(Lois McMaster Bujold, "Komarr", 1986)
Перевод (c) - Татьяны Самсоновой (tania_samsonova@hotmail.com) от 22.04.2011
- ...два... один... - голос Катерины, сперва почти неслышный, окреп.
Пока наркотик растекался по телу Катерины, Майлзу казалось, что он слышит каждый удар ее сердца. Сжатые кулаки, лежащие на коленях, расслабились. Напряжение лица, шеи, плеч, тела растаяло, как снег на солнце. Глаза Катерины расширились и засверкали, на бледных щеках проступил легкий румянец. Губы приоткрылись и изогнулись, и она посмотрела на Майлза, маячившего за спиной Туомонена, с удивленной, лучезарной улыбкой.
- Ой, - ошеломленно сказала она. - Не больно.
- Да, фаст-пента не причиняет боли, - ответил Туомонен ровным, успокаивающим голосом.
'Она совсем не то имеет в виду. Если человек живет в боли, как русалка в воде, и боль становится незаметной, как воздух, то внезапное исчезновение этой боли, даже с помощью искусственных средств, ошеломляет.' Майлз тайно вздохнул с облегчением - хорошо, что Катерина не относится к людям, которые под фаст-пентой хихикают или пускают слюни. Не относится она и к тем несчастным, которые в этом состоянии извергают потоки непристойностей или столь же неуместные потоки слез.
Нет. Самое ужасное случится, когда мы отберем у нее это временное блаженство. Майлзу стало нехорошо. Но, о боги, как она прекрасна, когда ей не больно. Открытая, теплая улыбка показалась Майлзу смутно знакомой, и он попытался вспомнить, когда последний раз видел Катерину с таким светлым лицом. Не сегодня, не вчера...
'Это было во сне'.
Ох.
Он откинулся на стуле и подпер рукой подбородок, прикрыв пальцами рот. Туомонен в это время шел по списку стандартных нейтральных вопросов: имя, дата рождения, имена родителей и прочее. Это делалось с двоякой целью: не только дождаться, пока фаст-пента начнет действовать в полную силу, но и установить ровный ритм 'вопрос - ответ, вопрос - ответ', который облегчит работу чуть позже, когда вопросы, да и ответы, станут труднее. Майлз отметил мимоходом, что Катерина родилась всего на три недели раньше его самого. Но, конечно, мятеж Фордариана, повергший в том году в хаос Форбарр-Султану и окрестности, едва ли затронул Южный континент.
Медтехник уселась на стул вне окружности диванчика, так, чтобы допрашивающий и допрашиваемая ее не видели, но, увы, не настолько далеко, чтобы их не слышать. Майлз надеялся, что у женщины есть соответствующий допуск. Майлз не знал, и решил не спрашивать, почему Туомонен выбрал медика-женщину - возможно, из деликатности, как бы признавая, что допрос с помощью фаст-пенты может превратиться в психологическое изнасилование. Физическое насилие было неприменимо на таких допросах, поэтому людям определенного (довольно неприятного) психологического типа больше не светила карьера следователя. Но физическое насилие - не единственный вид насилия, и даже не обязательно самый страшный. А может, эта женщина-медик просто оказалась первой в списке незанятого персонала.
Туомонен перешел к делам не столь минувших дней. Когда именно и как Тьен получил назначение на свой комаррский пост? Знал ли он кого-нибудь в отделе, где ему предстояло работать? Встречался ли с кем-нибудь из группы Судхи до того, как покинул Барраяр? Нет? Видела ли Катерина его переписку? Катерина все больше веселела под действием фаст-пенты и щебетала доверчиво, как ребенок. Она так радовалась этому назначению, тому, что рядом будут хорошие клиники, надеялась наконец устроить для Никки лечение на уровне галактического. Она страшно волновалась за успех Тьена, когда он подавал прошение на эту должность, и сама помогала заполнять бумаги. Точнее, даже большую часть написала сама, за него. Купол Серифоза был просто потрясающий, а квартира, которую им дали - гораздо больше и лучше, чем Катерина предполагала с чужих слов. Тьен говорил, что все комаррцы - техно-снобы, но по ее впечатлениям, это совсем не так...
Туомонен деликатно возвращал ее к важным темам. Когда именно и как она обнаружила, что ее муж замешан в растрате? Катерина повторила историю о ночном звонке Тьена Судхе. То же самое она вчера ночью рассказывала Майлзу, но сейчас история обросла многочисленными деталями - в частности, Катерина не успокоилась, пока не сообщила Туомонену подробный рецепт приготовления молока с бренди и пряностями. Фаст-пента творит странные вещи с человеческой памятью, хотя и не дает, вопреки распространенному мнению, возможности вспомнить абсолютно все. Однако отчет Катерины о подслушанном разговоре, по-видимому, был почти дословным. Туомонен, несмотря на усталость, вел допрос умело и терпеливо, не мешая Катерине распространяться, но внимательно слушая - вдруг в этом потоке свободных ассоциаций промелькнет золотая крупица важных сведений; вечная надежда допрашивающих, которая, впрочем, очень редко сбывается.
Катерина рассказала, как на следующее утро после разговора взломала комм-пульт мужа. 'Если лорд Форкосиган это смог, то и я могу', - упрямо заметила она. Туомонен, зорко следивший за ней, не пропустил этого замечания и задал вопрос. В ответ Катерина высказала все, что думала о предшествующем налете Майлза на ее собственный комм-пульт. Туомонен вопросительно поднял брови. Смущенный Майлз прикусил губу и сделал невинное лицо.
- Правда, он сказал, что ему понравились мои сады. Никто из моей родни даже смотреть на них не хочет. - Она вздохнула и робко улыбнулась Майлзу. Смеет ли он надеяться, что прощен?
Туомонен сверился с распечаткой.
- Если вы узнали о долгах своего мужа только вчера утром, почему перевели на его счет почти четыре тысячи марок утром предшествующего дня?
У Катерины на лице появилось пьяное отчаяние, и Туомонен принялся изучать ее еще внимательней.
- Он мне соврал. Сволочь. Сказал, что мы поедем лечиться в галактику. Нет! Черт, он этого не говорил. Я дура. Я так хотела, чтобы это оказалось правдой. Но лучше быть дурой, чем лгуном. Правда? Я не хотела быть как он.
Туомонен кинул на Майлза быстрый растерянный взгляд, прося о помощи. Майлз резко выдохнул.
- Спросите ее, были ли это деньги Никки.
- Деньги Никки, - подтвердила она быстрым кивком. Несмотря на блаженную расслабленность, навеянную фаст-пентой, Катерина свирепо нахмурилась.
- Милорд, вы понимаете, о чем она? - тихо спросил Туомонен.
- Боюсь, что да. Именно такую сумму она сэкономила на домашнем хозяйстве, чтобы заплатить за лечение сына. Я видел этот счет в ее комм-пульте во время, гм, своего злосчастного вторжения. Я полагаю, что муж пообещал ей истратить деньги на лечение, а сам взял их, чтобы бросить кусок своим кредиторам.
Поистине растрата. Майлз выдохнул, чтобы немного снизить кровяное давление.
- Вы проследили путь этих денег?
- Тьен перевел их на счет финансового агентства "Риальто".
- Надо думать, получить их обратно не выйдет?
- Спросите Гиббса, но я думаю, что нет.
- Эх, - Майлз укусил себя за костяшку пальца и кивком разрешил Туомонену продолжать допрос. Теперь Туомонен мог задавать нужные вопросы, убедился в том, что его догадки были правильны, а затем вытянул из Катерины все невыносимо личные подробности, касающиеся дистрофии Форзонна.
Точно тем же нейтральным тоном Туомонен спросил:
- Вы организовали смерть своего мужа?
- Нет, - выдохнула Катерина.
- Вы кого-нибудь просили его убить или платили кому-нибудь, чтобы его убили?
- Нет.
- Вы знали заранее, что он погибнет?
- Нет.
Под фаст-пентой люди часто воспринимали вопросы с необычной буквальностью; поэтому самые важные вопросы всегда для верности приходилось перефразировать, задавать в нескольких различных формулировках, добиваясь полной ясности.
- Вы сами его убили?
- Нет.
- Вы его любили?
Катерина заколебалась. Майлз нахмурился. СБ имела право рыться в фактах; чувства, пожалуй, были не столь законной добычей. Но пока нельзя было с уверенностью сказать, что Туомонен вышел за рамки.
- Наверное, любила... когда-то. Должно быть, любила. Помню, какое у него было удивительное лицо в тот день, когда родился Никки. Наверное, любила. Но он загнал до смерти мою любовь. Я едва помню то время.
- Вы его ненавидели?
- Нет... да... не знаю. Ненависть он тоже загнал до смерти. - Она серьезно взглянула на Туомонена. - Знаете, он меня никогда не бил.
'Вот это некролог. Господи, молю тебя, когда я наконец отойду в мир иной, пусть у моих близких найдутся слова получше, чем "он меня никогда не бил"'.
Майлз стиснул зубы и промолчал.
- Вам жаль, что он умер?
Поосторожней, Туомонен...
- О, но это такое облегчение. Если бы он был жив, сейчас был бы сплошной кошмар. Хотя, я полагаю, СБ его забрала бы. Растрата и заговор. Но мне пришлось бы его навещать. Лорд Форкосиган говорит, я не могла бы спасти Тьена. Когда Фоскол мне позвонила, было уже поздно. Я так рада. Отвратительно, что я так рада. Наверно, я теперь должна простить Тьена за все, потому что он умер, но я никогда не прощу его за то, что он меня сделал такой отвратительной. - Несмотря на фаст-пенту, у Катерины полились слезы. - Я раньше была совсем другим человеком, но к прежнему дороги нет.
Иные истины режут глубже верхнего слоя, пропитанного фаст-пентой. Сохраняя нейтральное выражение лица, Майлз через плечо Туомонена протянул Катерине носовой платок. Она промокнула глаза, уныло моргая по-совиному.
- Ввести еще дозу? - шепнула медтехник.
- Нет. - Майлз жестом показал, что надо молчать.
Туомонен задал еще несколько нейтральных вопросов, пока к допрашиваемой не вернулось подобие первоначального солнечного расположения духа и доверчивости. Да уж. Нельзя заставлять человека выносить столько правды за один раз.
Туомонен взглянул на свою распечатку, неловко оглянулся на Майлза, облизал губы и спросил:
- Ваши чемоданы и чемоданы лорда Форкосигана были обнаружены рядом у вас в прихожей. Вы собирались уехать вместе?
Ярость и шок горячей волной обдали Майлза. "Туомонен, как ты смеешь...!" Но он вспомнил, как рылся в куче перемешанного белья, своего и Катерины, под наблюдением охранника из СБ, и слова замерли на устах. Действительно, человеку, который не знает, что происходит, это могло показаться странным. Майлз превратил кипящие на губах слова в тихий, медленный вздох. Туомонен услышал и быстро глянул на него искоса.
Катерина заморгала в некоторой растерянности.
- Я на это надеялась.
Что? А, ну да.
- Она имеет в виду "одновременно", - проскрежетал Майлз сквозь зубы. - А не "вместе". Попробуйте по-другому.
- Лорд Форкосиган собирался вас увезти?
- Увезти? О, как это было бы прекрасно. Никто не собирался меня увозить. С какой стати? Мне пришлось самой себя увезти. Тьен выбросил тетин скеллитум с балкона, а вот меня не посмел выбросить. А хотел, я думаю.
Ее последние слова повергли Майлза в раздумье. Сколько же ей потребовалось чисто физической храбрости, чтобы наконец дать отпор Тьену? Майлзу было прекрасно известно, какая нужна отвага, чтобы противостоять большим разгневанным мужчинам, которые могут тебя запросто схватить и швырнуть через всю комнату. Сметка, храбрость, и ни в коем случае не подходить на расстояние вытянутой руки, и следить, чтобы он не оказался между тобой и дверью. Это надо уметь делать на автомате. И все время практиковаться. Должно быть, Катерина чувствовала себя как ученик пилота, которому на первом же уроке доверили посадить тяжелый грузовой корабль с полными трюмами.
Туомонен, отчаянно пытаясь достичь ясности и не переставая поглядывать на Майлза, повторил:
- Вы собирались сбежать с лордом Форкосиганом?
Катерина резко подняла брови.
- Нет! - потрясенно сказала она.
Нет, конечно же нет. Майлз попытался подавить собственную реакцию на это обвинение - вполне естественный шок. Только ему это не удалось. 'Какая гениальная идея. Почему я сам до нее не додумался?' Эти соображения слегка притупили его праведный гнев. Как бы то ни было, все равно Катерина никогда не согласилась бы с ним сбежать. Недомерок-мутант вроде него должен быть счастлив, если барраярка согласится пройтись рядом с ним по улице.
'О черт. Неужели ты в нее влюбился, юный идиот?'
'Гм. Да.'
Он задним числом осознал, что это уже несколько дней как произошло. Просто сейчас его ткнули носом в очевидное. Следовало бы раньше распознать симптомы. Ах, Туомонен. Чего только не узнаешь на допросе с фаст-пентой.
Наконец-то Майлзу стало ясно, какую картину пытается нарисовать Туомонен. Маленький аккуратный заговор: убрать Тьена, свалить все на комаррцев и сбежать с женой через труп мужа...
- Туомонен, вы мне льстите, - шепнул Майлз капитану. - Быстрая работа с моей стороны, если вспомнить, что я всего пять дней назад увидел ее впервые.
'"Кто женщину вот этак обольщал? Кто женщиной овладевал вот этак?" Боюсь, что мне не светит'.
Туомонен сердито поджал губы.
- Если это пришло в голову моему охраннику и мне, то могло прийти в голову и кому-нибудь еще. Лучше всего убить подозрение в зародыше. Я ведь не могу допросить с фаст-пентой вас. Милорд.
Это верно, не может, даже если бы Майлз вызвался сам. Всем известно про его необычную аллергию на фаст-пенту. В прошлом она была даже полезна, так как позволяла избежать вражеских допросов, но теперь она не давала Майлзу доказать свою невиновность. Туомонен всего лишь делает свою работу, причем хорошо делает.
- Ну ладно, ладно, - пробормотал Майлз, немного расслабившись. - Но если вы думаете, что результаты допроса с фаст-пентой помешают расползаться этим сенсационным сплетням, вы большой оптимист. Пожалуйста, сделайте мне одолжение для очистки репутации Аудиторов Его Императорского Величества: скажите потом этому охраннику пару слов.
Туомонен не стал спорить или притворяться, что не понял.
- Да, милорд.
Катерина, временно предоставленная самой себе, продолжала бормотать, уносясь в потоке неконтролируемых ассоциаций:
- Хотела бы я знать, у него ниже пояса шрамы такие же интересные, как выше пояса? Но не могла же я тогда в шарокаре снять с него штаны. Вчера ночью у меня был шанс, а мне даже в голову не пришло. Фор-мутантик. Интересно, каков он...? Хотела бы я знать, на что это похоже - спать с мужчиной, который тебе действительно нравится...
- Стоп, - запоздало сказал Туомонен. Она замолчала, хлопая глазами.
Ну вот, на самом интересном месте... Майлз подавил нарциссический, а может, мазохистский, импульс - сказать ей, чтобы она продолжала. А ведь он напросился присутствовать, чтобы пресечь возможные злоупотребления сотрудников СБ.
- Милорд, я закончил, - тихо сказал Туомонен в сторону Майлза, стараясь не смотреть ему в глаза. - Вы хотите, чтобы я задал еще какие-то вопросы, или, может быть, сами хотите что-нибудь спросить?
'Катерина, ты могла бы когда-нибудь полюбить меня?' Увы, на вопросы о вероятности будущих событий невозможно ответить даже под фаст-пентой.
- Нет. Но я прошу вас записать в протокол, что между показаниями, данными ею под фаст-пентой, и всем, что она говорила до этого, нет существенных разногласий. Я бы даже сказал, по опыту допросов, на которых мне приходилось бывать, что в данном случае эти две версии необычно близки друг к другу.
- По моему опыту тоже, - признался Туомонен. - Очень хорошо.
Он сделал знак женщине-медтехнику, которая все это время молча ждала.
- Введите противоядие.
Женщина шагнула вперед, наполнила очередной шприц и прижала его к внутренней стороне предплечья Катерины. Уши Майлза обдало ящеричное шипение противоядия, входящего через кожу. Он снова начал считать удары сердца Катерины: раз, два, три...
Смотреть было ужасно, Майлз чувствовал себя вампиром, словно из нее вытекала сама жизнь. Катерина ссутулилась, все тело сгорбилось, она снова напряглась и закрыла лицо руками. Когда она вновь подняла голову, лицо было мокрое, красное и застывшее, но она не плакала - просто от полного изнеможения снова замкнулась в себе. А он-то боялся, что она будет плакать. 'Значит, говорите, фаст-пента - это не больно? Сейчас я бы не взялся этого утверждать'.
'О госпожа моя. Смогу ли я когда-нибудь сделать вас такой же счастливой, не пользуясь медикаментами?' Впрочем, сейчас есть вопрос поважнее: простит ли она его когда-нибудь за соучастие в этой пытке?
- Чрезвычайно странные ощущения, - нейтральным тоном произнесла мадам Форсуассон. Голос был хриплый.
- Это интервью было проведено хорошо, - сказал Майлз в пространство. - Принимая во внимание... Я видывал допросы намного хуже.
Туомонен только взглянул на него и повернулся к Катерине.
- Мадам Форсуассон, благодарю вас за сотрудничество. Вы оказали следствию большую помощь.
- Передайте следствию: я очень рада, что оно осталось довольно.
Майлз не взялся бы истолковать эту фразу. Он только произнес:
- Надеюсь, теперь мадам Форсуассон свободна?
Туомонен поколебался, очевидно, пытаясь понять, что это такое: вопрос или приказ.
- Надеюсь, что так, милорд.
Катерина взглянула на Майлза.
- Милорд, простите меня за те чемоданы. Мне не пришло в голову, как это может выглядеть со стороны.
- Конечно, не пришло, с какой стати? - Майлз надеялся, что голос не выдает пустоту, царящую у него внутри.
Туомонен обратился к Катерине:
- Мадам Форсуассон, я рекомендую и даже требую, чтобы вы отдохнули. Медтехник побудет с вами примерно полчаса, чтобы убедиться, что вы полностью оправились и у вас не будет никаких дальнейших реакций на препарат.
- Да, я... Наверное, я так и сделаю, капитан.
Она встала на подгибающиеся, словно резиновые, ноги. Медтехник подошла к ней и вывела в направлении спальни.
Туомонен выключил аппарат для видеозаписи и хрипловато сказал:
- Милорд Аудитор, простите меня за те вопросы под конец. Я не хотел оскорбить ни вас, ни мадам Форсуассон.
- Да, да... не волнуйтесь. Что СБ хочет делать дальше?
Туомонен устало сморщил лоб.
- Не знаю. Я хотел обязательно провести этот допрос сам. У полковника Гиббса в отделе терраформирования все на мази, и майор Д'Эмори еще не звонил с опытной станции, чтобы на что-нибудь пожаловаться. Теперь нам нужнее всего, чтобы полевые агенты арестовали Судху и его друзей.
- Я не могу быть в трех местах сразу, - неохотно сказал Майлз. - Если только СБ никого не арестует... Профессор на пути сюда, и он, счастливчик, накануне спокойно спал всю ночь. Вы, как я полагаю, не спали вообще. Инстинкт подсказывает мне, что пора на боковую. Хотите, я это облеку в форму приказа?
- Нет, - серьезно заверил его Туомонен. - У нас обоих есть наручные комм-пульты. У полевых агентов есть наши номера и приказ немедленно сообщать о новостях. Я буду рад наконец добраться домой и поесть, хотя бы и вчерашний ужин. И принять душ.
Капитан потер щетинистый подбородок.
Туомонен закончил паковать видеокамеру, попрощался с Майлзом и вышел поговорить с охранниками - можно надеяться, что он собирается сообщить им о превращении Катерины из подозреваемой-свидетельницы в свободную гражданку.
Майлз подумал, не лечь ли на диван, решил, что не стоит, и побрел в рабочую комнату Катерины... мадам Форсуассон... нет, черт возьми, Катерины - хотя бы в мыслях можно же ее так называть? Автоматическое освещение по-прежнему поддерживало жизнь рассады на стеллажах, стоящих по углам комнаты. Гравикойка исчезла. А, верно, Катерина же приказала ее увезти. Но пол непреодолимо манил к себе.
Взгляд зацепился за алое пятно в мусорном контейнере. Майлз пошел посмотреть и обнаружил останки бонсай-скеллитума, завернутые в пластик вперемешку с обломками горшка и рыхлой сырой землей. Любопытный Майлз вытащил пакет из мусора, освободил место на рабочем столе Катерины и развернул пластиковый... надо полагать, это можно назвать ботаническим аналогом мешка для трупов.
Содержимое пакета напомнило Майлзу отражатель и рудовоз, а также пару особенно неприятных вскрытий, на которых ему довелось присутствовать за последнее время. Майлз принялся методично сортировать останки. Сломанные щупальца - в одну сторону, нити корней - в другую, фрагменты бедного лопнувшего ствола-бочонка - в третью. Падение с пятого этажа подействовало на центральную часть скеллитума, в которой накапливается вода, примерно такие же последствия, как удар кувалдой - на арбуз. Или взрыв иглогранаты - на грудную клетку человека. Майлз выбрал из мешанины острые осколки горшка и неуверенно попытался сложить куски растения обратно в целое, как головоломку. Существует ли ботанический аналог хирургического клея, который соединяет куски для заживления? Или уже поздно? Куски бледной мякоти приобрели коричневатый оттенок - видимо, тление уже началось.
Майлз отряхнул с рук рыхлую землю и вдруг понял, что касается Барраяра. Это почва с Южного континента, накопанная, вероятно, в саду старой суровой фор-леди. Майлз оттащил рабочее кресло от комм-пульта к стеллажу, осторожно встал ногами на сиденье и снял с верхней полки горшок, оказавшийся пустым. Оказавшись снова в безопасности, на твердом полу, Майлз осторожно собрал сколько мог почвы и высыпал в горшок.
Майлз отошел, уставя руки в боки - полюбоваться плодами своих трудов. Кучка выглядела жалко. "Компост, мой барраярский друг. Тебе суждено стать компостом, несмотря на мои усилия. Наверное, все, что я могу для тебя сделать - похоронить с честью. Хотя в данном случае это, возможно, будет ответ на твои молитвы..."
Вдруг послышался легкий шорох, кто-то втянул воздух, и Майлз понял, что он не один. Он обернулся и увидел Катерину, которая, видимо, не прилегла и теперь смотрела на него из дверей. Цвет лица у нее стал получше, чем был сразу после допроса, лицо было не такое отекшее и мятое, хотя вид все еще очень утомленный. Брови удивленно сдвинуты.
- Лорд Форкосиган, что вы делаете?
- Э-э-э... навещаю больного друга? - Он покраснел и указал на результаты своих усилий, лежащие на рабочем столе. - Медтехник вас уже отпустила?
- Да, она только что ушла. Она была очень заботлива.
Майлз откашлялся.
- Я подумал: нельзя ли как-нибудь сложить ваш скеллитум обратно. Нужно было хотя бы попробовать: очень жалко, все-таки ему семьдесят лет и все такое.
Катерина подошла к столу и перевернула один из кусочков, а Майлз почтительно отступил.
- Я знаю, что растение нельзя сшить, как человека, но все-таки мне кажется, что должен быть какой-то способ. К сожалению, я ничего не знаю о садоводстве. Родители однажды позволили мне попробовать, во дворе за нашим особняком. Я должен был вырастить цветы для матери. Насколько я помню, работать лопатой пришлось сержанту Ботари. Я выкапывал семена дважды в день, чтобы посмотреть, хорошо ли они прорастают. Почему-то мои цветы не хотели расти. В конце концов мы сдались и построили на клумбе крепость.
Катерина улыбнулась - настоящей улыбкой, а не ухмылкой допрашиваемого под фаст-пентой. 'Мы все же не сломали ее'.
- Нет, собрать куски нельзя. Можно только вырастить все заново. Я могу взять самые крепкие корни - несколько штук, для верности, - ее длинные пальцы принялись сортировать сложенную Майлзом кучку, - и замочить их в гормональном растворе. А потом, когда они начнут расти, посадить в горшок.
- Я сохранил землю, - с надеждой произнес Майлз. 'Идиот. Ты хоть сам знаешь, каким идиотом выглядишь?'
Но Катерина лишь поблагодарила его. Как она и сказала, она порылась на полках, достала неглубокую миску и наполнила водой из крана, установленного в небольшой раковине на рабочем столе. Из другого шкафа Катерина достала коробочку с белым порошком. Она бросила щепотку порошка в воду и размешала пальцами. Взяв нож из ящика с инструментами, она обрезала наиболее многообещающие фрагменты корней и погрузила в раствор.
- Вот так. Может, что и получится.
Она потянулась вверх и осторожно убрала миску подальше - на ту самую верхнюю полку, до которой Майлз смог дотянуться лишь встав на стул. Поддон с землей она вытряхнула в пластиковый пакет, запечатала и поставила рядом с раковиной. Потом завернула гниющие остатки в пластиковую простыню и осторожно вытрясла в другой контейнер; пластик отправился обратно в мусор.
- Пока я вспомнила бы про бедный скеллитум, его забрали бы на переработку вместе с органическими отходами, и уже ничего нельзя было бы сделать. Я его мысленно похоронила еще вчера, когда думала, что мне придется уйти только с тем, что я смогу унести.
- Я не хотел вас обременять. Вам будет очень неудобно везти его домой в скачковом корабле?
- Я его положу в запечатанный контейнер. Пока доберемся до дома, как раз уже можно будет пересаживать.
Она вымыла и вытерла руки. Майлз последовал ее примеру.
Все равно, черт бы побрал этого Туомонена: он выпихнул в сознание Майлза желание, о котором подсознание точно знало, что оно слишком незрелое, и ему еще рано приносить плоды. 'Распалась связь времен', - сказала она. Теперь Майлзу придется жить с этим желанием. Придется ждать. Как долго? Например, для начала, пока Тьена не похоронят. Намерения у Майлза были самые благородные - по крайней мере, некоторые - но вот время он выбрал паршиво. Он засунул руки поглубже в карманы и стал качаться с пятки на носок.
Катерина сложила руки на груди, прислонилась к рабочему столу и уставилась в пол.
- Лорд Форкосиган... Я хочу извиниться за все неподобающее, что сказала на допросе.
Майлз пожал плечами.
- Я же сам напросился. Но я решил, что вам пригодится наблюдатель. Ведь вы в свое время оказали мне такую же услугу.
- Наблюдатель, - она подняла голову и немного просветлела лицом. - Мне не пришло в голову смотреть на это именно так.
Он раскрыл ладонь и с надеждой улыбнулся.
Катерина кратко улыбнулась в ответ, но потом вздохнула.
- Я весь день была как на иголках - ждала, пока СБ наконец со мной разделается и я смогу забрать Никки. Но теперь я думаю, что СБ на самом деле оказывала мне услугу. Я очень боюсь. Я не знаю, что ему сказать. Я не знаю, сколько я могу ему рассказать об истории, в которую вляпался Тьен. Как можно меньше? Всю правду? Ни то, ни другое мне как-то не нравится.
Майлз медленно произнес:
- Мы все еще расследуем засекреченное дело. Вы не можете обременять девятилетнего ребенка государственными тайнами или заставлять его выносить суждения в такой ситуации. Я даже не знаю, что именно из этой истории потом будет рассекречено.
- Любое дело, которое оттягиваешь, становится все труднее и труднее, - вздохнула она. - Сейчас я убеждаюсь в этом на опыте.
Майлз пододвинул к ней кресло от комм-пульта и жестом пригласил сесть, а для себя вытащил табуретку из-под рабочего стола. Взгромоздился на табуретку и спросил:
- А вы сказали ему, что уходите от Тьена?
- Нет, даже этого не сказала.
- Думаю... на сегодня скажите ему только, что его отец погиб в результате несчастного случая с респиратором. Про комаррцев пока ничего не говорите. Если Никки станет спрашивать о подробностях и вы не будете знать, что ему отвечать, посылайте его ко мне. Я берусь сказать ему, что он не может или пока не может узнать ответ на этот вопрос.
'А можно ли вам доверять?' - спрашивал ровный взгляд Катерины.
- Главное, смотрите, не возбудите в нем еще большего любопытства.
- Я понимаю. Когда говоришь человеку всю правду, вопрос не только в том, что именно ему открыть, но и в том, когда это сделать. Но когда мы вернемся в Форбарр-Султану, я бы, с вашего позволения, устроил вам встречу с Гр... с одним моим близким другом. Он тоже фор. Он был в положении, чем-то напоминающем ситуацию Никки. Его отец погиб при... гм... трагических обстоятельствах, когда сын еще был слишком мал, чтобы узнать все. Уже лет в двадцать с чем-то он узнал кое-какие грязные подробности того дела и очень тяжело это перенес. Я уверен, он лучше нас с вами знает, что и когда можно рассказать Никки. Он очень разумный человек.
Она осторожно кивнула.
- Звучит хорошо. Да, мне бы этого очень хотелось. Спасибо.
Он со своего насеста ответил ей полупоклоном.
- Счастлив быть полезным, мадам.
Он хотел представить ее Грегору-человеку, своему сводному брату, а не императору Грегору, хоругви Империи. Это может оказаться полезным и в других смыслах.
- Еще мне надо сказать Никки о том, что у него дистрофия Форзонна. Это откладывать нельзя. Я записала его на прием к врачу в Солстисе на послезавтра.
- Он не знает, что болен?
Она покачала головой.
- Тьен запретил ему об этом говорить. - Она мрачно смотрела на Форкосигана. - Мне кажется, вы в детстве были в сходном положении. Вас, наверное, подвергали множеству медицинских процедур?
- О да, это длилось многие годы. Что я могу вам посоветовать? Не обманывайте Никки, говоря, что больно не будет. Не оставляйте его одного надолго. - '...И сама не оставайся одна...' Наконец-то он может что-то для нее сделать. - Если я выкрою время - вы позволите мне сопровождать вас в Солстис и помочь чем получится? Я не смогу освободить вашего дядю - если мой список запчастей обретет форму, послезавтра Фортиц уже глубоко зароется в технические проблемы.
- Я не могу отрывать вас от дел!
- По моему опыту, если к тому времени не арестуют Судху, весь послезавтрашний день я буду раскручивать шестеренки в мозгу. Может быть, оторваться на день от проблем - именно то, что надо, чтобы взглянуть на них свежими глазами. Вы окажете мне услугу, я вас уверяю.
Она в сомнении поджала губы.
- Должна признаться... я буду благодарна, если вы составите мне компанию.
Рада ли она компании вообще, или конкретно обществу его, Майлза? 'Сидеть, парень. Даже не думай об этом'.
- Вот и отлично.
Из прихожей донеслись голоса: один - охранника, другой - знакомое рокотание. Катерина подскочила.
- Дядя приехал!
- И очень вовремя.
Майлз последовал за ней в коридор.
***
Профессор Фортиц сочувственно хмурил широкое лицо. Он отдал чемодан охраннику и обнял племянницу, бормоча соболезнования. Майлзу оставалось только смотреть и мучиться необычно сильной завистью. От дядиного сердечного сочувствия Катерина чуть не разрыдалась; Майлз заметил про себя, что всем сотрудникам СБ, с их холодным профессионализмом, этого добиться не удалось. Значит, надо вести себя с ней хладнокровно и практично. Катерина смахнула слезы, отправила охранника с чемоданом, как и раньше, в кабинет Тьена и повела дядю в гостиную.
После краткого совещания было решено, что профессор отправится с Катериной забирать Николая. Майлз поддержал это решение, вопреки первому порыву, в котором ехидно опознал нездоровые потуги безнадежно влюбленного - желание всюду лезть со своей помощью. Фортиц имеет право, он член семьи, тем более что Майлз стоит слишком близко к смерти Тьена. К тому же Майлза шатало - болеутоляющие и стимуляторы, принятые перед обедом, переставали действовать. А третью дозу сегодня принимать точно не стоит. Вместо этого Майлз проводил профессора и Катерину до дверей, а потом по комм-пульту для засекреченной связи вызвал штаб-квартиру СБ в Солстисе.
Новостей не было. Майлз побрел назад в гостиную. Раз дядя Катерины приехал, Майлзу надо убираться. Упаковать вещи и удалиться в ту мифическую гостиницу, о которой он распространялся всю неделю. В этой квартирке для него места нет. В спальне для гостей снова расположится Фортиц. Кровать Никки потребуется ему самому, и черт побери Майлза, если он станет снова дергать Катерину, чтобы она заказала высокопоставленному гостю другую гравикойку, или еще чего похуже. Чего ожидала Катерина, заказывая гравикойку? Нет, надо сваливать. Если чертов охранник что-то такое сказал Туомонену, отчего тот стал задавать все эти неудобные вопросы про чемоданы - значит, Майлз был с Катериной вовсе не так вежливо-нейтрален, как ему казалось.
- Вам что-нибудь угодно, милорд? - раздался рядом голос охранника, мгновенно приведя Майлза в чувство.
- Гм... да. В следующий раз, когда кто-нибудь поедет сюда из штаб-квартиры СБ в Солстисе, пусть прихватят для меня стандартный спальный мешок.
А пока что Майлз все же побрел к дивану и упал на него. Через несколько минут он уже спал.
Майлз проснулся, когда привезли Никки. К моменту, когда надо было разговаривать с мальчиком, Майлзу удалось сесть и привести себя в более-менее сознательное состояние. Никки был заметно подавлен и испуган, но не рыдал и не бился в истерике: судя по всему, он прячет свои реакции, а не выплескивает их наружу. Как и его мать.
Поскольку у Катерины не было подруг, которые явились бы с пирогами и запеканками, на барраярский манер, Майлз отрядил СБ на обеспечение ужина. Трое взрослых поддерживали в присутствии Никки беседы на нейтральные темы, потом он отправился к себе в комнату играть, а Майлз и профессор - в кабинет, обмениваться данными. Новое оборудование, найденное на орбите, действительно было странным: среди прочего там оказалась аппаратура для энергопередачи, такая мощная, что хватило бы на небольшой скачковый корабль. Части аппаратуры были оторваны, оплавлены и, очевидно, взорвались, осыпанные дождем плазмы. 'Действительно интересно', - сказал профессор. Эта кодовая фраза из языка инженеров заставила Майлза напрячь внимание.
В разгаре их беседы позвонил по комм-пульту полковник Гиббс. Он сухо улыбнулся обоим имперским Аудиторам - Майлз уже знал, что так Гиббс выражает экстатическую радость.
- Милорд Форкосиган, я обнаружил первое документальное свидетельство того, что вы ищете. Мы проследили серийные номера пары гастингсовых преобразователей, найденных на орбите людьми лорда Фортица, до закупки, сделанной отделом избыточного тепла восемь месяцев назад. Первоначально преобразователи были доставлены на опытную станцию отдела.
- Так, - выдохнул Майлз. - Наконец-то - другие доказательства, кроме тела Радоваша. Мы уцепились за настоящую нить, это точно. Благодарю вас, полковник. Продолжайте.