(Lois McMaster Bujold,
"Komarr", 1986)
Перевод (c) - Татьяны Самсоновой (tania_samsonova@hotmail.com) от 11.03.2006
Катерина исподтишка разглядывала мужа, пока они раздевались перед сном. Тьен был нахмурен и напряжен, и она подумала, что надо как можно скорее умилостивить его, предложив заняться любовью. Когда он был такой зажатый, это всегда пугало Катерину. Надо немедленно разрядить его. Чем дольше она будет тянуть, тем труднее будет к нему подъехать, его напряжение будет возрастать, а кончится тем, что он взорвется гневом, и во все стороны полетят сдавленные, ранящие слова.
Катерина с тоской подумала, что секс по идее должен быть романтичным, страстным, самозабвенным. А не тяжелым трудом, для которого приходится собирать волю в кулак, как ни для чего другого. Тьен требовал, чтобы Катерина реагировала должным образом, и старался изо всех сил, чтобы этого добиться; она подумала, что он совсем непохож на тех мужчин, про которых она слыхала - которые быстро получают свое удовольствие, перекатываются набок и начинают храпеть. Иногда Катерина жалела, что он не такой. Если нужной реакции не было, Тьен обижался - на себя или на нее? Она не умела лгать телом; ей пришлось научиться отключать сознание и выпускать на волю таинственные нервные связи, позволяющие плоти взять верх над мозгом. Сознание Катерина в это время замыкала на эротические фантазии - со временем они становились все более грубыми и безобразными; интересно, почему - то ли это был побочный эффект от того, что она все больше узнавала, насколько человек груб и безобразен, то ли все это необратимо растлевало ее дух.
Как же я все это ненавижу.
Тьен повесил рубашку и криво улыбнулся. Однако в глазах у него все еще застыло напряжение сегодняшнего вечера.
- Мне надо, чтоб ты завтра для меня кое-что сделала.
Все что угодно, лишь бы потянуть время.
- Конечно. Что именно?
- Возьми нашу парочку аудиторов и поразвлекай их. Они у меня уже вот тут сидят. Им - отпуск на планете, а у меня весь департамент должен на ушах стоять. На подготовку вчерашнего цирка мы не меньше недели потеряли, я уверен. Пускай теперь ковыряются где-нибудь в другом месте, пока им не пора будет возвращаться наверх.
- Куда же их вести, что им показать?
- Что хочешь.
- Я уже всюду водила дядю Фортица.
- А в университетский квартал вы не ходили? Может, ему там понравится. Твой дядюшка интересуется всем на свете, а фору-карлику, должно быть, все равно, что ему ни покажи. Главное, чтоб поили.
- Понятия не имею, что может понравиться лорду Форкосигану.
- Так спроси его. Предложи что-нибудь. Поведи его, ну я не знаю, поведи его: по магазинам.
- По магазинам? - с сомнением переспросила она.
- Ну да, или еще что-нибудь такое. - Он подошел к ней, все еще натянуто улыбаясь. Рука его скользнула ей за спину, он прижал Катерину к себе и подарил ей предварительный поцелуй. Она ответила, стараясь, чтобы ее старание было не очень заметно. Она чувствовала тепло его тела, его рук, и еще - насколько хрупко его расположение духа. Да, привычная вечерняя работа - разряжать невзорвавшегося Тьена. Непростое дело. Она включилась в заученные ритуалы, нужные слова, жесты, что вели к сотни раз отрепетированной близости.
Уже раздетая, в постели, под его ласками, она закрыла глаза - частью для того, чтобы сосредоточиться на его касаниях, а частью для того, чтобы не видеть его взгляда, в котором уже загорелось возбуждение и приятное предвкушение. Как называлась та странная мифическая птица на старой Земле, которая думала, что раз она не видит тебя, то тебе ее тоже не видно? И прятала голову в песок: Нелепое зрелище. Надо полагать, голова была при этом все еще прикреплена к шее.
Катерина открыла глаза, когда Тьен потянулся через нее и привернул лампу, так что комната погрузилась в мягкий полумрак. Под жадным взглядом Катерина почувствовала себя не красивой и любимой, а безобразной и запачканной. Разве можно унизить человека одним взглядом? Как можно заниматься с кем-то любовью и при этом чувствовать, что каждая секунда, проведенная с ним, вторгается в твою внутреннюю суть, попирает твое достоинство? Не смотри на меня, Тьен. Абсурд. Должно быть, с ней и вправду что-то не так. Он лег рядом; она приоткрыла рот, быстро уступая его жадным ищущим губам. Она не всегда была такой скованной и зажатой. Когда-то, в самом начале, все было по-другому. Или это лишь она сама изменилась?
Теперь ее очередь дарить ответные ласки. Это несложно: Тьен лег лицом в подушку и на некоторое время замолчал, а Катерина касалась его тела, разглаживая мышцы и связки. Втайне выискивая симптомы. Кажется, сегодня дрожь слабее. Должно быть, вчера вечером Катерина зря встревожилась: его так трясло действительно из-за стресса и с голоду, как он и говорил.
Она, конечно, знала, когда в ней произошла эта перемена - примерно четыре или пять мест работы назад. Когда Тьен по каким-то причинам, непостижимым для нее, решил, что она ему изменяет - с кем, она тоже не могла понять, потому что он в конце концов назвал два имени, чудовищно ни с чем не сообразных. Катерина понятия не имела, что он подозревает ее в разврате, пока не поймала его: он следил за ней, наблюдал, возникал в самые странные моменты в самых неподходящих местах, причем в рабочее время - и, кстати, не потому ли та работа кончилась для него плачевно? Наконец Катерине удалось вытянуть из него обвинение. Она была в ужасе - ее это глубоко ранило и отчасти напугало. Интересно, если преследователь - твой муж, это все равно считается преследованием? Она так и не набралась храбрости узнать, кому можно задать такой вопрос. Единственной опорой для нее было то, что она твердо знала - она никогда не бывала наедине с посторонним мужчиной в укромном месте. Хоть в этом ее представление о приличиях, свойственное форскому классу, оказалось полезным. Тогда Тьен обвинил ее в том, что она спит со своими подругами.
И тут в ней наконец что-то сломалось - видимо, желание заслужить его доброе отношение. Как можно спорить с человеком, который верит во что-то не потому, что это истина, а потому, что он идиот? И не помогали ни панические протесты, ни негодующее отрицание, ни тщетные попытки доказать алиби - потому что проблема была не в обвиняемой, но в обвинителе. Тогда она поняла, что он живет в параллельной вселенной - может, в ней другие законы физики и другая история. И совсем другие люди, не те, которых знает Катерина, хотя зовут их так же. Коварные двойники.
Но все же этого обвинения оказалось достаточно, чтобы охладить ее отношения с друзьями; невинность дружбы умерла, сменилась неловкой натянутостью. Когда Тьен в очередной раз поменял работу, Катерину отделило от друзей еще и время, и расстояние. А когда они еще раз переехали, она уже не стала заводить друзей.
Она так и не узнала: когда она гневно отказалась защищать свою невиновность, понял ли это Тьен как завуалированное признание вины? Как ни странно, после той вспышки проблема сошла на нет; он не возвращался к теме измены, а Катерина тем более не снисходила до этого. Интересно, Тьен решил, что она невиновна, или же простил ей ее мнимые грехи и упивался собственным благородством?
Ну почему он такой невозможный?
Она не хотела озарения, но оно все равно пришло. Потому что он боится тебя потерять. И поэтому мечется в панике, растаптывая ее любовь и таким образом выполняя собственное пророчество? Похоже, так оно и есть. И ты уже не сможешь сделать вид, что его страхи неосновательны. Ее любовь к нему давно умерла. Ныне Катерина перебивалась на скудном пайке верности.
Я - фор. Я поклялась быть с ним и в болезни. Он болен. Я не нарушу своей клятвы только потому, что мне вдруг стало трудно. В этом весь смысл клятвы. Есть вещи, которые, единожды нарушив, уже невозможно восстановить как было. Клятвы. Доверие:
Она не могла сказать, в какой степени его хаотическое поведение объяснялось болезнью. Может быть, когда они вернутся с галактического лечения, ему станет и эмоционально легче. По крайней мере, тогда Катерина будет точно знать, что из этого - дистрофия Форзона, а что - просто: Тьен.
Они поменялись ролями; его руки умело заскользили вдоль ее спины, определяя, насколько она расслабилась, проверяя нужную реакцию. Тут Катерине в голову пришла еще одна мрачная мысль. Возможно ли, что Тьен, сознательно или бессознательно, оттягивает галактическое лечение, потому что где-то в глубине души чувствует: его болезнь, его уязвимость - одна из немногих оставшихся связей меж ним и ею? Значит, он из-за меня тянет время? У нее раскалывалась голова.
Тьен, все так же добросовестно растиравший ей спину, протестующе заворчал. Она все никак не расслабится; это не годится. Она решительно обратила свои мысли к привычной эротической фантазии, некрасивой, но действенной. Может, у нее какая-то странная, извращенная форма фригидности, раз ей приходится почти что гипнотизировать себя каждый раз, когда ей нужно достигнуть кульминации невзирая на присутствие Тьена? Можно ли вообще понять, что именно ты не любишь - секс или этого человека, если ты никогда в жизни не была ни с кем другим?
Но Катерине отчаянно хотелось ласки, простой нежности, не отравленной примесью эротики. Тьен был действительно очень внимателен - он был готов массировать ее сколько угодно, хоть порой вздыхал от скуки, за что его вряд ли можно было винить. Прикосновение, утешение, чистая нега кошки, которую гладят, расслабили тело Катерины, а потом и ее сердце, несмотря ни на что. Она могла бы так лежать часами... она приоткрыла один глаз, щелочкой, чтобы взглянуть на часы. Лучше не быть эгоисткой. Она недоумевала - как Тьен может хотеть, чтобы она была страстной, и в то же время обвинять ее в неверности? Что он хочет - чтобы она расплавилась, или чтобы застыла? Как бы вы ни легли... Нет, так не пойдет. Время уходит, а она до сих пор не возбудилась. Ну-ка, за дело. Она опять попыталась включить фантазии. Тьен властен над ее телом, но душа принадлежит только ей, единственный уголок, куда ему не вломиться.
* * *
После этого дело пошло на лад, в соответствии с заведенным порядком, и завершилось успешно. Когда все кончилось, Тьен поцеловал ее.
- Вот так-то лучше, - пробормотал он. - У нас в последнее время неплохо получается, а?
Она в ответ пробормотала обычные похвалы - несложный, привычный текст. Сама она предпочла бы честно промолчать. Она притворялась, что дремлет в истоме после супружеских ласк, пока он не захрапел. Тогда она сбежала в ванную и расплакалась.
Глупый, бессмысленный рев. Приглушенный полотенцем - не дай Бог муж, или Никки, или гости услышат и заинтересуются, что происходит. Я его ненавижу. Я себя ненавижу. Ненавижу его, потому что из-за него ненавижу себя:
Больше всего она презирала себя за это вот стремление к физической нежности, которое прорастало в ее сердце, как сорняк, сколько бы раз она ни выдирала его с корнем. Эту жадность, эту зависимость, это желание касаться кого-то надо убить в первую очередь. Эта страсть делает ее гораздо более уязвимой, чем все ее остальные слабости. Катерина подумала, что если ей удастся убить свою жажду любви, то все остальные ее оковы - стремление к чести, преданность долгу, страх чего бы то ни было - станут управляемыми. Горькая тайна, подумала она. Если я смогу убить в себе все это, я буду свободна от него.
Я превращусь в живой труп, но я буду свободна.
Она выплакалась, умылась и приняла три таблетки от головной боли. Подумала, что теперь можно и спать лечь. Но вернувшись в спальню, обнаружила, что Тьен лежит, слабо блестя глазами в полумраке. Заслышав шорох ее босых ступней по ковру, Тьен прибавил света в лампе. Катерина попыталась вспомнить, не относится ли бессонница к начальным симптомам его болезни. Он приподнял одеяло, чтобы она могла скользнуть в постель.
- Что ты там делала столько времени? Решила догнаться по второму разу без меня?
Катерина не поняла, шутит ли он, и нужно ли ей рассмеяться, или наоборот - с негодованием отрицать. Увиливая от решения этой проблемы, она сказала:
- Ой, Тьен, я чуть не забыла. Тебе звонили из банка. Что-то странное. Вроде бы они хотят, чтобы я подписала что-то и дала им отпечаток ладони, чтобы они могли закрыть твой пенсионный счет и выдать деньги. Я сказала, что это, должно быть, какая-то ошибка, но обещала уточнить у тебя и перезвонить им.
Он было потянулся к ней, но застыл на месте.
- Они не имели права тебе звонить насчет этого!
- Если ты хотел, чтобы я что-то сделала, надо было меня предупредить заранее. Они сказали, что задержат выплату, пока я им не перезвоню.
- Задержат! Только не это! Идиотка проклятая!
Эти ненавидящие и ненавистные слова будто ударили ее в живот. Она так старалась весь вечер, и вот он опять на грани взрыва:
- Я что-то не так сделала? Что происходит? - Она молилась про себя, чтобы он не пробил кулаком стену, как когда-то. Будет грохот - услышит ее дядя, или этот Форкосиган, и как она сможет объяснить:
- Нет: нет. Извини. - Вместо этого он потер лоб. - Я и забыл, что тут живут по комаррским законам. На Барраяре у меня никогда не было проблем закрыть пенсионный вклад, когда я увольнялся с работы - ну, если на этой работе полагалась пенсия, конечно же. А здесь на Комарре, насколько я помню, требуется еще подпись человека, который указан как наследник по вкладу. Позвони им завтра утром, первым делом, и разберись с этим.
- Ты что, опять увольняешься? - От страха ей стало трудно дышать. Боже, только не это, не очередной переезд, так скоро:
- Да нет, нет. Нет, черт возьми. Не дергайся. - Он улыбнулся одной стороной рта.
- А, ну хорошо. - Она заколебалась. - Тьен: у тебя остались какие-нибудь накопления с предыдущих работ, на Барраяре?
- Нет, я всегда закрывал счета, когда увольнялся. С какой радости давать кому-то пользоваться этими деньгами - они нам и самим пригодятся. И пригождались, знаешь ли, неоднократно. - Он горько улыбнулся. - Как ты понимаешь, в нашей ситуации нет особого смысла копить деньги на мою старость. А ты тогда хотела поехать на Южный континент, помнишь?
- Но ты тогда сказал, что тебе дали выходное пособие:
- Да так оно и было, в каком-то смысле.
Значит: значит, если с Тьеном случится что-нибудь ужасное, она и Николай останутся без гроша. А если Тьен не начнет лечиться очень скоро, это ужасное случится неминуемо.
- Да, но: - тут ее осенило. Неужели: - Ты что, снимаешь деньги для: ты хочешь уже ехать в галактику, лечиться, да? Я и ты и Николай? Ой, Тьен, я так рада! Наконец-то. Ну да. Как же я сама не догадалась.
Так вот для чего ему понадобились деньги. Ну наконец-то! Она перекатилась на его сторону кровати и обняла его. Но хватит ли тех денег? Если это его пенсия меньше чем за год:
- А нам этих денег хватит?
- Я: не знаю. Я проверю.
- Я немножко отложила из тех денег, что ты давал мне на хозяйство. Хочешь, я их отдам тебе, - предложила она. - Если это поможет ускорить дело.
Он облизал губы и помолчал минуту.
- Не знаю. Мне не хотелось бы, чтобы ты:
- Да, но я же для этого и копила. Я хочу сказать, я, конечно, не заработала этих денег, но я их сэкономила: пусть это будет мой вклад.
- Сколько у тебя есть?
- Почти четыре тысячи имперских марок! - Она улыбнулась, гордая своей бережливостью.
- О! - Он, кажется, что-то подсчитал про себя. - Да, это очень поможет.
Он одарил ее поцелуем в лоб, и она еще больше расслабилась.
- Я никогда не думала, что мы можем взять деньги на лечение из твоего пенсионного вклада. Я не знала, что мы имеем на это право. Когда же мы поедем?
- Это: это я тоже должен выяснить. Я бы все проверил уже на этой неделе, но у моего департамента случился острый приступ имперских аудиторов.
Она улыбнулась, быстро оценив его шутку. Раньше он чаще смешил ее. Если с возрастом он стал мрачнее характером - это понятно, но его черный юмор со временем начал казаться ей скорее утомительным, чем забавным. В двадцать лет цинизм Тьена казался ей гораздо привлекательнее, чем сейчас. Должно быть, от этого решения и у него на сердце полегчало.
Думаешь, на этот раз он и вправду сделает то, что обещал? Или ты окажешься в дурочках? В который раз: Нет: если подозрение - тягчайшее из возможных оскорблений, то надо доверять, всегда, и неважно, если это доверие окажется обманутым. Временно утешенная новыми обещаниями мужа, Катерина уютно вжалась в один из изгибов его тела, и в кои-то веки тяжелая рука, которую он положил сверху, показалась ей защитой, а не ловушкой. Может быть, на этот раз им наконец удастся поставить свои жизни на какую-то разумную основу.
* * *
- По магазинам? - переспросил лорд Форкосиган на следующее утро за завтраком. Он встал последним из всех обитателей квартиры; дядя Фортиц уже трудился за комм-пультом в кабинете Тьена, Тьен ушел на работу, а Никки - в школу. Форкосиган не то чтобы улыбнулся, но от углов его рта разбежались морщинки. - Такое предложение нашему брату нечасто перепадает: Боюсь, что мне ничего не: нет, стойте, на самом деле мне действительно кое-что нужно. Свадебный подарок.
- Кто-то из ваших знакомых женится? - спросила Катерина, испытывая колоссальное облегчение, что ее план принят - главным образом потому, что другого плана у нее в запасе не было. Она приготовилась оказать всяческую помощь.
- Грегор и Лаиса.
Катерина не сразу поняла, что он имел в виду Императора и его невесту-комаррианку. Об этой неожиданной помолвке объявили в Зимнепраздник; свадьба должна была состояться в праздник Летнего Солнцестояния.
- О! Э: я не уверена, что вы сможете найти что-нибудь подходящее в Серифозе - может быть, в Солстисе есть хорошие магазины: о Боже.
- Мне обязательно нужно что-нибудь придумать. Я буду дружкой Грегора и свидетелем на свадебном кругу. Может, я найду что-нибудь такое, что будет напоминать Лаисе о доме. Хотя не знаю - возможно, это и не очень удачная идея. Совершенно ни к чему, если в медовый месяц новобрачная вдруг начнет тосковать по дому. Как вы думаете?
- Ну, мы можем поискать: - В Куполе были кварталы с дорогими магазинами, куда Катерина до сих пор не осмеливалась заглянуть. А это удачный предлог, чтобы по ним прогуляться.
- Кстати, еще Дув и Делия. Я, кажется, совсем забросил свои светские обязанности.
- Кто?
- Делия Куделка - моя подруга детства. Она выходит замуж за коммодора Дува Галени - нового руководителя Комаррского департамента Имперской СБ. Вы, наверное, о нем пока не слыхали, но услышите. Он родился на Комарре.
- В семье барраярцев?
- Нет, в семье деятелей Комаррского сопротивления. А мы переманили его на службу Империи. Мы все считаем, что он купился на возможность носить блестящие сапоги.
Он сказал это с таким непроницаемым лицом - должно быть, это была шутка. Ведь правда? Катерина неуверенно улыбнулась.
В этот момент в кухню притопал дядя Фортиц и пробурчал:
- Можно еще кофе?
- Конечно. - Катерина налила ему кофе. - Как работа?
- Разнообразно. - Он отхлебнул кофе и благодарно улыбнулся.
- Я так понял, что утренний курьер уже был, - сказал Форкосиган. - Как ночной улов? Для меня что-нибудь есть?
- К счастью, нет, если ты имеешь в виду какие-нибудь новые части тела. Довольно много разных обломков оборудования.
- Новые находки что-то меняют в ваших теориях?
- Нет, но я надеюсь, что рано или поздно это случится. Мне совершенно не нравится то, что у меня выходит с векторным анализом.
Взгляд Форкосигана стал сосредоточеннее.
- Да? А что такое?
- Ну: давай возьмем общую картину в какой-то момент времени до столкновения и назовем ее А: невредимый корабль идет своим курсом, отражатель спокойно сидит на своей орбите. Возьмем какой-то момент времени после столкновения, пусть картина мира в этот момент называется В: разные обломки различной массы несутся в разные стороны и с разной скоростью. По старой доброй классической физике, В должно равняться сумме А и некоего Х; Х - это совокупность тех сил - ну, или масс, - которые добавились в момент катастрофы. Мы довольно точно знаем А, и чем больше информации у нас есть о В, тем точнее мы можем вычислить Х. Мы пока нашли не все системы управления, но наши ребята там, наверху, уже отловили большую часть исходной массы системы, состоявшей из корабля и отражателя. По тем данным, которые у нас есть сейчас, этот икс был большого размера: и очень странной формы.
- Взрыв мог очень сильно исказить картину, в зависимости от того, когда и как взорвались двигатели, - сказал Форкосиган.
- Меня ставят в тупик не столько абсолютные величины неизвестных нам сил, сколько их направления. Всевозможные обломки, если им придать ускорение в вакууме, обычно летят по прямой, ну, разумеется, с поправкой на местную гравитацию.
- А обломки рудовоза - нет? - Форкосиган поднял брови. - Так что же это была за внешняя сила, как вы полагаете?
Дядя Фортиц поджал губы.
- Я собираюсь над этим некоторое время подумать. Поиграть с числами и визуальными проекциями. Кажется, я к старости стал плохо соображать.
- А как же выглядела эта сила? Что в ней такого странного? - спросила Катерина, которая с большим интересом слушала профессора.
Дядюшка Фортиц поставил свою чашку на стол и сложил вместе полуоткрытые ладони.
- Видишь ли: типичная масса в космосе создает гравитационную воронку, что-то вроде колодца, если хочешь. А это больше похоже на желоб.
- Идущий от рудовоза к отражателю? - спросила Катерина, пытаясь себе это представить.
- Нет, - ответил дядюшка Фортиц. - От ближайшей точки входа в П-В туннель к отражателю. Или наоборот.
- И рудовоз: э-э: туда провалился? - спросил Форкосиган. У него на мгновение стал такой же растерянный вид, как у Катерины.
У дядюшки Фортица вид был немногим лучше.
- Ну, я бы точно не стал пользоваться такой формулировкой, выступая публично.
- Сила гравитации? А может: гравитационная пушка?
- Э: - дядя Фортиц не сказал ни "да", ни "нет". - Во всяком случае, это совершенно непохоже на силовую карту ни одной гравитационной пушки, какую я когда-либо видел. Ну что ж.
Он опять взял свой кофе и собрался удалиться к комм-пульту.
- Мы хотели выйти в город, - сказала Катерина. - Может, вам хочется еще что-нибудь посмотреть в Серифозе? Купить подарок для профессоры?
- Я бы пошел, но, похоже, сейчас моя очередь сидеть дома и читать, - ответил дядя. - А вы двое идите, развлекайтесь. Хотя если ты увидишь что-то, что может понравиться твоей тете, пожалуйста, купи это, а я тебе отдам деньги. Я буду очень благодарен.
- Ну хорошо: - Отправиться вдвоем с Форкосиганом? Она думала, что дядя пойдет с ними в качестве дуэньи. Но они и так все время будут в общественных местах, этого должно быть достаточно, чтобы у Тьена не было оснований ее подозревать. Хотя, удивительно, но факт - Тьен совершенно не воспринимал Форкосигана как угрозу.
- А вам не нужно больше осматривать Тьенову работу? - О боги. Какая неудачная формулировка. Что если он скажет "да"?
- Я еще даже не просмотрел ту пачку отчетов, что они мне дали. - Дядя вздохнул. - Может, ты ими займешься, Майлз?
- Непременно займусь. - Он стрельнул глазами в обеспокоенное лицо Катерины. - Только потом. Когда мы вернемся.
Катерина повела лорда Форкосигана к ближайшей стоянке пассажирских капсул через подкупольный парк, раскинувшийся перед домом. Ноги у лорда были короткие, но шагал он быстро, и Катерина обнаружила, что ей вовсе не приходится идти медленнее; наоборот, пришлось ускорить шаг. Та скованность движений, которую она заметила у лорда раньше, видимо, была непостоянной - приходила и проходила. Глаза у него тоже были быстрые, он зорко оглядывался по сторонам. В какой-то момент он даже повернулся и прошел несколько шагов назад, разглядывая что-то, что привлекло его внимание.
- Вы хотели осмотреть какое-то определенное место? - спросила она.
- Я очень мало знаю о Серифозе. Поэтому я взываю к вашему милосердию, мадам. Будьте моим туземным проводником. В последний раз, когда я делал крупные покупки, это было военное снаряжение.
Она засмеялась.
- Да, это совсем другое.
- Вы знаете, не совсем. Если вы покупаете что-то особенно дорогое, то инженеров-товароведов могут послать через полгалактики - выполнять ваши прихоти. В точности то же самое происходит, когда моя тетя Форпатрил покупает наряды - кстати говоря, в ее случае речь тоже идет о супердорогих вещах. Кутюрье посылают к ней прислужников. Мне, в моем преклонном возрасте, стала очень нравиться сама идея прислужников.
Катерина решила, что "преклонный возраст" в его случае - не больше тридцати. Свеженькие тридцать лет, недавно разменянные, еще необжитые, совсем как у нее.
- А Ваша матушка, графиня, тоже так покупает наряды? - Интересно, как его мать справилась с тем, что ее сын - мутант? Неплохо справилась, судя по результатам.
- Моя мать покупает то, что ей велит тетя Форпатрил. Хотя мне всегда казалось, что мама предпочла бы ходить в своем старом комбинезоне - в форме Бетанской астрономической разведки.
Знаменитая графиня Корделия Форкосиган была родом из галактики - бетанка с Колонии Бета, галактичнее не придумаешь. Прогрессивная, высокотехнологичная, блестящая Колония Бета - или же коррумпированная, опасная, растленная Колония Бета: смотря по вашим политическим взглядам. Неудивительно, что от лорда Форкосигана слегка отдавало галактикой: он и в самом деле был наполовину галактик.
- А Вы когда-нибудь бывали на Колонии Бета? Там и вправду все так роскошно, как говорят?
- Да. И нет.
Они вышли на платформу ожидания пассажирских капсул, и Катерина повела своего спутника к четвертой в очереди машине - частично потому, что та была пуста, частично потому, что это давало ей лишние несколько секунд на раздумья, куда же поехать. Как только они уселись на передние сиденья, лорд Форкосиган машинально протянул руку и нажал на кнопку, опускающую колпак. То ли привык ездить один, то ли еще не знал, что в куполе Серифоза идет кампания по более рациональному использованию пассажирских капсул, под девизом "Возьми попутчика". Как бы то ни было, Катерина обрадовалась, что в этой поездке ей не придется толкаться локтями с незнакомыми комаррцами.
Комарр уже несколько столетий был на перекрестке торговых путей, и уже несколько десятилетий служил торгом для Барраярской империи; даже в таком нестоличном городе, как Серифоза, выбор товаров был не хуже, чем в Форбарр-Султане. Катерина сжала губы, вставила в автомат свою кредитную карточку и набрала на панели управления пассажирской капсулы адрес в районе космовокзала. Через секунду капсула мягко плюхнулась в трубу и начала ускорение. Ускорение происходило не очень быстро - плохой знак.
- Я, кажется, несколько раз видела вашу матушку по головиду, - немного погодя произнесла Катерина. - Вместе с вашим отцом, на разных торжественных церемониях. В основном несколько лет назад, когда он еще был регентом. Вам не бывает странно: видеть их по головиду? Вы не начинаете после этого воспринимать ваших родителей по-другому?
- Нет, - ответил он. - После этого я начинаю по-другому воспринимать головиды.
Капсула влетела во тьму, стесненную с боков стенами. В глазах рябило от мелькающих светящихся полос, нарисованных на стенках туннеля, потом капсула внезапно вырвалась на свет и взмыла по дуге, направляясь в соседний подкупольный район. Поднявшись примерно до половины высоты арки, капсула еще сильней замедлила ход; Катерина видела впереди, в трубе, другие капсулы - они тоже притормаживали. Труба с капсулами была похожа на нитку жемчуга.
- О боги, я этого и боялась. Похоже, мы застряли в пробке.
Форкосиган вытянул шею.
- Авария?
- Нет, просто система перегружена. В часы пик на некоторых маршрутах можно простоять от двадцати до сорока минут. Местные политики сейчас спорят из-за ассигнований на систему пассажирских капсул. Одни считают, что надо уменьшить интервалы между машинами и увеличить скорость. Другие хотят строить больше новых маршрутов. Третьи - ограничить количество пассажиров.
Глаза лорда заискрились смехом.
- Ага, понятно. И сколько лет уже продолжается эта дискуссия?
- По слухам, как минимум пять.
- Местная демократия - это что-то, - пробормотал он. - И ведь комаррцы решили, что мы оказали им услугу, оставив секторам самоуправление.
- Я надеюсь, вы не боитесь высоты? - неуверенно спросила Катерина, когда капсула со стоном затормозила, практически совсем остановившись, в высшей точке дуги. Отсюда, слабо искаженная прозрачными стенками трубы и капсулы, видна была половина купола Серифоза - хаотическое нагромождение конструкций. За две капсулы впереди влюбленная пара, воспользовавшись задержкой, решила предаться довольно откровенным интимностям. Катерина старательно притворялась, что ничего не замечает.
- Или: замкнутого пространства?
Он мрачновато улыбнулся.
- Ну, если в этом пространстве температура выше точки замерзания, я как-нибудь потерплю.
Неужели он намекает на свою крио-смерть? Катерина не осмелилась задать этот вопрос. Она задумалась, как бы изловчиться опять перевести разговор на мать лорда, а потом - на отношение матери к его мутации.
- Вы сказали, Астрономическая разведка? А я думала, что ваша матушка служила в бетанском экспедиционном корпусе во время эскобарской войны.
- До войны она одиннадцать лет работала в Астрономической разведке.
- На бумажной работе, или: Неужели она ходила в слепые скачки? То есть, я хочу сказать, все сотрудники космофлота немного со странностями, но разведчики П-В туннелей, как известно, даже среди них слывут сумасшедшими.
- Совершенно верно. - Он поднял голову и посмотрел вперед, когда капсула слегка дернулась, тронулась с места и поползла вниз, к пункту назначения. - Я с некоторыми из них знаком. Сознаюсь, я никогда не думал, что сотрудники Астрономической разведки имеют что-то общее с этими авантюристами. Независимые разведчики совершают скачки вслепую, с риском для жизни, надеясь разбогатеть. А астроразведчики: совершают скачки вслепую, с риском для жизни, за жалованье, льготы и пенсию. Хм.
Он откинулся назад и слегка задумался.
- Перед войной она дослужилась до капитана корабля. Пожалуй, она была лучше подготовлена к Барраяру, чем я привык думать. Интересно, она так же устала играть против стены? Надо будет у нее спросить.
- Играть против стены?
- Простите, это моя личная метафора. У человека, который слишком часто рискует, могут появиться некоторые странности. На адреналин очень легко подсесть. Я всегда предполагал, что адреналиновую зависимость, которая у меня, гм, когда-то была, я унаследовал по барраярской линии. Человек, который чуть не погиб, начинает на многое смотреть по-другому. Если рисковать так часто и так сильно: в конце концов ты либо чертовски хорошо узнаёшь, кто ты и чего тебе надо в этой жизни, либо, я не знаю: теряешь всякую чувствительность, вроде как под наркозом.
- А ваша матушка?
- Ну, нечувствительной ее точно нельзя назвать.
Катерина еще больше осмелела.
- А вы?
- Хм. - Он едва заметно, бегло улыбнулся. - Вы знаете, большинство людей, когда им удается припереть меня в угол, начинают допрашивать меня об отце.
- Ох. - Она покраснела в замешательстве и слегка откинулась назад. - Простите. Я веду себя совершенно нетактично.
- Вовсе нет. - И действительно, ни на лице его, ни в голосе не было заметно раздражения, он сидел в открытой, дружелюбной позе и смотрел Катерине в лицо. - Вовсе нет.
Слегка приободрившись, она опять решила рискнуть. Ведь кто знает, когда ей еще представится такой шанс.
- Может быть: то, что случилось с вами, и стало для нее своего рода стеной.
- Да, наверное, вполне естественно, что вы смотрите на эту ситуацию с ее точки зрения.
- А что: что на самом деле случилось: ?
- Со мной? - закончил он ее фразу.
Он не окаменел, как в тот щекотливый момент за ужином, а задумчиво поглядел на Катерину, внимательно и серьезно, чем едва ли не больше напугал ее.
- А что именно вам известно?
- Не много. Я слышала, что сын лорда-регента родился калекой во время войны за престол. Лорд-регент знаменит тем, что не выставляет своей частной жизни на публику.
На самом деле она слышала, что наследник лорда-регента - мутант, и его не выставляют на общее обозрение.
- И это все? - Он как будто обиделся - что он не пользуется большей славой? Или бесславием?
- Я очень мало пересекаюсь с этими кругами общества, - поспешила объяснить она. - И вообще с каким-либо обществом. Мой отец - мелкий провинциальный служащий. Множество барраярских сельских форов такие - боюсь, они в первую очередь сельские жители, и только потом форы.
Он улыбнулся шире.
- Понятно. Жаль, что Вы не знали моего деда. Впрочем, может быть, и не жаль. Хм. Вот. Боюсь, что все это было давно, и рассказывать особо нечего. Наемный убийца метил в моего отца, но поразил обоих родителей - гранатой с отравляющим газом под названием солтоксин.
- Во время войны за престол?
- Прямо перед ней, если совсем точно. Моя мать была беременна мною на шестом месяце. Отсюда - все это. - Жестом руки он обвел свое тело и нервно дернул головой, как бы подытоживая себя и одновременно бросая вызов собеседнику.
- На самом деле повреждение было тератогенное, а не генетическое. - Он странно, искоса глянул на нее. - Раньше мне было очень важно, чтобы люди об этом знали.
- Раньше? А теперь? - Уж ей-то он сообщил достаточно быстро, ловко ввернул в разговор. Она была почти разочарована. Значит, повреждено только его тело, но не хромосомы?
- Теперь: теперь я думаю, что, может, и неплохо, если люди думают, что я мутик. Если я сделаю так, что это не будет иметь никакого значения, то следующему мутанту, который придет за мной, будет немножко легче. Значит, я оказываю им услугу, при том, что мне это ничего не стоит.
Совершенно очевидно, что ему это стоило достаточно дорого. Она подумала о Николае, который скоро войдет в подростковый возраст, когда и здоровым детям нелегко приходится:
- Вам нелегко приходилось? В детстве.
- Ну, меня до определенной степени защищали чин и положение моего отца.
Она заметила это "до определенной степени". До определенной степени - совсем не то же самое, что полностью. Иногда "до определенной степени" означает "вообще никак".
- Я сдвинул пару гор, пытаясь пролезть на армейскую службу. После нескольких, гм, неудачных попыток я наконец нашел свое место в Службе Безопасности - среди нерегулярнейших из нерегулярных сотрудников. Службу Безопасности больше интересовала результативность, чем видимость, и оказалось, что я способен добиваться нужных результатов. Только я слегка просчитался - все достижения, на основании которых я надеялся восстановить свою репутацию, мгновенно скрывались под грифом "совершенно секретно". И вот после тринадцати лет службы я оказался за бортом - никому не известный капитан, уволенный по состоянию здоровья, почти такой же аноним, как в начале карьеры. - И он искренне вздохнул.
- Но имперские аудиторы - не анонимы!
- Нет, они просто не выставляются напоказ. - Он слегка приободрился. - Значит, у меня еще есть надежда.
Почему от его слов ей все время становится смешно? Она не позволила себе засмеяться.
- Вы хотите прославиться?
Он прищурился, будто заглядывая в собственную душу.
- Когда-то я сказал бы, что да. А теперь, я думаю: я хотел бы, чтобы меня знали за то, что я - это я. Поймите меня правильно, я ничего не имею против того, чтобы быть сыном своего отца. Он великий человек. Я горжусь, что мне довелось его узнать. Но в глубине сердца я тайно мечтаю, что где-нибудь, когда-нибудь, хотя бы единственный раз, в каком-нибудь учебнике истории Эйрела Форкосигана упомянут за то, что он был отцом Майлза Нейсмита Форкосигана.
Тут она рассмеялась, хотя почти немедленно придушила этот смех, зажав рот ладонью. Но лорд вроде бы не обиделся - он продолжал глядеть на нее, и в его глазах плясали искорки.
- Согласен, это смешно, - уныло сказал он.
- Нет: нет, совсем не смешно, - торопливо ответила она. - Просто мне показалось, что в этом есть что-то от гордыни.
- О, это и есть гордыня в чистом виде. - Только его это, кажется, совершенно не смущало.
Тут он задумчиво поглядел на нее; потом откашлялся и начал:
- Вчера утром, когда я работал на вашем комм-пульте: - Тут машина стала тормозить, и он замолчал. Он склонил голову, когда капсула остановилась у платформы. - Черт, - пробормотал он.
- Что-нибудь не так? - спросила Катерина с беспокойством.
- Нет, нет. - Он ударил по кнопке, открывающей верх. - Ну хорошо, посмотрим, что у вас тут за портовый район:
Лорду Форкосигану, кажется, доставила удовольствие прогулка по организованному хаосу района вокруг Космовокзала, хотя он выбрал нестандартный маршрут; он шел зигзагом, явно тяготея к местам, которые Катерина считала изнанкой этого района - где люди и машины занимались погрузкой и разгрузкой, и где располагались бары и гостиницы для небогатых космических бродяг. Здесь обитали толпы народу, разных цветов и размеров, в странных одеждах; проходя, Катерина улавливала обрывки фраз на совершенно неизвестных ей языках. Форкосиган замечал взгляды, которыми награждали его с Катериной, но не удостаивал ответом. Катерина решила, что он не возмущался не потому, что инопланетники пялились на него больше (или меньше), чем на всех остальных, а потому, что они пялились на всех одинаково.
Еще Катерина поняла, что среди галактических товаров, битком набитых в мелкие лавчонки, куда они с лордом заходили, его больше всего привлекают всякие уродства. Несколько минут он серьезно думал, не купить ли ему якобы точную реплику лампы, изготовленной в ХХ веке (сделанную на Единении Джексона). Лампа представляла собой запаянный стеклянный сосуд, в котором две несмешиваемые жидкости медленно поднимались и опадали, гонимые конвекцией.
- Ужасно похоже на красные кровяные частицы в плазме, - заявил Форкосиган, завороженно глядя на подсвеченные снизу красные пузыри.
- Но: на свадьбу? - ахнула она, не зная, то ли смеяться, то ли ужаснуться. - И как, по-вашему, люди истолкуют такой подарок?
- Зато Грегора он рассмешит, - ответил он. - А такие подарки ему нечасто выпадают. Впрочем, верно - правильный свадебный подарок должен быть: правильным. Общественным и политическим, а не личным.
Со вздохом он вернул лампу на место. Еще мгновение спустя опять передумал, купил ее и велел доставить. - На свадьбу я куплю ему что-нибудь другое. А это пригодится, например, на день рождения.
После этого он позволил Катерине отвести его в другой конец квартала, к магазинам подороже, где витрины были освещены получше и товарам на них было попросторнее - ювелирные изделия, предметы искусства, антиквариат; по соседству располагались ателье и салоны модельеров, из тех, подумала Катерина, которые могли бы посылать прислужников к форкосигановской тетушке. Лорда, похоже, все эти магазины интересовали гораздо меньше, чем космическая барахолка, шумящая за несколько улиц и уровней отсюда; оживление его стало угасать, но тут он заметил что-то необычное на витрине ювелирной лавочки.
На черном фоне в гравитационных пузырьках вращались крохотные модели планет, размером с кончик большого пальца Катерины. Некоторые шарики были показаны под увеличением, самое большое изображение было в поперечнике около метра, и можно было разглядеть, что они точно воспроизводят планеты - не только моря, реки и горы, но и города, дороги и плотины, в натуральном цвете. Более того, граница дня и ночи двигалась в реальном времени, в соответствии с суточным циклом каждой планеты; города вспыхивали на ночной стороне, как живые драгоценные камни. Шарики можно было носить парами в виде серег, в подвесках или браслетах. Можно было купить почти любую планету этого П-В узла, в том числе Колонию Бета и Землю; к Земле можно было взять дополнительно ее знаменитую луну, чтобы крутилась вокруг Земли на расстоянии ладони. Хотя совершенно непонятно было, как такую конструкцию носить на теле. Цены, на которые Форкосиган даже не взглянул, привели Катерину в ужас.
- Вот это неплохо, - одобрительно пробормотал он, не сводя глаз с маленького Барраяра. - Интересно, как это сделано? Я знаю одно место, где эту игрушку смогут разобрать и выяснить, как она работает:
- Они больше похожи на игрушки, чем на драгоценности, но я согласна, выглядит потрясающе.
- Да, типичная высокотехнологическая игрушка - в этом году ее рвут с руками, на следующий год она валяется на каждом углу, потом совершенно исчезает из продажи, и через несколько лет всплывает в антикварных лавках. А все же: было бы забавно составить имперский набор: Барраяр, Комарр, Сергияр. Хотя я не знаю ни одной женщины с тремя ушами: Может быть, серьги и кулон, хотя тогда возникает социально-политическая проблема: как выстроить планеты по рангу.
- Можно подвесить все три на ожерелье.
- Верно, или: Я думаю, что моя мать обрадовалась бы Сергияру. Или Колонии Бета: нет, вдруг еще затоскует по дому. Сергияр, да, да, очень уместно. И еще будет Зимнепраздник, и дни рождения: сейчас: мама, Лаиса, Делия, тетя Элис, сестры Делии, Дру: пожалуй, надо заказать дюжину наборов, и еще парочку про запас.
- Э-э-э: - сказала Катерина, созерцая эту вспышку активности, - а эти женщины знакомы друг с другом?
Интересно, они - его любовницы? Уж конечно, если бы это было так, он бы не стал перечислять их в одном ряду со своей матерью и тетушкой. Может быть, он ухаживает за кем-то из них? Но не за всеми же сразу:
- О, конечно.
- Вы и правда думаете, что можно подарить им всем одинаковые подарки?
- А что? - с сомнением спросил он. - Но ведь они все знакомы со мной:
В конце концов он сдержался и купил только два комплекта серег, барраярский и комаррский, потом перетасовал планеты - для двух невест из двух смешанных пар. Добавил Сергияр на красивой цепочке, для матери. И в последний момент схватил еще один Барраяр. Но не сказал, для кого именно из его многочисленных женщин. Крохотные планетки были уложены в пакетики и завернуты в подарочную упаковку.
Катерина поняла, что с нее пока хватит комаррского базара, и повела лорда на прогулку в один из своих любимых парков. Парк граничил с районом космовокзала и мог похвастаться одним из самых больших озер в Серифозе, на фоне почти естественно выглядящего пейзажа. Катерина собиралась прогулять своего спутника по пешеходным тропам вокруг озера, а потом зайти куда-нибудь на кофе с пирожным.
Они остановились на огороженной площадке, на вершине утеса средних размеров, возвышавшегося над озером, по другую сторону которого высились башни Серифозы. В небе во всей своей красе виднелся покалеченный отражатель. Он светил через прозрачную крышу купола, и блики играли на волночках озера. По воде далеко разносились радостные голоса отдыхающих, расположившихся целыми семьями на другом берегу, на искусственном, натурально выглядящем пляже.
- Здесь очень красиво, - сказала Катерина, - но содержать эту красоту невероятно дорого. Здесь трудятся несколько лесоводов, на полную ставку. Тут все создано руками человека - леса, скалы, сорняки, абсолютно все.
- Мир в коробочке, - пробормотал Форкосиган, глядя на зеркальную гладь озера. - Требуется дополнительная сборка.
- Некоторые серифозцы думают, что эти парки - вестники будущего, экология в банке, - продолжала Катерина. - Боюсь, что есть и такие, кто не знает разницы между этими крохотными парками и настоящими лесами. Иногда я думаю - может, к тому времени, когда снаружи можно станет дышать, потомки комаррцев уже будут такими агорафобами, что наружу все равно выходить не станут.
- Многие бетанцы так думают. Когда я последний раз там был: - Его слова прервал внезапный раскатистый грохот; Катерина вздрогнула, но тут же поняла, что это на ближайшей стройке, где-то позади них, за лесом, магникран уронил какой-то груз. Форкосиган же подскочил и извернулся в воздухе, как кошка; отбросив сверток из правой руки, левой он сгреб Катерину, пихнул к себе за спину и выхватил из кармана брюк парализатор - Катерина и не знала, что лорд вооружен, - но в эту секунду тоже опознал источник звука. Форкосиган сделал глубокий вдох, покраснел и кашлянул.
- Простите, - сказал он Катерине, уставившейся на него круглыми глазами. - Я, кажется, слишком резко отреагировал.
Хотя оба на всякий случай незаметно глянули на свод купола над головой; тот оставался незыблемо целым.
- Парализатор вообще довольно бесполезен против вещей, которые так грохочут. - Он запихал оружие обратно в карман.
- Вы уронили ваши планеты, - сказала Катерина, оглядываясь в поисках белого свертка. Его нигде не было видно.
Лорд выглянул вниз через перила.
- Черт.
Она проследила направление его взгляда. Сверток отскочил от дорожки и повис метром ниже, зацепившись за растущий над водой колючий кустик древогубца.
- Наверное, я дотянусь: - Лорд перемахнул через перила, рядом с объявлением "ОСТОРОЖНО! НЕ СХОДИТЕ С ТРОПЫ!", и бросился ничком на землю, перегнувшись через край; Катерина не успела даже пискнуть: "но ваш дорогой костюм:" - она подозревала, что Форкосигану, как правило, не приходится заниматься стиркой собственной одежды. Но его короткопалые руки никак не доставали до вожделенной цели. Катерине на миг представилось жуткое видение: Имперский Аудитор, вверенный ее попечению, вверх тормашками летит с утеса в пруд. Могут ли ее за это обвинить в государственной измене? Утес - метра четыре высотой, а какая же глубина воды?
- У меня руки длиннее, - услужливо произнесла она, перебираясь через перила вслед за лордом.
Временно отвлекшись от преследования цели, лорд принял сидячее положение.
- Можно найти палку. А еще лучше - прислужника с палкой. - Он нерешительно глянул на свой наручный комм.
- Я думаю, - робко сказала Катерина, - что вызывать для этого людей из СБ будет немножко: чересчур.
Она легла на край лицом вниз и вытянула руку, как только что лорд.
- Все в порядке, у меня, кажется, получается: - Ее рука тоже не дотянулась до свертка, но оставалось совсем немного. Катерина стала медленно продвигаться вперед, ощупывая ненадежный, нависший над водой край утеса. Она потянулась вниз:
Разрыхленная корнями земля на краю просела под Катериной, и она стремительно заскользила вниз. Она вскрикнула; попыталась рвануться назад, но от этого кусок, на который она опиралась, лишь окончательно оторвался. Она отчаянно шарила позади себя одной рукой, пытаясь за что-нибудь зацепиться, и внезапно эту руку зажало словно в тисках, но почва подалась под ногами, тело развернулось в воздухе, и Катерина обнаружила, что висит над прудом, головой вверх, нелепо дрыгая ногами. Другую отчаянно машущую в воздухе руку тоже схватили, и Катерина увидела склоненное над ней лицо Форкосигана. Он лежал плашмя на склоне, держа ее за запястья. Он ухмылялся, не разжимая стиснутых зубов, и его серые глаза сверкали.
- Пустите меня, идиот! - закричала она.
У него было дикое, странное, возбужденное лицо.
- Ни за что, - выдохнул он, - никогда:
Он зацепился носками ботинок за: пустоту, поняла Катерина, когда он начал неостановимо съезжать вслед за ней через край утеса. Не ослабив своей мертвой хватки. Возбуждение на его лице постепенно таяло, сменяясь ужасом по мере осознания происходящего. В следующие несколько секунд законы физики пересилили героическое сопротивление; земля, камни, трава и два барраярских тела рухнули в ледяную воду более или менее одновременно.
Оказалось, что глубина здесь около метра. Дно мягкое, илистое. Катерина побарахталась и встала на ноги, потеряв неизвестно куда одну туфлю, отплевываясь, смахивая волосы с глаз и лихорадочно оглядываясь в поисках Форкосигана. Лорда Форкосигана. Ей в этом месте было по пояс, так что он вряд ли ушел под воду с головой... и нигде не торчали из воды лягающиеся ноги в ботинках... да умеет ли он плавать?
Он вынырнул рядом с ней, выплюнул грязную воду и провел рукой по глазам, чтобы лучше видеть. Дорогой костюм его был испачкан и мокр, а на одном ухе болталась водоросль. Лорд содрал эту водоросль, нашел глазами Катерину, протянул к ней руку и замер.
- Ох, - слабо произнесла Катерина. - Блин.
Лорд Форкосиган какое-то время задумчиво молчал.
- Мадам Форсуассон, - мягко сказал он наконец, - Вам никогда не приходило в голову, что вы, может быть, чуточку, самую малость слишком зажаты приличиями?
Она ничего не могла с собой поделать; она рассмеялась вслух. Потом в страхе зажала рот рукой и стала ждать, что сейчас на нее обрушится мужской гнев.
Однако ничего такого не последовало; Форкосиган только ухмыльнулся в ответ. И начал озираться в поисках своего свертка, который теперь, словно в насмешку, болтался у них над головой. Лорд прошлепал по воде на то место, над которым когда-то нависал край утеса, опять исчез под водой и вынырнул, держа в руке пару камней. Он стал швырять камни в куст, и, когда сверток отцепился, поймал его одной рукой на лету, не дав коснуться воды. Он опять ухмыльнулся, прошлепал обратно к Катерине и предложил ей свою свободную руку с таким видом, будто они собирались прошествовать на прием у какого-нибудь посла.
- Мадам, окажите честь пройти со мной: вброд.
Устоять было невозможно; Катерина обнаружила, что кладет руку ему на рукав.
- Благодарю вас, милорд.
Она бросила попытки нащупать ногой потерянную туфлю. Они выбрались на берег в ближайшем удобном месте с таким абсурдным и безмятежным достоинством, какого Катерина сроду не видала. Лорд, зажав пакет в зубах, вскарабкался раньше нее, уцепился за нависающий над водой ствол дерева и так учтиво помог Катерине вылезти из грязи, словно он был оруженосец графа и подавал руку своей графине, выходящей из салона шикарного автомобиля. К невероятному облегчению Катерины, никто из отдыхающих на дальнем берегу озера, кажется, не заметил этого зрелища. Интересно, то, что Форкосиган - глас Императора, спасло бы их от ареста за купание в запрещенном месте?
- Вас не расстроил этот несчастный случай? - робко спросила она, когда они вновь выбрались на дорожку; Катерине все не верилось, что ей так повезло - что лорд так необычно отреагировал на происшествие. Их обогнал какой-то человек, бегущий трусцой по дорожке вдоль озера, обернулся, уставился на них и даже сделал несколько шагов назад, но Форкосиган благодушно махнул ему рукой, "бегите-бегите".
Он покрепче засунул сверток под мышку.
- Мадам Форсуассон, послушайте, что я вам скажу. Вот взрыв иглогранаты - несчастный случай. А это - лишь маленький забавный инцидент. - Но тут улыбка соскользнула с его лица, оно застыло, и он резко втянул в себя воздух. Он торопливо добавил: - Я должен вам сказать, в последнее время у меня иногда бывают припадки. Я теряю сознание и бьюсь в конвульсиях. Это продолжается минут пять, потом все проходит, и я прихожу в себя как ни в чем не бывало. Если такое случится, не пугайтесь.
- Что, у вас сейчас будет припадок? - испугалась она.
- Я как-то странно себя чувствую, - признался он.
Поблизости от тропы стояла скамья.
- Вот, присядьте, - Катерина подвела его к скамейке. Он резко сел и сгорбился, закрыв лицо руками. Он уже начинал дрожать от сырости и холода, как и Катерина, но его дрожь была сильнее и глубже, она сотрясала все его коротенькое тело. Это начало припадка? Катерина смотрела с ужасом.
Прошло минуты две, и прерывистое дыхание лорда стало чуть спокойнее. Он сильно растер лицо и поднял взгляд. Лицо было жутко бледное, почти серое. Повернувшись к Катерине, он изобразил на лице улыбку, но она была настолько фальшивой, что уж лучше бы он хмурился.
- Простите. Со мной давно такого не бывало, во всяком случае наяву. Простите.
- Это и был припадок?
- Нет, нет. Ложная тревога. Это было, на самом деле, воспоминание: об одном сражении. Я видел как будто наяву. Простите, я обычно не: я не так: Со мной такого не бывает. - Он говорил сбивчиво и нерешительно, совершенно не в своей обычной манере, и Катерину все это как-то не успокоило.
- Может, я сбегаю за помощью? - Она была уверена, что его надо немедленно доставить в тепло, и как можно скорее. Похоже, у него шок.
- Ха. Нет. Поздно. Опоздало на несколько жизней. Нет, правда, пара минут, и я буду в порядке. Мне просто надо немного подумать. - Он искоса поглядел на нее. - Со мной случилось озарение, которое меня просто оглушило - благодаря Вам.
Она сжала в кулаки руки, лежащие на коленях.
- Либо прекратите говорить загадками, либо вообще молчите, - резко ответила она.
Он дернул подбородком, и его улыбка стала капельку естественнее.
- Да, вы заслуживаете объяснения. Если хотите. Я предупреждаю, это очень тяжелая история.
Катерина была уже настолько измучена и выбита из колеи, что, кажется, готова была схватить этого любителя загадок за горло и вытрясти из него объяснение. Она укрылась за наигранной великосветской учтивостью, которая так пригодилась им при путешествии через пруд.
- Буду весьма признательна, если вы будете так любезны, милорд.
- Ага, ну хорошо. Дагула IV. Я не знаю, слыхали ли вы что-нибудь:
- Почти ничего.
- Мы эвакуировались под обстрелом. В жутком хаосе. Катера взлетали перегруженные людьми. Детали неважны, кроме одной. Там была эта женщина, сержант Беатрис. Выше вас ростом. У нашего катера заклинило трап, он не убирался внутрь. Мы не могли его задраить и подняться из атмосферы. Надо было его сбросить. Мы были уже в воздухе, не знаю, как высоко - была густая облачность. Нам удалось сбросить заклинивший трап, но сержант упала вслед за ним. Я потянулся за ней. Даже коснулся ее руки. Но промахнулся.
- Она: она погибла?
- О да. - Теперь он улыбался совсем странно. - Мы были уже довольно высоко. Но, понимаете: во всей этой истории есть один момент, который дошел до меня только минуту назад. Пять, шесть лет у меня в голове не переставая крутилась эта картина. Ну не все время, понятно, а только когда мне что-то о ней напоминало. Если бы только у меня была реакция чуть получше, если бы я схватился покрепче, если бы у меня руки не соскользнули, я мог бы втянуть сержанта обратно. Бесконечный повтор одного и того же эпизода. И все эти годы мне ни разу не пришло в голову, что на самом деле случилось бы, если бы я схватил ее крепко. Она весила почти вдвое больше меня.
- Она бы утянула вас за собой, - сказала Катерина. Он говорил простые слова, но они рисовали происшедшее живо и выпукло. Катерина потерла глубокие красные следы, что саднили у нее на запястьях. Ведь ты бы не разжал рук.
Он впервые заметил эти следы.
- Ох, простите.
- Ничего-ничего. - Она смутилась и перестала массировать запястья.
Но это не помогло, потому что теперь он взял ее руку и осторожно потер красный след, словно пытаясь стереть его.
- Должно быть, я подсознательно считаю себя совсем не таким, как на самом деле, - сказал он.
- В глубине души вы уверены, что в вас шесть футов росту?
- Да, похоже, мое подсознание в этом не сомневается.
- А от этого - от того, что вы осознали правду - вам стало легче?
- Нет, не легче. Только: ощущение другое. Странное.
У них обоих руки были холодны, как лед. Она вскочила на ноги, он пытался ее остановить, но она увернулась.
- Нам надо согреться и высушиться, иначе у нас обоих будет хорошенький вид. - "Поймаем свою смерть", сказала бы ее покойная тетушка, но сейчас эту фразу ни в коем случае нельзя было произносить. Катерина швырнула бесполезную непарную туфлю в первую попавшуюся урну.
По дороге к станции пассажирских капсул Катерина метнулась вбок и купила в пляжном киоске стопку цветастых полотенец. В капсуле она вывернула регулятор отопления до максимума (довольно скудного).
- Вот, - сказала она, пихая полотенца лорду Форкосигану, пока машина ускорялась. - Снимите хотя бы ваш китель, с него течет, и обсушитесь немного.
- Хорошо. - Китель, шелковая рубашка и майка из теплоизолирующего материала влажно шмякнулись на пол, а лорд стал энергично растирать голову и торс. Кожа у него была в пятнах сине-фиолетового оттенка; розовые и белые шрамы резко выделялись на этом темном фоне. Шрамы накладывались друг на друга многослойной сеткой - больше всего было тонких, прямых, проведенных с хирургической точностью, разного возраста - чем старее, тем незаметнее и светлее: на руках, на кистях и пальцах, на шее, убегающие под волосы, обходящие вокруг грудной клетки и параллельные позвоночнику, а на груди - мешанина из самых свежих, хаотических, рваных, перепутанных.
Потрясенная Катерина разглядывала его тело; он пересекся с ней взглядом. В качестве извинения она сказала:
- Вы тогда не шутили насчет иглогранаты, верно?
Он коснулся груди.
- Нет. Но большая часть этих шрамов - от старых хирургических операций, замены костей; старые были хрупкими из-за солтоксина. Мне почти все кости меняли на синтетические, в несколько приемов. По кусочкам, можно сказать. Я полагаю, с медицинской точки зрения было нереально просто выдернуть из меня скелет, встряхнуть меня, как костюм, и быстренько натянуть на новый каркас.
- О Боже:
- Юмор в том, что все эти зрелищные шрамы напоминают об успешных операциях. А вот ранения, из-за которого мне пришлось оставить службу, даже не видно. - Он коснулся лба, а потом закутался в пару полотенец, словно в шаль. На полотенцах были нарисованы гигантские желтые ромашки. Он уже меньше дрожал, и кожа была не такой фиолетовой, хотя пятна пока не исчезли.
- Я вовсе не хотел вас напугать: там, на озере.
Она подумала.
- Вы должны были предупредить меня сразу.
Да, что было бы, если бы с ним вдруг случился припадок во время их утреннего путешествия? Что она стала бы делать, ради всего святого? Она сердито глянула на лорда.
Он неловко поерзал.
- Вы совершенно правы, конечно же. Э: совершенно правы. Есть вещи, которые нечестно скрывать от : от людей, с которыми ты в одной команде. - Он отвел взгляд, потом опять посмотрел на нее, неловко улыбнулся и сказал:
- Я уже было начал Вам рассказывать, но струсил. Вчера, утром, когда я работал на вашем комм-пульте, я случайно прочел ваш файл о дистрофии Форзона.
Ей показалось, что ее легкие парализовало, и дыхание замерзло на устах.
- Но ведь я: как вы могли случайно: - Неужели она оставила файл открытым, когда последний раз его читала? Не может быть!
- Я могу показать вам, как это делается, - предложил он. - Базовые навыки для сотрудников СБ, совсем несложно. Я думаю, вы за десять минут научитесь.
Она выпалила не задумываясь:
- Вы это нарочно сделали!
- Ну: да. - Он улыбался фальшиво и растерянно. - Мне стало любопытно. Я просматривал протоколы вскрытий, а потом решил сделать перерыв. Кстати говоря, ваши сады прекрасны.
Она недоверчиво уставилась на него. У нее в груди бушевал водоворот эмоций: негодование, ярость, страх: и облегчение? Вы не имели права.
- Да, я не имел права, - согласился он, наблюдая за игрой неприкрытых чувств на ее лице; она попыталась стереть с лица всякое выражение.
- Пожалуйста, простите меня. В свое оправдание я могу сказать только, что обучение в СБ развивает у человека всякие нехорошие привычки. - Он сделал глубокий вдох. - Мадам Форсуассон, чем я могу вам помочь? Что угодно, просите, спрашивайте: Я в вашем распоряжении.
И маленький лорд поклонился - абсурдным, нелепым движением, сидя, завернувшись в полотенца, словно какой-нибудь мудрый старичок граф времен Изоляции, облаченный в официальные одежды.
- Вы мне ничем не можете помочь, - сказала Катерина деревянным голосом. Она осознала, что сидит, плотно скрестив руки и ноги, и почти что сгорбившись; она сделала сознательное усилие и выпрямилась. Боже милостивый, что скажет Тьен, когда узнает, что она выдала, ну пусть невольно, его смертельную (по крайней мере, он ведет себя так, будто она смертельная) тайну? И когда же - именно теперь, когда он вот-вот должен был переломить свое упрямое отрицание, или как это называется, и сделать что-нибудь.
- Простите меня, мадам Форсуассон, но я боюсь, что мне все еще не до конца ясна ваша ситуация. Понятно, что это секрет, если даже ваш дядя ничего не знает, а я готов биться об заклад, что он действительно не знает:
- Не говорите ему!
- Без вашего разрешения - ни в коем случае, мадам, даю слово. Но: если Вы больны или можете заболеть, для вас очень многое можно сделать. - Он заколебался. - Впрочем, судя по содержанию вашего файла, Вы это и без меня знаете. Вам вообще кто-нибудь помогает?
Помогает. Подумать только. Катерина чувствовала, что расплавится и вытечет через пол такси от одной мысли об этом. Она удержалась от чудовищного искушения.
- Я не больна. Мы не нуждаемся в помощи. - Она яростно задрала подбородок и добавила как можно более ледяным тоном: - Вы очень неправильно поступили, прочитав мои личные файлы, лорд Форкосиган.
- Да, - безыскусно согласился он. - Но я не хочу отягощать свой неправильный поступок - поэтому честно признался в содеянном и хочу предложить любую помощь, которая есть в моем распоряжении.
Какая помощь находится в распоряжении имперского аудитора Форкосигана: об этом лучше не думать. Слишком больно. Тут Катерина запоздало поняла, что, объявив себя здоровой, она все равно что указала на Тьена как носителя болезни. В этот момент такси затормозило у станции и спасло Катерину от замешательства.
- Это вас совершенно не касается.
- Тогда, прошу вас, подумайте о том, чтобы обратиться за помощью к дяде. Я уверен, что он захотел бы этого.
Она покачала головой и резким движением нажала на кнопку открывания верха капсулы.
Они шли обратно к дому в натянутом и неловком молчании, и Катерина подумала, что это совсем не похоже на оживленную, непосредственную утреннюю беседу. У Форкосигана тоже был не очень радостный вид.
У двери их встретил дядя Фортиц, все еще без пиджака, в руке у него был диск с данными.
- А, Форкосиган! Вернулись пораньше? Хорошо, а то я уж было собирался звонить вам на комм. - Он замолчал, разглядывая их, мокрых и взъерошенных, но потом пожал плечами и продолжил. - Был второй курьер. Кое-что для вас.
- Второй курьер? Должно быть, нашли что-то важное. Прорыв в расследовании? - Форкосиган выпростал руку из полотенец и взял диск, что протягивал ему профессор.
- Я не уверен. Они нашли еще одно тело.
- Да, но мы ведь опознали всех пропавших. Наверное, они нашли часть тела - может, руку пилота?
Дядя Фортиц покачал головой.
- Тело. Почти целое. Мужчина. Сейчас работают над опознанием. Это раньше у нас все пропавшие были опознаны. - Он поморщился. - А теперь у нас есть неучтенный труп.