(Lois McMaster Bujold, "Memory",1996)
Перевод (c) - Анны Ходош (annah@thermosyn.com), ред. от 31.07.2001
Прошло еще два осенних дня, прежде чем персональный комм в спальне Майлза как-то вечером зазвонил снова. Майлз, весь день просидевший рядом с ним, дернулся так, что чуть не свалился со стула. Медленно, расчетливо, он дал комму звякнуть еще раз, пока сам пытался успокоить свое стучащее с дикой скоростью сердце и ровно задышать. "Верно. Так и должно быть. Спокойно, собранно и хладнокровно, парень. Не позволяй секретарю Иллиана заметить, как ты вспотел".
Но к его горькому разочарованию, лицо, чье изображение сформировалось над видодеопластиной, принадлежало всего лишь кузену Айвену. Тот явно только что ворвался в свою квартиру после рабочего дня в Имперском Генштабе, и на нем все еще была повседневная зеленая форма... с синими, а не красными прямоугольниками знаков различия на воротнике под бронзовыми значками Оперативного отдела. "Капитанские петлицы? У Айвена - капитанские петлицы?"
- Привет, братец, - жизнерадостно произнес Айвен. - Как прошел день?
- Медленно, - Майлз собрал лицо в любезную улыбку, надеясь, что ему удалось замаскировать, как внутри у него в этот момент все опустилось.
Улыбка Айвена стала еще шире. Он провел ладонью по волосам, решив разыграть Майлза. - Ничего не замечаешь?
"Ты чертовски хорошо знаешь, что я заметил это мгновенно". - У тебя новый парикмахер? - Майлз сделал вид, что в его вопросе звучит неуверенность.
- Ха! - с резким, щелкающим звуком Айвен постучал ногтем по петлице.
- Знаешь, Айвен, незаконно переодеваться в офицерскую форму - преступление. Конечно, тебя же еще не застукали... - "Айвена произвели в капитаны раньше меня?!"
- Ха! - самодовольно повторил Айвен. - С сегодняшнего дня все совершенно официально. С этой утренней побудки мне пошел новый оклад. Я знал, что звание на подходе, но попридержал новость. Подумал, что ты заслужил небольшой сюрприз.
- Как это тебя повысили раньше меня? Черт, да с кем ты переспал? - сорвалось с языка Майлза прежде, чем он успел этот язык прикусить. Он не собирался позволить этой резкости проявиться в своем голосе.
Айвен ухмыльнулся и пожал плечами. - Я делаю свою работу. И к тому же делаю ее, не вывязывая эдакие изящные кружева вокруг всех правил. Кроме того, ты провел уж не знаю сколько времени в отпуске по болезни. Вычти-ка их, и у меня, пожалуй, окажется выслуга на несколько лет побольше твоей.
Кровь и плоть. Каждая частица этого нежеланного отпуска была куплена кровью, плотью и нескончаемой болью, с готовностью отданными императорской службе. "Кровью и плотью, а они повысили Айвена? Раньше меня..." Майлз задыхался, словно от ярости; слова комом застряли у него в горле, будто вата.
При таком зрелище лицо Айвена поскучнело. Да, конечно, Айвен ожидал, что его поздравят в какой-нибудь надлежаще двусмысленной манере, ждал, что Майлз разделит его радость и гордость успехом, который начинает горчить, если наслаждаешься им в одиночестве. Майлз отчаянно старался совладать со своим лицом, своими словами, своими мыслями. Он постарался вновь придать своему голосу подходящий тон легкого подшучивания. - Мои поздравления, братец. Теперь, когда твой чин и оклад достигли таких высот, какие оправдания ты приведешь своей матери в том, что не женишься на какой-нибудь очаровательной форской крошке?
- Пусть сперва меня поймают! - ухмыльнулся Айвен, снова просветлев при этих словах. - Я быстро бегаю.
- М-м-м. Лучше не ждать слишком долго. Разве Тасия Форвента не порвала с тобой и не вышла недавно замуж? Хотя, полагаю, еще остается Виолетта Форсуассон.
- Ну, вообще-то нет. Она вышла замуж прошлым летом, - признался Айвен.
- Хельга Форсмит?
- Ее подцепил не больше не меньше как один из промышленников - приятелей ее отца. Он даже не фор. Но дьявольски богат. Это произошло три года назад. Боже, Майлз, да ты совсем отстал от жизни! Это не проблема, я всегда могу выбрать кого-нибудь помоложе.
- При таком положении дел ты дойдешь до того, что станешь ухлестывать за эмбрионами. - "И все мы - тоже." - Нас настигает неравная пропорция родившихся за нашу жизнь мальчиков и девочек. Ну ладно, поздравляю с капитаном. Я-то знаю, как ты для этого работал, хоть и прикидывался, будто нет. Готов поспорить, я и оглянуться не успею, как ты станешь начальником генштаба.
Айвен вздохнул: - Да нет, разве что они не выдержат и наконец-то отправят меня служить на корабль, чтобы обогатить мой послужной список. Нынче к этому здорово придираются.
- Боюсь, они учитывают каждые полбалла, полученные тобой за время учебы. Все на это жалуются.
- Да, у тебя-то больше опыта корабельной службы, чем у всех, кого я знаю до звания коммодора включительно, хоть и в твоей неподражаемой манере, шиворот-навыворот, - с завистью добавил Айвен.
- Ага, только все это засекречено. Ты один из очень немногих, кто в курсе.
- Вопрос в том, что тебя не остановила никакая нехватка баллов. Или правила. Или уважение к существующей реальности, насколько я могу сказать.
- Я никогда и ничему не позволял меня остановить. Только так добиваешься того, чего хочешь, Айвен. Никто просто так его тебе не вручит. - Ну, никто не вручал желаемого самому Майлзу. А на Айвена оно сыпалось с неба, и так всю его заколдованную жизнь. - Если не можешь выиграть, поменяй игру.
Айвен поднял бровь: - А если это не игра, не делается ли понятие выигрыша несколько бессмысленным?
Майлз помолчал. - Устами... Айвена? Мне... мне надо над этим подумать.
- Не перенапрягись, гений-коротышка.
Майлз выдавил лживую улыбку. Айвен выглядел так, будто от всего этого разговора у него во рту оставался такой же отвратительный привкус, как и у самого Майлза. Лучше бы выйти из разговора с наименьшими потерями. С Айвеном он помирится позже. Он всегда так делал. - Пожалуй, я лучше пойду.
- Да. У тебя же столько дел. - Скривившись, Айвен отсоединился прежде, чем Майлз успел дотянуться до клавиши "отключить".
Целую минуту Майлз в молчании сидел возле комм-пульта. Затем поднял голову и, поскольку он был тут совсем один, изрыгнул свое разочарование в потолок потоком самых непристойных галактических ругательств, какие только знал. После этого он почувствовал себя чуть лучше, будто вместе с грязными словами ему удалось извергнуть из своей души нечто ядовитое. На самом деле он не завидовал продвижению Айвена. Просто.. Просто...
Неужели побеждать - это все, чего он хочет? Или он по-прежнему хочет, чтобы видели, как он побеждает? И кто видел? СБ - неподходящее для работы ведомство, если вдобавок к успеху ты хочешь славы. Хотя знает Иллиан, знают родители, Грегор - все близкие люди, чья осведомленность об адмирале Нейсмите имеет значение, знают, кто Майлз на самом деле. Елена, Куинн, все дендарийцы. Даже Айвен знает. "Так ради кого я, черт побери, верчусь волчком, если не ради них?"
Ну... еще всегда был дед, генерал граф Петр Форкосиган, который уже тринадцать лет как умер. Взгляд Майлза упал на дедов церемониальный кинжал в искусно сделанных ножнах, лежащий на почетном месте - или по крайней мере не заваленный прочим барахлом - на полке на противоположной стене. В начале своей карьеры Майлз упорно всегда таскал его с собой. Доказывая... что? Кому? "Теперь уже никому и ничего".
Он встал, подошел к полке, взял с нее оружие и вытянул великолепный клинок из ножен, разглядывая игру света на узорчатой стали. Кинжал по-прежнему оставался потрясающей, антикварной вещью, но в нем не хватало... некой прежней власти, которой этот предмет когда-то обладал над ним; магия исчезла, или, по крайней мере, проклятие было снято. Это был просто нож. Он заткнул его обратно в ножны и разжал ладонь, позволив кинжалу упасть на свое обычное место.
Майлз чувствовал себя не в своей тарелке. Когда он бывал дома, то всегда чувствовал себя подобным образом, чем дольше - тем сильнее, но в этот приезд ощущение было особенно острым. Непривычное отсутствие графа с графиней было словно репетиция того времени, когда они умрут. Привкус, похожий на тот, что он будет ощущать, став графом Майлзом Форкосиганом, все время будучи им и только им. Он не был уверен, что это ему по вкусу.
"Мне необходим... Нейсмит". Это пустая жизнь фора действует ему на нервы. Но Нейсмит - дорогое хобби. Чтобы заставить СБ оплачивать Нейсмита, нужна причина. Буквально пожизненное задание. Адмиралу Нейсмиту стоит каждый день быть готовым к ответу на вопрос "А что ты сегодня сделал, чтобы оправдать свое существование?" или он рискует быть уничтоженным. Для продолжительности его жизни бухгалтеры СБ представляют такую же опасность, как вражеский огонь. "Ну, почти". Он провел пальцем по скрытой рубашкой паутине шрамов на груди.
Что-то не так с его новым сердцем. Нет, кровь оно качает отлично, все клапаны и желудочки в порядке... оно должно было быть выращено из его собственных тканей, но кажется чужеродным... "Ты сходишь с ума - совсем один в пустом доме".
Задание. Задание, вот что ему нужно. Тогда все снова будет отлично. Не то, чтобы он желал кому-то зла, но ему ужасно нужен угон корабля, блокада или небольшая колониальная война... а лучше всего - спасательная операция. Ага, освободить пленников.
"Все это ты уже делал. Если ты именно этого хочешь, почему ты недоволен?"
Похоже, вкус к адреналину - аппетит, который приходит во время еды. А у Нейсмита адреналиновая зависимость, ему страстно нужна все большая и большая доза яда, дабы достичь прежнего уровня удовольствия. Чтобы утолить этот голод, Майлз в порядке эксперимента пробовал заниматься опасными видами спорта. Особого успеха он ни в одном не достиг, среди всего прочего - из-за нехватки времени на приобретение настоящего опыта. И кроме того... не хватало предельной остроты ощущений. Не очень интересно рисковать только собой. А призовой кубок кажется хламом и мишурой, когда прежде ты ставил на кон и выигрывал десять тысяч человеческих жизней за раз. "Мне нужно это хреново задание! Позвони мне, Иллиан!"
Наконец-таки раздавшийся по комму вызов застал Майлза врасплох. Звонок резко вырывал его из тягостной дневной дремоты: ночь он провел почти без сна, мучительно переходя от тревоги к построению бесполезных теорий и обратно. Майлз прикинул, что он прокрутил в уме примерно три сотни вариантов будущей беседы с Иллианом. Единственное, в чем он был теперь уверен, - что триста первый вариант будет совершенно иным.
Над видео-пластиной возникло лицо секретаря Иллиана.
- Сейчас? - произнес Майлз прежде, чем тот успел вымолвить хоть слово, Он пригладил рукой взъерошенные со сна волосы и потер чуть онемевшее лицо.
Секретарь моргнул, откашлялся и начал с заранее отработанной фразы:
- Добрый день, лейтенант Форкосиган. Шеф Иллиан хочет, чтобы вы доложились у него через час.
- Я могу быть раньше.
- Через час, - повторил секретарь. - Из штаб-квартиры за вами пришлют машину.
- А-а. Спасибо.
Бесполезно выспрашивать дополнительную информацию по комму; аппарат Майлза защищен лучше, чем имеющаяся в открытой продаже модель, но ненамного.
Секретарь отключился. Ладно, по крайней мере теперь у Майлза есть время еще раз принять холодный душ и должным образом одеться.
Второй раз за день приняв ванну, он вынул из шкафа свежеотглаженный комплект повседневной зеленой формы и начал с того, что пристегнул на ее воротник свои серебряные "глаза" СБ поверх - хм! - потрепанных красных лейтенантских нашивок, которые носил вот уже восемь чертовых лет. Знаков различия можно иметь несколько комплектов, но значки СБ, Глаза Гора, выращиваемые напылением мономолекулярных слоев нетускнеющего серебра по особому, невидимому рисунку, выдавались каждому солдату в единственном экземпляре (комплектом - правый и левый глаз). На их оборотной стороне были выгравированы имя и личный номер, и горе тому, кто потеряет свой значок. Глаза Гора были так же сильно защищены от подделок, как деньги, и так же могущественны, как они. Когда Майлз закончил, он выглядел так аккуратно, что мог бы отправиться и на аудиенцию к императору. Еще аккуратнее. Прямо сейчас у Грегора меньше власти над его судьбой, чем у Иллиана.
Это тоже симпатическая магия. Когда не можешь сделать что-то действительно полезное, то обычно изливаешь свою подавленную энергию на нечто бесполезное, но доступное, вроде этого одевания "с иголочки". И все же внизу, в ожидании, он оказался за десять минут до того, как автомобиль СБ показался перед парадным крыльцом.
В этот раз, когда он пришел в приемную Иллиана, дверь в его кабинет была открыта. Секретарь жестом пригласил его войти.
Иллиан отвел взгляд от своего стола с комм-пультом - огромного и по размерам, и по количеству загруженных файлов - и кивнул в ответ на чуть более четкий, чем у аналитиков, салют Майлза. Он коснулся кнопки, и дверь в приемную, скользнув, закрылась и заблокировалась. Запирание двери было необычным жестом, и Майлз подавил растущую надежду: не значит ли это, что на сей раз работа будет чертовски большой, настоящим вызовом его умению?
Его ожидал свободный стул. Отлично. Иллиан известен тем, что, будучи особенно разъярен, заставляет тебя стоять, пока не закончит орать. Не то, чтобы Иллиан и вправду повышал голос; он выражал свои эмоции убийственно точно подобранными словами - сам Майлз подобной манерой любовался и надеялся ее перенять. Но сегодня в шефе СБ чувствовалось особое напряжение. Он был мрачен гораздо больше обычного. Майлз сел, не дожидаясь приглашения, и коротко кивнул Иллиану, тем самым давая знать, что он весь внимание к словам своего командира: "Я готов. Начнем."
Но Иллиан не склонился к нему, а откинулся в кресле, разглядывая Майлза поверх широченной пустой поверхности стола. - Ты сказал моему секретарю, что хочешь кое-что добавить к своему последнему рапорту, верно?
"Черт. Теперь или никогда". Но признание в этих небольших проблемках со здоровьем определенно станет для него полным крушением, какое бы задание ни было сейчас на подходе. "Значит, никогда. Я сам с этим разберусь, потом. И как можно раньше". - Сейчас это не важно. Так что случилось?
Иллиан вздохнул и, словно уйдя в себя, побарабанил пальцами по черному стеклу комм-пульта. - Я получил тревожное сообщение с Единения Джексона.
У Майлза перехватило дыхание. "Однажды я там умер..." - Адмирал Нейсмит в тех краях весьма нежеланный гость, но я готов все переиграть. Что теперь совершили эти ублюдки?
- Это не новое задание и даже не новый рапорт. Он имеет отношение к твоему последнему... я вряд ли не могу назвать это заданием, потому что я этого никогда не приказывал. К твоему последнему тамошнему приключению. - Иллиан поднял на него взгляд.
- И...? - осторожно переспросил Майлз.
- Наконец-то обнаружились полные копии медицинских записей криохирурга, занимавшегося твоим оживлением. Это заняло некоторое время из-за той сумятицы, группа группы Дюрона поспешно покинула Единение Джексона, так что их записи были рассеяны одновременно по Эскобару и Дому Фелл. Нет необходимости упоминать, что Дом Фелл не особо делится дополнительными сведениями. Еще больше времени ушло на то, чтобы эти записи получила и обработала моя аналитическая группа, и, наконец, подробно прочел кто-то, сумевший понять их важность и следующие из них выводы. По сути, это заняло несколько месяцев.
У Майлза в животе внезапно резко похолодело, словно при воспоминании о том, как он был мертв и заморожен. Внезапным озарением на него накатило состояние духа человека, который упал/который спрыгнул/которого столкнули с крыши высотного здания, - это субъективно растянувшееся ощущение вечности, длящееся до того момента, пока он не коснется мостовой внизу. "Мы только что совершили самую главную ошибку. О да!"
- Что беспокоит меня больше всего, - продолжал Иллиан, - так это не твои припадки как таковые, а тот факт, что ты скрыл их от медиков СБ, занимавшихся твоей реабилитацией и старавшихся вернуть тебя на службу. Ты солгал им, а через них - и мне.
Майлз сглотнул, пытаясь найти в своем парализованном мозгу оправдание тому, чему оправдания нет. Что нельзя оправдать, то можно отрицать. Он представил себе, как радостно щебечет: "Что за припадки, сэр?" Нет. - Доктор Дюрона сказала... что припадки пройдут сами собой. - Она говорила так, черт побери, говорила! - Или... что должны пройти, - поправился он. - В тот раз я полагал, что они прошли.
Иллиан поморщился. Двумя пальцами он поднял со стола шифровальную карточку. - Это, - заявил он, - последний независимый доклад от дендарийцев. И он включает записи твоего главного хирурга флота. Те, что она хранила у себя в каюте, а не кабинете в медотсеке. Добыть их было нелегко. Их-то я и ждал. Они прибыли прошлой ночью.
"У него имелся третий наблюдатель, я должен был это знать. Мне бы следовало догадаться".
- Хочешь еще немного поиграть в угадайку насчет этой штуки? - сухо добавил Иллиан.
- Нет, сэр, - прошептал Майлз. Хотя и не собирался выговорить это шепотом. - Больше никаких игр.
- Хорошо. - Иллиан немного покачался на стуле и отшвырнул карточку обратно на стол. Лицо его могло быть ликом самой смерти. Интересно, подумал Майлз, на что похожа моя физиономия? Подозреваю, что глаза у меня распахнуты, словно у животного, освещенного фарами мчащейся на него со скоростью сто километров в час машины.
- Вот это, - Иллиан показал пальцем на дискету, - предательство по отношению и к подчиненным, которые от тебя зависят, и к командирам, которые тебе доверяют. И предательство осознанное, чему доказательство - тело лейтенанта Форберга. Можешь ли ты сказать что-либо в свое оправдание?
Если тактические условия плохи, смени дислокацию. Если не можешь выиграть, измени правила игры. Внутреннее напряжение Майлза подбросило его с кресла, и он принялся мерить шагами комнату перед столом Иллиана - туда и обратно. Голос его взлетел. - Я служил вам телом и кровью - и пролил немало этой крови - в течение девяти лет, сэр. Спросите у мэрилакцев, насколько хорошо я служил вам. Или у сотен других людей. Больше тридцати операций, и лишь две из них можно по прошествии времени назвать неудачными. Десятки раз я ставил жизнь на карту, я отдал ее - в буквальном смысле слова. И вдруг теперь это ничего не стоит?
- Стоит, - выдохнул Иллиан. - И многого. Именно поэтому я предлагаю тебе увольнение по состоянию здоровья, ничем не затрагивающее твою репутацию, если ты сейчас подашь в отставку.
- Подать в отставку? Уйти? Так вы себе представляете услугу ? СБ заставляла утихнуть скандалы и похуже - я-то знаю, что вы можете сделать нечто большее, если захотите!
- Так лучше всего. Не только для тебя самого, но ради твоего имени. Я рассмотрел эту мысль со всех сторон. Я неделями над ней размышлял.
"Вот почему он вызвал меня домой. Никакого задания. Нет и не было. Только это. Я обманулся с самого начала. Шансов - ноль".
- Тридцать лет прослужив твоему отцу, - продолжил Иллиан, - я не могу сделать меньшего. Или большего.
Майлз застыл. - Отец... просил об этом? Он знает?
- Пока нет. Известить его - задача, которую я оставляю тебе. Мне не хочется докладывать ему об этом.
Чистой воды трусость со стороны Иллиана и жестокое наказание для него, Майлза. - Отцовское влияние, - горько выговорил Майлз. - Это называется оказать небольшую услугу.
- Уж поверь мне, если бы не твой послужной список, о котором ты верно напомнил, даже твой отец не добился бы для тебя подобной милости. Твоя карьера закончится спокойно, безо всякого публичного скандала.
- Ага! - выпалил Майлз. - Как удобно. Тем самым мне затыкают рот и лишают права апелляции.
- Я бы - от чистого сердца - не советовал тебе доводить дело до военного трибунала. Тебе ни за что не добиться решения благосклоннее, чем то, о каком мы с тобой говорим с глазу на глаз. У меня нет намерений шутить, когда я говорю, что опереться тебе не на что. - Подчеркивая сказанное, Иллиан постучал по дискете. Действительно, никаких признаков веселья в его лице не было. - Только здесь, не говоря обо всем остальном, достаточно документальных свидетельств, чтобы ты счел везением быть просто уволенным с позором, а не получить вдобавок к этому приговор.
- Вы обсуждали это с Грегором? - вопросил Майлз. Императорское покровительство, его последняя, рассчитанная на аварийный случай, защита, та самая, относительно которой он поклялся, что скорее умрет, чем обратится к ней...
- Да. На протяжении долгого времени. Сегодня мы сидели с ним взаперти все утро только ради этого вопроса.
- А-а.
Иллиан указал на комм: - Твое личное дело у меня готово, чтобы ты мог подписаться прямо здесь и сейчас. Отпечаток ладони, сканирование сетчатки глаза, и дело сделано. Твоя форма... ее ты получал не с военного склада, поэтому возвращать ее не нужно, и по традиции увольняющийся сохраняет свои знаки различия. Но, боюсь, я должен попросить тебя сдать свои серебряные Глаза Гора.
Майлз развернулся на каблуках, его руки возбужденно дернулись, словно пытаясь защитным жестом прикрыть воротник, и замерли на полпути. - Только не мои Глаза! Это... это неправда, я могу объяснить, я могу... - Все грани и поверхности предметов в комнате, стол с комм-пультом, кресла, лицо Иллиана вдруг стали выглядеть резче и четче, словно насыщаемые все большей реалистичностью. Сияние зеленого огня рассыпалось разноцветными конфетти. "НЕТ..!"
Майлз пришел в сознание, лежа плашмя на ковре лицом вверх. В поле его зрения маячило побелевшее лицо склонившегося над ним Иллиана, напряженное и встревоженное. Во рту что-то мешалось. Майлз повернул голову и выплюнул карандаш - световой карандаш со стола Иллиана. Воротник его мундира был расстегнут - Майлз дотянулся рукой и потрогал, - но серебряные значки были по-прежнему на месте. C минуту Майлз просто лежал.
- Ну, - выдавил он наконец, - воображаю, что это было за шоу. Сколько?
- Примерно... - Иллиан глянул на хроно, - четыре минуты.
- Примерно как обычно.
- Лежи спокойно. Я вызову медика.
- Мне не нужен этот чертов медик. Я могу идти. - Майлз попытался встать. Нога у него подвернулась, и он снова свалился, уткнувшись лицом в ковер. Он ощущал на лице что-то липкое - резко рухнув в прошлый раз, он явно разбил губы, которые теперь распухли, и нос, из которого шла кровь. Иллиан протянул ему носовой платок, и Майлз прижал его к лицу. Примерно через минуту он позволил Иллиану усадить себя на стул.
Иллиан присел на краешек стола, разглядывая Майлза. Присматривая за ним, как всегда. - Ты знал, - произнес он. - И солгал. Мне. Письменно. Этим своим чертовым фальсифицированным рапортом ты похерил... все. Я бы скорее не поверил бы своему чипу памяти, чем тебе. Почему, Майлз? Ты что, настолько сильно запаниковал? - Его ровный голос наливался страданием, словно кровью - кровоподтек.
"Да, я настолько сильно запаниковал. Я не хотел терять Нейсмита... Не хотел терять... все". - Теперь это не имеет значения. - Майлз нащупал ворот мундира. Один значок зацепился за зеленую ткань, порвавшуюся под его трясущимися руками. Он слепо сунул значки Иллиану. - Вот. Ты выиграл.
Ладонь Иллиана сомкнулась на Глазах Гора. - Спаси меня бог от еще одной такой победы, - тихо проговорил он.
- Отлично, замечательно, дай мне планшет для подписи. Сделай сканирование сетчатки. К черту, давай покончим с этим. Меня тошнит от СБ и от того, что я жру ее дерьмо. Хватит. Отлично. - Его трясло безостановочно, дрожь горячими волнами поднималась откуда-то из глубин его живота. Мысль о том, что он вот-вот расплачется на глазах у Иллиана, ужасала.
Иллиан снова сел, положив на колено сомкнутую руку со значками СБ. - - Посиди пару минут, чтобы успокоиться. Сиди, сколько требуется. Потом иди в мою ванную комнату и умойся. Я не отопру дверь, пока ты не будешь в порядке, чтобы выйти наружу.
"Странное милосердие, Иллиан. Ты так вежливо меня убиваешь". Но он кивнул и, спотыкаясь, направился в крошечный санузел. Иллиан проводил его до двери, а затем, видимо решив, что на этот раз Майлз устоит на ногах, оставил одного. Опустошенная и залитая кровью физиономия в зеркале явно не годилась для того, чтобы ее кому-то показывать. Оглядываясь на свое прошлое, он подумал, что в последний раз видел в зеркале похожее лицо в тот день, когда погибла сержант Беатрис, разве что сейчас оно было лет на сто старше. "Иллиан не опозорит великой фамилии. И я тоже". Майлз тщательно умылся, хотя ему и не удалось до конца отмыть кровь с разорванного воротника мундира и выглядывающей из-под него кремовой рубашки.
Майлз вернулся в кабинет и покорно сел, не препятствуя Иллиану положить его руку на планшет для снятия отпечатка ладони, провести сканирование сетчатки и записать произнесенные им несколько официальных слов прошения об отставке. - Очень хорошо. Дай мне выйти, - тихо проговорил он наконец.
- Майлз, тебя все еще трясет.
- И будет трясти еще какое-то время. Пройдет. Выпусти меня, пожалуйста.
- Я вызову машину. И провожу тебя до нее. Тебе не стоит оставаться одному. "О, как раз стоит". - Очень хорошо.
- Не хочешь поехать прямо в госпиталь? Тебе следовало бы это сделать. Ты имеешь собственное право лечиться в Императорском госпитале как должным образом ушедший в отставку ветеран, а не просто как сын своего отца. Я... подумал, что это может быть важно.
- Нет. Я хочу поехать домой. А этим я займусь... позже. Болезнь хроническая, ничего опасного. Вероятно, пройдет целый месяц, прежде чем такое случится снова, если вообще случится.
- Тебе следует ехать в госпиталь.
- Ты, - Майлз не сводил с Иллиана глаз, - только что утратил власть над моими поступками. Смею напомнить об этом, Саймон.
Иллиан разжал руку, неохотно соглашаясь. Он снова обошел стол и нажал клавишу, отпирающую дверь. Затем потер ладонями лицо, словно стирая с него все эмоции. В глазах его стояли слезы. Майлзу показалось, что он чуть ли не ощущает, как скулы Иллиана холодит от высыхающей влаги. Когда же Иллиан обернулся, он был столь же невозмутим и замкнут, каким его привык видеть Майлз.
"Боже, как болит сердце". И голова. И желудок. И все прочие части тела. Майлз с трудом поднялся на ноги и двинулся к двери, отведя руку Иллиана, когда тот нерешительно поддержал его под локоть.
Дверь с шипением открылась, и за ней обнаружилось трое человек, опасливо карауливших поблизости, - секретарь Иллиана, генерал Гарош и капитан Галени. При виде Майлза Галени поднял брови. Майлз мог точно сказать, в какой момент тот заметил на его воротнике голые, без значков, петлицы, - от потрясения Галени широко распахнул глаза.
"Бр-р, Дув, так что ты подумал?" Что он подрался на кулаках с Иллианом, плюс к соревнованию кто кого переорет? Что разъяренный Иллиан силой содрал Глаза Гора с его кителя? "Косвенные улики могут быть столь убедительны".
Гарош открыл рот в беспокойном изумлении. - Что за черт?.. - Он вопросительно развел руками, глядя на Иллиана.
- Прошу нас простить. - Не встречаясь взглядом ни с кем, Иллиан прошел мимо. Собравшиеся в приемной офицеры СБ как по команде развернулись и уставились вслед Майлзу с Иллианом, глядя на них до тех пор, пока они не свернули налево и не скрылись за поворотом коридора.