Глава 7

Марк мягко положил флаер на крыло, чтобы сидящим сзади пассажирам - Карин и госпоже Форсуассон - был лучше виден сверкающий на горизонте Хассадар, столица Округа Форкосиганов. Погода им благоприятствовала - прекрасный солнечный день дышал обещанием близкого лета. Флаер Майлза был просто наслаждение: обтекаемый, быстрый и маневренный, разрезающий мягкий теплый воздух, и что самое лучшее - с панелью управления, точно подстроенной под человека марковского роста. Сиденье узковато, ну и что? Нельзя иметь всё. Например, Майлзу этой штукой вообще больше не пользоваться. Поморщившись при этой мысли, Марк задвинул ее подальше.

— Какие красивые места, — заметила госпожа Форсуассон, прижимаясь лицом к стеклу, чтобы всё рассмотреть.

— Майлзу было бы лестно это слышать, - осторожно поощрил Марк подобный ход мыслей. — Он здорово привязан к этим местам.

Конечно, нынче утром всё представало перед глазами - буквально - в наилучшем свете. Ландшафт был испещрен лоскутками весенней зелени ферм и лесов - которые были таким же тяжким делом рук человеческих, как и поля. Зеленый цвет разбавляли и подчеркивали хаотично разбросанные мазки красно-коричневой барраярской растительности: в оврагах, у истоков ручьев, по необработанным горным склонам.

Энрике, тоже прижавший нос к стеклу, заметил: — Не совсем то, чего я ждал от Барраяра.

— А чего вы ждали? — полюбопытствовала госпожа Форсуассон.

— Наверное, километры плоского серого бетона, военные казармы и людей в форме, марширующих вокруг строем.

— Для поверхности всей планеты - маловероятно с точки зрения экономики. Хотя форма-то у нас есть, — признал Марк.

— Когда её с сотню разных вариантов, она больше не выглядит формой. К тому же некоторые цвета слегка... неожиданны.

— Да, жаль тех графов, которым пришлось выбирать родовые цвета последними, — согласился Марк. — Должно быть, Форкосиганы оказались где-то в серединке. То есть коричневое с серебром - это неплохо, но не могу отделаться от ощущения, что парням в синем с золотом - или в черном с серебром - портной дал фору. — Марк вполне мог вообразить, как он, в черно-серебряной форме, держит под руку высокую и светловолосую Карин...

— Могло быть и хуже, — бодро заметила Карин. — Представь, как бы ты смотрелся в мундире младшего лорда Дома бедняги Форхаропулоса - зеленовато-болотный с алым, а, Марк?

— Как светофор в сапогах, — скривился Марк. — Да и хождения строем, как я постепенно понял, тут недостает. Скорее, народ топчется вокруг растерянным стадом. Сперва это было... едва ли не разочарованием; я хочу сказать, даже если забыть про вражескую пропаганду, это не совсем тот имидж, который пытается демонстрировать Барраяр, верно? Хотя теперь я научился любить Барраяр, каков он есть.

Флаер заложил еще один вираж.

— А где пресловутые радиоактивные земли? — спросила госпожа Форсуассон, вглядываясь в меняющийся пейзаж внизу. Три поколения назад цетагандийцы уничтожили прежнюю столицу Округа, вырвав сердце форкосигановских владений.

— К юго-востоку от Хассадара. С подветренной стороны и ниже по течению, — ответил Марк. — Сегодня мы ее не пересечем. Вам придется попросить Майлза когда-нибудь ее показать. — Он подавил хищную усмешку. Готов поставить бетанский доллар против горсти песка - этих погубленных земель в маршруте Майлза не намечалось.

— Барраяр не весь так выглядит, — сказала Энрике госпожа Форсуассон. — Та часть Южного Континента, где я выросла, была плоская, как лепешка, хотя прямо над горизонтом виднелась самая высокая горная цепь планеты - Черный Сброс.

— Все такое плоское, это не скучно? — спросил Энрике.

— Нет, потому что бесконечен горизонт. Выйти за порог было все равно что шагнуть в небо. Облака, свет, грозы... нигде не бывает таких красивых восходов и закатов, как у нас.

Они пересекли невидимый барьер воздушного транспортного контроля Хассадара, и Марк передал управление городским компьютерам. Еще несколько минут плюс короткий обмен кодами, и флаер мягко опустился на частную, полностью закрытую для посторонних посадочную площадку на крыше графской резиденции. Резиденция представляла собой большое современное здание, отделанное полированным камнем с Дендарийских гор. Вместе с прилегающими зданиями муниципальной и окружной управы оно занимало большую часть одной стороны центральной площади города.

У посадочного круга их встречал Ципис - такой же аккуратно одетый, седой и худощавый, как и всегда. Он как старому другу пожал руку госпоже Форсуассон; инопланетника Энрике он приветствовал с изяществом и непринужденностью прирожденного дипломата. С Карин они обнялись почти по-родственному.

Все пересели в ожидавший аэрокар, и Ципис устроил им короткую экскурсию по трем потенциальным местам для будущего предприятия, как бы оно ни называлось: неиспользуемому городскому складу и двум близлежащим фермам. Обе фермы пустовали, поскольку их прежние обитатели отправились вслед за графом на Сергияр, а больше желающих выбивать доход из этой однозначно трудной земли (в одном случае заболоченной, в другом - сухой и каменистой) не нашлось. Уровень радиации Марк тщательно проверил. Поскольку все это и так уже было владениями Форкосиганов, ни с кем не было необходимости договариваться насчет их использования.

— На мой взгляд, Вы можете даже уговорить брата не взимать с Вас арендной платы, — заметил по поводу двух загородных участков Ципис, увлеченный перспективой сэкономить. — Он это может; ваш отец, отбывая на Сергияр, передал ему все законные полномочия в Округе. В конце концов, сейчас семья не получает с этой недвижимости никакого дохода. А Вы сохранили бы большую часть капитала на другие стартовые расходы.

Ципис точно знал, с каким бюджетом Марк приступает к этому проекту; неделей раньше они обсуждали его замыслы в разговоре по комму. От мысли, что придется просить Майлза об одолжении, Марка слегка дернулся, но... разве он сам тоже не Форкосиган? Он обвел взглядом обветшалую ферму, пытаясь почувствовать себя в праве на нее.

Они пошушукались с Карин, обсудив каждый из вариантов. Энрике пока разрешили побродить по окрестностям вместе с госпожой Форсуассон, чтобы она показала ему всяческие местные сорняки. Состояние зданий, канализации и энергосети было важнее состояния самой земли, и они остановились на участке с хозяйственными постройками относительно поновее и попросторнее. Они тщательно осмотрели участок еще раз, и Ципис тут же повез их обратно в Хассадар.

На обед Ципис привез их в самое престижное во всем Хассадаре место - в официальный банкетный зал графской резиденции, окна которого выходили на площадь. Тот пир горой, который накрыли на стол слуги, подсказывал, что Майлз втихую передал несколько настоятельных инструкций, как именно следует принимать и кормить его... садовницу. Марк утвердился в этом мнении после десерта, когда Карин повела Энрике и вдовушку во внутренний двор посмотреть на сад и фонтаны, а они с Циписом засиделись над бутылкой особо изысканного местного вина, обычно хранимого для визитов императора Грегора.

— Итак, лорд Марк, — начал Ципис после первого благоговейного глотка, — что вы думаете насчет вашего брата и его дамы, этой госпожи Форсуассон?

— Я думаю... она еще не его дама.

— М-м, да, это я понял. Или, если можно так выразиться, мне это объяснили.

— А что он вам вообще о ней говорил?

— Важно, не что он говорит, а как. И насколько часто повторяется.

— Да, и это тоже. Будь на месте Майлза кто-нибудь другой, это было бы смешно. Вообще-то, это и так смешно. Но еще и... гм.

Ципис моргнул и с полным пониманием улыбнулся. — Душераздирающе... думаю, я бы подобрал это слово. — Лексикон Циписа был всегда столь же безукоризненен, как и его стрижка. Он устремил взгляд на площадь за окном. — Когда ваш брат был еще мальчишкой, мне случалось часто его встречать, общаясь с вашими родителями. Он постоянно превышал свои физические возможности, но почти никогда не плакал, когда ломал кости. Для такого маленького ребенка у него было почти пугающее самообладание. Но однажды - это было на окружной ярмарке в Хассадаре - я случайно увидел, как его довольно жестоко отвергла группа детей, к которым он попытался присоединиться. — Ципис отпил еще глоток.

— И тогда он заплакал? — спросил Марк.

— Нет. Хотя, когда он отвернулся, лицо у него было очень странное. Сержант Ботари наблюдал за происшедшим вместе со мною... и ничего не мог поделать, поскольку никакой физической угрозы Майлзу не было. Но на следующий день с Майлзом случилось несчастье во время верховой езды. Одно из худших падений в его жизни. Прыжок, который ему запретили делать, на необъезженной лошади, которую ему не разрешали брать... Граф Петер был в такой ярости - и ужасе, - что я подумал, не хватит ли его удар прямо на месте. Уже потом я задумался: насколько этот несчастный случай был случаен? — Ципис помедлил. — Я всегда считал, что Майлз выберет себе в жены инопланетницу, как это сделал его отец. Не барраярку. Я не совсем уверен, что Майлз понимает, как именно он поступает с этой молодой леди. Он снова подставляется под удар?

— Он утверждает, что у него есть Стратегия.

Тонкие губы Циписа изогнулись в улыбке, и он пробормотал: — Как всегда...

Марк беспомощно пожал плечами. — По правде говоря, я сам едва с ней знаком. Но вы с нею работали - так что вы думаете?

Ципис склонил голову. — Она быстро учится и педантично честна.

Это звучало слабой похвалой, если не знать, что в устах Циписа именно эти два определения были самым восторженным панегириком.

— И очень недурна собой, как выяснилось при личном знакомстве, — добавил он, поразмыслив. — Вовсе, э-э, не такая высокая, как я ожидал.

Марк усмехнулся.

— Я думаю, она бы справилась с обязанностями будущей графини.

— Майлз тоже так считает, — заметил Марк. — А удачный подбор кадров считался одним из его главных военных талантов. — И чем больше Марк узнавал Циписа, тем больше убеждался, что этот талант Майлз унаследовал от своего - от их - отца.

— Однозначно, уже пора, — вздохнул Ципис. — Хотелось, чтобы граф Эйрел дожил до рождения внуков.

"Это замечание и меня касается?"

— Вы ведь приглядите за тем, как пойдут дела, да? — уточнил Ципис.

— Не представляю, что, по-вашему, я могу сделать. Не могу же я заставить её полюбить Майлза! Будь у меня такая власть над женщинами, я бы ею воспользовался в личных целях.

Ципис неопределенно улыбнулся, поглядел на пустующий стул Карин и снова - изучающе - на Марка. — Ну, мне кажется, у Вас такая власть есть.

Марк вздрогнул. В последнюю неделю его новоприобретенный бетанский рационализм отступал, когда дело касалось Карин, и чем сильнее он напрягался - тем чаще взбрыкивали подавленные личности Черной Команды. Но Ципис - финансовый консультант, а не врач. И даже (в конце концов, они же на Барраяре) - не сваха.

— Заметили ли вы хоть единый знак, что госпожа Форсуассон отвечает взаимностью на интерес Вашего брата? - почти что жалобно продолжил Ципис.

— Нет, — признался Марк. — Но она очень скрытна. — Что это, бесчувственность или лишь пугающее самообладание? Кто отличит? — Стоп, ха, я придумал! Втравлю-ка в это дело Карин. Именно о таких вещах женщины и сплетничают друг с другом. Вот почему они надолго пропадают в дамской комнате - перемывают косточки своим кавалерам. По крайней мере, так мне однажды ответила Карин, когда я пожаловался, что слишком долго торчу в одиночестве...

— Мне нравится чувство юмора этой девочки. Мне всегда нравились все Куделки. — Глаза Циписа на мгновение сверкнули. — Надеюсь, Вы поступите с ней как должно?

"Тревога! Дело пахнет базиликом!"

— О, да! — горячо заверил его Марк. Вообще-то Пыхтун рвался поступить с Карин как должно прямо сейчас, насколько позволяли ему силы и отточенные на Бете навыки - лишь бы она позволила. У Обжоры, чьим хобби стало кормить Карин всякими вкусностями, сегодня тоже был удачный день. Убийца затаился, готовый уничтожить любого врага, стоит ей лишь назвать имя, - вот только у Карин не было врагов, одни лишь друзья. Даже Рева по-своему получил удовольствие на этой неделе, поскольку чужие страдания служили к его выгоде. По этому вопросу Черная Команда голосовала единогласно.

Эта чудесная, горячая, отзывчивая женщина... В ее присутствии он чувствовал себя, словно вялая холоднокровная тварь, выбравшаяся из-под камня, куда заползла умирать, и озаренная неожиданным чудом солнечного света. Он был готов с жалобным поскуливанием сутками таскаться за Карин по пятам в надежде, что она еще разок на мгновение озарит его своим великолепным сиянием. Психотерапевт строго отчитала его за эту пагубную привычку: "Вешать на Карин такую обузу - непорядочно с твоей стороны, верно? Ты должен научиться быть отдавать от избытка, а не только брать о необходимости." Всё верно, верно. Но, черт возьми, даже врачу Карин нравилась настолько, что она пыталась уговорить девушку заняться психотерапией. Все любят Карин, потому что Карин любит всех. Всем хочется быть рядом с ней; рядом с нею - в груди тепло. Все желают сделать для нее хоть что-то. У Карин в изобилии было всё, чего Марку больше всего не хватало и чего он так жаждал: хорошее настроение, заразительный энтузиазм, сочувствие, здравый ум. В маркетинге у нее были просто необозримые перспективы. Какую бы команду они составили вдвоем: Марк взял бы на себя анализ, а Карин - общение со всем остальным человечеством... Сама мысль о том, что он может по какой-то причине ее потерять, доводила Марка до неистовства.

Но начинавшаяся было паника растворилась, и Марк задышал ровнее, стоило только Карин вместе с Энрике и госпожой Форсуассон благополучно вернуться в комнату. Хотя после обеда вся компания настроилась на созерцательный лад, Карин вновь их подняла и растормошила; нужно было выполнить вторую задачу на сегодня - набрать камней для майлзовского сада. Ципис обеспечил их голокартой, направлением, аэрофургоном с подъемником и парой широкоплечих, дружелюбных молодых парней с ручными лебедками. Марк повел флаер на юг, к маячившему на горизонте серому зигзагу Дендарийских гор; фургон последовал за ним.

Марк посадил флаер в горной долине, обрамленной скалистым ущельем. Эта земля - тоже собственность Форкосиганов - была совершенно не тронута, и Марк легко видел, почему. На многие километры вокруг неприступные склоны покрывал кусок девственного барраярского... ладно, лесом его не назовешь, скорее кустарника.

Госпожа Форсуассон вышла из флаера и стала разглядывать открывающуюся на севере панораму населенных равнин Округа. Теплый воздух размывал дальнюю линию горизонта волшебной синей дымкой, но на все равно хорошо было видно на добрую сотню километров вдаль. Тремя отдельными полукругами вздымались вверх, словно враждующие замки, кучевые облака, окутанные белым сверху и серо-серебряные у подножия.

— О! — расплылась в улыбке Катерина. — Вот это настоящее небо! Каким оно и должно быть. Теперь понимаю, Карин, почему ты сказала, что лорду Форкосигану здесь нравится. — Она почти непроизвольно раскинула руки как можно шире, потянувшись пальцами в простор. — Обычно горы вокруг меня - точно стены, но здесь... здесь просто замечательно.

Мускулистые парни посадили свой фургон рядом с флаером. Госпожа Форсуассон повела их вместе с оборудованием карабкаться вниз в ущелье, набрать там с запасом интересных с виду настоящих дендарийских валунов и булыжников - лучшим из них предстоит отправиться в Форбарр-Султану. Энрике увязался за ними, словно долговязый и весьма неуклюжий щенок. Поскольку, спустившись, Марку пришлось бы потом с сопением и одышкой подниматься, он ограничился быстрым взглядом в ущелье через край и прогулкой по не столь устрашающе крутой долине рука об руку с Карин.

Когда его рука скользнула ей на талию, и он наконец обнял её, Карин к нему прильнула. Но стоило Марку поддаться сексуальному внушению своего подсознания и уткнуться носом ей в декольте, Карин, увы, напряглась и отпрянула. Проклятье.

— Карин... — жалобно запротестовал он.

Она покачала головой. — Прости меня. Прости.

— Нет... не извиняйся передо мной. У меня от этого совершенно дикое ощущение. Я хочу, чтобы ты тоже меня хотела, а иначе ничего не выйдет. Я думал, ты хотела.

— Хотела. И хочу. Я... — она оборвала себя на полуслове и начала еще раз. — Там, на Колонии Бета, я считала себя на самом деле взрослой, полноценной личностью. А потом вернулась сюда... и поняла, что во всём - в каждом куске хлеба, в каждой тряпке - зависима от своей семьи и от этого места. И так было всегда, даже когда я была на Бете. Может, всё было... подделкой.

Марк стиснул её руку; по крайней мере, этого он в силах не допустить!

— Ты хочешь быть хорошей. Ладно, это я могу понять. Но будь очень осторожна в выборе тех, кому позволишь определять, что значит "хорошо". Черт возьми, уж этот урок мои создатели-террористы мне преподали.

Это страшное воспоминание заставило Карин стиснуть его пальцы в ответ и сочувственно поморщиться. Помедлив, она продолжала: — Два взаимоисключающих определения сводят меня с ума. Я не могу одновременно быть хорошей здесь и там. Я уяснила, как быть хорошей девочкой на Колонии Бета, и в каком-то смысле это было не легче, чем быть хорошей девочкой здесь. А порой намного страшнее. Но... я чувствовала, будто расту изнутри, если ты понимаешь, о чем я.

— Думаю, да. — Хотя Марк и надеялся, что не он был причиной для этих страхов, но подозревал обратное. Ладно, знал. В прошлом году случались черные времена. Но все же она осталась с ним. — Однако ты должна выбрать то, что хорошо для Карин, а не для Барраяра, — он глубоко вздохнул и честно договорил: — И даже не для Беты. — "И даже не для меня?"

— С тех пор, как я вернулась домой, я и самой себя не могу найти, чтобы спросить.

"Для нее это метафора", напомнил себе Марк. Хотя, возможно, он тоже метафора, с Черной Командой в голове. Метафоры способны давать метастазы - под достаточно сильным давлением.

— Я хочу вернуться на Колонию Бета, — прошептала Карин тихо и страстно, окидывая невидящим взглядом изумительный пейзаж вокруг. — И хочу оставаться там, пока по-настоящему не повзрослею и не смогу всюду оставаться собой. Как графиня Форкосиган.

Марк удивленно поднял брови. Вот так ролевая модель для нежной Карин! Но чего у матери не отнимешь - никто и ни под каким предлогом не заставит ее согласиться ни на какую чушь собачью. Однако желательно приобрести немного этого качества, не пройдя босиком сквозь огонь и войну.

Страдающая Карин - это словно солнце закрыли тучи. Он нерешительно обнял ее за талию. К счастью, она верно восприняла этот жест - как поддержку, а не новую назойливость - и вновь прильнула к нему.

Черная Команда хороша как ударный отряд в чрезвычайной ситуации, но командиры из них хреновые. Пыхтуну придется ещё потерпеть; пусть он устроит себе свидание с правой рукою Марка. Происходящее слишком важно, чтобы всё испортить.

Но что, если она наконец стала собой, не оставив места для него...?

Здесь ловить нечего. Ну-ка смени тему, быстро. — Похоже, Ципису понравилась госпожа Форсуассон.

Лицо Карин на мгновение осветилось благодарностью; ей стало легче. "Значит, я на нее давил". Рева захныкал где-то глубоко внутри, но Марк придушил его.

— Катерина? Да, мне тоже.

Итак, просто "Катерина". Перешли на имена, отлично. Надо бы отправить их в дамскую комнату вместе еще разик.

— Как по-твоему, ей нравится Майлз?

— Похоже, да, — пожала плечами Карин. — Она усердно трудится над его садом и вообще...

— Я имею в виду, влюблена ли она? Я даже ни разу не слышал, чтобы она называла его по имени. Как можно быть влюбленным в кого-то, с кем ты даже не на "ты"?

— Ой, это все форские штучки!

— Ха. — Марк воспринял этот довод с сомнением. — Верно, Майлз сделался прямо фором. Наверное, Аудиторство ему в голову ударило. Как думаешь, не могла бы ты покрутиться возле неё и попробовать вызнать кое-какие догадки?

— Шпионить за Катериной? — неодобрительно нахмурилась Карин. — Это Майлз тебя с такой идеей прислал?

— Вообще-то, нет. Ципис. Он слегка беспокоится за Майлза. И... и я тоже.

— Я хотела бы с ней подружиться...

Естественно.

— Не похоже, что у нее много друзей. Ей приходилось часто переезжать. И, по-моему, с ее мужем на Комарре случилось что-то более жуткое, чем она дает понять. Когда женщина так переполнена молчанием, оно переливается через край.

— Но подходит ли она Майлзу? Ему будет с ней хорошо?

Карин повела бровью. — Кто бы побеспокоился спросить, подойдет ли ей Майлз!

— Хм... хм... а почему нет? Графский наследник. Состоятельный. Имперский Аудитор божьим соизволением. Чего ещё желать форессе?

— Не знаю, Марк. Смотря какой форессе. Я точно знаю, что предпочла бы прожить целых сто лет с тобой и любым из твоей Черной Командой в самой буйной фазе, чем оказаться на неделю взаперти вместе с Майлзом. Он... подавляет тебя.

— Только, если ему позволяешь. — Внутри у Марка потеплело при мысли, что Карин правда, на самом деле предпочла бы его блестящему Майлзу, и внезапно его жажда показалась не такой жгучей.

— А ты хоть представляешь, как его остановить? Я до сих пор помню, как мы с сестрами были маленькими и вместе с мамой приходили в гости к леди Корделии, а Майлзу говорили нас чем-нибудь занять. Довольно сурово для четырнадцатилетнего мальчишки, но разве я это понимала? Он решил, что из четверых девчонок получится строевая команда, и заставлял нас маршировать по кругу во внутреннем садике особняка Форкосиганов или в бальной зале, если шел дождь. Кажется, мне тогда было четыре. — Воспоминание заставило ее нахмуриться. — Кто Майлзу нужен, так это женщина, способная остудить его горячую голову, иначе случится катастрофа. С нею, а не с ним. — Она подумала и понимающе добавила, — Хотя раз с нею, то в рано или поздно - с ним тоже.

— О-о!

В этот момент любезные молодые люди поднялись, отдуваясь, из ущелья и опустили туда подъемник. С лязганьем и стуком они закончили погрузку, фургон неуклюже поднялся в воздух и направился на север. Чуть погодя показались запыхавшиеся госпожа Форсуассон и Энрике. Энрике, вцепившийся в целую охапку эндемичных барраярских растений, имел радостный вид. Наконец-то он выглядел так, что можно было поверить: и у него течет по жилам кровь. Вероятно, ученый годами не бывал на открытом воздухе, и сегодняшнее явно пошло ему на пользу, хоть он и насквозь промок, свалившись в ручей.

Они ухитрились запихнуть все растения в заднюю часть салона, и Энрике наполовину обсох, пока все снова погрузились в флаер. Солнце уже клонилось к закату. Марк доставил себе удовольствие испытать машину на скорость, когда, заложив последний круг над долиной, они направились на север, обратно в столицу. Машина неслась как стрела, восхитительно послушная под пальцами на пульте управления и ногами на педалях, и они достигли предместий Форбарр-Султаны засветло.

Первой высадили госпожу Форсуассон возле дома ее тети и дяди у Университета, взяв множество обещаний, что завтра она заглянет в особняк Форкосиганов и поможет Энрике раздать научные имена всем его ботаническим образцам. Карин выпрыгнула на углу возле дома Куделок, на прощание чмокнув Марка в щеку. "Осади, Пыхтун. Это не тебе."

Поставив флаер обратно в угол полуподвального гаража, Марк отправился вслед за Энрике в лабораторию, чтобы устроить жучкам ежевечернюю кормежку и проверку. Энрике уже перестал напевать ползучим тварюшкам колыбельную, зато приобрел привычку бормотать что-то под нос - то ли им, то ли себе, - слоняясь по лаборатории. Марк считал, что тот слишком долго проработал в одиночестве.

Однако нынче вечером Энрике мурлыкал под нос, раскладывая новую порцию растений по порядку, известному только ему и госпоже Форсуассон: одни - в мензурки с водой, другие - сохнуть на бумаге на лабораторном столе.

Взвесив, подсчитав и разложив щедрые порции опилок по жучиным клеткам, Марк повернулся и обнаружил, что Энрике уже устроился за коммом и включил его. О, отлично. Возможно эскобарец вот-вот выдаст ещё какое-нибудь сулящее в будущем выгоду научное открытие. Марк подошел поближе, собираясь сказать что-нибудь поощрительное. Но Энрике занимался не головокружительной молекулярной схемой, а большим куском убористого текста.

— Это что? — спросил Марк.

— Я обещал прислать Катерине копию моей докторской диссертации. Она попросила, — гордо объяснил Энрике с ноткой удивления. — "К вопросу о бактериальном и грибном синтезе как основы для аккумулирующих энергию внеклеточных структур". Она легла в основу всей моей дальнейшей работы с масляными жуками, когда я открыл, что они могут быть идеальным носителем микробного комплекса.

— А-а, — Марк помедлил. "Ты тоже зовешь её Катериной?" Вообще-то, если Карин перешла со вдовушкой на "ты", то и Энрике, который был с ними, не стал исключением. — А она сумеет это прочесть? — Насколько Марк знал Энрике, писал тот не лучше, чем говорил.

— О, я не жду, что она разберется в математике молекулярных энергетических потоков - мои факультетские кураторы тоже ее не одолели, - но, разумеется, она поймет суть из анимированных иллюстраций. И ещё... может, я сумею что-нибудь сделать с этим рефератом, чтобы он стал попривлекательнее для беглого взгляда. Следует признать, он суховат. — Энрике закусил губу и склонился над коммом. Минуту спустя, он поинтересовался: — Ты можешь придумать слово в пару к "глюоксилату"?

— Не с ходу. Попробуй оранжевый. Или серебряный.

— Не похоже. Не рифмуется. Раз не можешь помочь, Марк, так уходи.

— А чем это ты занят?

— Изоцитрат, конечно, но в размер не укладывается... Я пытаюсь понять, не произведу ли ударное впечатление рефератом в форме сонета.

— Звучит совершенно... ошеломляюще.

— Ты думаешь? — расцвел Энрике и снова замурлыкал себе под нос: — Треонин, серин, полярный, молярный...

— Противоударный, — предложил Марк наугад. — И кошмарный. — Энрике раздраженно отмахнулся. Проклятье, Энрике не должен впустую растрачивать драгоценное время размышлений на стихи; он должен разрабатывать механизм взаимодействия длинных молекулярных цепочек с подходящими энергетическими потоками, или что-то вроде. Марк уставился на эскобарца, сосредоточенно скорчившегося на манер вопросительного знака перед комм-пультом.... и внезапное беспокойство заставило его нахмуриться.

Даже Энрике не способен вообразить, что можно пленить женщину диссертацией. Или, наоборот, именно Энрике и способен...? В конце концов, эта диссертация - единственный выдающийся успех в его короткой жизни. Нельзя не признать: любая женщина, которую тот сумеет привлечь подобным образом, подойдет эскобарцу, но... но не эта. Не та, в которую влюблен Майлз. Хотя госпожа Форсуассон чересчур вежлива. Конечно же, она ответит добрым словом, в какое бы смятение не привел ее подобный дар. И Энрике, жаждущий доброты как... - как один очень хороший знакомец Марка, - навоображает себе... Как можно скорее перевезти жучиное производство на постоянное место жительства в Округе внезапно сделалось неотложной задачей. Поджав губы, Марк тихонько, на цыпочках удалился из лаборатории.

Из коридора он всё ещё слышал радостное мурлыканье Энрике: "Мукополисахарид, хм, отлично, подходит под ритм: му-ко-по-ли-са-ха-рид..."

***

Космопорт Форбарр-Султаны наслаждался вечерним "окном" в расписании. Айвен нетерпеливо оглядел зал прилета, переложив из правой руки в левую букет пряно пахнущих орхидей. Он надеялся, что, несмотря на усталость и скачковый эффект, леди Донна будет попозже не прочь немного с ним пообщаться. Цветы сразу задали бы верный тон в возобновлении знакомства; букет не столь громадный и безвкусный, чтобы намекать об отчаянном положении, но достаточно изящный и дорогой, чтобы обозначить серьезный интерес к столь чувствительной к нюансам персоне, как Донна.

Рядом стоял Байерли Форратьер: с удобством опершись спиной о колонну и скрестив руки на груди. Он скользнул взглядом по букету и улыбнулся своей фирменной ухмылкой, которую Айвен заметил - но проигнорировал. Байерли может встревать со своими остроумными - или не очень - комментариями, но он определенно не соперник Айвену по части амурных интересов кузины.

Память Айвена дразнили и мучили ускользающие обрывки эротического сна, в котором прошлой ночью ему явилась Донна. Да, он предложит взять ее багаж в обмен на букет. Точнее, то из багажа, что окажется у нее в руках, - по его воспоминаниям, леди Донна обычно не путешествовала налегке.

Если только она не притащит с собой маточный репликатор с клоном Пьера. Тогда пусть Бай сам его несет - Айвен к этой штуке и палкой не притронется. Бай, что жутко раздражало, так и не обмолвился, что же добыла Донна на Колонии Бета, дабы помешать кузену Ришару вступить в наследство. Но вообще-то идея с клоном носилась в воздухе, и рано или поздно кто-нибудь ею воспользовался. Политические осложнения этого дела свалятся на его кузена Форкосигана, но сам Айвен, как принадлежащий к младшей ветви Форпатрилов, их благополучно избежит. Слава богу, у него нет голоса в Совете Графов.

— О! — Бай отлепился от колонны, внимательно оглядел зал и кому-то помахал рукой в коротком приветствии. — Вот теперь пойдем.

Айвен проследил его взгляд. К ним приближались трое. Седого, мрачного вида мужчину справа, помахавшего Баю в ответ, Айвен узнал и без мундира: суровый старший оруженосец покойного графа Пьера. Как бишь его там? Чабо. Отлично, значит, всё своё долгое путешествие леди Донна находилась под опекой и защитой. Высокий парень слева, тоже в штатском, был ещё одним из охраны Пьера. Явно младший в этой группе - и по возрасту, и по тому, что именно он вел за собой плавучую платформу с тремя чемоданами. Выражение на его лице было Айвену знакомо: затаенное смятение, типичное для впервые вернувшегося с Беты барраярца, который сам не знает, то ли ему пасть на землю и поцеловать родной бетон, то ли развернуться и умчаться обратно на катер.

А вот идущего в центре Айвен никогда прежде не встречал. Атлетичный, среднего роста, скорее гибкий, чем мускулистый, хотя гражданский китель весьма плотно облегает плечи. Одет в неброский черный костюм с самым простым бледно-серым кантом - легкий намек на псевдо-военный барраярский стиль мужской моды. Худощав и хорош собой, и изысканная одежда это подчеркивает. Бледная кожа, широкие темные брови, коротко стриженые черные волосы и щеголеватые иссиня-черные борода и усы... Мужчина шагал энергично. Искрящиеся карие глаза изучали окрестности так, будто он видел это место впервые - и оказался доволен увиденным.

О, дьявол, неужто Донна обзавелась на Бете любовником? Было бы досадно. И ведь это не просто мальчишка; подойдя поближе вместе с Баем, Айвен увидел, что тому уже хорошо за тридцать. Что-то в нём странно знакомое. "Будь я проклят, если не смотрится он как истинный Форратьер - эти глаза, волосы, ухмылочка, самодовольный вид..." Неизвестный сын Пьера? Выплывшая на свет божий причина, почему граф так и не женился? Тогда Пьер зачал его лет в пятнадцать, такое возможно.

Бай с улыбающимся незнакомцем сердечно кивнули друг другу, и Бай обратился к Айвену: — Ну, вас двоих друг другу представлять не надо.

— А, по-моему, надо! — возразил Айвен.

Белозубая улыбка мужчины стала ещё шире, и он протянул руку, которую Айвен машинально пожал. Пожатие было крепким и сухим.

— Лорд Доно Форратьер, к вашим услугам, лорд Форпатрил. — Приятный тенор, и выговор совсем не бетанский - скорее манера речи образованного барраярца из форов.

Яркие, как тлеющие угольки, глаза улыбались - и Айвен наконец догадался...

— Ах, черт, — прошипел Айвен, отпрянув и выдергивая руку. — Донна, нет! — О, да. Бетанская медицина. И бетанские хирурги. На Колонии Бета могли сделать - и делали - всё, что пожелает человек, способный заплатить и заверить, что он взрослый и дает добровольное согласие.

— А если добьюсь своего в Совете Графов, то вскоре буду граф Доно Форратьер, — плавно договорила Донна / Доно / кто бы это ни был.

— Или тебя прикончат на месте. — Айвен глядел на... на него, просто лучась недоверием. — Ты что, всерьез думаешь, что это прокатит?

Дернув бровью в сторону оруженосца Чабо, выпятившего подбородок, Донна / Доно сказал(а): — О, поверь мне, мы детально просчитали весь риск, прежде чем приступить к делу.

Тут она / он / неважно-кто углядела стиснутые в руке Айвена позабытые орхидеи. — О, Айвен, это мне? Как мило с твоей стороны! — проворковала она, отобрала у него букет и поднесла цветы к носу. Прикрыв бороду букетом, она с деланной застенчивостью взмахнула черными ресницами, внезапно и ужасно снова походя на прежнюю леди Донну.

— Не на людях, — процедил оруженосец Чабо сквозь зубы.

— Извини, Чабо, — в голосе опять прорезались низкие мужские нотки. — Не смог устоять. Ну, это же Айвен.

Пожатие плеч Чабо относилось к доводу - но не результату.

— Обещаю, отныне я буду держать себя в руках, — лорд Доно перехватил букет, держа его точно копье, и, развернув плечи и расставив ноги, принял подобие военной стойки "смирно".

— Так лучше, — оценил Чабо.

Айвен в ужасе не сводил с него глаз. — А бетанские доктора тебе еще и роста прибавили? — Он посмотрел вниз; нет, ботинки у лорда Доно были с обычными каблуками.

— Я того же роста, что и всегда, Айвен. Изменилось кое-что другое, но никак не рост.

— Да нет, ты выше, черт возьми! Сантиметров на десять.

— Только в твоих глазах. Вот один из множества очаровательных психологических побочных эффектов тестостерона, с которыми я недавно познакомился, - как и эти забавные перепады настроения. Вот доедем до дома, измерим меня, и я тебе докажу.

— Да, — вставил Бай, оглядываясь по сторонам, — предлагаю продолжить беседу в более приватной обстановке. Ваш шофер и лимузин ждут вас, лорд Доно, как вы и распорядились, — он отвесил кузену иронический поклон.

— Вам... я ведь ни к чему, зачем мешать воссоединению семейства, а? — начал откланиваться Айвен, собираясь потихоньку смыться.

— О, очень даже к чему! — возразил Бай. С равно злорадными усмешками оба Форратьера подхватили Айвена под руки с обеих сторон и повели к выходу. Хватка Доно оказалась убедительно крепкой. Оруженосцы двинулись за ними.

Парадный лимузин покойного графа Пьера стоял там, где Бай его и оставил. Ожидающий наготове оруженосец-водитель в знаменитой сине-серой форратьеровской ливрее поспешил открыть заднее отделение машины перед лордом Доно и его спутниками. Водитель искоса глянул на нового лорда, но, похоже, случившееся преображение ничуть его не удивило. Младший оруженосец погрузил в машину скудный багаж и забрался в переднее отделение к водителю со словами: — Черт, рад, что я дома. Ты не представляешь, Джорис, чего я насмотрелся на этой Бете...

Задний колпак машины закрылся за Доно, Баем, Чабо и Айвеном, заглушая остаток реплики. Автомобиль мягко тронулся прочь от космопорта. Айвен, вывернув шею, жалобно вопросил: — Вот это весь твой багаж? — Обычно для пожиток леди Донны требовалась вторая машина. — А остальное где?

Лорд Доно откинулся на сиденье, задрав подбородок и вытянув ноги. — Я всё бросил на Бете. Ездят же мои оруженосцы с единственным чемоданом. Век живи - век учись.

Айвен отметил это собственническое "мои оруженосцы". — А они, — кивнул он в сторону прислушивающегося Чабо, — все замешаны?

— Конечно, — легко подтвердил Доно. — Так надо. Мы собрались в ночь сразу после смерти Пьера, я с Чабо представил этот план, и они тогда все мне присягнули.

— Какая, гм... преданность с их стороны.

— Мы много лет наблюдали, как леди Донна помогала в управлении Округом, — сказал Чабо. — Даже те из моих людей, которые, гм, не столь прониклись этим планом, - преданные уроженцы Округа. Никому не хотелось видеть, как он достается Ришару.

— Что ж, к нему приглядеться у вас тоже возможностей хватало, — согласился Айвен. Он помолчал минуту и недоуменно добавил, — Но как это он ухитрился всех вас обозлить?

— Не за один раз, — ответил Бай. — Ришар не такой герой. Ему потребовались годы упорных усилий.

— Сомневаюсь, — неожиданно бесстрастным голосом проговорил Доно, — что по прошествии стольких лет кого-то волнует, как Ришар пытался меня, двенадцатилетнюю, изнасиловать. А когда я от него отбилась - он утопил в отместку моего нового щенка. В конце концов, тогда-то всем было наплевать.

— Ик, — высказался Айвен.

— Отдай должное своим родным, — заметил Бай, — ведь Ришар их всех убедил, что это ты виновата в смерти щенка. Подобные штуки ему всегда прекрасно удавались.

— Ты тогда поверил мне, — возразил Доно. — Почти единственный.

— У меня к тому времени имелся собственный опыт общения с Ришаром, — заметил Бай, но в подробности вдаваться не пожелал.

— В то время я еще не служил вашему отцу, — подчеркнул Чабо - возможно, в свое оправдание.

— Считай, что тебе повезло, — вздохнул Доно. — Сказать, что в доме был бардак - значит выразиться слишком мягко. И никто не мог навести порядок, пока старика наконец не хватил удар.

— Ришар Форратьер, — объяснил Айвену оруженосец Чабо, — наблюдая, э-э, за нервными проблемами графа Пьера, последние двадцать лет считал, что графство и Округ Форратьеров в любой момент могут стать его собственностью. Совсем не в его интересах было, чтобы бедняга Пьер поправил здоровье или завел свою семью. Я точно знаю, что он подкупил родню первой юной леди, с которой был помолвлен Пьер, чтобы те разорвали помолвку и выдали ее за другого. Вторую его попытку ухаживания Ришар расстроил, выкрав и передав семье девушки некие конфиденциальные сведения из медицинской карты Пьера. Гибель третьей невесты при крушении флаера признали всего лишь несчастным случаем. Но Пьер в несчастный случай не верил.

— Пьер... верил в кучу странных вещей, — нервно заметил Айвен.

— И я не думаю, что это был несчастный случай. — сухо сказал Чабо. — Вел машину один из моих лучших людей. Он тоже погиб.

— О. Гм. Но не подозревают же, что смерть самого Пьера...?

Чабо пожал плечами. — Полагаю, наследственная склонность к сердечным заболеваниям не свела бы Пьера в могилу, не пребывай он в столь глубокой депрессии, что должным образом о себе не заботился.

— Я пыталась, Чабо, — удрученно произнес Доно/Донна. — Но после того эпизода с медицинской картой он стал совершенным параноиком по отношению к своим врачам.

— Да, знаю, — Чабо попытался было погладить ее/его по руке, спохватился и лишь мягко толкнул кулаком в плечо в знак утешения. Губы Доно искривились в признательной усмешке.

— В любом случае, — продолжал Чабо, — было полностью ясно, что ни один верный Пьеру оруженосец - а верны мы были все, спаси его господь, беднягу, - не удержится на службе у Ришара и пяти минут. В качестве первого же шага - мы все слышали, как он это говорил, - он полностью очистил бы дом ото всех и вся преданных Пьеру и всюду понаставил бы своих людей. Разумеется, первой кандидатурой на вылет была сестра Пьера.

— Будь у Ришара хоть капелька чувства самосохранения... — яростно и тихо проговорил Доно.

— Он мог это сделать? — с сомнением переспросил Айвен. — Выкинуть тебя из твоего же собственного дома? Разве по завещанию Пьера у тебя нет никаких прав?

— Из дома, из Округа, отовсюду. — Доно мрачно улыбнулся. — Пьер не оставил завещания, Айвен. Он не хотел называть своим наследником Ришара, от его братьев и сыновей тоже не был в восторге и, по-моему, до последнего момента все еще надеялся отсечь Ришара от наследования, обзаведясь собственным сыном. Дьявольщина, да при современном состоянии медицины Пьеру жить бы ещё лет сорок! Всё, что я могла бы получить как леди Донна, - жалкие крохи моего же прежнего приданого. А семейное имущество сейчас в немыслимом беспорядке.

— Это меня не удивляет, — сказал Айвен. — Но ты правда считаешь, что это сработает? То есть Ришар - уже предполагаемый наследник. А ты - кем бы ты ни стала сейчас - на момент смерти Пьера не была его младшим братом.

— Это и есть самый важный юридический пункт в моем плане. Наследник графа вступает в права наследства непосредственно по смерти своего предшественника лишь в том случае, если ранее уже был приведен к присяге перед Советом. В противном же случае Округ не наследуется до того момента, как это утвердят графы. А в этот момент - где-то в ближайшие две недели - я буду, совершенно очевидно, братом Пьера.

Айвен поморщился, пытаясь примириться с этой мыслью. Судя по тому, как гладко сидит черный китель, очаровательная пышная грудь, которую он некогда... не важно - в любом случае ее-то больше нет. — Ты действительно сделала операцию, чтобы... что ты сделала с... ну, ты же не один из этих, из этих гермафродитов? Или... где всё?

— Если ты говоришь о моих бывших женских органах, я бросил их вместе с остальным багажом на на Бете. Хирург был настолько искусен, что и шрамов вряд ли найдешь. Бог свидетель, они свое отработали — и не скажу, что я по ним скучаю.

Эх, зато как теперь скучал Айвен! Отчаянно. — Я подумал, не могла ли ты их заморозить. На случай, если у тебя не выйдет или если ты передумаешь. — Айвен попытался скрыть нотки надежды в голосе. — Я знаю, среди бетанцев бывают такие, что меняют свой пол туда и обратно три-четыре раза за всю жизнь.

— Да, таких я в клинике встречал. Кстати говоря, они очень дружелюбны и всегда готовы помочь.

Чабо едва заметно закатил глаза. Он теперь исполняет роль личного камердинера лорда Доно? Обычная обязанность старшего графского оруженосца. Чабо должен был засвидетельствовать все превращение в деталях. Два свидетеля. Понятно. Она взяла с собой двух свидетелей.

— Нет, — продолжил Доно, — если я когда-то и захочу превратиться обратно в женщину - а я не собираюсь, сорока лет с меня хватит, - то начну с создания свеженьких клонированных органов, как и в этот раз. Смогу снова стать девственницей. Вот жуть!

Айвен никак не решался и наконец спросил, — Но разве тебе не пришлось где-то брать Y-хромосому? И где? Бетанцы добавили? — Он беспомощно покосился на пах Доно и тут же отвел глаза. — Может ли Ришар доказать, что... что наследственный материал наполовину бетанский?

— Я подумала о этом. И взяла хромосомы от Пьера.

— Что же твои, э-э... новые мужские органы клонированы от него? — От столь гротескной идеи у Айвена перехватило дух. Ум за разум заходит. Что-то вроде техно-инцеста.

— Нет-нет! Признаюсь, я позаимствовала у брата крошечный образец ткани - когда он уже больше в нем не нуждался - и бетанские врачи взяли оттуда фрагмент хромосомы для моих новых органов. Думаю, в моих яичках чуть меньше двух процентов Пьера, смотря как считать. Если я когда-либо решу дать своему члену прозвище, как делают некоторые парни, то, наверное, должен буду назвать его в честь Пьера. Хотя как-то не тянет. По ощущениям он полностью мой.

— Но в твоем теле по-прежнему женские хромосомы XX?

— Ну, да, — Доно беспокойно нахмурился и поскреб бороду. — Я рассчитываю, что Ришар попытается это доказать - если додумается. Я продумывал вариант лечения ретро-генами для полной соматической трансформации. Но времени не хватало, и могло закончиться странными осложнениями; столь обширное генное смешение обычно дает самое большее частичную клеточную мозаику, смесь-химеру. Шансы, как в рулетке. Достаточно для исправления некоторых генетических заболеваний, но не этой юридической закавыки. Однако подтверждено документально, что кусочек ткани, ответственный за зачатие очередного маленького наследника Форратьеров, несет Y-хромомсому и, кстати, свободен от наследственных болезней, повреждений и мутаций, бывших прежде в нашем роду. У следующего графа Форратьера с сердцем будет все в порядке. Помимо прочего. Как показывает история, член - вот важнейшая заявка на графство.

— Возможно, они просто дадут члену право голоса, — хихикнул Бай. Он указал ниже пояса и звучно произнес — Доно, пусть он подпишет.

Лорд Доно усмехнулся. — Хотя это и не будет первый раз, когда место в Совете Графов займет член в буквальном смысле слова, я надеюсь на абсолютную победу. Как раз тут в игру вступаешь ты, Айвен.

— Я? А я-то тут при чем? И не желаю быть при чем-то! — изумленный протест Айвена оборвался - автомобиль замедлил ход перед столичным особняком Форратьеров и въехал во двор.

Это здание было на поколение старше, чем особняк Форкосиганов, и, соответственно, куда больше походило на крепость. Острые выступы суровых каменных стен широкими зубцами нависали над тротуаром; в прежние времена - когда дом был в зените славы - оттуда можно было держать под перекрестным огнем грязную улицу, заляпанную лошадиным навозом. На первом этаже окон не было вовсе, только несколько амбразур. Створки ворот во внутренний двор были сложены из досок: толстенных, окованных железом, демонстративно не украшенные никакой отделкой вроде резьбы. Сейчас по автоматическому сигналу они распахнулись, и лимузин протиснулся через открывшийся проход. На стенах были следы автомобильной эмали, оставленные менее осторожными водителями. Интересно, подумал Айвен, до сих пор ли действуют места для снайперов наверху, под темной сводчатой крышей. Может, и да.

Этот дом был перестроен для обороны под личным присмотром знаменитого генерала графа Пьера Форратьера "Кровавого". Основную известность тот приобрел в качестве правой руки и командира головорезов императора Дорки во время гражданской войны, случившейся как раз перед концом Периода Изоляции и сокрушившей независимую графскую власть. Пьер тогда обзавелся серьезными врагами, но пережил их всех, скончавшись уже в возрасте старческого маразма. Чтобы покончить с ним, потребовалось вторжение цетагандийцев с их технологией и вооружениями, да и тем это удалось с большим трудом лишь после бесславной и дорого обошедшейся осады. Разумеется, не этого самого дома. Старшая дочь старого Пьера вышла замуж за одного из предыдущих графов Форкосиганов, вот откуда взялось второе имя Марка - "Пьер". Интересно, что бы подумал нынче старый Пьер о своих потомках? Возможно, он Ришар бы ему больше пришелся по вкусу. Возможно, призрак Пьера до сих по бродит по дому. Ступив из машины на темные булыжники, Айвен вздрогнул.

Водитель повел машину в гараж, а лорд Доно двинулся из дворика в дом, перескакивая через две ступеньки вверх по лестнице из черного с зеленым гранита. Приостановившись, он обернулся и окинул взглядом каменную ширь.

— Первым делом я прикажу сделать здесь светлее, — заметил он Чабо.

— Первым делом Вы оформите права владения на Ваше имя, — вежливо поправил тот.

— На мое новое имя. — Доно коротко кивнул ему и двинулся вперед.

В доме света было так мало, что было даже не разглядеть, какой царит беспорядок. Скорее всего, ничего не изменилось с тех пор, как несколько месяцев назад граф Пьер оставил дом и уехал в Округ. В гулких, заброшенных комнатах пахло плесенью. Наконец, одолев еще две мрачных лестницы, они добрались до спальни, покинутой покойным графом.

— Думаю, сегодня я лягу спать здесь, — заявил лорд Доно, с сомнением оглядываясь вокруг. — Хотя сперва пусть постелят свежее белье.

— Да, милорд, — подтвердил Чабо.

Байерли скинул с кресла груду пластиковых листов, грязной одежды, высохшей фруктовой кожуры и прочей дряни и удобно устроился, положив ногу на ногу. Доно побродил по комнате, с грустью разглядывая жалкие остатки вещей покойного брата: поднимая с пола и бросая обратно футляр со щетками для волос - Пьер в последние годы начал лысеть, - высохшие флаконы из-под одеколона, мелкие монетки.

— Я хочу, чтобы с завтрашнего дня здесь было прибрано. Раз уж мне предстоит тут жить, я не стану дожидаться документа о введении в права.

— Я знаю одну хорошую платную службу, — не смог удержаться от подсказки Айвен. — По моим сведениям, что они прибирают особняк Форкосиганов для Майлза в отсутствие графа с графиней.

— Да? Отлично. — Лорд Доно махнул Чабо рукой. Оруженосец кивнул и тут же выяснил у Айвена координаты, наговорив их в свой карманный регистратор.

— Пока тебя не было, Ришар предпринял две попытки захватить эту древнюю громадину, — сообщил Байерли. — В первый раз твои оруженосцы стояли твердо и его не впустили.

— Молодцы, — пробормотал Чабо.

— Во второй раз он пришел вместе со взводом муниципальной стражи и ордером, который он вытянул из лорда Форбонна. Ваш караульный позвонил мне, и мне удалось добыть обратный ордер от Лорда-хранителя Спикерского круга, каковым они и были изгнаны. Некоторое время зрелище было впечатляющим. Толкотня и давка в дверях... хотя никто не взялся за оружие и серьезно не пострадал, а вот это жалко. Мы могли бы вчинить Ришару иск.

— Хватит с нас судебных исков. — Доно вздохнул и присел на край кровати, положив ногу на ногу. — Но тебе спасибо, Бай.

Бай отмахнулся.

— Колени ниже, если можно, — заметил Чабо. — И колени лучше держать порознь.

Доно немедленно поменял позу, теперь скрестив уже лодыжки, но заметил: — А вот Бай - сидит.

— Бай как мужчина - не лучший образец для подражания.

Бай состроил Чабо недовольную гримасу и расслабленно отвел запястье. — Право, Чабо, как ты можешь быть столь жесток? И это после того, как я спас ваше древнее родовое гнездо.

Его слова остались без внимания.

— А как насчет Айвена? — уточнил Доно у оруженосца, с любопытством разглядывая гостя. Айвен внезапно растерялся, куда девать ноги и руки.

— Хм, ничего. Но лучшим образцом - если вы вспомните, как именно он двигается, - был бы Эйрел Форкосиган. Вот это - сила в движении. Его сын тоже неплохо умеет выглядеть значительнее своих реальных размеров. Хотя у молодого лорда Форкосигана это несколько напускное. Граф Форкосиган - вот то, что нужно.

Широкие черные брови Доно взлетели. Он встал, прошествовал через комнату, развернул конторский стул и оседлал его, скрестив руки на спинке. Потом положил подбородок на руки и сердито сверкнул глазами.

— Ха! Вот это я узнал, — одобрил Чабо. — Неплохо, продолжайте работать над этим. И попробуйте завоевать больше пространства локтями.

Доно усмехнулся и упер одну руку в бедро, отставив локоть. Минута, и он снова вскочил на ноги и направился к гардеробу. Широко распахнув двери, он принялся рыться внутри. Из недр гардероба вылетел и приземлился на кровати китель форратьеровского родового мундира, затем брюки и рубашка, и, наконец, один за другим ударились об пол у изножья кровати высокие сапоги. Доно выбрался из гардероба весь в пыли и со сверкающими глазами.

— Пьер был ненамного выше меня, а его обувь всегда подходила мне на толстый носок. Вызови сюда на завтра модистку...

— Портного, — поправил Чабо.

— ... портного, и посмотрим, что из этого мне по быстрому подойдет.

— Прекрасно, милорд.

Доно принялся стягивать черный китель.

— По-моему, мне пора идти, — вставил Айвен.

— Пожалуйста, присядьте, лорд Форпатрил, — возразил оруженосец Чабо.

— Да, садись ко мне, Айвен, — Байерли приглашающе похлопал по мягкому подлокотнику кресла.

— Сядь, Айвен, — рявкнул лорд Доно. Горящие глаза внезапно сощурились, и Доно тихо проговорил: — Хотя бы ради старых времен. Ты обычно прибегал ко мне в спальню посмотреть, как я раздеваюсь. Что мне, снова запереть дверь и поиграть с тобою в игру "найди ключ"?

Айвен открыл рот, разъяренно воздел палец, собираясь выговорить Доно как следует, но, передумав, шлепнулся на край кровати. Заявлять "Да как ты смеешь!" бывшей леди Донне Форратьер вдруг показалось ему не самым мудрым решением. Он скрестил ноги, тут же торопливо выпрямил их и поставил порознь, потом скрестил снова, да еще скрестил руки - и чувствовал себя все больше неловко.

— Не вижу, зачем я вам нужен, — протянул он уныло.

— Чтобы вы могли засвидетельствовать, — сказал Чабо.

— Чтобы ты мог дать показания, - подтвердил Доно. На кровать возле Айвена - тот так и подпрыгнул, - шлепнулся китель, за ним черная футболка.

Что ж, насчет мастерства бетанского хирурга Доно не обманул. Шрамов видно не было. Грудь Доно покрывала редкая поросль черных волос; мускулы были крепкими. Да уж, плечи кителя не были подбиты.

— Конечно, чтобы ты мог об этом сплетничать, — подытожил Бай, приоткрыв губы то ли в некоем извращенном интересе, то ли в пикантном удовольствии от смущения Айвена. А верней всего - от обоих эмоций сразу.

— Вы думаете, я кому-то хоть слово скажу о том, что был здесь нынче вечером...

Плавным пинком Доно отправил черные брюки на кровать поверх кителя. И трусы вслед за ними.

— Ну? — Хитрый взгляд стоявшего перед Айвеном Доно так и лучился жизнерадостностью. — Как по-твоему? На Бете делают неплохую работу, а?

Айвен искоса глянул на него и тут же отвел глаза. — Ты смотришься... нормально, - неохотно признался он.

— Ну-ка, покажи и мне, раз уж так, — попросил Бай.

Доно развернулся к нему.

— Неплохо, — оценил Бай, — но вид еще чуточку, гм, детский, да?

Доно вздохнул. — Все делалось в спешке. Качественно, но в спешке. Из больницы я отправился прямиком на скачковый корабль. Доктора объяснили, что органы окончательно вырастут уже в самом теле. Еще несколько месяцев до полностью взрослой морфологии. Хотя шрамы больше болеть не будут.

— О-о, — протянул Бай, — половое созревание. Ну ты и развлечешься!

— И в ускоренном темпе. Но бетанцы мне этот процесс здорово смягчили. Следует отдать им должное, управлять гормонами эти люди умеют.

Айвен неохотно признался: — Кузен Майлз, которому заменили сердце, легкие и кишки, говорил, что потребовался почти целый год, прежде чем он восстановил до нормы силы и дыхание. Его органам тоже пришлось расти до взрослого размера после пересадки. Уверен... все будет в порядке. - Беспомощная пауза, и Айвен все-таки спросил: — ... А он работает?

— Ага, писать стоя я могу. — Доно потянулся за трусами и натянул их. — А остальное, очевидно, вот-вот наступит. Жду не дождусь первых поллюций.

— Но захочет ли какая-нибудь женщина... не похоже, что ты намерен хранить в тайне, кем был раньше... как же ты, гм... В чем - в чем, а в этом твой Пигмалион-оруженосец, — Айвен кивнул на Чабо, — тебя не натаскает.

Чабо слегка улыбнулся - более явного проявления эмоций на его лице Айвен нынче вечером не видел.

— Айвен-Айвен... — Доно покачал головой и взял с кровати форменные брюки. — Я же тебя научила, ведь так? У меня впереди ожидается масса проблем... но вопрос, как мне потерять мужскую невинность, к ним не относится. Это точно.

— Это... похоже, нечестно, — сбавил тон Айвен. — Ну, нам-то все эти премудрости пришлось освоить в тринадцать лет.

— А не, скажем, в двенадцать? — лаконично отрезал Доно.

— Гм.

Доно застегнул брюки - в конце концов, на бедрах они сидели не в обтяжку, - надел китель и хмуро изучил свое отражение в зеркале. Он ухватил в горсть лишние складки ткани по бокам.

— Ага, вот что сделаем. Портной должен подогнать его к завтрашнему вечеру. Я хочу это надеть, когда отправлюсь свидетельствовать свой протест в Замок Форхартунг.

Айвену пришлось признать, что на лорде Доно сине-серый мундир дома Форратьеров смотрится исключительно удачно. Может, пора воспользоваться правом фора, взять билет и тихонько пробраться во время заседания Совета Графов на задние места в зрительской галерее. Просто чтобы посмотреть, что случится, - как любит говорить Грегор.

Грегор...

— А Грегор знает? — вдруг осведомился Айвен. — Ты рассказала ему про свой план, прежде чем уехать на Бету?

— Нет, конечно же - нет, — ответил Доно. Сев на краю кровати, он принялся натягивать сапоги.

— Вы в своем уме?! — у Айвена аж челюсть клацнула.

— Цитируя кое-кого - если не ошибаюсь, это твой кузен Майлз - "всегда легче получить прощение, чем разрешение". — Доно встал и подошел к зеркалу, чтобы посмотреть, как он выглядит в сапогах.

Айвен вцепился в волосы.

— Ладно. Вы двое - трое - втянули меня в это дело, заявив, что нуждаетесь в моей помощи. Я намерен дать вам совет. Бесплатно. — Он набрал воздуху. — Если хотите, можете огорошить меня и потом ржать до посинения. В конце концов, мне не впервой делаться мишенью для шуток. Можете огорошить Ришара - на здоровье. Можете огорошить весь Совет Графов оптом. Или кузена Майлза - ради бога. Не откажусь посмотреть. Но ни в коем случае - если вам дороги имеющиеся у вас шансы и если вы намерены устроить нечто большее, чем грандиозную шутку дня, - не вздумайте огорошить Грегора!

Байерли неуверенно поморщился, а Доно, обернувшись от зеркала, пристально взглянул на Айвена.

— Хочешь сказать, пойти к нему?

— Да. Заставить я тебя не в состоянии, — неумолимо заключил Айвен, — но если ты этого не сделаешь, я категорически отказываюсь иметь с тобою дело дальше.

— Грегор способен уничтожить всё одним словом, — опасливо заметил Доно. — Еще до того, как всё начнется.

— Может, — согласился Айвен, — но не сделает этого без веских причин. Так не давай ему их. Грегор не любит политических сюрпризов.

— Я всегда считал, что Грегор довольно добродушен, — сказал Бай, — для императора.

— Нет, — твердо опроверг его Айвен. — Не добродушен. Просто достаточно сдержан и молчалив. А это не одно и то же. Вряд ли вам захотелось бы взглянуть на него разозленного.

— А как он выглядит разозленным? — полюбопытствовал Бай.

— Совершенно так же, как и всегда. В этом-то и ужас.

Бай открыл было рот снова, но Доно поднял руку.

— Бай, сегодня вечером ты привел Айвена не только ради того, чтобы поразвлечься, но из-за его связей - ты сам так утверждал. Скажу по своему опыту: игнорировать мнение знающего консультанта - плохая идея.

— Мы же ему не платим, — пожал плечами Бай.

— Да, я востребую некий старый должок. Это мне дорого будет стоить. И возместить потраченное я уже не смогу. — Доно окинул Айвена взглядом. — Что именно ты нам предлагаешь сделать?

— Попроси Грегора о короткой аудиенции. Прежде, чем успеешь поговорить, или повидаться, или даже поговорить по комму с кем-то еще. Стой прямо, гляди ему в глаза... — Тут Айвена внезапно посетила еретическая мысль. — Подожди! Ты ведь с ним ни переспала?

Губы - и усы - Доно дрогнули в улыбке. — Нет, увы. Упустила возможность, а нынче глубоко об этом сожалею, уверяю тебя.

— Уф-ф. — Айвен вздохнул с облегчением. — Отлично. Тогда просто расскажи ему про свой план. Заяви о своих правах. Он либо разрешит тебе двигаться дальше, либо пресечет все в зародыше. Если он всё зарубит... что ж, самое худшее останется позади, и быстро. Если же он разрешит... тогда у тебя будет тайный покровитель, которого даже Ришару со всей его злобою не одолеть.

Прислонившись к письменному столу Пьера, Доно барабанил пальцами по пыльной крышке. На столе жалкой кучкой лежали орхидеи. Увядшие, как мечты Айвена.

Доно поджал губы. — Ты устроишь нам аудиенцию? — спросил он наконец.

— Я, э-э, я...

Взгляд Доно из пристального сделался настойчивым и пронзительным. — Завтра?

— А...

— Утром?

— Только не утром, — слабо запротестовал Бай.

— Пораньше, — настаивал Доно.

— Я.... посмотрю, что смогу сделать, — выдавил Айвен наконец.

Доно просветлел. — Спасибо!

У вырванного силою обещания оказался один благотворный побочный эффект - Форратьеры высказали желание отпустить своего недобровольного зрителя: мол, пусть Айвен поспешит домой и позвонит императору Грегору. Лорд Доно настоял, чтобы его шофер подвез Айвена до квартиры, как бы близко они ни была. Вопреки слабой надежде самого Айвена быть ограбленным и убитым где-нибудь в форбарр-султанских переулках по пути домой и таким образом избежать последствий сегодняшних откровений.

В благословенном одиночестве заднего салона машины Айвен вознес краткую молитву, чтобы расписание Грегора оказалось слишком забито и тот не согласился бы дать аудиенцию. Но скорее всего, раз уж Айвен отказался от своего принципа держаться в тени, Грегор будет столь потрясен, что найдет окошко тут же. По опыту Айвена, для невинных свидетелей вроде него самого страшнее разбуженного императорского гнева могло быть лишь разбуженное императорское любопытство.

Оказавшись снова в безопасности своей квартирки, Айвен тут же запер дверь за всеми Форратьерами, прошлыми и нынешними. Вчера он коротал здесь время, воображая, как принимает в гостях чувственную леди Донну... что за расточительство! Лорд Доно - мужчина сносный, но к чему на Барраяре ещё мужчины? Впрочем, прикинул Айвен, можно было бы разыграть трюк Донны наоборот и отправить избыток мужского населения на Колонию Бета, где их переделают во что-нибудь поприятнее... Эта картинка заставила его вздрогнуть.

С неохотным вздохом он извлек кодовую карточку, которой последние несколько лет ухитрился ни разу не воспользоваться, и вставил ее в считыватель комм-пульта.

"Сторож-привратник" Грегора (мужчина в неприметном штатском костюме, не назвавший себя, - имеющий доступ к этой линии был должен его знать) ответил немедленно:

— Да? А, Айвен.

— Я хотел бы поговорить с Грегором, пожалуйста.

— Прошу прощения, лорд Форпатрил, вы намерены воспользоваться этим каналом?

— Да.

Сторож удивленно приподнял брови, однако по мановению его руки картинка растаяла. Комм-пульт звякнул. Несколько раз.

Наконец появилось изображение Грегора. Тот был одет ещё по дневному, успокоив растревоженное воображение Айвена, представлявшего, как вытащит императора из постели или из душа. Фоном служила обстановка одной из уютнейших гостиных императорского Дворца. И еще Айвен разобрал на смазанной картинке доктора Тоскане. Та, кажется, поправляла блузку. Ой. "Будь краток. На нынешний вечер у Грегора точно есть занятие поинтереснее".

А я-то надеялся, что и у меня будет...

Бесстрастное выражение на лице Грегора сменилось досадой, когда он узнал Айвена. — А-а. Это ты. — Раздражение слегка улеглось. — Ты никогда не звонишь мне по этому каналу, Айвен. Я подумал, что это Майлз. В чем дело?

Айвен набрал воздуху в грудь. — Я только что из космопорта - приехал со встречи с... с Донной Форратьер. Она вернулась с Беты. Вам двоим необходимо увидеться.

Грегор приподнял брови. — Зачем?

— Уверен, она лучше объяснит сама. Я тут не при чем.

— Уже при чем. Леди Донна востребовала старый должок? — Грегор нахмурился и добавил с опасной ноткой в голосе: — Я - не разменная монета в твоих любовных делах, Айвен.

— Нет, сир, — страстно заверил его Айвен. — Но вы пожелаете с ней увидеться. Действительно пожелаете. И как можно скорее. Побыстрей. Завтра. Утром. Пораньше.

Грегор склонил голову. С любопытством. — Так насколько это важно?

— Об этом лишь вам судить. Сир.

— Если ты тут не при чем... — Грегор замолк, нервирующе уставившись на Айвена. Наконец он тронул панель комм-пульта и перевел взгляд на какой-то экран, которого Айвену не было видно. — Я могу сдвинуть... хм. Как насчет ровно в одиннадцать, в моем кабинете?

— Спасибо, сир. — Добавить "вы не пожалеете" было бы чересчур оптимистичным заявлением. Да и вообще, добавлять что-либо к сказанному его тянуло не больше, чем шагнуть с обрыва без гравикостюма. Айвен лишь улыбнулся, склонив голову в полупоклоне.

Хмурое выражение на лице Грегора переросло в ещё еще большую задумчивость, но, посозерцав его ещё мгновение, он, наконец, кивнул в ответ и отключил связь.