Когда Казарил поднялся на последний склон перед главными воротами замка, он пожалел, что ему не представилась возможность раздобыть себе меч. Двое стражников в зелено-черных ливреях провинциара Баоции беспечно наблюдали за его безоружным приближением, впрочем, как и без каких-либо признаков заинтересованности, которая могла бы предвещать уважительное отношение. Казарил поприветствовал одного из них - того, кто носил на шляпе сержантскую кокарду, - одним строгим, взвешенным поклоном. Подобострастие, в котором он упражнялся у себя в уме, предназначалось для одних из внутренних ворот, а не для этих, если он рассчитывал пройти хоть сколько-нибудь дальше. По крайне мере, благодаря любезности прачки, теперь он мог представиться достойным именем.
- Добрый вечер, сержант. Я прибыл сюда, чтобы встретиться с привратником замка Сером ди Ферреем. Мое имя - Лупе ди Казарил. - Сказал он, оставляя сержанту возможность самостоятельно строить догадки, предпочтительно неверные, о том, вызывали его или нет.
- По какому делу, сэр? - спросил сержант вежливо, но без интереса.
Казарил расправил плечи. Он не знал, из какого чулана на задворках его души раздался голос, но прозвучал он четко и внушительно:
- По его делу, сержант.
Сержант невольно отсалютовал:
- Есть, сэр. - Кивком головы он велел своему напарнику глядеть в оба, а сам жестом пригласил Казарила последовать за ним сквозь распахнутые ворота. - Сюда, сэр. Я узнаю, может ли привратник видеть вас.
У Казарила сердце зашлось, когда он оглядел просторный, вымощенный булыжником внутренний двор за воротами замка. Сколько же обувной кожи он протер, прыгая по этим камням по поручениям высочайшего двора? Шеф пажеского корпуса жаловался, что он скоро разорится на котурнах, пока провинциара, смеясь, не спросила его - неужели он и правда отдал бы предпочтение ленивому пажу, который вместо кортун до дыр просиживал бы штаны, ибо если так, она могла бы подыскать нескольких таких и наслать на него.
Похоже, она по-прежнему правила своим двором трезвым рассудком и твердой рукой. Ливреи стражников были в отличном состоянии, мощенный булыжником двор был выметен и чист, а на маленьких одиноких деревцах в кадках, расположенных по флангам главных дверей, ярко, пышно и как нельзя своевременно для завтрашнего празднования Дочернего Дня расцвели цветы, вырвавшиеся из луковок изящными лепестками.
Стражник жестом попросил Казарила подождать на скамье у стены, что все еще благословенно была теплой от лучей дневного солнца, когда сам он приблизился к боковой двери, ведущей в служебные помещения и заговорил там с домашним слугой, который мог - или не мог - позвать к незнакомцу привратника. Стражник не прошел и половины обратной дороги до своего поста, когда его товарищ внезапно обратил все свое внимание в сторону ворот, чтобы провозгласить:
- Королевич возвращается!
Сержант повернул голову в сторону комнат прислуги, чтобы подхватить призыв:
- Королевич возвращается! Поживей там! - и ускорил шаг.
Конюхи и слуги со всех сторон посыпались во двор из разных дверей, когда цокот копыт и приветственные голоса послышались из ворот. Первыми сквозь каменную арку, под фанфары собственных, несвойственных леди, но триумфальных восклицаний, проехала пара молодых женщин на тяжело дышавших лошадях с заляпанным грязью брюхом.
- Мы выиграли, Тидез! - крикнула первая через плечо. Она была одета в жакет для верховой езды из голубого бархата и голубую шерстяную юбку-штаны в тон. Ее волосы выбились из-под девичьего, несколько скособоченного кружевного чепца ни светлыми, ни рыжими, но янтарными локонами, мерцающими в лучах уходящего солнца. У нее был благородный рот, бледная кожа, и необычайно тяжелые веки сощурившихся сейчас в веселье глаз. Ее более высокая компаньонка - запыхавшаяся брюнетка в красном - ухмылялась и вертелась в седле, пока мимо проезжала остальная кавалькада.
Куда более юный дворянин в коротком алом жилете, на котором серебряной нитью были вышиты силуэты зверей, проехал сквозь ворота на куда более впечатляющем коне - глянцевито-вороном с развевающимся шелковым хвостом. Коня окружили два конюха с одеревеневшими лицами, и повели вслед за хмурым дворянином. Он присоединился к своим... сестрам? Да, несомненно - кудрявые волосы, налет румянца и широкий более пухлый рот.
- Гонка кончилась у подножья холма, Изелль. Ты смошенничала.
Она состроила "Ох", обиженную гримаску своему королевскому брату. Прежде чем протискивавшийся сквозь толпу слуга смог поставить дамскую скамеечку для посадки на лошадь, которую он пытался к ней пронести, она соскользнула с седла, спрыгнув на обутые в сапожки носочки.
Ее темноволосая компаньонка также спешилась самостоятельно, упредив своего конюха, и протянула ему поводья со словами:
- Дайте этим бедным животным попастись подольше, пока они не остынут совсем, Дени. Мы кошмарно с ними обошлись.
И чтобы отчасти опровергнуть свои слова, она поцеловала лошадь в середину белой звездочки и, когда та склонила морду с привычной уверенностью, вытащила из кармана для животного какое-то угощение.
Последней сквозь ворота, пару минут спустя, проехала краснолицая пожилая женщина.
- Изелль, Бетриз, притормозите! Мать и Дочь, девочки, вы не должны скакать галопом через половину окрестностей Валенды, словно пара лунатиков!
- Мы притормозили. Точнее, мы остановились, - логично заметила темноволосая девушка. - А за вашим языком нам не поспеть никогда, доброе сердце, как мы не старайся. Он слишком скор даже для самой быстрой лошади в Баоции.
Женщина сделала раздраженный жест и стал ждать, пока конюх установит для нее скамеечку, чтобы она смогла спешиться.
- Ваша бабушка купила для вас того очаровательного белого ослика, королевна, почему вы никогда на нем не ездите? Это было бы гораздо приемлемей.
- И гораздо ме-е-едленней. - Со смехом выстрелила в ответ девушка с янтарными локонами, - к тому же, бедный Снежок с головы до копыт вымыт и его грива заплетена для завтрашнего шествия. Я бы разбила конюхам сердца, если бы взяла его, чтобы поскакать по грязищи. Они собираются всю ночь держать его завернутым в простыни.
Со стоном пожилая женщина позволила своему конюху помочь ей спешиться. Встав на ноги, она отряхнула их под юбкой и выгнула явно ноющую спину. Мальчик ушел вместе с горсткой суетливых слуг, и две молодые девушки, подгоняемые страхом перед бесконечным бормотанием сетований своей фрейлины, побежали на перегонки к дверям в главную крепость. Она последовала за ними, качая головой.
Когда они приблизились к двери, оттуда вышел полноватый мужчина средних лет в строгой одежде из черной шерсти, и, проходя мимо, беззлобным, но твердым голосом заметил:
- Бетриз, если вы когда-нибудь еще раз погоните свою лошадь галопом домой вверх по холму, я заберу ее у вас. И вы сможете направить избыток своей энергии на то, чтобы бегать за королевной пешком.
Она коротко присела перед ним, покорно прошептав:
- Да, папа.
Девушка с янтарными локонами тотчас же привлекла его внимание:
- Пожалуйста, простите Бетриз, Сер ди Феррей. Это моя вина. Когда я впереди, у нее не остается другого выбора, кроме как следовать за мной.
Он дернул бровью и отвесил девушке небольшой поклон:
- Тогда вы могли бы поразмыслить, Королевна, о том, на какие почести может претендовать капитан, который вынуждает идущих за ним совершить ошибку, зная, что сам он избежит наказания.
На это длинные губки девушки с янтарными волосами изогнулись. После долгого взгляда из-под ресниц она также сделала перед ним мимолетный реверанс, а потом обоим девушкам удалось избежать дальнейших дисциплинарных взысканий - они удрали за дверь. Мужчина в черном тяжело вздохнул. Фрейлина, медленно и с трудом шедшая за ними, уделила ему благодарный поклон.
Даже без всех этих подсказок, Казарил смог бы определить, что этот человек - привратник замка: по связке ключей, висевшей на его обитом серебром ремне, и цепи клерка на его плечах. Он разом поднялся, когда человек приблизился к нему, и исполнил отвратительно неуклюжий поклон из-за своих натянувшихся шрамов.
- Сер ди Феррей? Мое имя Лупе ди Казарил. Я смею просить аудиенции Вдовствующей Провинциары, если... если ей будет угодно. - Под хмурым взглядом привратника его голос дрогнул.
- Я не знаю вас, сэр, - сказал привратник.
- Милостью богов, Провинциара, возможно, вспомнит меня. Когда-то я был здесь пажом. - Он скорее слепо повел кругом рукой, - при этом дворе. Когда старый провинциар был жив. - Ему казалось, это место ближе всего к тому, что называют домом, который он когда-то покинул. Казарил невыносимо устал оттого, что он везде чужак.
Серые брови удивленно приподнялись:
- Я спрошу, сможет ли Провинциара видеть вас.
- Это все, о чем я прошу. - Все, о чем он осмелился просить. Когда привратник заковылял обратно в крепость, он откинулся назад на скамью, и сплел вместе пальцы.
Через несколько печальных минут тревожного ожидания, ушедших на то, чтобы коситься на проходящих мимо слуг, Казарил поднял глаза, увидев, как возвращается привратник. Ди Феррей ошеломленно оглядел его.
- Ее Светлость Провинциара дозволяет вам беседовать с нею. Следуйте за мной.
Поскольку он сидел на собиравшейся прохладе, тело закоченело. Казарил чуть запнулся, и обругал себя за это, когда прошел за привратником внутрь. Едва ли ему был нужен проводник. План дворца возвращался к нему, обрушиваясь сквозь память с каждым поворотом. Через этот зал, по этим изразцам с желто-синим узором, по этой лестнице и по той, через побеленные внутренние покои, и затем в ту комнату у западной стены, лучше всего освещенную в это время суток, в которой она всегда любила посидеть за вышивкой или чтением.
- Вот этот человек, как вы велели, ваша светлость. - Нейтрально объявил Казарила привратник, оставляя на усмотрение провинциары либо удостоверить, либо отвергнуть личность, какой он себя провозгласил. Вдовствующая провинциара сидела в широком деревянном кресле, смягченном ради ее постаревших костей подушками. На ней было неяркое темно-зеленое платье, приличествующее ее высокородному вдовству, но не было вдовьего чепца; вместо этого она предпочла, чтобы ее седые волосы были переплетены зелеными лентами и уложены на голове в два узла, закрепленных застежками с драгоценными каменьями. С ней рядом сидела компаньонка, почти такая же старая, как она сама, и тоже вдова, судя по наряду мирской посвященницы Храма, что был на ней. Компаньонка крепче обхватила свое рукоделье и наградила Казарила хмурым недоверчивым взглядом.
Моля, чтобы его тело опять не предало его каким-нибудь спазмом или коликой, Казарил опустился на одно колено перед ее креслом и склонил голову в приветствии, полоном уважения. Ее одежда пахла лавандой и сухим запахом пожилой женщины. Он поднял глаза, ища на ее лице какие-нибудь признаки узнавания. Если она не узнает его сейчас, тогда он и правда станет никем, и скоро.
Она посмотрела на него в ответ, и от удивления закусила губу:
- Пять богов, - мягко прошептала она, - Это действительно ты. Милорд ди Казарил. Приветствую вас в моем доме и добро пожаловать. - Она протянула ему руку для поцелуя.
Он сглотнул, чуть не задохнувшись, и склонил голову над протянутой рукой. Когда-то, она была белой и изящной, с идеальными ногтями, отполированными до жемчужного блеска. Теперь суставы выступили, а тонкую кожу покрывали коричневые пятнышки, хотя ногти содержались в таком же хорошем состоянии, как в те времена, когда она была замужней дамой в расцвете своей красоты. Она ни чуть не дернула рукой, когда он беспомощно проронил пару слезинок на тыльную сторону ее ладони, но губы ее чуть изогнулись. Ее рука уплыла из его легкой хватки, чтобы прикоснуться к его бороде и отследить одну из проседей.
- Боже мой, Казарил, неужели я так постарела?
Он быстро сморгнул, глядя на нее. Нет, он не упадет, не рухнет в рыданиях, словно огорченное дитя...
- Много лет прошло, Ваша Светлость.
- Тс-с, - Ее ладонь развернулась, и сухие пальцы потрепали его по щеке. - Это тебе намек, чтобы ты сказал, что я ничуть не изменилась. Разве я не учила тебя, как получше солгать даме? Понятия не имела, что была столь неосмотрительна. - С идеальным самообладанием, она убрала руку и кивнула в сторону своей компаньонки.
- Позволь представить тебя моей кузине, Леди ди Хьюлтар. Тесса, разреши представить милорда кастеляна ди Казарила.
Краешком глаза Казарил увидел, как привратник, с выдохом облегчения, расслабился, сложив на груди руки и опершись на косяк дверного проема. Все еще стоя на колене, Казарил отвесил застенчивый поклон в сторону представляемой ему дамы.
- Вы - сама доброта, Ваша Светлость, но так как мне больше не принадлежит ни Казарил, ни его замок, ни что-либо еще из земель моего отца, я более не могу претендовать на этот титул.
- Не глупи, Кастелян. - За добродушным тоном, голос обрел резкость - Мой дорогой Провинциар мертв уже десять лет, но я еще увижу, как демоны Ублюдка сожрут первого, кто посмеет назвать меня иначе, чем Провинциарой. Нам принадлежит то, что мы способны удержать, мой мальчик, и не дозволяй им видеть, как ты отступаешь или колеблешься.
Рядом с ней, ее компаньонка напряглась, наверное, в неодобрении этих резких слов, если не чувства, скрытого за ними. Казарил решил, что было неблагоразумно так говорить, когда этот титул по праву принадлежит невестке Провинциары. Ее сын - нынешний провинциар - и его жена, скорее всего тоже сочли бы это неблагоразумным.
- Для меня вы всегда будете той великой леди, Ваша Светлость, которой мы поклонялись в далеких краях. - Ответил Казарил.
- Уже лучше, - рассудительно одобрила она, - Гораздо лучше. Мне действительно нравятся мужчины, у которых есть чем соображать. - Она махнула своему привратнику. - Ди Феррей, предложи кастеляну стул. И еще один для себя, а то болтаешься там как ворон.
Привратник, явно привыкший к такому обращению, улыбнулся и промурлыкал:
- Конечно, Ваша Светлость. Он вытянул резной стул для Казарила с услужливым шепотом "Не будет ли угодно милорду присесть?" и принес еще один для себя из соседнего помещения, поставив его чуть в стороне от своей хозяйки и ее гостя.
Казарил забрался на стул и вновь откинулся с благословенным удобством. Он отважился на эксперимент:
- Я видел королевича и королевну, возвращавшихся с верховой прогулки, когда прибыл, верно, Ваша Светлость? Мне не стоило тревожить вас своим вторжением, знай я, что у вас такие гости. - Он бы и не посмел.
- Не гости, Кастелян. Сейчас они живут здесь, со мной. Валенда - тихий, опрятный город, а... моя дочь не совсем хорошо себя чувствует. Ей в самый раз будет отдохнуть здесь, после излишне суетного двора. - Усталый взгляд промелькнул в ее глазах.
Пять богов, Леди Иста тоже здесь? Вдовствующая Королева Иста, торопливо поправил свою мысль Казарил. Когда он впервые прибыл в Баоцию на службу, незрелый как личинка, как и любой мальчик его лет, младшая дочь Провинциары Иста казалась уже взрослой женщиной, хотя была старше его всего на несколько лет. К счастью, даже в том безмозглом возрасте, он был не настолько глуп, чтобы признаться хоть кому-нибудь о своей безнадежной любви к ней. Ее высочайший ранний брак с самим Королем Иасом - для нее первый, для него второй - казался достойной ее красоты судьбой, несмотря на разницу в возрасте королевской четы. Казарил полагал, что можно было ожидать раннего вдовства Исты, хотя и не так рано, как это случилось.
Провинциара смахнула свою усталость прочь нетерпеливым движением пальцев, и произнесла:
- А что же вы? Последний раз, когда я слышала о вас, вы были курьером и скакали к провинциару Гуариды.
- Это было... несколько лет назад, Ваша Светлость.
- Как вы прибыли сюда? - Она оглядела его, и брови ее опустились. - И где ваш меч?
- Ах, это... - Его рука неясно прикоснулась к боку, где не было ни пояса, ни меча. - Я потерял его при... Когда Марк ди Жирональ повел силы Короля Орико к северному побережью в тот зимний поход три... три? Да, три года назад, он сделал меня привратником крепости Готоргет. Потом ди Жирональ совершил ту несчастную перестановку своих планов... Мы удерживали замок девять месяцев против рокнарских сил. Знаете, как обычно. Клянусь, в Готоргете не осталось ни одной не зажаренной крысы, когда пришла весточка, что Жирональ вновь заключил соглашение, и нам было приказано сложить оружие, выступить и передать крепость неприятелю. - Он позволил себе короткую, неуверенную улыбку; левой рукой он обвил свое колено. - Чтобы меня утешить, мне сообщили, что наша крепость в той палатке, где был заключен договор, обошлась рокнарскому князю дополнительно в три сотни тысяч роялов. И гораздо больше осталось на поле за те девять месяцев, по моим подсчетам. - Слабое утешение для тех, чьи жизни потратили мы. - Рокнарский генерал затребовал меч моего отца; он сказал, что собирается повесить его в своей палатке, чтобы вспоминать обо мне. Так что, тогда-то я и видел свой клинок в последний раз. После этого... - Голос Казарила, становившийся тверже с каждым воспоминанием, дрогнул. Он почистил горло, и начал сначала. - Произошла ошибка, какая-то путаница. Когда прибыл список людей, которых должны были выкупить, вместе с ящиками роялов, мое имя в него как-то не попало. Интендант рокнарцев клялся, что никакой ошибки нет, поскольку подсчитанные суммы точно соответствовали именами, но... произошла какая-то ошибка. Все мои офицеры были спасены... Я был оставлен среди не выкупленных людей, и всех нас отмаршировали в Виспринг, чтобы продать рокнарским каперам в качестве галерных рабов.
У Провинциары перехватило дыхание. Привратник, который все больше и больше склонялся вперед во время этого повествования, взорвался:
- Конечно же, вы протестовали!
- О, пять богов, да. Я протестовал всю дорогу до Виспринга. Я все еще протестовал, когда они тащили меня по сходням и приковывали меня к веслу. Я продолжал протестовать пока мы не вышли в море, а потом я... Я научился помалкивать. - Он вновь улыбнулся. Это было похоже на ужимку клоуна. К счастью, никто не ухватился за эту слабую ошибку.
- Я... долго был то на одном корабле, то на другом. - Девятнадцать месяцев и восемь дней, как он потом подсчитал. А тогда он не мог бы сказать, чем один день отличается от другого. - А потом добрая фортуна предоставила мне величайший шанс, когда мой капер столкнулся на узкой дорожке с флотом короля Ибры, вышедшим на маневры. Уверяю вас, добровольцы Ибры гребли лучше, чем мы, и вскорости они нас настигли.
Двое мужчин были обезглавлены прямо в своих цепях из-за растущего раздражения рокнарцев, которые сознательно, или случайно, выронили свои весла. Один из них сидел рядом с Казарилом и месяцами был его коллегой по галерной скамье. Несколько струек крови попали ему в рот, он до сих пор чувствовал ее привкус, когда имел неосторожность вспоминать об этом. И сейчас он чувствовал ее вкус. Когда капера взяли, ибранцы протащили рокнарцев, некоторые из них еще были почти живы, за кораблем на веревках, сделанных из их собственных кишок, пока здоровенные рыбы не сожрали их. Некоторые из освобожденных рабов с охотой помогали грести. Казарил не мог. Его выловили из воды - после последней порки он несколько часов провел за бортом, куда его выбросил галермастер как сломавшегося и бесполезного гребца. Он сидел на палубе, мышцы неудержимо трясло, и рыдал.
- Добрые ибранцы высадили меня на берег в Загосуре, где я на несколько месяцев слег из-за болезни. Вы знаете, как бывает с человеком, когда долгое бремя внезапно исчезает. Человек становится... совсем как ребенок. - Он сконфужено улыбнулся, оглядев комнату. Для него это были полный упадок сил и жар, пока его спина не зажила на половину. Потом дизентерия, а потом лихорадка. И на протяжении всех этих болезней - припадки безутешных рыданий. Он плакал, когда служитель предлагал ему обед. Когда поднималось солнце. Когда оно заходило. Когда его испугала кошка. Когда он ложился в постель. А порой в любое время безо всякой причины.
- Больница Милосердия Матери при храме приняла меня. Я почувствовал себя лучше, когда рыдания почти прекратились, и служители решили, что я не сошел сума, а просто сдали нервы, они дали мне немного денег, и я пришел сюда. Три недели я пробыл в дороге.
В комнате повисла мертвая тишина.
Он поднял глаза и заметил, чтобы губы Провинциары натянулись от гнева. Ужас скрутил его пустой желудок.
- Это было единственное место, о котором я мог подумать! - торопливо извинился он - Простите, простите меня.
Привратник шумно выдохнул и откинулся, глядя на Казарила. Глаза леди-компаньонки широко распахнулись.
Дрожащим голосом, Провинциара объявила:
- Вы - Кастелян ди Казарил. Они должны были дать вам коня. Они должны были дать вам эскорт.
Ладони Казарила сложились в испуганном протесте.
- Нет, нет, миледи. Этого... этого было достаточно. - Ну, почти. Он понял, неуверенно сморгнув, что ее гнев был направлен не на него. Ох. Его горло напряглось, и комната поплыла. Нет, опять, только не здесь... Он заторопился:
- Я хотел бы вновь служивать вам, миледи, если вы сможете найти мне хоть какое-нибудь применение. Должен признать, я... не многое могу. Прямо сейчас.
Провинциара откинулась на спинку, ее подбородок легонько покоился на ее руке, и посмотрела на него изучающим взглядом. Через секунду она сказала:
- Вы очень мило играли на лютне, когда были пажом.
- Э-э... - Казарил скривился, судорожным порывом мозолистые руки попытались спрятаться друг в дружке. Повторно извиняясь, он улыбнулся, и ненадолго продемонстрировал их на своих коленях. - Не думаю, что смогу сейчас, миледи.
Она наклонилась вперед, ее взгляд на секунду задержался на полуискалеченной левой.
- Понятно. - Она вновь откинулась, надув губы. - Я помню, вы прочли все книги в библиотеке моего мужа. Шеф пажеского корпуса всегда жаловался на вас за это. Я сказала ему оставить вас в покое. Вы стремились быть поэтом, как я припоминаю.
Казарил не был уверен, что в настоящий момент его правая сможет удержать перо.
- Верю, что Чалион был спасен от кипы бездарной поэзии, когда я отправился на войну.
Она пожала плечами.
- Бросьте, бросьте, Кастелян. Вы весьма обескуражили меня предложением своей службы. Не уверена, что в бедной Валенде остались должности достаточные, чтобы занять вас. Вы были и придворным, и капитаном, и привратником, и курьером.
- Я не был придворным с тех пор, как умер король Иас, миледи. Как капитан... Я помог проиграть битву при Далусе. - После чего, почти год гнил в темницах королевства Брахар. - Как привратник, ну, мы не сдержали осады. В качестве курьера меня чуть не повесили, как шпиона. Дважды. - Он задумался. И трижды подвергали пыткам вопреки переговорам. - Теперь... теперь, ну, я знаю, как управлять лодкой. И знаю пять способов приготовления блюд из крыс.
"Точнее, с удовольствием съел бы здоровенное блюдо крыс прямо сейчас."
Он не знал, что она прочла по его лицу, но ее острые старые глаза испытывали его в поисках чего-то. Вероятно, в поисках истощения, но он надеялся, что они искали признаки голода. Когда она наконец криво улыбнулась, он точно знал, что это был голод.
- Тогда присоединяйтесь к нам за ужином, Кастелян, хотя, боюсь, мой повар не сможет предложить вам крысу. В тихой и мирной Валенде они не в чести. Я обдумаю ваше прошение. - Не доверяя своему голосу, что тот не дрогнет опять, он поклонился в немой благодарности.
Поскольку все еще была зима, главная трапеза дня при дворе происходила в полдень, в формальной обстановке, в большом зале. Вечерний ужин был легкой закуской, включавшей, в соответствии с бережливостью Провинциары, остатки хлеба и мяса с полуденной трапезы, но в соответствии с ее гордостью, самые лучшие из них, сопровождавшейся обильными возлияниями ее великолепных вин. В мареве летней жары высоких равнин процедура была бы обратной; ленч был бы легким, а главный прием пищи происходил бы после наступления темноты, когда баоциане всех сословий занимают свои прохладные дворики, чтобы поесть при свете фонарей.
Они сели за стол лишь ввосьмером, во внутреннем покое в новом строении недалеко от кухни. Провинциара села во главе стола, и усадила Казарила на почетное место справа от себя. Казарил был обескуражен, когда обнаружил Королевну Изелль с другой от себя стороны, а Королевича Тидеза напротив нее. Он вновь набрался мужества, когда королевич решил скрасить безделье, пока все рассаживались, тем, что стал смахивать щелчком в сторону своей старшей сестры хлебные шарики - сей маневр был безжалостно пресечен его бабушкой. Ответный отблеск в глазах королевны, как решил Казарил, был отведен ее компаньонкой Бетриз, - она сидела напротив и чуть дальше по отношению к нему, - которая вовремя чем-то привлекла внимание королевны.
Леди Бетриз через стол улыбнулась Казарилу с дружелюбным любопытством, показав неуловимые ямочки на щеках, и, казалось, готова была заговорить, когда слуга прошел между ними с тазиком для умывания рук. Теплая вода пахла вербеной. У Казарила дрожали руки, когда он окунал и вытирал их тонким льняным полотенцем; он скрыл эту слабость, как только смог спрятать руки на коленях. Стул прямо напротив него оставался пустым.
Казарил кивнул на него, и застенчиво спросил Провинциару:
- К нам присоединится вдовствующая королева, Ваша Светлость?
Она поджала губы.
- К сожалению, Исте не слишком хорошо сегодня. Она... большинство трапез принимает в своих покоях.
Казарил подавил мгновение беспокойства, и принял решение спросить кого-нибудь еще, позже, что же именно тревожит мать королевича и королевны. Коротко поджатые губы Провинциары предполагали что-то хроническое, или легочное, или слишком болезненное для обсуждения. Длительное вдовство избавило Исту от дальнейших опасностей деторождения, что были проклятьем молодых женщин, но еще оставались все те пугающие женские недуги, что обрушиваются на матрон... Как вторая жена Короля Иаса, Иста вышла замуж в его зрелые годы, когда сын и наследник Орико был уже совершеннолетним. То не долгое время, когда Казарил был при дворе Чалиона много лет назад, он мог наблюдать за ней лишь с безопасного расстояния; казалось, она счастлива, от нового брака в глазах короля появился свет. Иас до беспамятства любил начинавшую самостоятельно ходить Изелль и Тидеза - крошку на руках кормилицы.
Их счастье померкло во время прискорбной трагедии - измены Лорда ди Лютеза, которая, как соглашались многие, ускорила смерть стареющего короля из-за испытываемого им горя. Казарил ничего не мог поделать, и гадал, не имела ли болезнь, которая увела Королеву Исту со двора ее пасынка, каких-нибудь прискорбных политических составляющих. Но, по всем слухам, новый король Орико был уважителен к мачехе и добр к своим единокровным брату и сестре.
Казарил прочистил горло, чтобы заглушить урчание у себя в животе и обратил свое внимание на учителя-наставника королевича, на дальнем конце стола за леди Бетриз. Провинциара, царственным поклоном головы, пожелала, чтобы он начал молитву благодарности Святой Семье за приближающуюся трапезу. Стремительно приближающуюся, как надеялся Казарил. Тайна пустующего места была раскрыта, когда запоздавший привратник Сер ди Феррей торопливо появился, и коротко перед всеми извинился, прежде чем сесть.
- Меня задержал жрец Ордена Ублюдка, - пояснил он, когда принесли хлеб, мясо и сушеные фрукты.
Казарил с трудом подавил желание кинуться на еду, как изголодавшийся пес, издал вежливый вопросительный звук и откусил первый кусочек.
- Самый настойчиво многоречивый молодой человек, - пояснил ди Феррей.
- Чего он теперь хочет? - спросила Провинциара. - Больше подношений для приюта найденышей? На прошлой неделе мы отправили партию подарков. Слуги замка отказываются в который раз отдавать свою старую одежду.
- Кормящих нянек, - ответил ди Феррей с набитым ртом.
- Не с моего двора! - Фыркнула Провинциара.
- Нет, но он хотел, чтобы я передал, в чем нуждается Храм. Он надеялся, что у кого-нибудь могу оказаться родственницы, которые подвигнутся на богоугодное милосердие. Им опять оставили младенца у задней двери, и он ждет, что появятся еще. Определенно, это все время года.
Орден Ублюдка, по логике своей теологии, приравнивал нежелательные рождения к вещам, не принадлежащим временам года, что и были вотчиной этого бога, включая, естественно, внебрачных детей и детей, утративших родителей раньше срока, в юном возрасте. Храмовые приюты для подкидышей и сирот были одной из главных забот ордена. Среди всего прочего, думал Казарил, что бог, который, как полагалось, повелевал легионом демонов, должен иметь - это дары для более спокойного времяпрепровождения за свои добрые дела.
Осторожно Казарил разбавил свое вино водой; так расходовать вино такой выдержки было преступно, но на его пустой желудок оно наверняка ударит прямо в голову. Провинциара одобрительно кивнула ему, но затем вступила в спор со своей кузиной на ту же тему, приподняв отчасти триумфально полбокала неразбавленного вина. Сер ди Феррей продолжил:
- Хотя, у жреца была неплохая история. Угадайте, кто умер прошлой ночью?
- Кто, папа? - Услужливо спросила Леди Бетриз.
- Сер ди Наоза, прославленный дуэлянт.
Этого имени Казарил не знал, однако Провинциара презрительно фыркнула:
- Наконец-то. Ужасный человек. Я его у себя не принимала, хотя, я полагаю, были в известной степени глупцы, кто принимал. Он наконец-то недооценил жертву, то есть, оппонента?
- Вот здесь история становится интересней. Он без сомнения был убит смертельной магией. - Как неплохой рассказчик, ди Феррей большими глотками пил вино, пока шокированный шепот бежал вокруг стола. Казарил, не дожевав, замер.
- Храм собирается попытаться раскрыть тайну? - спросила королевна Изелль.
- Здесь нет никакой тайны, хотя я скорее счел бы это трагедией. Около года назад ди Наозу толкнул на улице единственный сын провинциального торговца шерстью, с обычным результатом. Ну, конечно ди Наоза заявил, что был поединок, но на месте событий были те, кто сказал, что это было кровавое убийство. Почему-то никого из них не смогли найти, чтобы подтвердить это в суде, когда отец мальчика попытался призвать ди Наозу к ответу. Ходили слухи, что и по поводу неподкупности судьи были кое-какие вопросы.
Провинциара цыкнула. Казарил осмелился проглотить и сказать:
- Пожалуйста, продолжайте.
Вдохновленный, привратник продолжил:
- Торговец был вдовцом, а мальчик был не просто его единственным сыном, но единственным ребенком. Который только-только собирался жениться, кстати, когда попал под нож. Смертельная магия - отвратительное дело, истинно так, но я ничего не могу поделать и испытываю тень симпатии по отношению к бедному купцу. Ладно, богатому купцу, как я думаю, но в любом случае он был уже слишком стар, чтобы натренироваться до необходимой степени мастерства в искусстве фехтования, чтобы убрать кого-нибудь вроде ди Наозы. Так что он опустился до того единственного, как он думал, выхода, который был его последней надеждой на справедливость. Следующий год он потратил на изучение черных искусств. Где он получил практические навыки, позволившие ему совершить свое дело, - так мне сказали, - это хорошая загадка для Храма, попомните. А затем, прошлой ночью он отправился на заброшенную мельницу где-то в семи милях от Валенды, и попытался вызвать демона. И, Ублюдок разбери, у него получилось! Его тело нашли там сегодня утром.
В доброе время года, Отец-Зима был богом всех смертей и справедливости, однако, Ублюдок, в дополнение ко всем дарованным ему бедствиям, был богом палачей. И уж конечно богом еще целого кошеля других грязных ремесел. Похоже, купец пришел в верную лавку за своим чудом. Записная книжка в жакете Казарила внезапно показалась ему весом в десять фунтов. Но то была лишь игра воображения - ему казалось, будто книга может обжечь его сквозь одежду и вспыхнуть пламенем.
- Ну а я ему ничуть не симпатизирую, - заявил Королевич Тидез. - Какая трусость!
- Да, но чего еще можно ожидать от торговца? - Заметил его учитель с дальнего конца стола. - Людей этого сословия не учат в духе кодекса чести, как учат истинных дворян.
- Но это так печально, - возразила Изелль, - Я хочу сказать, насчет сына, насчет его свадьбы.
Тидез фыркнул:
- Девчонки. Все, о чем вы можете думать, так это о том, как выйти замуж. Но кто из них большая потеря для королевства? Какой-то жадный до денег шерстянщик или фехтовальщик? Любой опытный дуэлянт должен быть хорошим солдатом для короля!
- По своему опыту скажу, что нет. - Сухо заметил Казарил.
- В каком смысле? - Прямо спросил его Тидез.
Смешавшись, Казарил пробормотал:
- Простите меня. Я заговорил не в свою очередь.
- В чем разница? - Нажимал Тидез.
Провинциара постучала пальцем по скатерти и бросила в него непонятный взгляд.
- Поясните, Кастелян.
Казарил пожал плечами, и отвесил легкий, извиняющийся поклон в сторону мальчика.
- Разница, Королевич, в том, что опытный солдат убивает ваших врагов, а опытный дуэлянт убивает ваших союзников. Позволю вам самим предположить, кого из них предпочтет мудрый командир иметь в своем лагере.
- О-о, - сказал Тидез. Он умолк, и стал задумчивым. Конечно же, не было необходимости торопиться с тем, чтобы вернуть книгу купца соответствующим властям, как и не было в этом никаких сложностей. Казарил сможет разыскать этого жреца в Храме Святой Семьи здесь, в Валенде, завтра на досуге, и отдать ему книгу, чтобы тот передал ее по назначению. Ее следовало бы расшифровать, некоторые люди считают такого рода загадки сложными и утомительными, но Казарил всегда считал их умиротворяющими. Он задумался, не стоит ли ему, в качестве любезности, предложить расшифровать ее. Он прикоснулся к своей мягкой шерстяной тоге, и порадовался, что помолился за купца на его скором погребении.
Бетриз, наморщив черные брови, спросила:
- Папа, кто был судьей?
Ди Феррей на секунду запнулся, затем пожал плечами.
- Достопочтенный Врес.
- Ах, он, - произнесла Провинциара. Ее носик поморщился, словно она услышала дурной запах.
- Значит, дуэлянт угрожал ему? - спросила Королевна Изелль. - Разве не должен был он... Разве не мог он позвать на помощь и арестовать ди Наозу?
- Сомневаюсь, что даже ди Наоза мог быть настолько глупым, чтобы угрожать юстициару провинции, - изрек ди Феррей. - Хотя, вероятно, он запугал свидетелей. А с Вресом он, хм, поладил более мирными средствами. - Он закинул в рот кусочек хлеба и потер большим и указательным пальцами, изображая, как человек греет монету.
- Если бы судья выполнял свою работу честно и смело, торговец никогда бы не был вынужден прибегнуть к магии смерти, - медленно произнесла Изелль. - Двое мужчин мертвы и прокляты, когда это мог бы быть только один... и даже если бы его казнили, у ди Наозы могло быть время, чтобы облегчить душу, прежде чем предстать перед богами. Если об этом известно, почему этот человек до сих пор судья? Бабушка, ты можешь с этим что-нибудь сделать?
Провинциара плотно сжала губы.
- Назначение юстициаров провинций не входит в мои полномочия, дорогая. Как и их смещение. Будь иначе, их департамент работал бы с большим порядком, уверяю тебя. - Она сделала глоток вина и добавила, заметив угрюмый взгляд внучки. - У меня большие привилегии в Баоции, дитя. Но у меня нет большой власти.
Изелль посмотрела на Тидеза и на Казарила, прежде чем эхом повторить вопрос своего брата, ставшим серьезным голосом:
- В чем разница?
- Одно - право повелевать и долг защищать! Другое - право на защиту. - Ответила Провинциара. - Увы, между провинциарой и провинциаром разницы гораздо больше, чем просто в одной букве.
Тидез самодовольно ухмыльнулся:
- О-о, так же, как между королевичем и королевной?
Изелль повернулась к нему и удивленно подняла брови.
- Вот как? И как же вы намереваетесь сместить судью-взяточника, привилегированный юноша?
- Достаточно, касается обоих. - Сурово заявила Провинциара голосом самой настоящей бабушки. Казарил спрятал улыбку. В пределах этих стен, она повелевала, достаточно справедливо, по закону куда более древнему, чем законы Чалиона. Ей хватало и этого маленького государства.
Беседа перешла к менее зловещим материям, когда слуги подали пирожные, сыр и брахарское вино. Казарил, как он тайком надеялся, наелся. Если он не остановится в ближайшие несколько минут, ему станет плохо. Но золотистое десертное вино чуть не заставило его расплакаться прямо за столом. Его он выпил неразбавленным, однако сумел ограничить себя одним бокалом.
В конце трапезы вновь были вознесены молитвы, и Королевич Тидез был утащен на занятия своим учителем. Изелль и Бетриз отправили заниматься вышивкой. Они умчались галопом, а за ними более степенным шагом последовал ди Феррей.
- Они действительно будут сидеть, и заниматься рукодельем? - Спросил Казарил Провинциару, наблюдая за исчезновением мечущихся юбок.
- Они сплетничают и хихикают, пока я могу это терпеть, но да, они большие искусницы, - ответила Провинциара, и неодобрение ее надутых губ скрылось за теплотой ее глаз.
- Ваша внучка - восхитительная юная леди.
- Мужчинам определенного возраста, Казарил, все юные леди начинают казаться восхитительными. Это первый симптом старости.
- Это правда, миледи. - Он изогнул губы.
- Она умаяла двух гувернанток и подыскивает возможность изловчиться и сломать третью; кстати, женщина постоянно на нее жалуется. И еще... - Колкий голос Провинциары замедлился, - ей необходимо быть сильной. Неминуемо придет день, когда ее отошлют далеко от меня. И я больше не смогу помогать ей... защищать ее...
Привлекательная, неопытная юная королевна была пешкой в политических играх Чалиона, а не игроком. Ее цена, как невесты, взлетит высоко, но политически и финансово благоприятный брак не обязательно должен оказаться хорошим в более интимных смыслах. Вдовствующей Провинциаре повезло в личной жизни, но за ее долгие годы ей бесспорно представилась возможность наблюдать за целой чередой брачных судеб, которые ожидали высокородных женщин. Отправят ли Изелль в далекую Дартаку? Выдадут ли замуж за какого-нибудь кузена из когорты и так слишком близких родственников королевства Брахар? Да не допустят боги, чтобы ее отдали рокнарцам, сослав на Архипелаг, в обмен на закрепление кого-нибудь временного мира.
Она искоса изучала его, в свете непринужденных язычков пламени свечей, который она всегда любила.
- Сколько вам лет, Кастелян? Мне казалось, вам было около тринадцати, когда ваш отец отправил вас на службу моему дорогому Провинциару.
- Да, Ваша Светлость, где-то так. Мне тридцать пять.
- Ха. Тогда, вы должны сбрить это бородатое безобразие, что произрастает на вашем лице. Из-за него вы выглядите на пятнадцать лет старше, чем вы есть на самом деле.
Казарил обдумал несколько саркастических замечаний насчет пребывания на рокнарских галерах, которое очень старит мужчин, но не решился. Вместо этого он произнес:
- Хочу надеяться, что не обидел королевича своей бессвязной болтовней, миледи.
- Я верю, вы и правда заставили юного Тидеза остановиться и задуматься. Редкое событие. Хотела бы я, чтобы его учитель почаще был способен на такое. - Она коротко побарабанила по скатерти и осушила свой последний маленький бокал вина. Она поставила его на стол, и добавила - Не знаю, какую переполненную блохами гостинцу вы выбрали в городе, чтобы остановиться, Кастелян, но я отправлю пажа за вашими вещами. Сегодня вы поселитесь здесь.
- Благодарю вас, Ваша Милость. Я принимаю ваше предложение с благодарностью. - И расторопностью. О, слава богам, пять раз по пять, его подобрали, по крайне мере временно. Он запнулся, растерявшись. - Но, э-э... нет никакой необходимости обременять вашего пажа.
Она удивленно вскинула бровь.
- Для этого они и существуют. Если вы не забыли.
- Да, но, - он кротко улыбнулся, и жестом показал себя, - это все мои вещи.
Заметив ее искаженный болью взгляд, он тихо добавил:
- У меня было еще меньше, когда я свалился с ибранской галеры в Загосуре. - Тогда на нем был лишь драный лоскут непревзойденной степени испачканости и струпья. Служители сожгли лохмотья при первой же возможности.
- Тогда мой паж, - сказала Провинциара отчетливым голосом, все еще пристально его разглядывая, - проводит вас в ваши покои, милорд Кастелян.
Когда она поднялась, а ее кузина-компаньонка заторопилась помочь ей, она добавила:
- Завтра мы вновь поговорим.
Покои были теми, что берегли в старом замке для почетных гостей; их больше ценили за то, что в них в свое время спали исторические короли, чем за то, что они были совершенством комфорта. Казарил сам обслуживал гостей этих комнат сотни раз. На кровати были три матраса - солома, перья и пух, - которые были обшиты чистым мягким льном, а покрывала были сделаны дамами двора. Прежде, чем паж покинул его, прибыли две служанки, и принесли с собой воду для умывания, питьевую воду, полотенца, мыло, зубочистку и украшенную вышивкой ночную сорочку, колпак и тапочки. Казарил собирался спать в рубашке покойника.
Внезапно, это уже показалось лишним. Казарил уселся на край кровати с сорочкой в руках и взорвался надрывными рыданиями. Всхлипывая, он махнул растерявшимся слугам, чтобы они оставили его.
- Что это с ним? - услышал он голос одной из служанок, когда их шаги удалялись вниз по коридору, а слезы стекали вниз по крыльям его носа.
Паж с отвращением отвечал:
- Сумасшедший, я полагаю.
После короткой паузы, слабо донесся голос служанки:
- Ну, тогда здесь ему самое место, верно?..