(Lois McMaster Bujold, "The Mountains of Mourning",1989)
Перевод (c) - Татьяны Самсоновой (tania_samsonova@hotmail.com), ред. от 10.10.2002
Майлз проснулся внезапно, мгновенно, глубокой ночью, с ощущением, что что-то не так. Иссиня-черную тьму чердака освещал слабый оранжевый свет. Тихо, чтобы не разбудить спящих товарищей, он приподнялся с тюфяка и заглянул вниз через край полатей в жилую комнату. Сияние проникало через фасадное окно.
Майлз перемахнул на лестницу и босиком осторожно спустился вниз, чтобы выглянуть наружу.
- Пим, - тихо позвал он.
Пим всхрапнул и рывком проснулся. - Милорд? - с тревогой произнёс он.
- Спускайся сюда. Тихо. Возьми парализатор.
Через несколько секунд Пим стоял уже рядом с ним. Спал он в брюках, положив у подушки ботинки и парализатор в кобуре. - Какого черта...? - пробормотал Пим, также глядя во двор.
Свет исходил от огня. На крыше Майлзовой палатки, поставленной во дворе, тихо горел брошенный кем-то смолистый факел. Пим бросился к двери, но потом заставил себя остановиться, когда до него дошло то же, что и до Майлза. Их палатка была из стандартного снаряжения Службы. Брезент, из которого она была сделана, маркированный "для боевых действий", не плавился и не горел.
Майлз задумался, а знал ли об этом человек, швырнувший факел. Что это было - зловещая угроза или просто неудавшееся покушение? Если бы палатка была из обычной ткани, а Майлз - внутри палатки, то о результате еще можно было бы гадать. Хуже было бы, если бы в этом случае в ней оказались дети Кейрела - Майлз представил себе вспышку огня, похожую на распускающийся цветок, и вздрогнул.
Пим высвободил парализатор из кобуры и сделал стойку у передней двери.
- Давно?
- Не уверен. Могло гореть минут десять прежде, чем я проснулся.
Пим покачал головой, сделал неглубокий вдох, поднял сканер и ринулся в темноту, освещаемую золотыми отблесками.
- Что-то случилось, милорд? - донёсся от двери спальни обеспокоенный голос старосты Кейрела.
- Возможно. Подождите, - Майлз поймал Кейрела, рванувшегося к двери. - Пим сейчас обыскивает двор со сканером и парализатором. Погодите, пусть он сначала скажет, что всё чисто. Я думаю, что Вашим мальчикам пока безопаснее внутри палатки.
Кейрел подошёл к окну, у него перехватило дыхание, и он выругался. Через несколько минут вернулся Пим.
- Сейчас никого нету в радиусе километра, - кратко доложил он. Он помог Кейрелу взять козье ведро и затушить факел. Мальчики, которые спали всё время, пока огонь горел, проснулись, когда он зашипел, погасая.
- Теперь я думаю, что это была неудачная идея - одолжить им мою палатку, - сдавленным голосом сказал Майлз с крыльца. - Мне чудовищно жаль, староста Кейрел. Я не подумал.
- Этого никогда не должно было... - Кейрел брызгал слюной и заикался от гнева и запоздалого испуга, - этого никогда не должно было случиться, милорд. Я приношу извинения... извинения за жителей Лесной Долины. - Он беспомощно повернулся, вглядываясь в темноту. Ночное небо, прекрасное, испещрённое звёздами, теперь выглядело угрожающе.
Когда мальчики проснулись и до них окончательно дошло происшедшее, они решили, что это просто захватывающе интересно, и пожелали вернуться в палатку и залечь в засаду, поджидая следующего убийцу. Матушка Кейрел, пронзительно и непреклонно командуя, загнала их вместо этого в дом и постелила им в комнате. Только через час они перестали роптать на такую несправедливость и опять заснули.
Майлз вовсе не уснул. Он был взвинчен, казалось, еще чуть-чуть - и начнёт нести неконтролируемую чепуху. Он лежал неподвижно на своём тюфяке, прислушиваясь к Ди, который тяжело дышал во сне, и к Пиму, который из вежливости притворялся, что спит, и, казалось, вообще не дышал.
Майлз готов был уже предложить Пиму сдаться и провести остаток ночи на крыльце, когда тишину разорвал донёсшийся снаружи пронзительный, несообразно громкий крик, в котором слышалась боль.
- Лошади! - Майлз рывком вскочил на ноги, с бьющимся сердцем, и обогнал Пима на пути к лестнице. Пим, однако, опередил его, спрыгнув прямо через край полатей на пол и упруго приземлившись на полусогнутые ноги, и первым добрался до двери. Наработанный рефлекс телохранителя заставил Пима попытаться затолкать Майлза обратно в дом. Майлз чуть не укусил его. "Идите, чёрт возьми! Я вооружён!"
Пим, обиженный в самых благородных побуждениях, вылетел из двери хижины, Майлз за ним по пятам. На середине двора им пришлось разбежаться в две стороны, потому что из темноты выросло нечто огромное, храпящее, и чуть не затоптало их; это гнедая кобыла опять вырвалась на свободу. Еще один вопль пронизал темноту. Он доносился от коновязи.
- Дурачок? - позвал в панике Майлз. Это был голос Дурачка, но подобных криков Майлз не слышал с тех пор, как в Форкосиган-Сюрло во время пожара сгорела конюшня вместе с запертой внутри лошадью. - Дурачок!
Еще один храпящий взвизг, а потом что-то хряпнуло, как будто молотом раскололи арбуз. Пим, шатаясь, сделал несколько шагов назад, с трудом втягивая в себя воздух, издавая низкие прерывистые звуки в такт дыханию, споткнулся, упал на землю и остался лежать, подтянув колени к груди. Его явно не убило, так как в промежутках между хриплыми вдохами он отчаянно ругался. Майлз бросился на колени рядом с ним, ощупал голову - нет, слава Богу, это в грудь ударило Пима копыто Дурачка с таким зловещим звуком. Удар вышиб телохранителю воздух из лёгких, и, может быть, треснуло ребро. Майлз более осмотрительно забежал с той стороны коновязи, куда лошади были повёрнуты головами.
Дурачок-Толстячок дёргался на привязи, пытаясь встать на дыбы. Он опять пронзительно заржал, сверкая белками глаз в темноте. Майлз подбежал к нему с головы. "Дурачок, мальчик! Что случилось?" Он скользнул левой рукой по веревке к уздечке Дурачка, а правой потянулся, чтобы успокоительно погладить лошадь по плечу. Дурачок дёрнулся, но уже не пытался подняться на дыбы, и стоял, дрожа. Он замотал головой. Внезапно Майлзу забрызгало лицо и грудь чем-то горячим, тёмным и липким.
- Ди! - заорал Майлз. - Ди!
Конечно, при таком переполохе уже никто не спал. Шесть человек ссыпались с крыльца и побежали по двору, и ни один из них не подумал принести свет... нет, вот между пальцами доктора Ди блеснул холодный луч люминофора, а Матушка Кейрел до сих пор пыталась зажечь лампу. - Ди, дайте сюда этот чёртов фонарь! - потребовал Майлз, и остановился, задавив в горле свой крик и опустив тон на октаву - до более низкого регистра, который он в себе старательно вырабатывал.
Ди подбежал и сунул фонарик в направлении Майлза, потом ахнул, и его лицо побелело. - Милорд! В вас стреляли? - В свете фонаря тёмная жидкость, пропитавшая рубашку Майлза, внезапно засверкала алым цветом.
- Не в меня, - ответил Майлз, в ужасе оглядывая свою грудь. Его затошнило от внезапного воспоминания, и он похолодел, вспомнив другую кровавую смерть - покойного сержанта Ботари, которого заменил Пим. Которого Пим никогда не заменит. Ди резко повернулся кругом. - Пим?
- С ним всё в порядке, - ответил Майлз. С травы в нескольких метрах от них доносились сиплые вдохи, перемежаемые выдохами в виде взрывов ругательств. - Но его лягнула лошадь. Принесите аптечку! - Майлз отцепил пальцы Ди от люминофора, и Ди помчался обратно в хижину.
Майлз поднес свет к шее Дурачка и выругался сквозь ком, подступивший к горлу. Огромная рана, в треть метра длиной и неизвестно какой глубины, пересекала лоснящуюся шею лошади. Кровь пропитала шкуру и струилась по передней ноге. Майлз со страхом дотронулся до раны, положил ладони по обе стороны её и нажал, пытаясь свести края, но шкура лошади была упруга, и когда Дурачок от боли затряс головой, разрез раскрылся и начал обильно кровоточить. Майлз схватил лошадь за нос: "Стой смирно, мальчик!" Кто-то попытался перерезать Дурачку яремную вену. И это почти удалось, потому что Дурачок - прирученный, заласканный, дружелюбный, доверчивый Дурачок - не отпрянул от прикосновения, пока нож не вошёл глубоко.
Когда вернулся доктор Ди, Кейрел помогал Пиму встать на ноги. Майлз подождал, пока Ди осмотрит Пима, и позвал: "Сюда, Ди!"
Зед, который, судя по виду, был в таком же ужасе, что и Майлз, помогал держать голову Дурачка, пока доктор Ди исследовал рану. - Я сдавал экзамены, - жаловался Ди вполголоса, работая. - Я опередил двадцать шесть других соискателей почётной должности личного врача Премьер-Министра. Я отрабатывал процедуры семидесяти возможных случаев оказания неотложной медицинской помощи, от коронарного тромбоза до покушения на убийство. Но никто - никто -не сказал мне, что в мои обязанности будет входить зашивание шеи чёртовой лошади посреди ночи в какой-то чёртовой глуши... - Однако, жалуясь, он продолжал работать, поэтому Майлз не стал приказывать ему замолчать, а только ласково поглаживал нос Дурачка и массировал ему определённые мускулы в нужной последовательности, чтобы успокоить его и сделать так, чтобы он стоял неподвижно. Наконец Дурачок расслабился достаточно, чтобы опереться Майлзу на плечо слюнявой мордой.
- Лошадям дают анестезию? - жалобно спросил Ди, держа свой медицинский парализатор так, как будто он не знал, что с ним делать.
- Этой дают, - твёрдо сказал Майлз. - Обращайтесь с ним так, как вы обращались бы с человеком, Ди. Это последняя лошадь, которую обучал лично граф, мой дед. Он дал лошади имя. Я присутствовал при ее рождении. Мы тренировали ее вместе. Дедушка велел мне брать жеребёнка на руки и держать его на руках каждый день в течении первой недели после рождения, пока он не стал слишком велик. Дедушка сказал, что у лошадей вырабатываются твёрдые привычки, и что они накрепко запоминают первые впечатления. Дурачок навсегда запомнил, что я больше его.
Ди вздохнул и стал возиться с обезболивающим парализатором, раствором для промывания, антибиотиками, лекарствами для расслабления мышц и биоклеем. Лёгкими точными движениями хирурга он выбрил края разреза и наложил фиксирующую сетку. Зед с беспокойством держал фонарь.
- Разрез чистый, - сказал Ди. - Но в этом месте его всё время будет растягивать - я полагаю, что иммобилизовать животное не получится? Нет, вряд ли. Вот так, этого должно быть достаточно. Если бы это был человек, теперь я посоветовал бы ему покой.
- Будет ему покой, - твёрдо пообещал Майлз. - Теперь с ним всё будет в порядке?
- Полагаю, что да. Но не знаю, чёрт побери. - Ди, судя по виду, был сильно расстроен, но украдкой потянулся рукой, чтобы проверить результаты своих трудов.
- Генерал Пётр был бы весьма доволен Вашей работой, - заверил его Майлз. В голове Майлза словно наяву прозвучал голос деда, фыркающего: "Проклятые технократы. Они всего лишь те же коновалы, только набор игрушек у них подороже." Дедушка был бы счастлив, узнай он, что оказался прав. - Вы, э... Вы ведь никогда не встречались с моим дедом?
- Это было задолго до меня, милорд, - сказал Ди. - Но, конечно, я изучал его биографию и историю его кампаний.
- Разумеется.
Пим, держа в руке фонарь, теперь хромал рядом с Кейрелом, медленно по спирали огибая коновязь и осматривая землю. Старший сын Кейрела уже поймал гнедую кобылу, привёл назад и опять привязал. Ее привязь была порвана, а не перерезана; интересно, неизвестный, покушавшийся на лошадей, выбрал свою жертву случайно или с расчётом? Если с расчётом, то с каким? Было ли покушение на лошадь просто символической заменой покушения на её хозяина, или нападавший знал, как горячо Майлз любит своего коня? Был ли это акт вандализма, или политическое выступление, или точно направленная, тонко продуманная жестокость?
Ну что я вам сделал? - мысленно взвыл Майлз, обращаясь к окружающей темноте.
- Они убежали, кто бы они ни были, - отрапортовал Пим. - Когда я опять начал дышать, они уже были вне досягаемости сканера. Приношу свои извинения, милорд. Они вроде бы ничего не уронили.
Должен был быть, по крайней мере, нож. Нож, с рукояткой, запачканной лошадиной кровью с набором чётких отпечатков пальцев, оказался бы чрезвычайно полезен. Майлз вздохнул.
Подплыла Матушка Кейрел и стала рассматривать медицинский набор Ди, пока тот чистил и укладывал на место инструменты. - Всё это, - пробормотала она вполголоса, - для какой-то лошади...
Майлзу стоило труда удержаться от того, чтобы выступить с горячей защитой ценности данной конкретной лошади. Сколько людей в Лесной Долине страдали и умирали на глазах Матушки Кейрел, за всю её жизнь, из-за отсутствия хотя бы той медицинской технологии, которая сейчас лежала в аптечке под мышкой у доктора Ди?