- Ну, Вааген! - пыхтела себе под нос Корделия. - Ты ни разу мне не говорил, что этот маленький бандит вырастет гиперактивным!
Она слетела вниз по лестнице, пробежала через кухню и выскочила на террасу в самом конце каменного дома. Обшарила взглядом лужайки, пригляделась к деревьям, всмотрелась в сверкающее под летним солнцем озеро. Ни шевеления.
Из-за угла вышел Эйрел, в поношенных форменных брюках и выцветшей пестрой рубашке, увидел жену и развел руками. - Там его нет.
- В доме тоже. Вниз или вверх, как думаешь? И где малышка Елена? Держу пари, он там же, где и она. Я запретила ему идти на озеро без взрослых, но уж не знаю...
- Не на озере точно, - прокомментировал Эйрел. - Они и так все утро плавали. Я даже глядеть за ними устал. Я специально засёк: за пятнадцать минут он вскарабкался на причал и спрыгнул с него ровно девятнадцать раз. Умножь на три часа.
- Тогда наверх, - решила Корделия. Они поплелись в гору по усыпанной гравием дорожке, по обе стороны от которой росли всякие местные, земные и просто экзотические кусты и цветы. - Подумать только, - задыхаясь, пожаловалась она, - я еще мечтала о дне, когда он начнет ходить!
- Эта энергия копилась пять лет, а теперь вырвалась на свободу, - сделал вывод Эйрел. - Хорошо, что так, а не в отчаянии и попытках навредить самому себе. Одно время я этого боялся.
- Да. А ты заметил, что со времени последней операции это его бесконечное щебетание сошло на нет? Сперва я радовалась, а теперь боюсь: что если он вообще онемеет? Кстати, я даже не знала, что тот морозильный элемент разбирается. Немой инженер:
- Полагаю, э-э, речевая и двигательная активность в конце концов уравновесят друг друга. Если он выживет.
- Нас, взрослых, много, а он один. Мы должны легко одерживать верх. Но почему у меня такое чувство, словно мы в окружении превосходящих сил противника?
Наконец, они добрались до вершины холма. В ложбине под ними виднелись графские конюшни - полдюжины деревянных и каменных строении, выкрашенных красным, огороженные паддоки, пастбища, засеянные ярко-зеленой земной травой. Видно было лошадей, но детей нигде не было. Ботари до конюшен добрался первым, он уже выходил из одного здания, направляясь в другое. До Эйрела с Корделией донесся его окрик, приглушенный расстоянием: - Лорд Майлз?!
- О боже, надеюсь, он не вспугнет лошадей Петра, - вздохнула Корделия. - Как ты думаешь, на этот раз попытка примирения нам удастся? Ведь Майлз наконец-то ходит.
- Прошлым вечером за ужином он держался довольно мирно, - рассудительно заметил Эйрел.
- Это я держалась мирно, - пожала плечами Корделия. - А он обвинил меня в том, что я морю сына голодом, поэтому он растет карликом. А что я могу поделать, если мальчишка предпочитает играть с едой, а не есть? Я не хотела бы пичкать его гормонами роста: Вааген совершенно не уверен, как они скажутся на прочности костей.
Эйрел ухмыльнулся. - По-моему, диалог с горошинами, которые окружили рогалик и потребовали от него сдаться, был весьма оригинален. Так и видишь их солдатиками в зеленой имперской форме.
- Ага, а от тебя помощи никакой: ты только смеялся, вместо того, чтобы запугать его всякими строгостями, как истинный отец.
- Я не смеялся.
- У тебя глаза смеялись. И он это тоже видел. Обвел тебя вокруг пальца.
Чем ближе они подходили к зданиям, тем явственней чувствовался в воздухе запах - теплый лошадиный дух и аромат их неизбежных органических отходов.
Из двери появился Ботари, увидел их и виновато развел руками. - Я только что видел Елену. Велел ей слезть с сеновала. Она сказала, что лорда Майлза там нет, но он где-то поблизости. Простите, миледи: когда он сказал, что хочет посмотреть на животных, я не понял, что он имеет в виду "немедленно". Уверен, я его сейчас же отыщу.
- Я надеялась, что Петр предложит показать нам конюшни, - вздохнула Корделия.
- Мне казалось, ты не любишь лошадей, - удивился Эйрел.
- Ненавижу. Но я полагала, это заставит старика разговаривать с Майлзом по-человечески, а не смотреть поверх его головы, точно на цветок в кадке. Майлз без ума от этих тупых зверюг. Пойдем отсюда, не хочу тут задерживаться. Это место такое... совсем как твой отец. - "Архаичное, опасное и требующее быть постоянно начеку".
Легок на помине, появился граф - вышел из дверей старого каменного склада для фуража, сматывая на ходу какую-то веревку. - А, вот вы где, - поприветствовал он их безо всякого выражения, но достаточно дружелюбно подошел поближе. - Вряд ли вам захочется взглянуть на мою новую кобылку:
Голос его был таким ровным, что Корделия решительно не могла понять, ждет он от нее отказа или согласия. Но нельзя было упускать случай. - Майлз наверняка захочет.
- Хм.
Она обернулась к Ботари. - Почему бы вам не....
Но Ботари в смятении уставился на что-то за ее плечом, приоткрыв рот. Корделия резко повернулась. Из конюшни рысил один из самых здоровенных графских коней: без седла, уздечки, поводьев, вообще безо всего, за что можно было бы ухватиться. В его гриву впился, точно репейник, крошечный темноволосый мальчишка. Его острое личико освещала смесь восторга и страха. Корделия чуть в обморок не хлопнулась.
- Мой привозной жеребец! - в ужасе взвыл Петр.
Чисто машинально Ботари потянул из кобуры парализатор и застыл, не понимая, в кого и куда стрелять. Если лошадь упадет и придавит своего крошечного наездника...
- Смотри, сержант! - окликнул его радостный тонкий голосок Майлза. - Я тебя выше!
Ботари бросился к нему. Вспугнутая лошадь попятилась и перешла на легкий галоп.
- ...и бегаю быстрее! - Слова унеслись прочь в равномерном стуке копыт. Лошадь исчезла за углом конюшни.
Четверо взрослых бросились следом. Криков Корделия больше не слышала, но когда они вылетели из-за угла, Майлз лежал на земле, а конь стоял чуть поодаль и, вытянув шею, пощипывал траву. Заметив людей, жеребец недружелюбно фыркнул, поднял голову, переступил с ноги на ногу, но потом снова принялся пастись.
Корделия упала на колени рядом с сыном, но он сам уже садился, отмахиваясь от нее. Майлз был бледен и чересчур знакомым жестом прижимал правую руку левой.
- Видишь, сержант? - пропыхтел он. - Я могу ездить верхом, могу!
Петр, направлявшийся к коню, замер на полушаге и поглядел на него с интересом.
- А я не говорил, что вы не можете, - чуть ли не оправдывался сержант, - я говорил, что вам нельзя.
- А-а.
- Снова сломали? - Ботари кивком показал на руку.
- Ага, - вздохнул мальчик. У него на глазах выступили слезы боли, но он крепко сжал зубы, чтобы не дать голосу дрогнуть.
Сержант что-то проворчал, закатал Майлзу рукав и прощупал предплечье. Майлз зашипел сквозь зубы. - Ну да. - Ботари потянул его руку, повернул, выровнял, извлек из кармана пластиковую манжету-фиксатор, натянул на руку Майлза и надул. - Вот так, пусть доктор посмотрит.
- Вы что, не могли как следует... запереть эту ужасную лошадь? - возмущенно спросила Корделия у свекра.
- И вовсе она не ужасная, - запротестовал Майлз, поднимаясь на ноги. - Она самая красивая.
- Вот как? - спросил граф напрямую. - А с чего ты это взял? Из-за коричневой масти?
- Потому что она лучше всех скачет, - с энтузиазмом объяснил Майлз, подпрыгивая на месте в попытках изобразить, как именно скачет лошадь.
Вот тут он завладел вниманием деда целиком. - Именно так, - озадаченно подтвердил граф. - Он у меня будущий фаворит на выездку: А тебе нравятся лошади?
- Они классные. Они чудесные. - Майлз извернулся.
- А твоего отца я так и не смог ими заинтересовать. - Во взгляде графа, брошенном на Эйрела, читалась обида на сыновью неблагодарность.
'И слава богу', подумала Корделия.
- Спорим, на лошади я буду ехать так же быстро, как все, - предложил Майлз.
- Сомневаюсь, - заметил Петр холодно, - если судить по тому, что мы только что видели. Если ты собираешься заняться верховой ездой, ты должен делать это правильно.
- Научи меня, - предложил Майлз немедленно.
Брови графа полезли на лоб. Он глянул на Корделию и кисло улыбнулся. - Если твоя мать разрешит. - И отвернулся, самодовольно чувствуя себя в полной безопасности, поскольку знал, что за глубокую нелюбовь испытывает Корделия к этим зверюгам.
Корделия прикусила язык, едва не выпалив "Только через мой труп!", и принялась стремительно соображать. Эйрел сверлил ее взглядом, подсказывая что-то, но что именно? Неужели это новое покушение Петра на жизнь ее сына? Граф хочет, чтобы ее мальчика растоптали, задавили, чтобы он разбился: или вымотался? А это мысль:
Риск или безопасность? Последние несколько месяцев, с того самого момента, как Майлзу стала доступна вся роскошь передвижения, Корделия жила в постоянной изматывающей панике. Она изо всех сил пыталась уберечь сына от травм, а он все время тратил на отчаянные попытки сбежать из-под ее надзора. Если они и дальше будут так воевать, скоро или она свихнется, или он.
Если она не может держать его в вате, может, приемлемой альтернативой будет научить его справляться с жизненными опасностями? Например, плавает он уже как рыба. Огромные серые глаза глядели на нее с отчаянной, безмолвной мольбой: "Разреши, разреши, разреши..." Интенсивности этого излучения хватило бы, чтобы проплавить сталь.
"Я могу драться за тебя со всем миром, но будь я проклята, если знаю, как спасти тебя от самого себя". Давай, малыш.
- Разрешаю, - согласилась она, - если с тобой рядом будет сержант.
Ботари стрельнул в нее взглядом, в котором ужас смешался с упреком. Эйрел потирал подбородок, его глаза сияли. Граф был совершенно ошарашен - он и не предполагал, что в ответ на свой блеф услышит "да".
- Здорово! - обрадовался Майлз. - А можно у меня будет своя лошадь? А можно вот эта?
- Только не эта! - с негодованием среагировал граф. Потом глубоко вздохнул и добавил. - Может, пони?
- Лошадь, - настаивал Майлз, внимательно наблюдая за лицом деда.
Корделия узнала Режим Молниеносного Натиска - насколько она могла судить, он включался у Майлза инстинктивно при малейшей уступке оппонента. Малыш мог бы выбивать контрибуцию по мирному договору из цетагандийцев. Интересно, сколько лошадей он бы, в конце концов, выторговал сейчас?
- Пони, - вмешалась она, приходя на помощь графу, который еще не осознал, как сильно он будет нуждаться в поддержке. - Смирный пони. Смирный маленький пони.
Петр поджал губы и посмотрел на невестку с вызовом. - Может, дело дойдет и до лошади, - обещал он Майлзу. - Будешь хорошо учиться - заслужишь.
- А можно мне начать прямо сейчас?
- Сперва надо показать доктору твою руку, - твердо пресекла эту попытку Корделия.
- Но не обязательно ждать, пока она заживет, да?
- Это тебе урок: не ломать себе что попало.
Петр посмотрел на Корделию из-под полуопущенных век. - Вообще-то обучение выездке начинается на корде. Пока учишься правильной посадке в седле, руками пользоваться не разрешается.
- Правда? Ух ты! - обрадовался Майлз, впечатленный этим объяснением. - А что еще...?
Когда Корделия уходила за личным врачом, сопровождающим бродячий цирк, - то есть, конечно, свиту - лорда Регента, Петр уже без проблем изловил своего коня (еще бы, ведь в кармане у него был сахар) и объяснял Майлзу, как превратить простую веревку в недоуздок, с какой стороны подходить к зверюге и как ею управлять. Мальчик, ростом старику едва по пояс, впитывал рассказанное, как губка, задрав лицо, выражавшее самую страстную сосредоточенность.
- Хочешь пари - кто у кого будет ходить на корде к концу недели? - шепнул Эйрел ей на ухо.
- Силы фатально неравны. Надо сказать, за месяцы, которые Майлз провел неподвижно в этом чудовищном позвоночном корсете, он научился безошибочно очаровывать людей. Самый эффективный и долгоиграющий способ управлять теми, кто вокруг тебя, и заставлять их исполнять твои желания. Но я рада, что он предпочел в качестве стратегии обаяние, а не искусное нытье. Наш сын - самое своевольное маленькое чудовище на свете, но он ухитряется сделать так, что окружающие этого не замечают.
- Да, шансов у графа нет, - согласился Эйрел.
Корделия улыбнулась, представив себе эту картину, потом посерьезнела. - Как-то раз, когда мой отец вернулся в домой из астроэкспедиции, мы с ним делали модели планеров. Чтобы планер полетел, нужно две вещи. Первая - разогнать его на старте. А вторая - вовремя отпустить. - Она вздохнула. - Научиться вовремя отпускать было самым трудным.
Петр, конь, Ботари и Майлз скрылись в конюшне. Судя по жестикуляции, Майлз выпаливал один вопрос за другим со скоростью лесного пожара.
Они с Эйрелом двинулись вверх по склону. Муж обнадеживающе стиснул руку Корделии. - Я верю, что этот планер будет парить высоко, милая капитан.