Майор удобно устроил Грегора у себя за спиной, в мягком гнездышке между скаткой и седельными сумками. Корделии предстояло еще раз вскарабкаться в это пыточное устройство для людей и лошадей, именуемое седлом. Без Ботари она бы с этим ни за что не справилась. На этот раз поводья взял майор, и его лошадь пошла бок о бок с Розой, так что поводья он почти не дергал. Ботари, замыкающий строй, бдительно поотстал.
- Итак, - произнес старик наконец, - стало быть, вы и есть молодая леди Форкосиган.
Корделия, помятая и замызганная, отчаянно попыталась улыбнуться. - Да, Э-э, майор, вашего имени граф Петр не упомянул...
- Эймор Клийви, миледи. Но народ в горах зовет меня просто Кли.
- И, гм... кто вы? - Если только не горный дух, которого Петр заклинаниями вызвал из-под земли.
Старик улыбнулся, хотя из-за состояния его зубов это производило скорее жуткое, чем приятное впечатление. - Я - Имперская Почта, миледи. Каждые десять дней я объезжаю здешние горы вокруг Форкосиган-Сюрло. Уже подросли и дети тех детей, которые знают меня только как Кли-почтовика.
- Я думала, почту сюда возят на флаерах.
- Доставляют - да. Но флаер не полетит в каждый дом, а только на пункт раздачи. Личные услуги нынче в чести. - Он сплюнул, то ли в возмущении, то ли просто избавляясь от пережеванного листа. - Если генерал придержит за мной это место еще два года, я дослужу последнюю двадцатку и буду трехкратным ветераном. В отставку-то я вышел на дважды двадцать.
- И из каких войск, майор Клийви?
- Из Императорских Рейнджеров. - Он застенчиво покосился на нее, ожидая реакции, и нее обманулся: брови Корделии уважительно приподнялись. - Я не техником был, а глотки резал. Вот почему и не поднялся выше майора. Начал я в этих самых горах, в четырнадцать - когда мы с генералом и Эзаром играли в кошки-мышки с цетагандийцами. А в школу после этого так и не пошел. Только на армейские курсы. И рано ли, поздно, но Служба оставила меня позади.
- Но не совсем, - заметила Корделия, оглядывая дикую, явно безлюдную местность
- Да уж... - Старик поджал губы и задумчиво вздохнул, с беспокойством покосившись через плечо на Грегора.
- Петр рассказал вам, что случилось вчера днем?
- Ага. Я-то выехал с озера позавчера утром. Всю потеху пропустил. Должно быть, новости догонят меня до полудня.
- И... только новости, никто больше?
- Поживем - увидим. - Он подумал и нерешительно добавил: - Вам бы переодеться, миледи. А то вон та надпись здоровенными черными буквами прямо над нагрудным карманом - "Форкосиган Э." - выдает вас с головой.
Пристыженная Корделия окинула взглядом куртку от черной полевой формы Эйрела.
- Да и ливрея милорда бросается в глаза не хуже флага на флагштоке, - прибавил Кли, оглянувшись на Ботари. - Но если переоденем вас как надо, у нас будет шанс уехать. Чуть погодя я посмотрю, что можно будет сделать.
Корделия совсем обмякла, живот в предчувствии отдыха многозначительно заныл. Убежище. Но чего оно будет стоить тем, кто его предоставит? - Вам грозит опасность из-за того, что вы нам помогаете?
Клочковатая седая бровь приподнялась. - Быть может. - И судя по тону, вопрос был закрыт.
Она измучилась думать об одном и том же. Нужно срочно на что-то переключиться, если она хочет быть полезной своим спутникам, а не навлекать на них новую опасность.
- Эти ваши жевательные листья. Они бодрят, как кофе?
- О, куда лучше кофе, миледи.
- А можно мне немножко? - Она невольно понизила голос, застеснявшись; быть может, просьба эта чересчур личная?
Кли расплылся в ироничной усмешке. - Только деревенщины вроде меня, жуют листья, миледи. А хорошенькие фор-леди из столицы ни за что не станут пачкать ими свои жемчужные зубки.
- Я не хорошенькая, не леди и не из столицы. А за чашку кофе я сейчас убить готова. Так что я рискну.
Кли бросил поводья на шею своей ровно бредущей лошади, полез в карман синей/серой куртки и достал кисет. Не слишком чистыми пальцами он отломил кусочек плитки и протянул Корделии.
Мгновение она глядела с сомнением на темную лиственную массу на своей ладони. "Никогда не бери незнакомой органики в рот, пока ее не проверят в лаборатории". Она кинула кусочек в рот. Листья были спрессованы в брикет с помощью небольшого количества кленового сиропа, но после того, как слюна унесла первую ошеломляющую сладость, вкус оказался вяжущим и с приятной горчинкой. Он словно смыл изо рта скопившийся за ночь налет и принес настоящее облегчение. Корделия выпрямилась.
Кли поглядел на нее изумленно. - Так кто вы такая, инопланетница и не-леди?
- Я была астрокартографом. Потом капитаном экспедиции. Затем солдатом, военнопленной, беженкой. Потом - женой и матерью. А кем я стану дальше - не знаю, - призналась она честно, но неразборчиво, потому что рот был набит листьями. "Боже, только не вдовой".
- Матерью? Я слышал, что вы ждали малыша, но... разве вы его не потеряли из-за солтоксина? - Он недоуменно поглядел на ее талию.
- Не совсем. Он еще может побороться за жизнь. Хотя шансы такие неравные: весь Барраяр против него одного... Он родился преждевременно. С помощью хирургической операции. - Она решила, что про маточный репликатор объяснять не стоит и пытаться. - Он в Имперском госпитале. В Форбарр-Султане. И все, что я знаю: столица захвачена мятежными войсками Фордариана...
Она вздрогнула. Лаборатория Ваагена засекречена, она не должна привлечь ничьего внимания. С Майлзом все хорошо, хорошо, хорошо. Единственной трещинки в броне уверенности хватит, чтобы ее истерика выплеснулась наружу. Эйрел... он-то о себе позаботится. Ну, как же его смогли так застать врасплох? Нет сомнения, СБ заражена изменой. Там нельзя доверять никому. И где сейчас Иллиан? Не может выбраться из Форбарр-Султаны? Или он - предатель, человек Фордариана? Нет... В бегах, скорее всего. Или в изоляции. Как Карин. Как Падма и Элис Форпатрилы. В бегах наперегонки со смертью...
- До госпиталя никому дела нет, - заметил Кли, наблюдая за ее лицом.
- Я... да, верно.
- А зачем вы приехали на Барраяр, инопланетница?
- Хотела иметь детей. - Безрадостный смешок сорвался с ее губ. - У вас есть дети, Кли-почтовик?
- Нет, насколько я знаю.
- Мудрый человек.
- Ох... - выражение лица у него стало отрешенным. - Не знаю. С тех пор, как умерла моя старуха, никто меня не беспокоит. Знавал я людей, у которых из-за собственных детей были сплошные неприятности. Эзар. Петр. Только не знаю, кто зажжет приношение на моей могиле. Племянница, наверное.
Корделия покосилась на Грегора, прислушивающегося к разговору с седельной сумки. Мальчик уже подносил огонь к гигантскому поминальному костру Эзара; его руку в тот момент поддерживал Эйрел.
Дорога пошла в гору. Четыре раза Кли съезжал на боковые тропки, пока Корделия, Ботари и Грегор пережидали вне пределов видимости. Из третьей отлучки он вернулся с узлом, где оказались старая юбка, пара поношенных штанов и немного овса для усталых лошадей. Корделия, которой так и не удалось согреться, натянула юбку прямо поверх старых бетанских брюк. Ботари сменил свои приметные коричневые с серебряным лампасом форменные брюки на горские обноски. Штаны оказались ему слишком коротки, не доходя до лодыжек и придавая зловещий вид пугала. Мундир Ботари и черная куртка Корделии были свернуты и отправились в одну из пустых седельных сумок. Проблему с потерянной сандалией Грегора Кли решил просто: снял с него вторую и разрешил идти босиком; слишком дорогой костюмчик мальчика скрыла огромная мужская рубашка с закатанными рукавами. Мужчина, женщина и ребенок - изможденная семейка горских оборванцев.
Они добрались до перевала Эйми и начали спускаться вниз. На обочине дороги Кли то и дело поджидали местные; им он передавал сообщения устно, причем умудрялся отбарабанить запомненное, как показалось Корделии, слово в слово. Почтовик раздавал бумажные конверты и дешевые звуковые диски, на который голос искажался до металлического тембра и был почти неразличим. Дважды он задерживался прочесть письмо вслух, поскольку получатель был неграмотен, а один раз за письмом пришел слепой, которого вела маленькая девочка. Каждый встречный заставлял Корделию дергаться. "Не предаст ли нас этот тип? За кого нас приняла эта женщине? Хорошо, что хоть слепой не может нас описать..."
Ближе к сумеркам, вернувшись из очередной отлучки, Кли оглядел молчаливый, залитый темнотой пустой лес и заметил: - Что-то людно здесь:
Видимо, нервы Корделии были натянуты до предела, раз она не нашла в этом парадоксальном заявлении ничего странного.
Кли с беспокойством в нее смотрелся: - Выдержите еще четыре часа, миледи?
"Или что? Сидеть у грязной лужи и рыдать, пока нас не поймают?" Корделия, до того присевшая на бревно в ожидании проводника, с трудом поднялась на ноги. - Зависит от того, что нас ждет в конце этих четырех часов.
- Мой дом. Обычно эту ночь я провожу у племянницы, тут близко. С развозкой почты до него добираться еще часов десять, но если мы поедем туда напрямую, хватит четырех. А к утру я успею вернуться сюда же и поеду дальше как ни в чем не бывало. Там действительно тихо. И никто не заметит.
Что, интересно, значит это "напрямую"? Но Кли совершенно прав: их спасение в безвестности, в незаметности. Чем скорее они скроются с чужих глаз, тем лучше. - Ведите, майор.
Четыре часа оказались шестью. Уже незадолго до цели у Ботари захромала лошадь; он спешился и повел ее в поводу. Животное спотыкалось и трясло головой. Корделия тоже пошла пешком, чтобы дать отдых натертым икрам, согреться и не заснуть в леденящей темноте. Грегор задремал и, свалившись, разревелся, зовя маму, но потом снова заснул, когда Кли усадил его перед собой и обнял покрепче. Последний подъем окончательно измотал Корделию: дыхания не хватало, сердце бешено колотилось, хоть она и висла на стремени Розы, чтобы было легче идти. Лошади двигались точно артритные старухи, спотыкаясь и ковыляя; лишь врожденное стадное чувство заставляло их держаться за выносливой пегой лошадкой Кли.
Подъем внезапно перешел в резкий спуск; они перевалили через кряж и спускались в широкую долину. Лес, перемежаемый участками горного луга, сделался реже и неровнее. Наконец-то пространство раздвинулось в стороны вокруг Корделии с истинно горным размахом. Здесь были пятна темноты, безбрежные, как морской залив, и огромные скалы, молчаливые, словно вечность. Когда Корделия подняла лицо к небу, на него опустились и растаяли три снежинки.
На опушке какой-то рощицы Кли остановился. - Приехали, ребята.
Корделия в каком-то полусне занесла Грегора в крошечную хижину, на ощупь нашла путь к кровати и уложила мальчика. Когда она укрывала его одеялом, он захныкал во сне. Корделия стояла возле кровати столбом, пошатываясь, совершенно отупев, пока в последнем проблеске сознания не сообразила скинуть с ног тапочки и забраться в постель. Ноги у малыша были холодные, как у трупа в криокамере. Она прижимала его ступни к своему телу, согревая, и постепенно он перестал дрожать и крепко уснул. Корделия смутно осознала, что кто-то - Кли? Ботари? - разжигает огонь в очаге. Бедняга Ботари, он не спит так же давно, как и она сама. В каком-то армейском смысле он - ее подчиненный; значит, она должна проследить, чтобы он был сыт, чтобы у него не были стерты ноги, чтобы он выспался... должна, должна...
***
Корделия проснулась внезапно и лишь затем поняла, что вспугнул ее ото сна Грегор: он сидел на постели рядом, и тер глаза, не понимая, где он. Сквозь пару грязных окошек по обе стороны деревянной двери лился свет. В этой лачуге, или хижине - две стены были из уложенных одно на другое цельных бревен - была всего одна комната. Напротив был очаг из серого камня, и на нем, на решетке над раскаленными углями, стояли чайник и котелок под крышкой. Корделия напомнила себе, что на этой планете дерево означает бедность, а не богатство. Вчера они миновали по меньшей мере десять миллионов деревьев.
Корделия села, охнув от боли в мышцах, и вытянула ноги. Кровать представляла собой натянутую на раму веревочную сетку, поверх которой был брошен набитый соломою матрац и пуховая перина. В этом гнездышке им с Грегором было по крайней мере тепло. В комнате пахло пылью, к которой примешивался приятный запах древесного дыма.
На крыльце раздалось буханье тяжелых сапог, и Корделия в приступе внезапной паники стиснула ладошку Грегора. Она не может бежать... а эта черная чугунная кочерга - неравное оружие против парализатора или нейробластера. Но это оказался всего лишь Ботари. Вместе с ним в дверь ворвался свежий воздух с улицы. Грубого покроя бурую куртку он, должно быть, позаимствовал у Кли, судя по тому, как торчали из рукавов его костлявые запястья. Он легко сойдет за горца, если только будет помалкивать - выговор у него городской.
Ботари кивнул: - Миледи. Сир. - Опустившись на колени у очага, он заглянул под крышку котелка и проверил, насколько горяч чайник, поведя в нескольких сантиметрах над ним сложенной "лодочкой" здоровенной ладонью. - Есть каша и сироп, - сказал он. - Кипяток. Травяной чай. Сухофрукты. А масла нет.
- Что слышно? - Корделия потерла лицо, просыпаясь, и спустила ноги с кровати, намереваясь совершить набег на упомянутый травяной чай.
- Ничего особенного. Майор дал своей лошади передохнуть и выехал до рассвета, чтобы уложиться в расписание. С тех пор все тихо.
- А вы хоть поспали?
- Пару часов, наверное.
С чаем пришлось повременить - прежде Корделии нужно было отвести императора вниз по склону, где у Кли была уборная. Грегор наморщил нос и с опаской посмотрел на сиденье, рассчитанное на взрослых. Возле крыльца нашелся помятый металлический тазик; Корделия присмотрела, чтобы Грегор вымыл над ним руки и лицо.
Когда Корделия умылась и вытерла лицо, глаза у нее прояснились, и она увидела, какой потрясающий вид открывается с крыльца. Под ними расстилалась половина форкосигановского округа: бурые предгорья, а ниже - зеленые и желтые пятна возделанных земель.
- Наше озеро вон там? - спросила Корделия, показав на серебристый отблеск возле дальних холмов, почти на пределе видимости.
- Кажется, да, - согласился Ботари, щурясь.
Так далеко, если добираться второпях и пешком. И так пугающе близко, если лететь на флайере... Что ж, по крайней мере отсюда видно, кто приближается.
Горячая каша с сиропом, поданная на выщербленной белой тарелке, оказалась восхитительной на вкус. Корделия с жадностью принялась хлебать травяной чай, только сейчас сообразив, что обезвоживание организма достигло опасных пределов. Она попыталась уговорить попить и Грегора, но вяжущий привкус чая тому не понравился. Ботари готов был сгореть со стыда из-за того, что не в силах извлечь молоко прямо из воздуха по прямому приказу своего императора. Корделия вышла из положения, подсластив чай сиропом; в таком виде Грегор на него согласился.
К тому времени, как они доели, вымыли немногочисленные приборы и тарелки и выплеснули грязную воду через перила, осеннее солнце уже достаточно прогрело крыльцо, чтобы на нем можно было сидеть.
- Почему бы вам не пойти в постель, сержант? Я посторожу. Э-э... Кли не намекнул, что нам делать, если без него к нам на голову свалятся незваные гости? Похоже, дальше нам бежать некуда?
- Не совсем так, миледи. Здесь есть пещеры, вон за той рощицей. Старое убежище партизан. Кли водил меня туда ночью показать вход.
Корделия вздохнула. - Что ж. Поспите, сержант, вы нам понадобитесь позже.
***
Корделия поставила деревянный стул на солнышке и уселась отдохнуть, но отдыхало лишь тело, а не разум. Она все время напрягала глаза и слух, ожидая отдаленного воя моторов флайера или тяжелого аэрокара.
Она соорудила Грегору самодельную обувку из тряпок, и тот принялся бродил вокруг, все разглядывая и изучая. Вместе они сходили под навес навестить лошадей. Конь сержанта все еще хромал, а Роза старалась не шевелиться, но у них было сено и вода из ручейка, протекавшего у края загона. Вторая лошадь Кли, поджарая и ухоженная гнедая, спокойно стерпела вторжение новичков и лишь слегка прихватывала Розу зубами, когда та посягала на ее край стожка.
Когда солнце миновало зенит, Корделия с Грегором уселись на крыльце, теперь уже окончательно теплом. В пустой долине было тихо, только ветерок шумел в ветвях, да храп Ботари доносился аж сквозь стены хижины. Решив, что они окончательно успокоились и обстановка располагает, Корделия наконец осмелилась расспросить Грегора - единственного очевидца! - о столичных событиях. Ничего особо полезного она не узнала; пятилетний Грегор видел многое, но не понимал смысла и причин. Корделия с сожалением призналась себе, что у нее, взрослой и супруги Регента, та же проблема.
- Пришли солдаты. Полковник сказал нам с мамой, чтобы мы шли с ним. Вошел один из наших оруженосцев. Полковник в него выстрелил.
- Из парализатора или из нейробластера?
- Нейробластер. Голубой огонь. Он упал. А нас повели в Мраморный Дворик. Там были аэрокары. А потом прибежал капитан Негри, и с ним его солдаты. Какой-то солдат меня схватил, и мама схватила, и у меня сандалик не выдержал. Остался у мамы в руке. Надо было мне получше застегнуть его утром. Тогда капитан Негри выстрелил в солдата, который меня держал, а другие солдаты стали стрелять в капитана Негри...
- Из плазмотронов? Вот когда его так сильно обожгло? - спросила Корделия. Она постаралась, чтобы ее голос звучал совершенно спокойно.
Грегор молча кивнул. - А потом солдаты схватили маму - другие, не те, что с Негри. Капитан Негри схватил меня и побежал. Мы бежали по туннелям, под дворцом, и пришли в гараж. Сели в флаер и полетели. В нас стреляли. Капитан Негри все время говорил мне, чтобы я замолчал, чтобы сидел тихо. Мы летели и летели, и он все повторял, чтобы я сидел тихо, но я ведь так и делал! А потом мы приземлились у озера. - Грегор снова начал дрожать.
- М-м... - Как ни прост был рассказ Грегора, но Корделия словно воочию увидела замешательство Карин и ее обычно безмятежное лицо, искаженное криком ярости и ужаса, когда из ее рук вырвали сына, в таких муках рожденного для Барраяра. От всего, чем она владела - ненадежного, иллюзорного, - осталась одна сандалия. Итак, Карин у Фордариана. В каком качестве? Заложницы? Жертвы? Жива ли она?
- А с мамой все хорошо?
- Конечно. - Корделия неуютно поерзала. - Она очень важная госпожа. Они не сделают ей ничего плохого. - "До тех пор, пока им этого не понадобится".
- Она плакала.
- Конечно.
Такой же узел страха скрутился сейчас и в животе у Корделии. Картина, которую она гнала от себя весь вчерашний день, вспыхнула перед глазами. Сапоги, вышибающие дверь секретной лаборатории. Столы опрокинуты пинком. Никаких лиц, только сапоги. Приклады смахивают со стеллажей хрупкую лабораторную посуду и компьютерные датчики. Месиво осколков на полу. Маточный репликатор открывают одним грубым рывком, вспарывают стерильные мембраны, вываливают содержимое влажной кучей на плитки пола... младенца даже не придется хватать за ножки, чтобы традиционным образом разбить ему голову о ближайшую бетонную стену. Майлз такой крошечный, что на него достаточно наступить сапогом и расплющить в кашу... Она со всхлипом втянула воздух.
"Майлз цел и невредим. В безвестности, как и мы. Мы такие крохотные, сидим так тихо и мы в безопасности. Молчи, малыш". Она крепко обняла Грегора.
- Мой маленький сынок тоже в столице, как и твоя мама. А ты со мной. Мы будем друг за другом присматривать. Обещаю.
***
После ужина, когда Кли так и не появился, Корделия попросила: - Покажите мне пещеры, сержант.
Под каминной полкой у Кли хранилась коробка люминофоров. Ботари переломил один и повел Корделию с Грегором в лес по едва заметной каменистой тропке. Страшноватый из него получился блуждающий огонек, подумала Корделия, глядя на яркий зеленоватый огонь, сочащийся из трубочки меж его пальцев.
Судя по всему, когда-то площадку перед самой пещерой расчищали, но теперь ее почти скрыла молодая поросль. Сам вход оказался отнюдь не тайным лазом, а зияющей черной дырой, высотой в два роста Ботари и такой широкой, что туда мог бы въехать флайер. Сразу за входом свод поднимался, а стены раздвигались, образуя пыльный зал. Там могли устраиваться на стоянку целые отряды, как и случалось в прошлом, судя по древнему мусору. В камне были выдолблены спальные ниши, стены покрывали надписи - имена, инициалы, даты и нецензурные комментарии.
В центре было сложено кострище, а в своде прямо над ним - почерневшая дыра, некогда бывшая дымоходом. Перед мысленным взором Корделии точно столпились призраки горцев-партизан: они ели, шутили, сплевывали лиственную жвачку, чистили оружие, планировали следующий набег... Появлялись и исчезали разведчики-рейнджеры - призраки даже среди призраков, - доставляя кровью добытую информацию своему молодому генералу, расстелившему карту вон на том плоском камне...
Корделия помотала головой, стряхивая видение, взяла люминофор и пошла обследовать проемы. Из пещеры вели по меньшей мере пять проходимых путей, и три из них несли следы использования.
- Кли не сказал, куда они ведут и где выходят на поверхность, сержант?
- Вообще-то нет, миледи. Он только упомянул, что ходы тянутся в глубь горы на много километров. Он опаздывал и очень спешил.
- А вертикальная это система или горизонтальная, он не говорил?
- Простите, миледи?
- Все туннели на одном уровне или есть неожиданные резкие перепады высоты? Тупиков много? Куда мы должны идти? Тут есть подземные реки?
- По-моему, он хотел сам вести нас внутрь, если потребуется. Начал было объяснять, но потом сказал, что это слишком сложно.
Корделия наморщила лоб, взвешивая все варианты. Во время обучения в Астроэкспедиции ее знакомили со спелеологией, немного, но достаточно, чтобы приобрести уважение к таящимся в этом занятии опасностям. Колодцы, обрывы, трещины, лабиринты пересекающихся проходов, а здесь к ним добавлялись неожиданное выпадение осадков и водные потоки - вещь, о которой на Колонии Бета просто не думаешь. Прошлой ночью шел дождь. Приборы мало помогают при поисках заблудившихся в пещерах исследователей. Да и чьи приборы? Если эта система как сложна, как утверждает Кли, она способна поглотить сотни спасателей...
Тут ее нахмуренная задумчивость сменилась медленной улыбкой. - Сержант, давайте-ка расположимся тут на ночь.
***
Грегору в пещере понравилось, особенно когда Корделия рассказала ему ее историю. Он носился по всему залу, шепотом разыгрывая сам с собой какие-то военные истории в сопровождении звуков "Бах, бах, бах!", залезал во все ниши и даже пытался читать вслух ругательства, выцарапанные на стенах. Ботари разжег в костровой яме небольшой огонь и расстелил для Грегора с Корделией одеяло, а на себя взял ночное дежурство. Корделия достала еще одно походное одеяло и завернула в него сухие припасы, сделав узел, который легко можно было бы ухватить; узел она положила возле входа. Черную форменную куртку с надписью "Форкосиган Э." она живописно разложила в нише, словно ее подстелили, чтобы посидеть на холодном камне, и позабыли, встав. Наконец, Ботари привел бесполезных, охромевших лошадей, оседлал, взнуздал и привязал у самого входа.
Пока сержанта не было, Корделия зашла в самый широкий проход и, пройдя метров двести, обронила почти догоревший люминофор туда, где с десятиметрового обрыва спускалась вниз веревка. Веревка была из натурального волокна, древняя и ветхая. Корделия решила не проверять ее на прочность.
- Я не совсем понимаю, миледи, - заметил Ботари. - Лошади стоят у входа - всякий, кто их увидит, обнаружит это место и будет знать, куда мы делись.
- Обнаружит это место - да, - согласилась Корделия. - А знать, куда мы делись, - нет. Потому что без Кли я ни в коем случае не потащу Грегора вниз в этот лабиринт. Но лучший способ сделать вид, что мы были здесь, это действительно провести тут какое-то время.
Наконец-то в бесстрастном взгляде Ботари вспыхнул огонек понимания. Он огляделся, посмотрел на пять чернеющих на разной высоте туннелей. - А-а!
- Это значит, что нам надо найти настоящее убежище. Где-нибудь в лесу, там, откуда мы можем напрямую выйти к тропе, по которой нас вчера привел Кли. Жаль, что мы не сделали этого, пока было светло.
- Понимаю, о чем вы, миледи. Схожу, разведаю.
- Будьте так добры, сержант.
Подхватив собранный Корделией дорожный узел, Ботари исчез в сумерках между деревьями. Корделия укутала Грегора одеялом, а сама устроилась снаружи, среди валунов возле устья пещеры, чтобы следить за окрестностями. Ей было видно всю долину, простиравшуюся ниже макушек деревьев, и можно было различить крышу хижины. Сейчас из трубы дыма не шло. Их костер в пещере ни один термосенсор не уловит издалека за толщей камня, но запах дыма разошелся в холодном воздухе, и тот, кто случится поблизости, сможет его учуять. Корделия выглядывала в небе движущиеся огоньки, пока звезды не начали расплываться в слезах, навернувшихся на глаза от напряжения.
Ботари вернулся очень нескоро. - Я нашел одно местечко. Перейдем туда прямо сейчас?
- Не сейчас. Может, еще Кли появится. - "Первым".
- Тогда ваша очередь поспать, миледи.
- О, да. - Вечерняя нагрузка не до конца изгнала из ее мускулов молочную кислоту усталости. Оставив Ботари сидеть под звездами на известняковом склоне, точно сторожевую горгулью, сама Корделия забралась внутрь, под одеяло к Грегору. И наконец уснула.
***
Корделия проснулась, когда сероватый рассвет превратил вход в белесый туманный овал. Ботари вскипятил чаю, и они разделили по-братски оставшиеся со вчерашнего вечера холодные куски подовой лепешки и горстку сухофруктов.
- Я могу еще подежурить, - вызвался Ботари. - Все равно я плохо сплю без лекарств.
- Лекарств? - переспросила Корделия.
- Ага. Мои таблетки остались в Форкосиган-Сюрло. Я уже чувствую, что разница есть. Все видится четче.
Корделия впилась зубами в неожиданно комковатый хлеб и запила его глотком горячего чая. Были ли эти психотропные препараты действительно лечением или просто плацебо, назначенным из политических соображений? - Дайте мне знать, если у вас будут трудности, сержант. Любые трудности, - осторожно попросила она.
- Не так все плохо. Просто труднее уснуть. Они подавляли сны. - Ботари допил чай и побрел обратно на свой пост.
Корделия сознательно не стала прибираться на месте их стоянки. Только сводила Грегора к ближайшей речушке умыться. Да, теперь от них всех точно несло истинно горским ароматом. Вернувшись в пещеру, Корделия легла на одеяло прикорнуть. Надо бы вскоре предложить Ботари подменить его. Ну, где же ты, Кли...
Напряженный низкий голос Ботари раскатился по пещере эхом. - Миледи. Сир. Пора уходить.
- Кли?
- Нет.
Корделия перекатилась, вскочила на ноги, движением ноги забросала еще тлеющие угли - кучку сырой земли она приготовила заранее, - схватила Грегора и потащила его к выходу. У мальчика был испуганный, больной вид. Ботари разнуздал лошадей и побросал уздечки на кучу вещей рядом с седлами. Корделия на мгновение приостановилась, кинула быстрый взгляд поверх крон деревьев. Перед хижиной Кли приземлился флаер. Два солдата в черном встали справа и слева от машины, третий скрылся под навесом крыльца. Издалека донеслось еле слышное хлопанье распахнутой пинком двери. В машине только солдаты - ни местных проводников, ни пленных не видно. И никаких следов Кли.
Они побежали сквозь лес; Ботари посадил Грегора на закорки. Роза попыталась было увязаться за ними, и Корделия отчаянно замахала и зашипела на нее, отпугивая: - Кыш! Прочь, ты, глупая скотина! - Лошадь нерешительно помедлила и побрела обратно к своему охромевшему приятелю.
Они бежали через лес ровно, без паники. Ботари заранее наметил маршрут, где их бы скрывали скалы или деревья и где были бы проточены водой естественные ступени. Вверх, вниз... и только Корделия поняла, что ее легкие вот-вот разорвутся и по ошметкам на камнях их точно выследят, как Ботари скрылся за неровным каменным обрывом.
- Сюда, миледи!
Ночью Ботари отыскал тонкую, почти горизонтальную расщелину в скале, полуметра высотой и трех - глубиной. Закатившись туда вслед за Ботари, Корделия обнаружила, что выемка защищена сплошным камнем со всех сторон, кроме входа, и подход к ней полускрыт упавшей глыбой. Одеяла и припасы были уже разложены внутри.
- Неудивительно, - выдохнула Корделия - что цетагандийцам в этих горах пришлось несладко. - Сейчас, чтобы их обнаружить, термосенсор пришлось бы нацелить точно на отверстие с высоты двадцати метров над поверхностью. И повсюду вокруг были сотни точно таких же расщелин.
- Что еще лучше, - Ботари извлек из свернутой скатки старинный, еще оптический, бинокль, который откопал в хижине Кли,- нам их видно.
Бинокль представлял собой просто две скользящие трубки со стеклянными линзами, пассивно собирающие, а не усиливающие, свет. Должно быть, изделие еще времен Изоляции. Он давал слишком слабое по современным меркам увеличение, не имел ни инфракрасного, ни ультрафиолетового диапазона, ни даже импульсного дальномера - а, значит, никаких батарей, утечка энергии из которых видна на сканере. Лежа на животе и уткнувшись подбородком в камни, Корделия могла разглядеть вход в пещеру - по другую сторону оврага, на склоне, который венчал острый, как бритва, хребет. - Теперь нам надо сидеть тихо-тихо, - предупредила она, и бледный Грегор сжался в комочек.
Вооружившись сканером, люди в черном наконец-то обнаружили лошадей, хотя эти поиски заняли чуть ли не целую вечность. Потом они нашли вход в пещеру. Крошечные фигурки принялись возбужденно жестикулировать, бегать туда и сюда и в конце концов вызвали флаер, который приземлился у пещеры, с треском ломая кустарник. Внутрь ушло четверо; вышел, в конце концов, один. Через какое-то время приземлился еще один флаер. Потом прилетел фургон-подъемник, из которого высыпал целый взвод. Зев горы поглотил всех. Потом добавился еще один фургон, и из него вынесли и установили прожектора, переносной генератор, комм-связь.
Корделия устроила для Грегора гнездышко из скатки и время от времени давала ему кусочек чего-нибудь съесть или попить из бутылки. Ботари растянулся на спине прямо на камне, свернув и подложив себе под голову самое тонкое одеяло; казалось, ему вполне удобно. Пока он дремал, Корделия осторожно подсчитывала, как расчет число охотников. К полудню вглубь ушло человек сорок, и не один пока не вышел на поверхность.
Двоих вывезли наружу пристегнутыми к гравиносилкам, загрузили в машину скорой помощи, и та улетела прочь. Из-за скученности один флаер неудачно приземлился, опрокинулся, покатился по склону и врезался в дерево. Понадобились новые люди: вытаскивать его, переворачивать и чинить. К сумеркам общая суматоха втянула в себя уже человек шестьдесят. Целая рота сейчас здесь, а не в столице; ищет их вместо того, чтобы преследовать других беглецов или охотиться за секретами Имперского госпиталя... конечно, этого недостаточно, чтобы что-то изменить.
Это только начало.
В сумерках Корделия, Ботари и Грегор выскользнули из расщелины, осмотрелись, чисто ли в ущелье, и молча двинулись через лес. К тому моменту, как они дошли до опушки и выбрались на тропу Кли, уже почти стемнело. На перевале Корделия оглянулась. Место возле устья пещеры было отмечено поисковыми прожекторами, свет которых бил вверх через ночной туман. Было слышно завывание прибывающих и улетающих флайеров.
Они перевалили через гребень и заскользили вниз по тому самому склону, который чуть не прикончил Корделию два дня назад, когда она едва поднималась, вися на стремени Розы.
Отшагав по тропе добрых пять километров, Ботари вдруг резко затормозил на каменистом и безлесном участке. - Ш-ш. Слышите, миледи?
Голоса. Мужские голоса, не слишком далеко отсюда, но странно глухие. Корделия вгляделась в темноту - нет, ни одного огонька не двигалось. . Вообще никакого шевеления в темноте. Все трое притаились возле тропы, всматриваясь и вслушиваясь изо всех сил.
Ботари, крадучись, двинулся вперед, склонив голову и ориентируясь на звук. Несколько секунд спустя Корделия с Грегором осторожно последовали за ним. Корделия увидела, что Ботари опустился на колени у полосатого скального разлома. Он жестом подозвал ее поближе.
- Тут отдушина, - шепотом сообщил он. - Послушайте.
На этот раз голоса слышались яснее: резкие модуляции, злые гортанные выкрики, подкрепленные ругательствами на двух или трех языках.
- Черт, я точно знаю, что мы свернули налево на третьей развилке.
- Не на третьей, а на четвертой.
- Мы опять пересекли речку.
- Это была не та долбанная речка, собаки!
- Лейтенант, вы идиот!
- Не забывайтесь, капрал!
- Люминофора на час не хватит. Смотри, уже тускнеет.
- Так не тряси его, кретин! Когда он горит ярче, то быстрее сгорает.
- Дай сюда...!
Оскаленные зубы Ботари сверкнули в темноте. Первый раз за несколько месяцев, когда Корделия увидела на его лице улыбку. Он молча откозырял ей. И они на цыпочках удалились в дендарийскую ночь.
Уже на тропе сержант глубоко вздохнул. - Эх, была бы у меня граната швырнуть в эту отдушину:! Их поисковые отряды обстреливали бы друг друга до следующей недели.