нельзя.
- Пусть колесница Джаггернаута катится, независимо от того, что давят ее колеса? - Майлз поднял брови. - И как вы собираетесь двигаться дальше?
- Военный трибунал, скорее всего. Это дело должно быть закрыто по всем правилам. Как вы заметили, оно не из тех, что могут оставаться в подвешенном состоянии.
Какой вердикт вынесет военный трибунал, если СБ будет дышать ему в затылок, побуждая к быстрому решению? "Виновен"? "Не виновен"? Или более туманное "За недоказанностью"? Ему нужно найти лучшего военного юриста и оценить это дело... - Нет, черт возьми. Не желаю, чтобы коллегия военных судей гадала, что и как, а затем отправилась ужинать. Если все решится в результате догадки, я могу гадать и сам, весь день напролет. А я хочу знать. Вы должны продолжить поиски. Мы не можем просто остановиться на кандидатуре Галени.
Гарош шумно выдохнул и потер подбородок. - Майлз, вы просите меня развязать здесь охоту на ведьм. Потенциально крайне вредоносную для моей организации. Вы хотите заставить меня перевернуть СБ вверх дном, и ради чего? Если комаррец виновен - а я пока что убежден, что это так, - то вам придется очень далеко зайти, чтобы получить подозреваемого по собственному вкусу. Где вы остановитесь?
"Не здесь, в этом я чертовски уверен!" - Будущая императрица вряд ли будет довольна вами. Или мной.
Гарош скривился. - Знаю. Кажется, она очень милая молодая женщина, и мне не доставляет удовольствия думать, что это может причинить ей боль; однако присягал я Грегору. Как и вы.
- Верно.
- Если вы больше не можете предложить ничего конкретного, я готов выдвинуть обвинение, и пусть с ним разбирается трибунал.
"Можешь выдвинуть хоть целую армию обвинений - а приказа о наступлении я не отдам".
- Я могу отказаться закрыть Аудиторское расследование.
- Если трибунал признает Галени виновным, вам придется это сделать, милорд.
"Нет, не придется". Майлз моргнул от накатившего озарения. Он может держать свое аудиторское расследование открытым вечно, и Гарош ни черта не сможет с этим поделать. Неудивительно, что сегодня он столь изысканно вежлив. Майлз может даже наложить вето на трибунал... Но Имперские Аудиторы традиционно осторожны со своей огромной властью. Из огромного резерва опытных и знающих людей Аудиторов выбирают не за блестящие успехи в прошлой работе, а за многолетнюю, величайшую личную честность. Пятьдесят лет испытания жизнью обычно считались едва достаточными для выявления возможных кандидатов. Он не должен носиться с внутренними правилами СБ больше, чем минимально необходимо для...
Гарош устало улыбнулся: - В конце концов мы можем закончить согласием по вопросу, что мы не согласны друг с другом. Но постарайтесь понять и мою позицию. Когда-то Галени был вашим другом, и я вам сочувствую, понимая, сколь вас беспокоит подобный поворот дел. Вот что я могу сделать. Я могу отказаться от обвинения в измене и свести дело к нападению на старшего по званию офицера. Минимум неприятностей. Год тюрьмы, простая отставка без почестей, и Галени свободен. Вы даже можете использовать все связи, какие у вас есть, чтобы добиться для него императорского помилования и избавить от тюрьмы. У меня нет особых возражений - лишь бы его убрали отсюда.
И разрушить таким образом карьеру Галени, как и все его будущие политические амбиции. Галени был честолюбивым человеком, жаждущим служить Комарре в новом и более мирном будущем, которое предвидел Грегор, и полностью сознающим, какие возможности здесь перед ним открываются.
- Помилование - для виновных, - заметил Майлз. - Это не то же самое, что оправдание.
Гарош почесал затылок и снова скривился. А может, это была попытка улыбнуться. - Я... На самом деле у меня была другая причина, чтобы пригласить вас подняться сюда, лорд Форкосиган. Я смотрю в будущее по многим направлениям. - Долгое мгновение Гарош колебался, затем продолжил: - Я позволил себе вольность затребовать копию медицинских записей наблюдающего вас в Имперском госпитале невропатолога относительно вашего состояния здоровья. Ваших припадков. Мне кажется, его проект лечения выглядит многообещающим.
- СБ, - пробормотал Майлз, - традиционно вездесуща, как тараканы. Сперва лезет в мой комм, затем в мое медицинское досье... Напомните-ка мне завтра утром вытряхнуть собственные сапоги.
- Мои извинения, милорд. Думаю, вы меня простите. Я должен был знать детали, прежде чем произнести то, что сейчас собираюсь. Но если это устройство для контроля припадков докажет, что работает именно так, как вы надеетесь...
- Оно всего лишь контролирует симптомы. Но не лечит.
Гарош помахал ладонью, отметая разницу. - Это вопрос медицинской терминологии, но не практического использования. А я практик. Я тут изучил доклады о ваших дендарийских операциях, выполненных для СБ. Вы с Саймоном Иллианом составляли потрясающую команду.
"Мы были лучшими, о, да!" Майлз неопределенно хмыкнул, вдруг перестав понимать, куда именно клонит Гарош.
Гарош криво улыбнулся. - Занимать место Иллиана - чертовски сложная задача. И я не хотел бы отказываться от любых преимуществ. Теперь, когда у меня появилась возможность лично с вами работать и тщательно изучить ваше досье во всех деталях... Я все больше убеждаюсь, что, уволив вас, Иллиан сделал серьезную ошибку.
- Это не было ошибкой. Я более чем заслужил то, что получил. - У Майлза внезапно пересохло во рту.
- Я так не думаю. Я думаю, что Иллиан отреагировал слишком остро. На мой взгляд, хватило бы письменного выговора с занесением в ваше личное дело. - Гарош пожал плечами. - Вы бы прибавили его к своей коллекции. Я и раньше работал с людьми вроде вас, готовыми взять на себя риск, на который не решается никто другой, и получить результаты там, где никто не может их добиться. Я люблю результативность, Майлз. Очень люблю. Дендарийские наемники были для СБ великой ценностью.
- И остаются ею по-прежнему. Коммодор Куинн возьмет ваши деньги. И доставит товар. - Сердце Майлза принялось колотиться все сильнее.
- Я эту женщину, Куинн, не знаю, и она не с Барраяра. Я бы скорее предпочел, - если ваше лечение будет успешным, - вернуть на это место вас.
Майлз был вынужден сглотнуть, чтобы набрать воздуху. - И все... сделать, как и было прежде? Начать с того же места, на котором я остановился? - "Дендарийцы... Адмирал Нейсмит..."
- Нет, не совсем с того места. Во-первых, по моим подсчетам, вас года на два задержали с повышением до капитана. Но я думаю, что мы с вами сможем составить такую же команду, какой были вы с Иллианом. - В глазах Гароша мелькнул легкий огонек. - Быть может, вы простите мне эту капельку честолюбия, если я скажу: "даже лучшую"? Я был бы горд принять вас на борт, Форкосиган.
Майлз сидел, парализованный. На мгновение единственным, о чем он совершенно идиотски мог сейчас думать, было: "Как я рад, что прошлой ночью у меня случился припадок, а то бы прямо сейчас я снова катался по ковру". - Я... я... - Руки у него тряслись, голова вспыхнула восторгом. "Да! Да! Да!" - Я... должен сперва закрыть это дело. Вернуть Грегору его шоколадную цепочку. Но потом... конечно! - Поврежденная губа снова треснула, когда он расплылся в болезненной, но неудержимой улыбке. Майлз слизнул соленую капельку крови.
- Да, - терпеливо отозвался Гарош, - именно это я только что сказал.
Словно ледяной душ окатил Майлза изнутри, потушив его горячий восторг. "Что?" Он едва чувствовал себя сейчас способным связно мыслить. Перед внутренним взором всплыла картина из памяти: причальный отсек, от стены до стены забитый дендарийцами, скандирующими: "Нейсмит! Нейсмит! Нейсмит!!"
"Моя первая победа... А ты помнишь, чего она стоила?"
Его улыбка застыла. - Я... я... я... - Он дважды сглотнул, потом откашлялся. Словно эхо из глубокого, длинного туннеля, он услышал собственный - которого себя? - голос, говоривший: - Я должен буду обдумать это, генерал.
- Пожалуйста, думайте, - сердечно отозвался Гарош. - Вам нужно время. Но не оставляйте меня в неизвестности навсегда; я уже представляю себе, как можно использовать дендарийцев в некой ситуации, которая наклевывается возле Станции Клaйн. Мне бы хотелось бы обсудить ее с вами, если вы в игре. Мне нужен ваш совет.
Глаза Майлза были распахнуты, зрачки расширены, лицо бледно и покрыто потом. - Спасибо, генерал, - прохрипел он. - Большое спаси...
Он сполз со стула, все еще улыбаясь кровоточащими губами. Чуть не врезался в косяк, словно пьяный. Гарош успел отпереть дверь как раз вовремя. Пробормотав несколько невнятных слов секретарю Гароша, Майлз обеспечил себе ожидающего с машиной Мартина как раз к тому моменту, когда он добрался до выхода из здания.
Отмахнувшись от Мартина, Майлз сел в одиночестве в заднее отделение кабины. Он поляризовал стекло колпака, мечтая о том, чтобы так же легко суметь скрыть и потрясенное выражение собственного лица. Чувствовал он себя, словно бежал с поля боя. Но что же его ранило в этой сияющей ухмылке торжества?
Его отступление продолжалось вплоть до возвращения в особняк Форкосиганов. Он, пригибаясь, проскочил мимо личных слуг матери и по широкой дуге обогнул гостевые апартаменты Иллиана. Запершись в своей спальне, Майлз принялся вышагивать по комнате, пока не обнаружил, что его взгляд неотрывно прикован к комм-пульту. Комм словно уставился на него в ответ Глазами Гора. Тогда он спасся бегством на этаж выше, в крошечную каморку со старым, с массивными подлокотниками, креслом. Наконец он ощутил, что это помещение достаточно мало - как раз для него, успокаивающее, как смирительная рубашка. На сей раз он не взял с собой ни бренди, ни ножа. Это было бы излишним.
Заперев дверь, Майлз рухнул в большое кресло. У него не просто дрожали руки, его всего трясло.
Вернется его старая работа. Все станет как прежде.
"А теперь расскажи мне об отречении, а?" Он-то думал, что покончил с Нейсмитом. Верно, лорд Форкосиган в первую очередь. Прикидывается, будто ему все равно, что Нейсмит исчез. Прикидывается, что идет по воде аки посуху, пока лишь ступил в нее ногой. А почему бы и нет? "Так вот почему мне кажется, что я тону. Правда вылезла наружу".
"Ты этого хочешь? Хочешь получить дендарийцев обратно?"
"Да!"
Но пригоден ли он к этой работе по медицинским показаниям, на самом-то деле? Ну, придется ему оставаться в этой чертовой тактической рубке и не отправляться больше на операции с десантным отрядом, так что в этом особо нового? Он сможет справиться. Он игнорировал собственные травмы всю свою жизнь, это всего лишь очередная в длинной цепи таких же. Он знает способ. "Я смогу это сделать. Как-нибудь."
Он получит обратно Куинн. И Тауру - на всю ту драгоценную каплю времени, что ей осталась.
Если только не считать тихого, вкрадчивого, демонического шепота в глубине сознания: "Есть тут одна маленькая загвоздка..."
Наконец, он с трудом, украдкой обернулся и поглядел на этого демона: сперва краешком глаза, а потом честно, в упор.
"Гарош хочет, чтобы я принес в жертву Галени". Майлз закрывает дело и дает Гарошу возможность беспрепятственно управлять СБ - и это будет его обратным билетом к дендарийцам. Полномочия Имперского Аудитора широки, но они, безусловно, пасуют перед вопросом восстановления человека на службе в СБ. Здесь все происходит целиком на усмотрение Гароша.
Он заерзал в кресле, его нога принялась отбивать по полу рваный ритм. Что, если Галени действительно виновен? Кстати, об отречении. Опасения Гароша по поводу охоты на ведьм трудно преодолеть. Майлз с Галени были друзьями. Если бы обвиняли другого человека, того, кого он не знал, повел бы себя Майлз сейчас столь требовательно? Или удовлетворился бы доказательствами Гароша?
Проклятие, речь идет не о дружбе! А о знании. Об умении разбираться в людях. "Я всегда считал, что у меня способности к работе с персоналом". Так должен ли он теперь усомниться в своем суждении? Но, черт, люди - они такие странные. Хитрые, увертливые. Никогда не знаешь о них действительно все, даже после многих лет дружбы.
Майлз обхватил руками подлокотники кресла. Он внезапно обнаружил, что вспоминает того скачкового пилота, которого приказал допросить сержанту Ботари, когда судьба впервые столкнула Майлза с дендарийцами тринадцать лет назад. Его крайне беспокоило, что он не может припомнить имени того человека, хотя и произнес лицемерную речь на его похоронах. Тогда они отчаянно нуждались в пилотских кодах доступа, чтобы спасти свои жизни. И Ботари, подумал Майлз, добыл эти коды, хоть и самым грубым из доступных им способов, и они остались живы. Они, но не пилот.
Его первый шаг в военной карьере начался с человеческой жертвы. Быть может, чтобы возобновить карьеру, потребуется еще одна. Бог свидетель, он зачастую жертвовал друзьями и прежде, когда по его слову они шли в ту или иную чертову переделку, но не возвращались обратно. И не все из них были добровольцами.
"Хочу, хочу..." Прочитал ли Гарош это неприкрытое желание на его лице? Да, конечно. Майлз видел это в его самодовольном взгляде, в уверенности, которая сквозила в его улыбке, в его сложенных "домиком" ладонях, отражавшимся в черной стеклянной поверхности комм-пульта. В этих руках была власть, они могли так много дать или отказать по своему желанию. "Он меня понимает, о да!" Глаза Майлза сузились, воспаленные губы раскрылись. Дыхание вырвалось из его груди в холодный воздух крошечной комнатушки, словно он только что получил ошеломляющий удар под дых.
"О, боже! Это не просто предложение работы. Это взятка". Люка Гарош только что попытался дать взятку Имперскому Аудитору.
Попытался? Или преуспел?
"К этому мы еще вернемся..."
И какая взятка! Какая вкусная взятка. Смог бы Майлз когда-нибудь доказать, что это именно взятка, а не искреннее восхищение?
"Я уверен. О, уверен! Люка Гарош, хитрый ты сукин сын, я недооценил тебя с самого первого дня".
Вот и все хваленое умение Майлза разбираться в людях.
Ему не следовало недооценивать Гароша. Того так же, как и самого Майлза, подобрал лично Иллиан. Иллиану нравились хитрые проныры. Но он умел держать их под контролем. Гарошевский бесстрастный, сдержанный стиль бывшего унтер-офицера - это маска острого, как бритва, ума. Гарош тоже добивается результата любыми доступными способами, иначе он бы не поднялся до места шефа Департамента внутренних дел, когда СБ руководил Иллиан.
Гарош не осмелился бы на это предложение, не будь он уверен в Майлзе. А почему бы и нет? Имея доступ ко всем файлам Иллиана, он имел достаточно возможностей изучить карьеру адмирала Нейсмита от начала до конца. "А конец - особенно". Гарош знал, что за пронырливым типом был маленький адмирал. И мог с уверенностью предсказать, что Майлз пожертвует всем, не исключая собственного честного имени, чтобы сохранить Нейсмита, потому что однажды он уже это сделал. Девственников тут нет.
Капитанское звание. Его капитанское звание. "Гарошу не составило никаких проблем вычислить, где у меня расположена кнопка включения". Но Гарош, Майлз готов был в этом поклясться, - лояльный пройдоха, верный Грегору и Империи, истинный собрат по оружию. Если деньги что-то и значили для этого человека, Майлз никаких намеков на подобное не замечал. Его страсть - это служба в СБ, как у самого Иллиана и как у Майлза. Работа, которую он унаследовал от Иллиана.
У Майлза пресеклось дыхание. На мгновение он заледенел, как криотруп.
Нет. Работа, которую Гарош отобрал у Иллиана.
"Ох!"
Майлз скорчился в кресле, согнувшись пополам, и принялся ругаться, негромко и отвратительно. У него голова шла кругом от ярости и стыда, но больше от ярости. "Я слепец, слепец, слепец! Мотив! Что нужно сделать слону, чтобы его признали и выдвинули?"
Это был Гарош, все время Гарош, это должен быть он. Гарош, который вышиб мозги Иллиану, чтобы украсть его должность.
Конечно, все протоколы комм-пультов были превосходным образом срежиссированы. У Гароша были все аннулирующие коды Иллиана, уйма времени для игры и десятилетнее знакомство со внутренними системами штаб-квартиры СБ. Майлз пулей вылетел из кресла и принялся вышагивать, практически бегать, по крошечной комнатушке от стены к стене, сильно ударяя ладонью по стенке при каждом втором развороте. Этот слон сильно смахивает на змею, все верно.
"Это Гарош, черт побери! Я знаю!"
"Ага, знаешь? Так докажи, паренек - Имперский Аудитор!"
Все вещественные доказательства развеялись, как дым, все документальные подтверждения целиком под контролем Гароша. У Майлза против Гароша на порядок меньше улик, чем у Гароша против Галени.
Не может же он соткать обвинение из воздуха. Его самого в ответ обвинят бог знает в чем, как минимум - в истерии. У Имперского Аудитора есть власть, но и у шефа СБ - тоже. У Майлза есть всего один шанс, а потом Гарош нанесет ответный удар. "Со мной примутся твориться действительно странные вещи. Неотслеживаемые". Фактически, в то самое мгновение, как Майлз не вернется к Гарошу с согласием на его фантастическую взятку, тот будет знать, что Майлз знает. "Времени совсем немного".
Мотив. Суждение. Доказательство. Дым.
Он бросился на пол и так лежал, горящим взором уставившись в потолок. Стиснутыми кулаками стукнул по изношенному, потертому ковру.
Но... предположим, он подыграет Гарошу. Примет взятку и заляжет в засаду, чтобы взять того позже, когда представится лучшая возможность. Майлз может получить и дендарийцев, и правосудие.
"Да!"
Какое-то время Гарош с Майлзом будут работать в связке, или Гарош будет убежден, что это так... Тут до Майлза запоздало дошло, что раз это взятка, то елейная лесть Гароша в иллиановском кабинете, все это "вы с Иллианом были такой отличной командой" - просто чушь собачья! Гарош вовсе не влюблен в адмирала Нейсмита. И сколько пройдет времени, пока Гарош не устроит "случайную" гибель Майлза, и на сей раз - никакого криооживления? И так жизнь полевого агента СБ - рискованная авантюра. Честность между ворами, ха! Это будет захватывающая гонка - кто кого достанет первым. Смерть, традиционная награда за предательство, в виде бикфордова шнура, подожженного с середины и горящего к обоим концам. "Что за жизнь мы вели бы какое-то недолгое время! Весьма возбуждающую".
Стук в дверь - и его мысли споткнулись на полном скаку. Майлза аж подбросило на полу. Гипер-реакция. - Кто там? - тяжело выдохнул он.
- Майлз? - послышалось контральто его матери; голос дрожал от беспокойства. - С тобой там все в порядке?
- У тебя не один из этих твоих припадков, а? - вторил графине голос Иллиана.
- Нет... нет, я в порядке.
- Но что ты делаешь? - спросила графиня. - Мы услышали сквозь потолок шаги, снова шаги, потом удар...
Он постарался, чтобы его слова звучали ровно. - Просто... борюсь с искушением.
- И кто побеждает? - отозвался смеющийся голос Иллиана.
Майлз проследил взглядом трещину на штукатурке у себя над головой. - Думаю... я рассчитываю в лучшем случае на два очка из трех, - выдохнул он звонким и ясным голосом.
Иллиан хохотнул: - Ладно, увидимся позже.
- Полагаю, я скоро спущусь.
Их шаги удалились, голоса затихли вдали.
"Люка Гарош, по-моему, я тебя ненавижу".
Но предположим, Майлз будет знать наперед, что Гарош собирается вести с ним честную игру. Это возможно. Допустим, его предложение именно то и только то, чем кажется, и никакого ножа в спину потом не последует. Что ответить тогда? Что вообще можно здесь ответить?
Верно, Гарош просчитал адмирала Нейсмита до мелочей. Нейсмит закричал бы "Да!", а потом постарался бы увильнуть от этой сделки. Но Гарош не знает лорда Форкосигана. Да откуда ему знать? Практически никто не может этим похвастаться, даже сам Майлз. "Я сам только что познакомился с этим человеком". Когда-то, много лет назад, он знавал мальчика с таким именем: смущенного, пылкого и помешанного на армии. Совершенно верно, что этого мальчика опередил адмирал Нейсмит, дерущийся за свое большее "я" и за более широкий мир. Но этот новый лорд Форкосиган - кто-то совершенно другой. Майлз почти не осмеливался гадать о его будущем.
Майлз внезапно ощутил себя измученным, его до смерти тошнило от этих голосов в собственной голове. Гарош, кукловод, заставил его бегать кругами в попытке укусить собственный хвост. Что, если он не станет играть в эту головокружительную игру Гароша? Что, если он просто... остановится? Какие тут еще могут быть игры?
"Ты кто, парень?" - "...А кто ты, спрашивающий?"
С этой мыслью наступила благословенная тишина. Сначала Майлз принял ее за совершенное, безутешное одиночество, но это одиночество было сродни свободному падению - бесконечному, когда внизу нет и не будет никакой земли. Никакого движения вообще, ни вперед, ни назад, ни в сторону.
"Я тот, кем выберу быть. Я всегда был тем, кем выбирал... Хотя и не всегда тем, кем хотел..."
Его мать часто говорила: "Когда ты выбираешь какой-то поступок, то выбираешь и последствия этого поступка". И даже сильнее подчеркивала этот вывод из данной аксиомы: "Если желаешь получить последствия, то лучше, черт побери, самому и совершить поступок, который к ним приведет".
Майлз, обессилевший от напряжения, лежал не двигаясь и был этим доволен. Странный растянувшийся миг - как кусочек вечности, подхваченный на бегу. Интересно, это тихое местечко внутри него - нечто, появившееся только что, или просто раньше он на него не набредал? Как нечто столь огромное могло оставаться неизвестным так долго? Дыхание его замедлилось и стало глубже.
"Я выбираю быть... самим собой".
Гарош сократился до крошечной фигурки где-то вдали. Майлз и не представлял, что может заставить своего противника так уменьшиться, и это его поразило.
"Но если я ничего не предприму, мое будущее может оказаться очень недолгим". ... Что, правда? Вообще-то до сих пор Гарош никого не убил. А смерть Имперского Аудитора в разгар незавершенного расследования пробудит немалые подозрения; на опустевшем месте Майлза вырастут, как многоголовая гидра, не менее полдюжины аудиторов, опытных, раздраженных и обладающих иммунитетом ко всякого рода чуши. Гарош никак не сможет контролировать их всех.
А вот жизнь Галени сейчас и плевка не стоит. Что может быть традиционнее: обесчещенный офицер совершает самоубийство у себя в камере? Форская манера решать подобные вещи. Это воспримут как признание вины, как попытку ее искупить. И дело закроют, о да. Без сомнения, это будет отлично срежиссированное самоубийство. У Гароша масса практического опыта в такого рода делах, и он не допустит дилетантских ошибок. Стоит Гарошу узнать, что Майлз знает, и начнется гонка со временем. А все, что есть у Майлза - это вилами на воде писано, это сплошной дым.
Дым.
Воздушные фильтры.
Глаза Майлза широко распахнулись.