- Бога ради, Ботари, не поведем же мы ее туда! - возмущенно прошептал Куделка.
Они стояли в переулке в самой глубине запутанного лабиринта караван-сарая. Рядом громоздился толстостенный дом с глухими стенами, высотой аж в три этажа, уходящих в холодную, влажную темноту. Его оштукатуренный фасад был покрыт облупившейся краской. На самом верху сквозь резные ставни пробивался желтый огонек. Над деревянной дверью - единственным входом в здание - тускло горел керосиновый фонарь.
- Не оставлять же ее на улице. Ей нужно в тепло, - отрезал сержант. Он нес леди Форпатрил на руках, а она цеплялась за него, бледная и дрожащая. - Все равно сегодня ночка у них выдалась не горячая. Поздно. И они закрываются.
- Что это за место? - уточнила Друшнякова.
Куделка прочистил горло. - Раньше, в Период Изоляции, здесь был самый центр города и находился особняк какого-то лорда. Кажется, одного из младших принцев Форбарра. Вот почему этот дом выстроен как крепость. А теперь тут... нечто вроде гостиницы.
"А, так это и есть ваш бордель, Ку". Корделия едва удержалась, чтобы не выпалить это вслух. Вместо этого она спросила у Ботари: - Здесь безопасно? Или тут тоже полным полно осведомителей, как в нашем прежнем пристанище?
- На несколько часов - безопасно, - решил Ботари. - А большего нам и не надо. - Он опустил леди Форпатрил на землю, передав ее в руки Дру, и, обменявшись полушепотом несколькими фразами с охранником, просочился в приоткрытую дверь. Корделия крепче прижала к себе младенца Айвена, которого прятала под курткой, чтобы ему было хоть немного теплей от ее тела. К счастью, тот тихо дремал все время их перебежки от пустого здания до этого дома. Через пару минут вернулся Ботари и махнул им рукой заходить.
Они миновали коридор входа - почти что каменный туннель, с узкими щелями бойниц и отверстиями в стенах над головой через каждые полметра. - Так защищали дом в старое время, - шепнул Куделка, и Друшнякова понимающе кивнула. Но нынче ночью входящих не ждали ни стрелы, ни кипящее масло. Охранник - ростом не ниже Ботари, но массивнее, - запер за ними дверь.
Они зашли в большое, полутемное помещение, где было устроено нечто вроде то ли бара, то ли столовой. За столиками сидели две потрепанные жизнью женщины в халатах, да храпел, уронив голову на столешницу, какой-то мужчина. И с обычной для Барраяра расточительностью в камине тлели угли из настоящего дерева.
Появилась здешняя хозяйка, немолодая сухопарая женщина, и без слов повела их вверх по лестнице. Пятнадцать, или даже десять лет назад, она выглядела бы привлекательной, стройной и длинноногой, сейчас же смотрелась просто костлявой и увядшей, и ей совершенно не шел кричащий ярко-фиолетовый халат с уныло свисающими оборками - унылыми, как она сама. Ботари подхватил Элис Форпатрил на руки и понес наверх. Куделка беспокойно огляделся и слегка просветлел, не обнаружив какую-то неприятную ему персону.
Женщина отвела их в комнату в дальнем конце коридора. - Простыни смени, - проворчал Ботари, та кивнула и выскользнула за дверь. Ботари не опустил уставшую леди Форпатрил на пол, пока хозяйка не вернулась через несколько минут, не сдернула с кровати смятое белье и не заменила его свежим. Лишь тогда Ботари положил Элис на кровать и попятился. Корделия подложила спящего младенца под руку Элис, и та ответила благодарным кивком.
"Мадам" (Корделия решила называть ее именно так) уставилась на ребенка с проблеском интереса. - Новорожденный. Крупный паренек, а? - Вопрос был риторическим.
- Ему две недели, - возразил Ботари.
Хозяйка фыркнула, уперев руки в боки. - Я тоже не последняя повитуха, Ботари. Два часа, это верней.
Ботари покосился на Корделию со странным выражением в глазах - почти со страхом. Но когда он нахмурился, хозяйка примиряющее подняла руку. - Ладно, как скажешь.
- Ей надо поспать, - сказал Ботари, - пока не будет ясно, что не начнется кровотечения.
- Да, но нельзя оставлять ее одну, - возразила Корделия. - Чтобы, проснувшись, она не перепугалась, обнаружив себя в незнакомом месте. - Корделия подозревала, что для форессы здешний бордель точно был бы местом странным и чуждым.
- Я пока с ней посижу, - вызвалась Дру. Она подозрением покосилась на хозяйку, которая, по ее мнению, слишком близко склонилась к ребенку. Корделия поняла, что попытки Куделки представить это место чем-то вроде музея девушку не обманули. И не обманут леди Форпатрил, когда та отдохнет и придет в ясный рассудок.
Друшнякова плюхнулась в потертое мягкое кресло, наморщив нос при исходящем от него запахе плесени. Все остальные покинули комнату: Куделка пошел поискать в этом старом здании удобства, а потом - прикупить немного еды. Запашок в воздухе подсказывал Корделии, что дома караван-сарая вряд ли подключены к городской канализации. И центрального отопления тут тоже нет. Ботари нахмурил брови, и "мадам" ретировалась вниз.
Диванчик, пара кресел и низкий столик занимали торец коридора, подсвеченного электрической лампой на батарейках в красном абажуре. Корделия и Ботари устало опустились на него. Ботари, с которого ненадолго спало напряжение, выглядел изнуренным. Корделия не знала, что сейчас за вид у нее самой, но подозревала, что не лучше.
- А на Колонии Бета есть шлюхи? - вдруг спросил Ботари.
Корделия мысленно вздрогнула. Вопрос был задан усталым голосом и казался почти случайным - но только Ботари никогда не вел бесед ради самой беседы. Насколько жестокие события этого вечера нарушили хрупкое равновесие его психики, сказались на ее слабых местах? - Ну... у нас есть ЛПСТ, - осторожно призналась она. - Полагаю, они занимают ту же социальную нишу.
- Элпэ Эстэ?
- Лицензированные практикующие сексуальные терапевты. Для этого нужно пройти государственный экзамен и получить лицензию. И обладать как минимум дипломом психотерапевта. У нас эту профессию практикуют все три пола. Самые высокие заработки у гермафродитов, они очень популярны среди туристов. Те, кто занят этой работой: у них не слишком высокий статус в обществе, но они и не отщепенцы. Я думаю, у нас на Бете вообще нет маргиналов, мы предпочитаем остановиться на низшей планке среднего класса. Это... - она задумалась, с трудом переводя понятия с языка одной культуры на другой, - все равно что парикмахер здесь, на Барраяре. Профессионал, оказывающий личные услуги с определенной долей искусства и умения.
Ей чуть ли не впервые за все время знакомства удалось изумить Ботари. Тот наморщил лоб. - Только бетанцам может взбрести в голову требовать чертов университетский диплом, чтобы... Их и женщины нанимают?
- Конечно. И пары тоже. Особо ценится... момент обучения.
Ботари покачал головой, помолчал. Покосился на Корделию. - Мая мать была шлюхой. - Его голос был примечательно отстраненным. Он ждал.
- Я... уже догадалась.
- Не знаю, почему она не сделала аборт, когда забеременела. Она это сама умела делать не хуже повитух. Может, подумала о старости? Она обычно продавала меня своим клиентам.
Корделия поперхнулась. - На Колонии Бета такое невозможно.
- Я мало что помню про то время. Я сбежал, когда мне было двенадцать и когда достаточно вырос, чтобы отлупить чертова клиента. Шатался вместе с разными шайками, а когда мне было шестнадцать, обманом накинул себе два года и записался на Службу. Вот так я оттуда выбрался. - Он отряхнул ладони, точно показывая этим жестом, как стремителен был его побег.
- По сравнению с такой жизнью служба должна была показаться вам раем.
- Казалась. Пока я не встретил Форратьера. - Он скользнул взором по стенам. В те времена народу здесь было побольше. А сейчас почти пусто. - Голос его был задумчив. - В моей жизни есть куски, которые я не слишком хорошо помню. Как будто я весь... в заплатах. А есть вещи, которые я хотел бы забыть, да не могу.
Она не собиралась переспрашивать "что именно?", лишь хмыкнула, давая понять, что слушает.
- Черт знает, кто был мой отец. Быть ублюдком почти так же плохо, как мутантом.
- У вас слово "ублюдок" используется как отрицательная характеристика личности, но с точки зрения бетанца это бессмысленное слово. Нелицензированные дети - это немного другое, и они рождаются так редко, что проблема решается по-разному в каждом конкретном случае. "Почему он мне это рассказывает? Что он от меня хочет? Когда он только заговорил, он казался почти перепуганным, а теперь - почти довольным. Что я такого правильного сказала?" Она вздохнула.
К ее тайному облегчению, тут вернулся Куделка, несущий вполне свежие бутерброды с сыром и пиво в бутылках. Пиву Корделия обрадовалась - в чистоте воды в этом месте она сомневалась. Она откусила от бутерброда, сделала благодарный глоток и сообщила: - Ку, нам придется изменить наш план.
Куделка неуклюже присел рядом и приготовился внимательно слушать. - Да?
- Ясно, что мы не можем взять с собою леди Форпатрил и младенца. И оставить ее здесь - тоже. У нас за спиной пять трупов и сожженный броневик фордариановской охранки. Очень скоро эту территорию начнут обыскивать. Но еще какое-то время они будут искать беременную на последнем сроке, и это дает нам запас времени. Мы должны разделиться.
Куделка помолчал, жуя бутерброд. - Значит, вы поедете с нею, миледи?
Корделия покачала головой. - Я должна идти во дворец. Хотя бы потому, что я - единственная, кто имеет право решать, идти ли нам дальше или вернуться. Дру мне необходима, и Ботари тоже. - И, в каком-то странном смысле, Ботари нужна она. - Значит, остаешься ты.
Ку с горечью поджал губы. - Ну, хоть задерживать я вас больше не буду.
- Я выбираю тебя не потому, что больше некого, - осадила его Корделия. - Но твоя изобретательность привела нас в столицу, и я надеюсь, что она же поможет вывезти отсюда леди Форпатрил. Ты - ее единственная надежда.
- Но получается, будто вы сами идете навстречу опасности, а я - убегаю.
- Опасная иллюзия. Ку, подумай хорошенько. Если громилы Фордариана снова ее схватят, пощады не будет: ни ей, ни тебе, ни младенцу. "Большая безопасность" здесь не при чем. Если лишь фатальная неизбежность, логика и неободимость не терять головы.
Он вздохнул. - Постараюсь, миледи.
- Мало "стараться". Падма Форпатрил старался. Нет, ты справишься, Ку.
Куделка медленно кивнул. - Слушаюсь, миледи.
Ботари отправился подыскать в запасах "мадам" какую-нибудь одежду, подходящую для новой роли Ку - бедного молодого мужа и новоиспеченного отца. - Клиенты всегда хоть что-то отставляют, - сказал он. Корделия гадала, что он сможет подобрать из уличной одежды для леди Форпатрил.
Куделка понес Дру и Элис поесть. Он вернулся вскоре с весьма унылой визиономией и снова присел рядом с Корделией. Какое-то время он молчал, потом произнес: - Кажется, я понял, почему Дру так тревожилась насчет беременности.
- Правда?
- Леди Форпатрил прошла через такое, что в сравнении мои собственные болячки кажутся... жалкими. Господи, это, наверное, было жутко больно.
- М-да. Но боль длится лишь день. - Корделия потерла свой шрам на животе. - Или пару недель. Нет, я думаю, дело в другом.
- Но в чем же?
- Это... трансцендентальное действо. Сотворение жизни. Я думала об этом, когда носила Майлза. 'Этим мы приносим в мир смерть'. Рождение, смерть, а между ними - боль и желание ее преодолеть. Я не понимала этих восточных мистических символов, вроде Кали, Смерти-Матери, а потом до меня дошло, что в этом нет никакой мистики, не больше, чем в любом животном начале. Случайность по-барраярски запускает цепочку последствий, которые уже не остановить. Наши дети меняют нас... рождаются они на свет или нет. И хотя твой ребенок на этот раз оказался лишь плодом воображения, Дру эта перемена затронула. А тебя?
Ку озадаченно покачал головой. - Я о таком не задумывался. Просто хотел быть нормальным. Как другие мужчины.
- Инстинкты у тебя верные. Но одних инстинктов недостаточно. Ты не мог бы хоть раз заставить свои инстинкты и свой разум работать вместе, а не бороться друг с другом?
Ку фыркнул. - Не знаю. Не знаю, как к ней теперь подступиться. Я уже извинялся.
- У вас двоих так и не наладились отношения, да?
- Да.
- Знаешь, что меня беспокоило больше всего, пока мы сюда ехали? - спросила Корделия.
- Нет...
- Что я не попрощалась с Эйрелом. Если... что-нибудь случится со мной - или с ним, если уж на то пошло, - между нами так и останется навсегда нечто невыясненное, незавершенное. И способа исправить это уже не будет.
Ку что-то промычал и еще сильней ссутулился в кресле.
Корделия немного подумала. - А ты пробовал что-нибудь, кроме извинений?. Например, "Как твои дела?", "Все ли в порядке?", "Чем тебе помочь?", "Я люблю тебя". Классические, короткие слова. И, кстати, в основном вопросы. Показывают интерес к завязыванию беседы, понимаешь?
Он печально улыбнулся. - По-моему, она вообще не хочет со мною разговаривать.
- Предположим... - Корделия склонила голову и невидящим взглядом уставилась вдоль коридора. - Представь, что той ночью не случилось нападения. Вы не запаниковали. И этот идиот Ивон Форхалас не прервал вас своим шоу ужасов. - "Ох, как больно думать, что все могло быть и так". - Вернемся к самому началу. Вот вы двое, радостно: милуетесь. - "Миловаться" - это было эйреловское слово, и это воспоминание тоже кольнуло болью. - Потом расстаетесь друзьями, на следующее утро просыпаетесь, ваша любовь требует продолжения и... что делают на Барраяре потом?
- Сватовство.
- Что?
- Ее родители, или мои, нанимают сваху. И она, э-э, все устраивает.
- А ты что делаешь?
Он пожал плечами. - Назначаю день свадьбы и плачу по счетам. Хотя чаще платят родители.
Неудивительно, что парень в недоумении. - Так ты хочешь жениться? А не просто переспать?
- Да! Но... миледи, я лишь полчеловека, в свои лучшие дни. Ее семья поднимет меня на смех, как только увидит.
- А ты знаком с ее родными? Они тебя когда-нибудь видели?
- Нет...
- Ку, ты сам слышишь, что несешь?
Он устыдился и покраснел. - Ну...
- Сваха. Ха. - Корделия встала.
- Вы куда? - нервно спросил Ку.
- Сватать, - ответила Корделия твердо. Уверенным шагом она прошла по коридору до двери леди Форпатрил и заглянула в комнату. Дру сидела в кресле, наблюдая за спящей. На прикроватном столике стояли нетронутыми пиво и бутерброды.
Корделия проскользнула в комнату и мягко прикрыла дверь. - Знаешь, - тихо подсказала она, - хороший солдат никогда не упустит случая поесть и поспать. Никогда не знаешь, когда тебя снова поднимут по тревоге и когда выпадет новая возможность перекусить.
- Я не голодна. - Дру была тоже напряженной, как сжатая пружина, словно попала в мысленную ловушку и не знала, как выбраться.
- Хочешь об этом поговорить?
Девушка неуверенно нахмурилась, но отодвинула кресло от кровати в дальний угол комнаты. Корделия поставила свой стул рядом.
- Сегодня вечером, - тихо произнесла Дру, - я первый раз побывала в настоящем бою.
- Ты отлично справилась. Выбрала позицию, быстро стреляла...
- Нет, - горьким жестом отмахнулась Друшнякова. - Не справилась.
- Да? А мне показалось...
- Я обежала вокруг здания и парализовала двоих охранников у черного выхода; они меня даже заметить не успели. Потом заняла позицию за углом дома. Я видела, как эти люди на улице мучали леди Форпатрил - оскорбляли, пялились, толкали, тискали... Я так разозлилась, что вместо парализатора взяла нейробластер. Я хотела их убить. А потом началась перестрелка. И... я замешкалась. Я колебалась. Из-за меня погиб лорд Форпатрил. Это я виновата...
- Эй, девочка! Тот солдат, что застрелил Падму Форпатрила, был не единственным, кто в него целился. Падма был так одурманен фаст-пентой и растерян, что даже не пытался пригнуться или за чем-нибудь спрятаться. Должно быть, ему вкатили двойную дозу, чтобы он привел их к Элис. Он мог погибнуть от другого выстрела или даже попасть под наш собственный перекрестный огонь.
- Сержант Ботари колебаний не испытывает, - ровным голосом заметила Друшнякова.
- Не испытывает, - согласилась Корделия.
- И не тратит сил на то, чтобы жалеть своих врагов.
- Верно. А ты?
- Меня тошнит.
- Ты убила двоих совершенно незнакомых тебе людей и хочешь испытывать от этого радость?
- Ботари же может.
- Да. Ботари получает удовольствие от убийства. Но он не совсем нормален, даже по барраярским меркам. Ты мечтаешь стать чудовищем?
- Да как вы его назвали!
- Но он правда мое чудовище. Мой верный пес. - Ей всегда было трудно объяснять, что есть Ботари, порой даже себе самой. Интересно, знает ли Друшнякова, что термин "козел отпущения" происходит из земной истории? Священное животное, которое каждый год отпускали в пустыню, чтобы оно унесло туда грехи всей общины... Ботари определенно был тем вьючным животным, что несло ее груз; она прекрасно понимала, что он для нее делает. Куда меньше она была уверена в том, что сама делает для сержанта, но что бы это ни было, он находил ее вклад отчаянно важным. - Я рада, что ты испытываешь отвращение. Два ненормальных убийцы на моей службе - это было бы слишком. Цени свою тошноту, Дру.
Дру покачала головой. - Я начинаю думать, что занялась не своим делом.
- Может быть. А, может, и нет. Подумай, что за чудовищные вещи творила бы армия, состоящая из одних Ботари. Любая силовая структура общества - армия, полиция, служба безопасности, - нуждается в людях, которые могут совершать необходимое зло, но не нести при этом зла в себе. Только необходимое, и не каплей больше. И еще они должны постоянно думать о последствиях, чтобы не позволять себе и окружающим скатиться к зверству.
- Так тот полковник безопасности, который приструнил своего капрала-извращенца.
- Да. Или как лейтенант, который задал вопрос полковнику. Жаль, что мы не могли его спасти, - вздохнула Корделия.
Дру мрачно уставилась на свои колени.
- Ку считает, что ты на него очень сердита, - добавила Корделия.
- Ку? - рассеянно переспросила Друшнякова и подняла взгляд. - Ах да, он только что заходил. Ему чего-то было надо?
Корделия улыбнулась. - Как типично для Ку: вообразить, что весь твой мир и твое дурное настроение зациклены на нем. - Ее улыбка спала. - Я хочу отправить его с леди Форпатрил, чтобы он вывез ее с младенцем из города. Как только она сможет встать на ноги и идти, наша группа разделится.
На лице Дру проявилось беспокойство. - Он будет в огромной опасности. Фордариановцы, должно быть, в бешенстве от того, что упустили ее и юного лорда.
Неужели даже леди Форпатрил нарушает династические планы Фордариана? Безумная система, при которой новорожденный младенец представляет смертельную угрозу для взрослого мужчины. - В безопасности не будет никто, пока не закончится эта мерзкая война. Скажи, ты все еще любишь Ку? Я знаю, период первой влюбленности и очарования у тебя миновал. Ты видишь его недостатки. Он эгоцентричен, и у него пунктик насчет инвалидности, а еще он жутко беспокоится насчет своей мужской состоятельности. Но он не дурак. Для него еще есть надежда. У него впереди большая и интересная жизнь на службе Регента. - "Если мы только не погибнем в ближайшие двое суток". Надо привить всей моей команде страстное желание выжить, подумала Корделия. - Нужен он тебе?
- Я теперь... привязана к нему. Не знаю, как объяснить... Я отдала ему свою девственность. Кто меня теперь возьмет? Я буду опозорена...
- Выбрось эту глупость из головы! Когда мы вернемся с победой, ты покроешь себя такой славой, что мужчины будут ложиться штабелями за право поухаживать за тобою. У тебя будет выбор. В окружении Эйрела ты сможешь встретить самых лучших. Кто тебе нужен? Генерал? Имперский министр? Фор-лорд? Посол с другой планеты? Единственной сложностью будет выбрать одного, поскольку барраярский обычай разрешает женщине только одного мужа одновременно. Нескладный молодой лейтенант и мечтать не может о том, чтобы соперничать с такими блестящими господами.
Расписываемая Корделией картина вызвала у Дру недоверчивую улыбку. - А кто сказал, что в один прекрасный день Ку сам не станет генералом? - спросила она тихо. Потом вздохнула и наморщила лоб. - Да, он мне по-прежнему нужен. Но... я боюсь, что они опять сделает мне больно.
Корделия обдумала эту мысль. - Наверняка так и будет. Мы с Эйрелом раним друг друга постоянно.
- Ох, миледи, только не вы! Ты такая совершенная пара.
- Подумай, Дру. Представляешь, в каком состоянии находится Эйрел в эту самую минуту из-за моего поступка? Я - представляю. Каждую минуту.
- Ой.
- Но боль... мне не кажется достаточной причиной, чтобы не принимать саму жизнь. Мертвым не больно. Боль, как и время, неизбежно наступает и проходит. Вопрос в том, что прекрасного ты сможешь извлечь из жизни, помимо боли и несмотря на нее?
- Не уверена, что я понимаю, миледи. Но... у меня в голове есть картинка. Мы с Ку, на пляже, только вдвоем. Так жарко. И он глядит на меня, и видит, по-настоящему видит, и любит меня...
Корделия пожевала губу. - Ага... подойдет. Пойдем.
Девушка послушно встала. Корделия вывела ее в коридор, силком усадила на один край диванчика, Ку - на другой, а сама хлопнулась между ними.
- Дру, Ку хочет тебе кое-что сказать. Поскольку вы, очевидно, говорите на разных языках, он просил меня быть переводчицей.
Ку смущенно и растерянно воздел руки.
- А этот жест, например, означает: "Я лучше испоганю себе всю оставшуюся жизнь, чем на пять минут покажусь смешным сейчас". Не обращай внимания, - объяснила Корделия. - Так, посмотрим. Кто начинает?
Короткая пауза.
- Я разве не сказала, что буду играть роль ваших родителей? Думаю, начнем с матушки Ку... "Что ж, сынок, неужели ты не встретил хорошенькой девушки? Тебе почти двадцать шесть, знаешь ли..." Я видела эту запись, - пояснила она потрясенному Ку своим обычным голосом. - Похожа выходит, а? И голос, и слова. А Ку отвечает: "да, мам, есть у меня на примете замечательная девушка. Молодая, высокая, умная..." - и матушка Ку говорит: "Ага!" И нанимает меня, вашу услужливую соседку-сваху. И я иду к твоему отцу, Дру, и говорю: - Есть один молодой человек, лейтенант на имперской службе, личный секретарь лорда Регента, герой войны, с перспективой карьеры в Имперском генштабе, - и он отвечает: "Хватит болтовни! Мы его берем". Ага. И...
- Я думаю, он еще кое-чего скажет, - угрюмо перебил ее Ку.
Корделия повернулась к Друшняковой. - Ку только что сказал, что, по его мнению, твоя семья не захочет его принять, потому что он - калека.
- Нет! - негодующе воскликнула Дру. - Это не так...
Корделия остановила ее, подняв руку. - Я твоя сваха, Ку, и позволь тебе кое-что сказать. Когда любимая единственная доченька показывает пальчиком и твердо говорит: "Па, я хочу вот этого", - то благоразумный па отвечает лишь: "Да, милочка". Признаю, троих здоровенных братьев тебе будет убедить труднее. Стоит ей расплакаться, и тебя ждут большие неприятности в каком-нибудь темном переулке. Но, как я поняла, ты им еще не нажаловалась, Дру?
Дру невольно хихикнула. - Нет!
Судя по лицу Ку, эта мысль оказалась для него новой и пугающей.
- Видишь, - произнесла Корделия, - братское возмездие тебя минует, если ты поторопишься. - Она повернулась к Дру. - Я знаю, что он олух, но ручаюсь, он - обучаемый олух.
- Я же просил прощения, - огрызнулся уязвленный Ку. - Говорил, как я сожалею.
Дру напряглась. - Да. Неоднократно, - холодно подтвердила она.
- А теперь мы переходим к самому главному, - медленно, серьезно начала Корделия. - Дру, на самом деле Ку имеет в виду совсем другое. Что он ни капельки не сожалеет. Те минуты были чудесны, ты была чудесна, и он хочет этого снова. Снова и снова, и только с тобою, всегда, с полного одобрения общества и без помех. Верно, Ку?
Ку сидел с ошеломленным видом. - Ну... да!
Дру заморгала. - Но... я это и хотела от тебя услышать.
- Правда? Ку не сводил с нее взгляда.
"А система сватовства не лишена определенных достоинств. Как и ограничений".
Корделия поднялась и посмотрела на хроно. И шутливое настроение ее покинуло. - У вас есть еще немного времени. Даже за малое время можно сказать многое, если ограничиваться короткими словами.