Три недели спустя Форкосиган присутствовал на публичной казни Карла Форхаласа.
- Тебе обязательно идти? - спросила Корделия утром, пока он одевался, холодный и отчужденный. - А я ведь не обязана?
- Боже, нет, конечно же. И я не обязан, формально, только... я должен. И ты сама понимаешь, почему.
- Не... совсем, разве что в качестве самоистязания. Не уверена, что при твоей работе ты можешь себе позволить себе эту роскошь.
- Я должен. Пес всегда возвращается к своей блевотине. Там будут его родители, знаешь? И брат.
- Что за варварский обычай.
- Что ж, мы могли бы считать преступления болезнью, как у вас на Бете. Сама знаешь, что из этого получается. По крайней мере, мы убиваем человека чисто, сразу и бесповоротно, а не по кусочкам в течение многих лет... Не знаю.
- Как... это делается?
- Отрубают голову. Считается, что это почти безболезненно.
- А откуда это известно?
Смешок Форкосигана был совсем невеселым. - Весьма обоснованный вопрос.
Уходя, он Корделию не обнял.
Вернулся Форкосиган каких-то два часа спустя, молчаливый. На робкое предложение пообедать он отрицательно покачал головой, отменил все встречи на вторую половину дня и удалился в библиотеку, где и засел со считывателям в руках, глядя на него, но не видя ни строчки. Спустя некоторое время Корделия пришла к нему, устроилась на диванчике и стала терпеливо ждать, пока Эйрел вернется к ней из тех далей, где сейчас странствовали его мысли.
- Мальчик собирался держаться молодцом, - заговорил он после часового молчания. - Заранее спланировал, видимо, каждый свой жест. Но все остальные играли не по сценарию. Мать его подкосила... И в довершении всего чертов палач рубил неаккуратно. Ему пришлось ударить трижды, чтобы отсечь голову.
- Похоже, сержант Ботари с карманным ножом справился бы лучше. - Этим утром алый призрак Форратьера навещал ее чаще обычного.
- Отвратительней и нарочно не придумаешь. Его мать осыпала меня проклятиями, пока Ивон и граф Форхалас не увели ее прочь. - Наконец его безжизненно ровный голос дал трещину. - Ох, Корделия! Это было неверное решение! И все же... все же... другого не было. Да?
Он приник к ней и молча обнял. Казалось, он вот-вот разрыдается, и то, что он сдержал слезы, ужаснуло Корделию еще сильней. Напряжение покидало Форкосигана, медленно, постепенно.
- Наверное, мне стоит взять себя в руки и пойти переодеться. Фортала назначил совещание с министром сельского хозяйства, и оно слишком важно, чтобы его пропускать, а потом - заседание генштаба...
Когда он покидал библиотеку, к нему уже вернулось привычное самообладание.
Той ночью Форкосиган долго лежал без сна рядом с Корделией. Глаза его были закрыты, но по дыханию Корделия понимала, что он лишь притворяется спящим. Любые слова утешения, какие она могла сейчас найти в своей душе, казались ей пустыми, поэтому она просто лежала бок о бок с ним и таращилась в темноту. За окном начался дождь, ровная мелкая морось.
Он заговорил лишь раз.
- Мне уже случалось видеть, как умирают люди. Я отдавал приказы о казни, посылал людей в бой, выбирал, кому погибнуть, сам совершил три убийства, и, если бы не бог и не сержант Ботари, то совершил бы и четвертое... Не знаю, почему именно сегодняшнее так меня подкосило. Остановило меня на лету, Корделия. А я не смею остановиться, не то мы все упадем. Мы должны держаться в воздухе, так или иначе.
***
Корделия проснулась в темноте от звяканья чего-то разбившегося и мягкого шлепка. Она глубоко вдохнула. Кислота обожгла ей легкие, рот, нос, глаза. От отвратительного привкуса сводило внутренности, желудок подскочил к горлу. Спящий Форкосиган подскочил, проснувшись, и выругался.
- Солтоксин, газовая граната! Не дыши, Корделия!! - В подкрепление своего приказа он прижал к ее лицу подушку, обвил горячими сильными руками и потащил из постели. Корделия ощутила пол под босыми ступнями одновременно с позывом рвоты. Они вывалились в коридор, и Форкосиган крепко захлопнул за ними дверь.
Пол сотрясался от топота бегущих. Форкосиган закричал: - Назад! Газ, солтоксин! Очистить этаж. Вызвать Иллиана! - и тут же сам сложился пополам, кашляя и выворачиваясь в рвоте. Чьи-то руки повели обоих к лестнице. Корделия едва различала окружающее, так отчаянно у нее слезились глаза.
Между спазмами Форкосиган прохрипел: - Противоядие... во дворце... ближе, чем в госпиталь... сразу же Иллиана сюда. Он знает. В душ... где служанка миледи? Позовите горничную.
Без промедления они с Форкосиганом оказались в душе этажом ниже. Его трясло, он едва держался на ногах, но пытался ей помогать. - Сразу смой его с кожи и продолжай тереть. Не останавливайся. Воду оставь холодной.
- Ты тоже. Что это за дрянь? - Стоя под струей воды, Корделия снова закашлялась, пока они помогали друг другу намылиться.
- Рот тоже промой... Солтоксин. Последний раз нюхал эту вонь лет пятнадцать-шестнадцать назад, но ее не забудешь. Отравляющий раз. Боевой. Должен строго охраняться. Как его кто-то добыл... Чертова СБ! Завтра забегают, как цыплята с отрубленными головами - но поздно. - Его покрытое пробивающейся щетиной лицо казалось бледным до зелени.
- Мне сейчас не так уж плохо, - сказала Корделия. - Тошнота проходит. Я так понимаю, мы не схватили полной дозы?
- Нет. Просто он замедленного действия. Поражающая доза совсем невелика. Он действует в первую очередь на мягкие ткани - если мы вскоре не получим противоядия, за час наши легкие превратятся в желе.
Накатывающий страх парализовал сердце, внутренности, мысли. Она еле выговорила: - Через плацентарный барьер он проходит?
Форкосиган выдержал слишком долгую паузу, прежде чем ответить: - Не уверен. Надо спросить врача. Я видел лишь, как он действует на молодых мужчин. - Его охватил очередной приступ судорожного кашля, еще и еще.
Появилась одна из графских служанок, растрепанная и перепуганная, и принялась помогать Корделии. Пришел на помощь встревоженный молодой охранник. Потом вошел еще один, который доложил, перекрывая голосом шум льющейся воды: - Мы связались со дворцом, сэр. Оттуда уже едут.
Горло, бронхи и легкие Корделии начали выделять гадкую на вкус мокроту; она откашлялась и сплюнула. - Кто-нибудь видел Дру?
- По-моему, она преследует убийц, миледи.
- Не ее дело. По тревоге она должна бежать к Корделии, - рыкнул Форкосиган. Слова вызвали у него новый приступ кашля.
- Когда произошло нападение, она была внизу, сэр, с лейтенантом Куделкой. Они оба выбежали через заднюю дверь.
- Черт, - пробормотал Форкосиган, - и не его это дело тоже. - Разговорчивость была наказана приступом кашля. - Поймали кого?
- По-моему, да, сэр. В глубине сада, у стены, была какая-то суматоха.
Они простояли под водой еще несколько минут, пока вернувшийся охранник не доложил. - Приехал дворцовый доктор, сэр.
Служанка закутала Корделию в халат, а Форкосиган обмотался полотенцем, прикрикнув на охранника: - Найди мне что-нибудь одеться, парень. - Голос его скрежетал, точно гравий.
Когда они вышли в гостевую спальню, там раскладывал свое оборудование средних лет человек со всклокоченными волосами, в брюках, пижамной куртке и шлепанцах. Он достал из чемоданчика герметичный баллон, присоединил к нему дыхательную маску, покосился на округлившийся живот Корделии, а потом - на Форкосигана..
- Милорд, вы уверены, что правильно опознали яд?
- К сожалению, да. Это был солтоксин.
Доктор склонил голову. - Миледи. Мне жаль.
- Он повредит моему... - Слизь забивала ей горло и не давала говорить.
- Просто заткнитесь и дайте ей противоядие - прорычал Форкосиган.
Доктор приладил маску ей к лицу, закрыв рот и нос. - Дышите глубже. Вдох... выдох. Продолжайте выдыхать. Теперь вдохните. И давайте так дальше.
У газа-противоядия был привкус зелени, холодный, но почти такой же тошнотворный, как у самого яда. Желудок снова пополз к горлу, но в нем уже ничего не оставалось. Она поглядела поверх маски на Форкосигана, не сводящего с нее глаз, и попыталась ободряюще улыбнуться. Должно быть, сейчас и для него начался эффект отравления: с каждым ее вдохом он серел буквально на глазах и страдал все сильнее. Наверняка он схватил дозу большую, чем она сама, подумала Корделия и, отведя маску от лица, спросила: - Не твоя очередь?
Врач прижал маску к ее лицу со словами: - Еще один вдох, миледи, для верности. - Она в последний раз глубоко вдохнула, и врач передал маску Форкосигану. Ему, похоже, инструкций не требовалось.
- Сколько времени прошло с момента воздействия? - обеспокоенно спросил доктор.
- Точно не знаю. Кто-нибудь время заметил? Вы, э-э... - Корделия забыла имя молодого охранника.
- Кажется, от пятнадцати до двадцати минут, миледи.
Врач немного успокоился. - Тогда все должно быть в порядке. Вы оба проведете несколько дней в госпитале. Я сейчас закажу медицинскую машину. Кто-нибудь еще подвергся воздействию? - спросил он у охранника.
- Доктор, погодите! - Врач, забравший свой баллон с маской, уже шел к двери. - Что этот... солтоксин сделает с моим ребенком?
Врач не глядел ей в глаза. - Мы не знаем. Никто не переживал отравления без немедленного применения противоядия.
Корделия ощущала, как отчаянно бьется сердце. - Но при применении... - Жалость в глазах врача ей не понравилась. Она повернулась к Форкосигану: - Он... - заговорила она и осеклась, увидев его лицо: свинцово-бледное, полное боли и растущего гнева, лицо незнакомца, глядевшее на нее глазами любимого. Наконец он встретился с ней взглядом.
- Расскажите ей, - прошептал он врачу. - Я не могу.
- Но надо ли мучить...
- Сейчас. Покончим с этим. - Голос его был хриплым и хрустел как стекло.
- Проблема как раз в противоядии, миледи, - неохотно объяснил доктор. - Это вещество - сильнейший тератоген. Нарушает развитие костной системы у растущего плода. Ваши кости уже сформировались, поэтому вам оно не повредит, разве что разовьется склонность к артритным заболеваниям, которые можно лечить... если и когда они возникнут... - Он смолк, когда она остановила поток его слов, прикрыв глаза.
- Я должен осмотреть охранника в коридоре, - прибавил врач.
- Идите, идите, - отпустил его Форкосиган. Врач проскользнул к двери мимо охранника, принесшего одежду.
Корделия открыла глаза, и они с Форкосиганом впились друг в друга взглядами.
- Это твое лицо... - прошептал он. - Не... Плачь. Ругайся. Сделай хоть что-то! - Его голос сорвался на хрип. - Возненавидь меня, в конце концов!
- Не могу, - шепнула она в ответ, - я пока ничего не чувствую. Может, завтра. - Каждый вдох обжигал огнем.
С приглушенным проклятием он принялся натягивать зеленую форму. - Зато я могу сделать кое-что.
Незнакомец, чье лицо только что видела Корделия, завладел им. "Если бы смерть носила мундир, их было бы не отличить ", - эхом прозвучали в ее памяти слова.
- Куда ты?
- Посмотреть, что поймал Куделка. - Корделия последовала за ним в коридор. - Оставайся здесь, - приказал он.
- Нет.
Он свирепо на нее уставился; Корделия парировала этот взгляд столь же яростным жестом, словно отводя фехтовальный выпад. - Я иду с тобой.
- Тогда идем. - Форкосиган резко повернулся и зашагал по лестнице на первый этаж, с закаменевшей от ярости спиной.
- Ты не станешь, - пробормотала она яростно, так, чтобы слышал один Форкосиган, - убивать никого у меня на глазах.
- Не стану? - прошипел он в ответ. - Я - не - стану? - Он шагал медленно, тяжело, словно впечатывая босые пятки в каменные ступени.
В большом вестибюле у входа царил хаос; туда набились охранники, графские слуги, врачи. Человек - или уже труп, Корделия не поняла, - в черной форме ночной охраны лежал на мозаичном полу, к его голове склонился медик. Оба были мокры от дождя и перемазаны грязью; вокруг лежащего подтекла окрашенная кровью лужа, в которой хлюпали сапоги врача.
Коммандер Иллиан, на волосах которого капельками осела ночная туманная сырость, как раз в этот момент входил в дверь в сопровождении адъютанта. - Сообщите мне, как только техники с биоэнергетическим детектором будут здесь! Тем временем не пускайте никого к стене и в переулок... Милорд! - воскликнул он, увидев Форкосигана. - Благодарение богу, вы целы!
Форкосиган издал бессловесный горловой рык. Группа людей обступила пленника: тот стоял лицом к стене, одна его рука была заведена за голову, другая - напряженно свисала вдоль тела, вывернутая под странным углом. Поблизости стояла Друшнякова в мокрой ночной сорочке. В руке ее поблескивал, раскачиваясь, зловещего вида металлический арбалет: явно именно из этого оружия метнули газовую гранату в окно спальни. На лице у нее была багровая ссадина, другой рукой она зажимала кровоточащий нос. Пятна крови виднелись тут и там на ее ночной сорочке. Здесь же был Куделка, который опирался на клинок и приволакивал ногу. Он был в мокром и грязном мундире и в шлепанцах, а лицо у него было кислым.
- Я бы его сделал, - отрезал он, явно продолжая спор, - если бы ты не примчалась и не заорала...
- О, да! - ответно огрызнулась Дру, - ты уж извини, но мне по-другому кажется. По-моему, это он тебя сделал и свалил на землю. Если бы я не заметила его ноги, когда он лез на стену...
- Тихо все! Лорд Форкосиган здесь, - прошипел кто-то из СБшников. Вся группа повернулась - и попятилась, как один человек, увидев его лицо.
- Как он проник... - начал Форкосиган и смолк. На пленнике была черная армейская полевая форма. - Надеюсь, это не один из твоих людей, Иллиан? - Его голос скрежетал, точно металл по камню.
- Милорд, он нам нужен живым для допроса, - неуверенно произнес за плечом лорда-Регента Иллиан, почти загипнотизированный тем же взглядом, от какого только что отшатнулся охранник. - Это может быть частью заговора. Вы не...
Тут пленник обернулся. Охранник дернулся было впечатать его снова лицом в стену, но Форкосиган жестом остановил его. В эту секунду Корделия стояла у мужа за спиной и не видела его лица, но смертоносное напряжение отпустило закаменевшую спину, и ярость словно утекла, оставив за собой грязный илистый осадок боли. Над черным воротником без знаков различия она увидела искаженное яростью лицо Ивона Форхаласа.
- Ох, ну не оба же! - выдохнула Корделия.
Дыхание Форхаласа участилось от ненависти, когда он воззрился на свою предполагаемую жертву.
- Ублюдок. Хладнокровный ублюдок. Сидел там, равнодушный, как камень, когда ему голову рубили. Ты почувствовал хоть что-то? Или наслаждался, милорд Регент? Я поклялся, что до тебя доберусь!
Форкосиган долго молчал, потом подался ближе, опершись ладонью о стену рядом с головой Форхаласа, и хриплым шепотом произнес: - Ты не попал в меня, Ивон.
Форхалас плюнул ему в лицо; слюна окрасилась кровью из разбитых губ. Но Форкосиган даже не шевельнулся, чтобы стереть плевок. - Ни в меня, ни в мою жену, - продолжил он ровным и мягким тоном, - а вот в моего сына - да. Ты мечтал о сладости мести? Ты ее получил. Посмотри в ее глаза, Ивон. Можно утонуть в этих серых, как море, глазах. Мне предстоит смотреть в них ежедневно до конца моих дней. Так упивайся этим мщением, Ивон. Ешь. Пей. Лелей его. Закутывайся в него на ночь. Оно все твое. Пусть оно будет твоим. А я им наглотался досыта, и меня уже вывернуло.
Лишь тогда Форхалас впервые посмотрел поверх его плеча на Корделию. Она подумала про ребенка в своем животе, про то, что тонкие хрящики между его хрупкими костями, возможно, уже начали разрушаться и гнить - но не смогла возненавидеть Форхаласа, как ни пыталась. Она даже не могла сказать, что не понимает его поступка. У Корделии возникло чувство, словно она способна сейчас увидеть его раненую душу так же, как врач видит телесные дефекты с помощью диагностического сканера. Каждый ее вывих, разрыв, ссадину эмоций, каждую зарождающуюся раковую опухоль обиды, а поверх всего этого - зияющую рану от смерти брата, точно подсвеченную красным перед ее внутренним взором. - Он не наслаждался, Ивон, - произнесла Корделия. - Чего ты от него ждал? Ты сам-то знаешь?
- Каплю человеческой жалости - огрызнулся тот. - Он мог спасти Карла. Даже тогда мог. Это было первым, о чем я подумал, когда его увидел.
- Боже, - выдохнул Форкосиган. Ему подурнело при этих словах от мгновенного видения пробудившейся и разбитой надежды. - Я не устраиваю спектаклей вокруг человеческой жизни, Ивон!
Форхалас выставил перед собою ненависть, точно щит. - Пошел к черту.
Форкосиган вздохнул и оттолкнулся от стены. Доктор все медлил загнать их с Корделией в машину, ожидающую поездки в Имперский Госпиталь. - Забирай его, Иллиан, - сказал он устало.
- Погодите, - перебила его Корделия. - Мне нужно знать... нужно у него спросить одну вещь.
Форхалас смерил ее угрюмым взглядом.
- Чего ты хотел добиться? Я имею в виду, выбирая именно это оружие? Этот яд?
Он отвел глаза и уставился в дальнюю стену. - Он просто попался мне под руку, когда я проходил по арсеналу. Я подумал, что вы его не опознаете, а пока привезут противоядие из госпиталя, пройдет время...
- Ты снял с меня тяжесть, - прошептала она.
- Противоядие доставили из дворца, - пояснил Форкосиган. - Это вчетверо ближе. У императорских врачей есть все. А что до опознания... я был при подавлении Карианского мятежа. Примерно в твои годы или чуть моложе. Запах заставил вспомнить. Как мальчишки выхаркивали легкие красными комками... - Форкосиган, казалось, погрузился в прошлое.
- Я не хотел убивать именно вас. Вы просто оказались между мною и им. - Форхалас, не глядя, показал на ее распухший живот. - На это я не рассчитывал. Я собирался убить его. Но я даже не знал доподлинно, что вы по ночам спите в одной комнате. - Он смотрел куда угодно, только не в лицо Корделии. - Я не подумал, что убью вашего....
- Посмотри на меня, - выдавила она осипшим голосом, - и скажи это слово вслух.
- ... ребенка, - едва слышно проговорил Форхалас и вдруг разразился внезапными, потрясенными всхлипываниями.
Форкосиган шагнул назад, к Корделии. - Ох, зачем ты это сделала? - прошептал он. - Ты напомнила мне о его брате. Неужели мне суждено нести смерть в эту семью?
- Ты все еще хочешь, чтобы он упивался местью?
Форкосиган уткнулся лбом в ее плечо. - Даже этого - нет. Ты опустошаешь нас, милый капитан. Но, о-ох... - Он потянулся к ней, точно желая накрыть ладонью живот, но отвел руку, осознав, что вокруг кольцом стоят молчаливые зрители. И выпрямился.
- Утром доставь мне полный доклад, Иллиан, - распорядился он. - В госпиталь.
Форкосиган взял Корделию за локоть, и они пошли вслед за доктором. Она так и не поняла, поддерживал он ее или опирался сам.
*
В Имперском госпитале Корделию окружила целая толпа помощников, увлекая за собой, точно речная стремнина. Доктора, сиделки, санитары, охранники. У двери их с Эйрелом разделили, поэтому в толпе она чувствовала себя беспокойно и одиноко. Она почти все время молчала, ограничившись несколькими вежливыми фразами, бессодержательными и машинальными. Шок, увы не принес ни затмения рассудка, ни оцепенения, ни безумия, отрицающего реальность. Вместо этого она чувствовала только усталость.
Ребенок шевелился внутри, поворачивался, толкался; этот тератоген, очевидно, - яд замедленного действия. Похоже, им подарили еще немножко времени вместе, и Корделия ласкала дитя сквозь свою кожу, медленно массируя пальцами живот. 'Добро пожаловать на Барраяр, сынок, в обиталище каннибалов: этот мир не выжидает положенных восемнадцати или двадцати лет, чтобы тебя пожрать'. Алчная планета.
Ее положили на кровать в роскошной отдельной палате в ВИП-крыле, которое поспешно очистили только для них двоих. Корделия испытала облегчение, узнав, что Форкосигану отвели палату через холл напротив ее собственной. Уже переодевшись в зеленую казенную пижаму военного образца, он заглянул посмотреть, как она кутается в оделяло. Корделия выдавила из себя слабую улыбку, но сесть даже не пыталась. Сила тяжести неумолимо тащила ее к самому ядру планеты. На месте ее удерживала лишь материальная плотность кровати, здания и земной коры, но никак не ее воля. За Форкосиганом шел встревоженный санитар, приговаривающий: - Не забывайте, сэр, вам нельзя столько разговаривать, пока врач не провел вам промывание горла...
Небо за окном посерело - скоро рассвет. Форкосиган присел на край кровати и, взяв ее руку в свои, принялся растирать. - Ты замерзла, милый капитан, - хрипло шепнул он. Она кивнула. Грудь ее болела, гордо было содрано, носовые пазухи жгло как огнем.
- Не стоило мне поддаваться на их уговоры и браться за эту должность, - сказал он. - Как мне жаль...
- Я тебя тоже уговаривала. Ты пытался предупредить меня. Ты не виноват. Для тебя это казалось правильным. И есть правильно.
Он покачал головой. - Не разговаривай. На голосовых связках останутся шрамы.
Она ответила безрадостным смешком и прижала палец к его губам, когда он попытался заговорить снова. Он послушно кивнул, и какое-то время они просто смотрели друг на друга. Форкосиган мягко отвел с ее лица спутанную прядь, а она поймала его широкую ладонь и прижала к своей щеке. Так они сидели, пока его не обнаружила в палате Корделии толпа докторов и медтехников и не увела на процедуры. - Скоро мы и к вам придем, миледи, - угрожающе пообещал главный в этой толпе.
Они вернулись вскоре и заставили ее полоскать горло какой-то розовой гадостью и дышать в трубку аппарата, потом убрались снова, громко переговариваясь на ходу. Медсестра принесла Корделии завтрак, к которому та не притронулась.
Наконец в палату явилась врачебная комиссия: трое с мрачными лицами. Тот, что приезжал сегодня ночью из дворца, теперь был аккуратно причесан и одет в штатское. Рядом с ним шел личный врач Корделии, а сопровождал их мужчина помоложе, темнобровый, в военной форме и с капитанскими кубиками на воротнике. Корделия поглядела на три физиономии и подумала про Цербера.
Личный врач Корделии представил незнакомца: - Капитан Вааген, из исследовательской лаборатории Имперского госпиталя. Он - наш местный эксперт по боевым ОВ.
- Изобретаете или дезактивируете их последствия, капитан? - уточнила Корделия.
- И то и другое, миледи. - Капитан держался в некоем агрессивном варианте стойки "вольно".
Хотя на губах личного врача Корделии была улыбка, но выглядел он как человек, вытянувший короткую соломинку. - Милорд Регент попросил меня сообщить вам график лечения и все такое прочее. Полагаю, - он откашлялся, - было бы желательно запланировать аборт на ближайшее время. Вы уже на крайне позднем для этой операции сроке беременности, поэтому для вашего же выздоровления необходимо освободить вас от физиологической нагрузки как можно скорее.
- И ничего нельзя сделать? - безнадежно спросила Корделия, уже зная ответ по их лицам.
- Боюсь, нет, - печально ответил личный врач. Дворцовый согласно кивнул.
- Я провел поиск по литературе, - неожиданно произнес капитан, глядя в окно, - там упомянуты эксперименты с кальцием... Конечно, результаты были не особенно обнадеживающими...
- Я полагал, мы договорились не поднимать больше этот вопрос, - свирепо воззрился на него дворцовый медик.
- Вааген, это жестоко, - добавил терапевт Корделии. - Вы рождаете у миледи ложные надежды. Вы не можете превратить жену Регента в одного из своих несчастных подопытных кроликов, на которых вы перебираете варианты вслепую. У вас есть дозволение Регента на аутопсию плода - ограничьтесь этим.
Вселенная Корделии снова перевернулась, на сей раз - в правильное положение. Вот человек, у которого есть Идея. Она знала этот тип людей: наполовину правы, наполовину заносчивы, наполовину добиваются успеха, мечутся от одной одержимости к другой - точно пчела, перелетающая с цветка на цветок: нектара соберет мало, зато оплодотворит. Она как человек для него ничто - лишь сырой материал для монографии. Ее риск его не смущает; для него она не человек, а лишь редкостное заболевание. Она медленно расплылась - или оскалилась? - в улыбке: вот ее союзник в стане врага.
- Рада познакомиться, доктор Вааген. Хотите написать уникальную научную статью?
Дворцовый доктор рассмеялся. - Вааген, она знает, куда бить.
Он улыбнулся в ответ, изумленный, что его моментально раскусили: - Вы же понимаете, я не могу гарантировать результатов:
- Результатов?! - возопил личный врач Корделии. - Бог мой, вы бы лучше сказали ей, что вы имеете в виду под результатами. Или показали бы снимки: хотя нет, лучше не надо. - Миледи, - обратился он к ней, - лечение, о котором он говорит, в последний раз пробовали применить двадцать лет назад. Оно наносило непоправимый вред матерям. А что до результатов... самый лучший, на какой можно надеяться, - это скрюченный калека. А может и хуже. Неописуемо хуже.
- "Медуза" - вполне подходящее определение, - сказал Вааген.
- Вы бесчеловечны, Вааген! - рявкнул терапевт Корделии, покосившись на нее, чтобы проверить, какой урон нанесли его пациентке эти слова.
- Жизнеспособная медуза? - напряженно спросила Корделия.
- Хм. Быть может, - ответил тот под сверлящими его гневом взглядами коллег. - Но сложности в том, что происходит с матерями при проведении лечения in vivo.
- Так почему бы вам не провести его in vitro? - задала очевидный вопрос Корделия.
Вааген триумфально взглянул на терапевта. - Будь такое возможно, это определенно открыло бы дорогу множеству новых экспериментов, - пробормотал он, глядя в потолок.
- In vitro? - озадаченно переспросил терапевт. - То есть как?
- Что значит "как"? - возмутилась Корделия. - Где-то у вас в чуланах стоят семнадцать маточных репликаторов эскобарского производства, привезенных с войны. - Она обернулась к Ваагену и взволнованно добавила: - Вы случайно не знакомы с доктором Генри?
Вааген кивнул. - Мы работали вместе.
- Значит, вы и про репликаторы все знаете!
- Ну... не совсем все. Но, э-э, на самом деле, он мне говорил, что они есть. Но вы понимаете, я же не акушер.
- Определенно не акушер, - вмешался терапевт. - Миледи, он даже не врач. А только биохимик.
- Но вы-то акушер, - парировала она. - Вот нам и команда в сборе. Доктор Генри и, э-э, капитан Вааген займутся самим Петром Майлзом, а вы - его пересадкой.
Врач поджал губы, и в глазах его появилось очень странное выражение. Корделия не сразу узнала страх. - Я не могу сделать пересадку, миледи, - признался врач. - Я не умею. Никто на Барраяре никогда этого не делал.
- То есть вы операцию не рекомендуете?
- Решительно нет. Возможность необратимых повреждений... в конце концов, вы можете сделать еще одну попытку через несколько месяцев, если рубцевание мягких тканей не распространилось на яички... гм, да. Можете попробовать еще раз. Я ваш врач, и вот вам мое обоснованное мнение.
- Да, если за это время Эйрела не прикончит кто-нибудь другой. Я должна помнить, что это Барраяр: здесь настолько любят смерть, что хоронят людей еще живыми. Так вы не желаете делать эту операцию?
Врач с достоинством выпрямился. - Нет миледи. И это окончательное решение.
- Прекрасно. - Она наставила на терапевта палец. - Вы выбываете. - Потом перевела его на Ваагена. - А вы - в игре. Теперь вы - ответственный. Доверяю вам найти для меня хирурга - хоть студента-медика, хоть коновала, кого угодно, кто согласится попытаться. А потом проводите ваши эксперименты, сколько душа пожелает.
У Ваагена вид был торжествующий, хоть и не слишком; терапевт выглядел разъяренным. - Сперва посмотрим, что скажет милорд Регент, пока вы окончательно не увлекли его супругу по дорожке своего преступно ложного оптимизма, - выпалил он.
Торжествующий вид капитана подувял.
- Хотите идти к нему прямо сейчас? - спросила Корделия.
- Извините, миледи, - ответил дворцовый врач, - но я считаю, этот вопрос надо решить немедля. Вы не знаете репутации капитана Ваагена. Извини за прямоту, Вааген, у тебя вечно наполеоновские планы, но на сей раз ты зашел слишком далеко.
- Как, капитан Вааген, хотите получить в свое распоряжение исследовательское крыло? - повысила ставки Корделия.
Тот пожал плечами, скорее смущенный, чем рассерженный, так что Корделия поняла: дворцовый врач как минимум наполовину прав. Она охватила Ваагена взглядом, желая завладеть им целиком - телом, разумом, душой, но в особенности - разумом, - и прикидывая, как бы раздразнить его воображение в своих собственных целях.
- Если все пойдет удачно, получите целый институт. Скажите ему, - она мотнула головой в сторону двери, туда, где была комната Эйрела, - я обещала.
Они ушли: один рассерженный, другой смущенный, третий - обнадеженный. Корделия откинулась на подушки и принялась беззвучно насвистывать какой-то мотивчик, а пальцы ее продолжали медленно массировать живот. Сила тяжести исчезла.