(Lois McMaster Bujold, "Komarr", 1986)
Перевод (c) - Татьяны Самсоновой (tania_samsonova@hotmail.com) от 22.04.2011
Катерина спала лучше, чем ожидала, но, проснувшись, поняла, что большую часть вчерашнего дня продержалась на адреналине. Сегодняшнее вынужденное ожидание будет тяжелее. 'Я ждала девять лет. Уж как-нибудь выдержу еще девятнадцать часов'. Лежа в постели, Катерина ощутила, что ею завладевает какое-то оцепенение, смутное ощущение несчастья, несмотря на то, что она освободилась от Тьена и хаоса, который он нес в себе. Поэтому она встала, тщательно оделась, прошла мимо охранника, расположившегося в гостиной, приготовила завтрак и стала ждать.
Скоро проснулись Аудиторы и обрадовались уже готовому завтраку, но кофе унесли с собой к комм-пульту защищенной связи. Перечистив и перемыв все, что можно, Катерина вышла на балкон, но там оказался другой охранник, и это отбило у нее охоту любоваться видом. Она сварила охранникам кофе, удалилась на кухню и продолжала ждать.
Снова пришел лорд Форкосиган. Он отразил все попытки налить ему еще кофе и уселся за стол.
- СБ прислала результаты вскрытия Тьена. Сколько вы хотите об этом знать?
В памяти Катерины возникло висящее, застывшее на морозе тело.
- Нашли что-нибудь неожиданное?
- В отношении причин смерти - нет. Конечно, обнаружили дистрофию Форзонна.
- Да. Бедный Тьен. Столько лет жил в тайном страхе из-за болезни и в результате умер от совсем другого. - Она покачала головой. - Столько усилий, и так напрасно. Они смогли определить, насколько далеко зашла болезнь?
- Согласно протоколу вскрытия, повреждение нервов было явно выражено. Хотя как им удается отличить один микроскопический комок от другого: Если я правильно понимаю медицинский жаргон, очень скоро внешние симптомы уже невозможно было бы скрыть.
- Да. Об этом я, в общем, догадывалась. Меня больше интересуют внутренние последствия. Когда это началось. В какой степени это было причиной его... гм... ошибок и прочих особенностей поведения.
Должна ли она была продержаться дольше? Могла ли? До какой-нибудь другой катастрофической развязки?
- Повреждения накапливаются понемногу, в течение длительного времени. У разных людей страдают разные области мозга. Может быть, теперь это уже неважно, но у Тьена, похоже, больше всего были поражены периферическая нервная система и двигательная зона головного мозга. Хотя, возможно, получится оправдать некоторые его действия болезнью. Потом, если возникнет необходимость сохранить лицо.
- Вы говорите как... политик. Чье лицо вы хотите сохранить? Мне это не нужно.
Он мрачновато улыбнулся.
- Я так и думал. Но у меня есть неприятное предчувствие, что это дело рано или поздно перерастет из чистенького аккуратного расследования инженерной проблемы в неприятную политическую заварушку. Я никогда не пренебрегаю возможными резервами. - Он опустил взгляд на руки, сцепленные перед ним на столе. Серые рукава не полностью скрывали белый бинт на запястьях. - Как Никки воспринял новость?
- Довольно тяжело. Я еще не успела ничего сказать, как он начал меня уговаривать, чтобы я разрешила ему остаться у друга еще на одну ночь. Возбудился и надулся, ну, знаете, как это с детьми бывает. Я страшно жалела, что нельзя оставить все как есть, ничего ему не говорить. У меня не было возможности подготовить его так, как мне хотелось бы. В конце концов мне пришлось усадить его и сказать напрямоту: 'Никки, нам нужно сейчас же ехать домой. Вчера ночью твой папа погиб из-за несчастного случая с респиратором'.
И он просто... как будто выключился. Я даже подумала, что уж лучше бы он продолжал ныть.
Катерина отвернулась. Она задумалась о том, какие косвенные формы может принять реакция Никки впоследствии, и удастся ли их распознать. И справиться с ними. Или нет...
- Я не знаю, чем это обернется позже. Когда умерла моя мама... Я была старше, и мы знали, к чему идет дело, но все равно это было потрясение - именно в этот день, в этот час. Мне всегда казалось, что у нас будет больше времени.
- У меня и отец, и мать живы, - сказал Форкосиган. - Дедушки - это другое. Они старые, им как бы положено умирать. Я был потрясен, когда умер мой дед, но мой мир не пошатнулся. А вот мир моего отца - думаю, да.
- Вот именно, - она с благодарностью взглянула на него. - Разница именно в этом. Это словно землетрясение. Что-то незыблемое вдруг опрокидывается. Наверно, сегодня утром мир стал для Никки немного страшнее.
- Вы уже сказали ему о дистрофии Форзонна?
- Нет. Я хотела, чтобы он выспался. Скажу после завтрака. Не стоит огорашивать неприятной новостью ребенка, у которого низкий уровень сахара в крови.
- Странно, я всегда то же самое думал про солдат. Я могу... чем-нибудь помочь? Или вы хотите сообщить ему без посторонних?
- Не знаю. В школу он сегодня все равно не пойдет. А вы с дядей разве не едете сейчас на опытную станцию?
- Да, едем. Но я могу задержаться на час, если надо.
- Наверно... будет лучше, если вы останетесь. Я не хочу, чтобы болезнь выглядела чем-то ужасным, о чем даже говорить нельзя. В этом была ошибка Тьена.
- Да, - ободрительно сказал Форкосиган. - Это всего лишь проблема. Которую надо решить.
Она подняла брови.
- Как в том известном афоризме? 'Жизнь - всего лишь цепочка проблем'?
- Да, что-то вроде этого. - Он улыбнулся ей, прищурив серые глаза. Она поняла, что по счастливой случайности, или благодаря искусству хирурга, его лицо не изуродовано шрамами. - И это действует... если не как стратегия, то, во всяком случае, как тактика.
Верный слову, Форкосиган зашел на кухню, когда Никки доедал завтрак. Лорд налил себе черного кофе и, помешивая в чашке, многозначительно прислонился к шкафчику в дальнем конце кухни. Катерина судорожно вдохнула и подсела к Никки за кухонный стол, поставив рядом собственную полупустую чашку остывшего кофе в качестве реквизита. Никки посмотрел настороженно.
- Ты завтра не идешь в школу, - сказала она, чтобы начать разговор хоть с чего-то приятного.
- Что, завтра папины похороны? Мне надо будет возжигать приношение?
- Нет еще. Твоя бабушка попросила, чтобы мы привезли тело обратно на Барраяр, чтобы похоронить рядом с твоим дядей, который умер, когда ты был еще маленький. - Ответ Тьеновой матери пришел сегодня утром через комм-пульт, переданный по лучу и переброшенный через несколько П-В туннелей. Ответ был письменный, как и первоначальное сообщение Катерины. Возможно, по той же причине: письменная речь позволяет многое скрыть. - И тогда мы проделаем все церемонии и совершим возжигание, чтобы все могли прийти.
- Нам придется везти его с собой на скачковом корабле? - обеспокоенно спросил Никки.
С того конца кухни отозвался лорд Форкосиган:
- Нет, Служба... то есть власти Империи возьмут всю организацию на себя. С вашего разрешения, мадам Форсуассон. Наверное, Никки, он прибудет на Барраяр раньше вас.
- А, - отозвался Никки.
- А, - повторила за ним Катерина. - А я как раз подумала... Спасибо.
Майлз небрежно полупоклонился.
- С вашего позволения, я передам кому следует адрес вашей свекрови и инструкции. У вас будет достаточно других хлопот.
Она кивнула и снова обратилась к сыну.
- Короче говоря, Никки... Завтра мы с тобой едем в Солстис, в клинику. Мы тебе не говорили, но у тебя заболевание, которое называется дистрофия Форзонна.
Никки неопределенно поморщился.
- Что это?
- Это такая болезнь, при которой тело с возрастом перестает производить определенные белки в нужном виде. Но теперь это умеют лечить. Доктора дадут тебе кое-какие ретрогены, которые отвечают за производство нужных белков. Ты еще маленький, и болезнь у тебя никак не проявилась. И после этого лечения уже никогда не проявится.
Для возраста Никки и для первого разговора о болезни, наверное, не стоит вдаваться в детали о том, как это повлияет на его собственных детей. Катерина отстраненно подумала, что в давно отрепетированной тираде обошлась без слова "мутация".
- У меня есть подборка статей о дистрофии Форзона. Можешь их почитать. Некоторые из них слишком специальные, но одну или две ты осилишь, я тебе немного помогу.
Вот так. Главное, чтобы он не воспринял это как обязаловку, вроде школьных заданий. Тогда у него будет относительно нейтральный способ узнать то, что он имеет право знать, а там уж он сможет двигаться с такой скоростью, какую сам выберет.
Никки, кажется, встревожился.
- А это больно?
- Ну, у тебя, конечно, возьмут анализ крови и несколько образцов тканей.
Форкосиган вмешался в разговор:
- Мне делали и то, и другое - по-моему, не меньше тысячи раз за все эти годы, по разным медицинским причинам. Когда берут кровь, бывает больно очень недолго, а потом уже нет. Когда берут образцы ткани, это не больно, потому что врачи пользуются медицинским микро-парализатором, но когда его действие прекращается, тогда место, откуда взяли ткани, какое-то время болит. Но у тебя возьмут совсем маленький образец, так что это не страшно.
Никки переварил его слова.
- А у вас тоже эта штука, Форзонна?
- Нет. Мою мать отравили химическим веществом, которое называется солтоксин, еще до моего рождения. Оно повлияло в основном на рост костей. Поэтому я такого маленького роста.
Он не торопясь подошел к столу и сел.
Катерина ожидала от Никки какого-нибудь вопроса типа 'А я тоже буду маленького роста?', но он спросил, испуганно округлив карие глаза:
- Она умерла?
- Нет, она полностью оправилась. К счастью. Для нас для всех. Сейчас она здорова.
Никки подумал.
- Она испугалась?
Катерина поняла, что до Никки еще не дошло, кто такая мать лорда Форкосигана и как она соотносится с разными людьми, про которых ему рассказывали на уроках истории. Форкосиган поднял брови в некоторой растерянности.
- Я не знаю. Можешь как-нибудь спросить у нее сам, когда... если ее встретишь. Мне самому будет безумно интересно это узнать.
Катерина встревоженно посмотрела на него, но на брови лорда ее взгляд не подействовал.
Никки в сомнении поглядел на лорда Форкосигана.
- А ваши кости тоже лечили ретрогенами?
- Нет, к сожалению. Если бы можно было, это сильно облегчило бы мне жизнь. Врачи подождали, пока я закончу расти, и заменили мне все кости синтетическими.
Никки отвлекся от своих бед.
- Как же можно заменить кости? Как их вытащить?
- Они меня взрезали, - Форкосиган правой рукой сделал режущее движение от запястья до локтя левой, - вырезали старую кость, всунули на ее место новую, снова соединили суставы, пересадили костный мозг, заклеили и стали ждать, пока все заживет. Очень противно и скучно.
- Больно было?
- Я спал. Был под наркозом. Тебе повезло, что тебя можно вылечить ретрогенами. Несколько неприятных уколов - и готово.
На Никки этот рассказ, по-видимому, произвел глубокое впечатление.
- Можно посмотреть?
После бесконечно малого колебания Форкосиган расстегнул манжету и закатал левый рукав.
- Видишь, вот эта тонкая бледная линия.
Никки посмотрел с задумчивым интересом - сначала на руку Форкосигана, потом на свою собственную. Он пошевелил пальцами и посмотрел, как сгибается и разгибается рука, как движутся под кожей кости и мышцы.
- А у меня есть болячка, - сообщил он в ответ. - Хотите посмотреть?
Он неловко задрал штанину, чтобы продемонстрировать сувенир, принесенный на коленке с игровой площадки. Форкосиган серьезно осмотрел болячку и согласился, что она хорошая и, без сомнения, скоро отвалится. Да, возможно, что останется шрам, но мама совершенно права, что расковыривать болячку не надо. К облегчению Катерины, затем все привели одежду в порядок, и состязание закончилось.
После этой кульминации разговор как-то зачах. Никки артистически размазал по тарелке остатки овсянки и сиропа и спросил:
- Можно выйти из-за стола?
- Конечно. Смой сироп с рук, - крикнула она в спину удаляющемуся Никки. Она проводила его взглядом, пока он удалялся - бегом, не шагом, - и неуверенно сказала:
- Кажется, все прошло лучше, чем я ожидала.
Форкосиган улыбнулся, подбодряя ее.
- Вы держались деловито, поэтому у него не было причин вести себя как-то по-другому.
После небольшой паузы Катерина спросила:
- А она испугалась? Ваша матушка.
Его улыбка искривилась.
- Да, я полагаю - до потери пульса. - Глаза потеплели и заблестели. - Но, насколько я понимаю, не до потери рассудка.
*
Вскоре Аудиторы отбыли на опытную станцию утилизации избыточного тепла. Катерина терпеливо дождалась, пока Никки, который тихо возился у себя в комнате, прервет игру, и позвала его к себе в кабинет, чтобы прочитать с ним самую простую статью по дистрофии Форзонна, какую удалось найти. Катерина села на стул у комм-пульта и усадила сына к себе на колени - это редко случалось в последнее время, очень уж он подрос. Никки не сопротивлялся ее объятиям и не стал возражать. Это значит, подумала Катерина, что ему очень сильно не по себе. Он прочитал статью, почти все понимая, только время от времени спрашивал, как произносится или что означает то или иное незнакомое слово, или как понять какую-нибудь особенно заковыристую фразу. Если бы Никки не сидел у матери на коленях, она не заметила бы, как, самую малость, напряглось его тело на словах: '... позднейшие исследования показали, что эта естественная мутация впервые проявилась в округе Фориннис ближе к концу Периода изоляции. Лишь прибытие галактических молекулярных технологий позволило доказать, что она не связана с рядом распространенных на старой Земле генетических заболеваний, под которые иногда мимикрирует'.
- У тебя есть вопросы? - спросила Катерина, когда они наконец осилили всю статью.
- Не-а.
Никки отпихнулся локтями и съехал с материнских колен.
- Когда захочешь, можешь еще что-нибудь об этом почитать.
- Угу...
Катерина сделала над собой усилие и остановилась - не стала вымучивать более определенный ответ, понимая, что он нужен не столько Никки, сколько ей самой. "Как ты себя чувствуешь? Тебе очень страшно? Ты меня простишь когда-нибудь?" Он не переварит, физически неспособен переварить все это за час, за день, даже за год: каждый день станет вызовом, требующим достойного ответа. " Жизнь - всего лишь цепочка проблем," - сказал Форкосиган. Слава богам, что не приходится решать все проблемы одновременно.
То, что лорд Форкосиган присоединился к поездке в Солстис, радикально поменяло тщательно продуманное Катериной расписание. Она собиралась выйти из дому среди ночи, чтобы захватить дешевые билеты на монорельс. Вместо этого она и Никки проснулись в удобное время и отправились на поджидавший их суборбитальный катер Имперской службы безопасности, который должен был пересечь несколько часовых поясов и прибыть в Солстис за час до назначенного приема в клинике, чтобы хватило времени поообедать.
Впервые услышав об изменении планов (поздно вечером, когда Аудиторы вернулись из поездки), Катерина растерянно запротестовала, и Форкосиган, успокаивая ее, признался:
- Я обожаю монорельс. По правде сказать, я собираюсь посоветовать Марку, это мой брат, вложить побольше денег в компании по строительству монорельсов на Барраяре. Но из-за новых поворотов в расследовании СБ дала мне понять, что, по их мнению, мне сейчас не стоит путешествовать общественным транспортом, 'пока лучше не надо, заранее спасибо, милорд'.
Еще с ними поехали два телохранителя. Одетые в неприметную штатскую одежду комаррского стиля, они выглядели в точности как два барраярских военных телохранителя в штатском. Форкосиган, по-видимому, умел по своему желанию распоряжаться ими либо полностью их игнорировать. В дорогу он прихватил несколько отчетов, но лишь рассеянно просмотрел их. Катерина подумала, не мешает ли лорду сосредоточиться непоседа Никки, и не заставить ли мальчика сидеть смирно. Но, когда они были в апогее, Форкосиган замолвил за Никки словечко, и счастливому мальчику разрешили на десять минут зайти в кабину к пилотам.
Воспользовавшись затишьем, Катерина спросила:
- Что-нибудь новенькое в расследовании?
- К несчастью, все как я предполагал, - ответил он. - СБ никак не может поймать Судху, и меня это с каждым часом беспокоит все больше. По всем моим расчетам, они давно уже должны были его найти. Благодаря совместным усилиям полковника Гиббса и энергичных парней из СБ, считающих винтики на опытной станции, мой список деталей начинает обретать форму. Но, чтобы его закончить, нужен как минимум еще один день.
- А дяде Фортицу понравилась ваша идея?
- Хм. Сначала он сказал, что это будет безумно нудная и долгая работа, но это я и так знал. А потом забрал ее себе. Это, я полагаю, означает одобрение. - Он задумчиво потер губы. - Благодаря вашему дяде вчера вечером мы все-таки немного продвинулись. Когда мы были у мадам Радоваш, ему пришло в голову конфисковать личную библиотеку Радоваша. Ее отправили в штаб-квартиру СБ на анализ. Их аналитик подтвердил, что Радоваш интересовался в основном технологией скачковых полетов и физикой П-В переходов, что меня, в общем, не удивило, но тут мы вытащили счастливый билетик. Судха или его техники тщательно стерли содержимое всех комм-пультов, чтобы оно не досталось СБ. Но о библиотеке явно никто не подумал. В некоторых научно-технических томах на полях остались заметки. Профессора явно приводили в восторг некоторые моменты математических вычислений, но помимо этого оказалось, что Радоваш делал заметки на полях - записывал имена людей, с которыми собирался поговорить про ту или иную мысль или формулу. По большей части это сотрудники отдела избыточного тепла, но есть и несколько других, и один из них, по-видимому, ныне покойный техник с отражателя. Теперь мы предполагаем, что Радоваш и его оборудование не были на рудовозе - их контрабандой доставили на отражатель при помощи работавшего там сообщника. Зачем, мы не знаем. Был ли отражатель важной деталью их плана, или только платформой для испытаний? Сегодня агенты СБ рассыпались по всей планете, они допрашивают коллег, родственников и друзей всех сотрудников отражателя и всех, кто имеет отношение к шаттлу, доставлявшему им припасы. И завтра мне придется читать все эти отчеты.
Возвращение Никки пресекло дружелюбный обмен информацией. Вскоре шаттл сел в одном из частных космопортов СБ на окраине огромного подкупольного города Солстис. Дальше они двинулись не на общественном шарокаре, а на флоутере с водителем, который повез их какими-то головокружительными задворками по закрытым для публики туннелям и доставил на место в полтора раза быстрее шарокара.
Сначала их привезли в ресторан, расположенный на верхнем этаже одной из самых высоких башен Солстиса. Посетителям открывался роскошный вид на столицу, которая распростерлась, сверкая, на половину видимой отсюда поверхности планеты. Ресторан был полон, но Катерина заметила, что, пока они ели, соседние столики пустовали. Телохранители не присоединились к обеду.
Меню оказалось без цен, и Катерина запаниковала. Не было никакой возможности ограничить выбор Никки и самой ограничиться блюдами подешевле. 'Если ты вынужден спрашивать о деньгах, значит, ты не можешь себе позволить это блюдо'. Ее первоначальная решимость - потребовать, чтобы ей дали заплатить за себя и сына - несколько увяла.
На Форкосигана, как обычно, исподтишка косились из-за его роста и внешности. Впервые в его обществе Катерина подумала, что их принимают за любовников или даже супругов. Она сердито выпрямилась. Что, они думают - он слишком уродлив, чтобы привлечь женщину? Да какое их дело вообще!
Следующей остановкой маршрута оказалась клиника, куда они прибыли как нельзя лучше - за четверть часа до назначенного времени. Катерина была страшно благодарна, что ей самой не пришлось искать дорогу. Форкосиган, кажется, не видел ничего примечательного в их поездке, а Катерине казалось, что они перенеслись на волшебном ковре-самолете. Никки, впрочем, их путешествие заворожило. Входило ли это в планы Форкосигана? В лифте, поднимающем их в вестибюль клиники, мальчик внезапно притих.
Когда они подошли к стойке регистратуры, Форкосиган подтащил к себе стул и уселся прямо за спиной у Катерины и Никки. Телохранители деликатно отошли за пределы слышимости. Катерина показала свои документы и подтверждение оплаты страховки государственной службой. Все шло хорошо, но когда выяснилось, что отец Никки недавно умер, комм-пульт клиники потребовал разрешения законного опекуна.
'Эта штука слишком хорошо запрограммирована,' - подумала Катерина и пустилась в объяснения: троюродный кузен Тьена слишком далеко, на Барраяре, а лечение Никки нужно провести срочно, до их отъезда. Комаррианка-регистратор слушала, сочувственно кивая, но программа комм-пульта с ней не согласилась. Регистратор попыталась перехватить управление, но безуспешно, и в конце концов пошла за своим начальником. Катерина прикусила губу и обтерла ладони о колени брюк. Она столько прошла, она уже почти у цели, и застрять из-за какой-то юридической зацепки...
Пришел администратор, приятный молодой комаррец, и Катерина объяснила ему все заново. Он выслушал, проверил все документы и посмотрел на нее с искренним сочувствием.
- Простите, мадам Форсуассон. Если бы вы были не барраярской подданной, а держателем комаррских планетарных акций, к вашему случаю применялись бы совсем другие правила.
- Все комаррские акционеры являются барраярскими подданными, - безмятежно заметил Форкосиган за спиной Катерины.
Администратор криво улыбнулся.
- К сожалению, я не совсем то имел в виду. У нас была похожая проблема всего лишь несколько месяцев назад, в связи с якобы срочным лечением ребенка форов-барраярцев, живущих на Комарре. Мы действовали с точки зрения здравого смысла. Но потом законный опекун ребенка выразил протест, и юридические, гм, переговоры продолжаются до сих пор. Эта ошибка очень дорого обошлась клинике. Поскольку дистрофия Форзонна - хроническое заболевание, не представляющее непосредственной опасности для жизни, и теоретически вы можете получить законное разрешение за неделю или две, к сожалению, вам придется перенести прием на другой день.
Катерина втянула воздух, сама еще не зная, зачем - то ли возразить, то ли завизжать. Но лорд Форкосиган встал и улыбнулся менеджеру поверх плеча Катерины.
- Дайте-ка сенсорную панель.
Удивленный администратор повиновался. Форкосиган порылся в карманах, извлек золотую аудиторскую печать, снял с нее крышечку и приложил печать к сенсору вместе со своей правой ладонью. Он произнес в звукозаписывающее устройство:
- По моему приказу и для блага империи я прошу и требую всяческого содействия, а именно - соответствующего лечения для Николаса Форсуассона. Форкосиган, Имперский Аудитор.
Он вернул панель администратору.
- Посмотрим, удовольствуется ли этим ваша машинка. - И вполголоса бросил Катерине: - Все равно что бить мух лазерной пушкой. Целиться трудновато, но проблему решает раз и навсегда.
- Лорд Форкосиган, я не могу... - Она запнулась. Чего она не может? Они не в ресторане, где можно настоять на праве оплатить свою половину счета: за лечение заплатит страховка Тьена - если только удастся выбить у комаррцев это лечение. Вклад Форкосигана совершенно неосязаем.
- Ровно то же самое сделал бы ваш дядя, если бы я мог его отпустить сегодня с вами.
Он отвесил ей призрачный сидячий поклон.
Пока комм-пульт переваривал новую информацию, на лице администратора подозрение сменялось растерянностью.
- Вы лорд Аудитор Форкосиган?
- К вашим услугам.
- Я... э... а... а в каком качестве вы здесь находитесь, милорд?
- Я друг семьи, - улыбка лорда едва заметно искривилась, - устранитель бюрократических препонов и ускоритель решения общих вопросов.
К чести администратора надо заметить, что он не рассыпался в низкопоклонствующих словесах. Он отпустил сотрудницу, быстро закончил регистрацию, сам провел их наверх и передал в руки медтехников отдела генетики. Затем он исчез, но после этого дело пошло гораздо быстрее.
- Это кажется почти нечестно, - пробормотала Катерина, когда лаборант увел Никки, чтобы тот пописал в баночку для анализа. - Похоже, Никки пошел вне всякой очереди.
- Ну, да... Прошлой зимой я обнаружил, что аудиторская печать точно так же оживляет процесс в госпитале для военных ветеранов, где коридоры гораздо обшарпаннее, чем тут, и к тому же в них страшные сквозняки. А уж тамошние очереди давно вошли в легенду. Совершеннейшее чудо. Я был просто зачарован. - Он стал задумчивей и серьезней. - Боюсь, я еще не очень освоился с этим аудиторством. Что такое справедливое употребление власти, и что такое злоупотребление? Я мог бы приказать, чтобы госпожу Радоваш допросили под фаст-пентой, или чтобы Тьен высадил нас на опытной станции тогда, в первый же вечер, и тогда... не знаю, что было бы, но знаю, что все было бы совершенно по-другому. Но я не захотел...
Он замолчал, и на миг из-под уверенной, ироничной маски на Катерину взглянуло другое лицо, гораздо моложе. 'Он ведь не старше меня'.
- Вы предвидели проблему с разрешениями? Я, наверное, должна была сама об этом подумать, но они взяли у меня все данные, когда записывали на прием, и я подумала, решила...
- Нет, именно эту - не предвидел. Но я надеялся, что сегодня мне выпадет случай помочь вам в какой-нибудь мелочи. Я рад, что это оказалось так легко.
Да, с завистью подумала она, он может взмахом руки устранить любую ординарную проблему. А значит, остаются только экстраординарные... Ее зависть испарилась. До Катерины с опозданием дошло, что, может быть, он считает себя до какой-то степени виноватым в смерти Тьена, а потому из кожи вон лезет, чтобы помочь его вдове и осиротевшему сыну. Но такое сильное беспокойство казалось ей излишним, и Катерина задумалась: как дать Форкосигану понять, что она его ни в чем не винит, и при этом не вызвать еще большей неловкости?
У Никки взяли целую кучу анализов примерно вдвое быстрее, чем рассчитывала Катерина. Почти сразу после этого врач-комаррианка пригласила их к себе в кабинет. Форкосиган отпустил телохранителей рыскать по коридору.
- Генетический скан Никки показывает дистрофический комплекс более или менее стандартного вида, - сказала врач, усадив Катерину и Никки бок о бок перед своим столом с комм-пультом. - У него есть несколько специфических осложнений, но наша лаборатория с этим справится.
Говоря, она проигрывала по головиду дефектные хромосомы и компьютерную модель, изображающую, как именно ретровирус доставит на место сплайс, который решит проблему. Никки задавал гораздо меньше вопросов, чем ожидала и надеялась Катерина. Что он - скучает, испуган, устал?
- Наши генные техники изготовят для Никки персональный ретровирус примерно за неделю, - заключила доктор. - Тогда, Никки, ты опять приедешь сюда, и тебе сделают укол. Мадам Форсуассон, вам придется переночевать в Солстисе, чтобы на следующий день явиться в клинику для повторной проверки. И, если получится, посетите нас еще раз до отъезда с Комарра. После этого Никки должен будет проходить обследование раз в месяц в течение трех месяцев - я дам вам адрес клиники в Форбарр-Султане, где это можно сделать. Мы дадим вам диск со всеми записями, и в барраярской клинике смогут продолжить лечение. После этого, если все пойдет хорошо, достаточно будет ежегодной проверки.
- И это все? - спросила Катерина, ослабев от облегчения.
- Все.
- Повреждений еще нет? Мы успели?
- Нет, все в порядке. С дистрофией Форзонна трудно предсказывать, но я бы сказала, что в его случае массовое, заметное повреждение клеток начало бы проявляться в возрасте около двадцати лет. Чуть раньше или чуть позже. Вы пришли вовремя.
Выходя из кабинета, Катерина изо всех сил держала Никки за руку и чеканила шаг, чтобы не дать себе пуститься в пляс. С недовольным 'Ну мам!' Никки выдернул руку и с видом независимого достоинства зашагал рядом с матерью. Форкосиган шел за ними, улыбаясь, глубоко засунув руки в карманы серых брюк.
На обратном пути Никки уснул в шаттле, положив голову на колени матери. Она с любовью смотрела на него и гладила по голове - легко, чтобы не разбудить.
Форкосиган, сидя через проход - на коленях у него снова появилось читающее устройство - в свою очередь, наблюдал за Катериной.
- Все хорошо? - шепнул он.
- Хорошо, - тихо сказала она. - Но мне так странно... Я так долго жила ради одной-единственной цели. Я постепенно отсекла все остальные невозможные вещи, чтобы полностью сосредоточиться на этой, главной. Я словно набиралась мужества, чтобы проломить какую-то непреодолимую стену. А когда я наконец набрала воздуху, наклонила голову вперед и разбежалась... стена просто взяла и рухнула. И теперь я бреду среди обломков, спотыкаясь и моргая от пыли. Я словно утратила центр тяжести. Где я теперь? Кто я?
- О, вы найдете свой центр тяжести. Вы не могли его полностью потерять, хотя и вращались вокруг других людей. Дайте себе время.
- Я думала, что мой центр тяжести, моя сердцевина - в том, что я фор-леди, как другие женщины до меня. - Она глянула на Форкосигана; она чувствовала, что должна говорить, но в то же время словно потеряла дар членораздельной речи. - Когда я выбрала Тьена... Я должна сказать, это был мой собственный выбор. Мой брак был заключен по договоренности между родителями, по сватовству, но он не был мне навязан. Я хотела этого, хотела детей, хотела создать семью, продолжить узор. Занять свое место в этом, не знаю, как сказать, хороводе поколений.
- Я - одиннадцатый носитель своего имени. Уж я-то все знаю про форский хоровод поколений.
- Да, - благодарно сказала она. - Я не могу сказать, что выбрала что-то нежеланное для себя, или пожертвовала своей сердцевиной, или что-нибудь такое. Но почему-то мне не удалось сплести прекрасный форский узор. У меня в руках оказался... спутанный узел бечевки.
Она пошевелила пальцами в воздухе, изображая хаос.
Он задумчиво, иронично дернул губами.
- Да, такие узлы мне очень знакомы.
- Но вы знаете... да, конечно, знаете, но... Эта аналогия с кирпичной стеной. Одно поражение, другое... и я начала привыкать. Когда я перестала бороться, жить в поражении стало почти удобно. Я не знала, что победа сбивает с ног.
- Хм. - Он сидел, откинувшись назад, забыв про читающее устройство на коленях, устремив все внимание на Катерину. - Да: Когда с вершины смотришь вниз, кружится голова, а? А наградой за хорошо сделанную работу - только другая работа, и 'а что хорошего вы сделали для нас в последнее время', и 'как, и это всё, лейтенант Форкосиган?', и: Да. Победа сбивает с ног, или, по крайней мере, с толку, а заранее тебя об этом не предупреждают. Я думаю, все дело во внезапной смене скорости и направления.
Она моргнула.
- Как это ужасно странно. Я думала, вы скажете, что я глупости говорю.
- Вы совершенно правильно воспринимаете ситуацию, с какой стати я буду противоречить? Почему вы этого ожидаете?
- Привычка... наверное.
- Хм. Знаете, можно научиться получать удовольствие от победы. Если преодолеть начальный дискомфорт. Это вкус, к которому надо привыкнуть.
- Сколько времени вам понадобилось, чтобы привыкнуть?
Его лицо медленно расплылось в улыбке.
- Хватило одного раза.
- Так это не приобретенный вкус, а наркотическая зависимость.
- Но она вам очень пойдет.
У него так блестели глаза, что Катерине стало не по себе. Может, это вызов? Она растерянно улыбнулась и отвернулась к иллюминатору, за которым темнело комаррское небо - шаттл как раз пошел на посадку. Форкосиган потер губы, не сумев полностью стереть следы улыбки, и вернулся к своим отчетам.
Дядя Фортиц встретил их у двери квартиры, с дисками в руках и рассеянной улыбкой на губах. Он тепло пожал руку Катерине и отразил атаку Никки, который набросился на него с рассказами о чудесах шаттла СБ.
- Никки, погоди минуточку. Мы пойдем на кухню есть десерт, и ты мне все расскажешь. Катерина, твоя тетя прислала весточку. Она вылетела с Барраяра и через три дня будет здесь. Я не хотел тебе говорить, пока не было уверенности, что она сможет уехать.
- О! - Катерина чуть не запрыгала от радости, но тут же забеспокоилась. - Ох, неужели вы потащили бедную тетю через пять П-В переходов, с Барраяра на Комарр, и все из-за меня? Она так тяжело переносит скачки!
- На самом деле это лорд Форкосиган придумал, - сказал дядя Фортиц.
Форкосиган при этих словах изобразил на лице ослепительную, беспомощную улыбку и осторожно пожал плечами.
- Надо сказать, я и так собирался вызвать ее сюда после окончания семестра, уже для собственного удовольствия, - продолжал дядя Фортиц. - Так что это всего лишь сдвиг в расписании. Ей нравится на Комарре, стоит ей добраться сюда и денек отлежаться после перелета. Я подумал, что ты будешь рада.
- О, вам не следовало... но я ужасно рада, это правда.
При этих словах Форкосиган выпрямился, расслабился и улыбнулся так самодовольно, что ужасно рассмешил Катерину. То ли она стала лучше воспринимать оттенки чувств на его лице, то ли он стал их меньше скрывать.
- Если я достану тебе билет, ты встретишь ее на орбитальной станции? - спросил дядя Фортиц Катерину. - У меня, боюсь, не будет времени, а твоя тетя не любит путешествовать в одиночку. Ты увидишь ее на день раньше, и вы сможете побыть вдвоем, пока будете спускаться на планету.
- О, конечно! - Катерина чуть не дрожала, так ей хотелось поскорее увидеть тетю. Она так давно вращалась по орбите вокруг Тьена, что привыкла к изоляции, стала считать ее нормой. Тетя принадлежала к числу немногих родственников, которые не действовали на Катерину угнетающе. Друг! Союзница! Знакомые комаррианки были довольно милы, но так многого не понимали... Тетя Фортиц временами бывала язвительна, но понимала как никто.
- Да, да, Никки, - сказал дядя Фортиц. - Майлз! Когда будешь готов, встретимся в моей комнате и пройдемся по сегодняшним новостям с комм-пультом.
- А что, у нас есть новости? Интересные?
Дядя Фортиц взмахнул свободной рукой, словно удерживая равновесие.
- Мне интересно, какие закономерности ты сможешь заметить... и заметишь ли.
- К вашим услугам. Постучите мне в дверь, когда освободитесь.
Форкосиган улыбнулся Никки, приветствовал профессора неопределенным жестом, словно отдавая воинскую честь, и удалился.
Никки, с нетерпением ожидавший своей очереди, потащил дядю в кухню, как ему было обещано; Катерина могла только радоваться, что в сознании сына чудеса, увиденные на шаттле СБ, совершенно затмили медицинское обследование. Она, довольная, пошла вслед за ними в кухню.