Глава 16

Катерина сидела за тетиным коммом и писала резюме, стараясь утаить от куратора ботанического питомника, поставляюшего растения во все городские сады, свое полнейшее отсутствие опыта. Черт возьми, она не намерена ссылаться на имя Лорда Аудитора Форкосигана. Тетя Фортиц уехала на свои утренние занятия, а Никки пошел гулять вместе с Артуром Пимом, под бдительным присмотром старшей сестры Артура. Катерина настолько сосредоточилась на своей задаче, что услышала лишь второй звонок в дверь и тут внезапно осознала, что в доме она одна. Явятся ли вражеские лазутчики-похитители прямо к парадной двери? Майлз бы знал. Она представила себе, как в особняке Форкосиганов Пим ледяным голосом сообщает незваным гостям, что им нужно проследовать вокруг дома ко входу для шпионов... несомненно, снабженному самыми современными ловушками. Обуздав свою новоприобретенную паранойю, она поднялась и вышла в вестибюль.

К ее облегчению и радости, вместо цетагандийских лазутчиков на пороге стоял ее брат, Хьюго Форвейн, а с ним - симпатичный малый, в котором она, неуверенно моргнув, узнала Василия Форсуассона, двоюродного брата Тьена. До того она видела его лишь раз в жизни, на похоронах Тьена. Там они произнесли ровно столько слов, сколько понадобилось, чтобы официально передать ей опекунство над Никки. Лейтенант Форсуассон служил диспетчером большого военного космопорта в Округе Форбреттенов; в тот первый и последний раз, когда она его видела, он был одет в подходящую ко мрачной официальности случая зеленую армейскую форму, однако сегодня предпочел более неформальный гражданский наряд.

- Хьюго, Василий! Какой сюрприз... входите же, входите! - жестом она пригласила их в парадную гостиную госпожи Фортиц. Василий вежливо поблагодарил ее кивком, но от предложенного чая-кофе отказался под предлогом, что они уже пили кофе на станции монорельса. Хьюго, прежде чем сесть, быстро сжал ее руки и озабоченно улыбнулся. Ему шел пятый десяток; он слегка раздобрел благодаря сидячей работе в Имперском Горнорудном Управлении и заботе жены Розали. Так он смотрелся чудесно солидно и уверенно. Однако тревога перехватила горло Катерины, стоило ей заметить, какое напряженное у брата лицо.

- Что-то стряслось?

- С нами все в порядке, - ответил Хьюго, особо выделив это "с нами".

Ее охватил холод. - Папа... ?

- Нет-нет, с ним тоже все хорошо. - нетерпеливым жестом отмахнулся он от ее тревог. - Единственный член семьи, за которого мы сейчас тревожимся, - это ты, Кэт.

Катерина озадаченно на него уставилась. - Я? У меня все нормально. - Она опустилась в стоящее в углу большое дядино кресло. Василий подвинул себе один из изящных стульев и взгромоздился на него.

Хьюго передал приветы от своей семьи - Розали, Эди и мальчиков, - затем рассеянно огляделся по сторонам и спросил: - А дядя и тетя Фортиц дома?

- Нет, обоих нет. Но тетя вскоре вернется с занятий.

Хьюго нахмурился. - Вообще-то я надеялся увидеться с дядей Фортицем. Когда он придет?

- Ой, он улетел на Комарр. Осталось выяснить несколько каких-то технических мелочей катастрофы с солнечным отражателем, ну, понимаете. Мы рассчитываем, что он вернется к самой свадьбе Грегора.

- Чьей свадьбе? - переспросил Василий.

Ну вот, если бы не Майлз, она бы такого не сказала. Ведь они с Грегор... с императором не перешли на фамильярное обращение по имени. - Свадьбе императора Грегора. Дядя Фортиц, как Имперский Аудитор, обязан там присутствовать.

Губы Василия округлились в небольшое 'О', как только он понял, что за Грегор имеется в виду.

- Наверное, у нас шансов туда попасть нет, - вздохнул Хьюго. - Конечно, меня такие вещи мало интересуют, а вот Розали со своими подружками просто с ума сходят. - Сделав короткую паузу, он весьма непоследовательно добавил: - А правда, что на парад выедут конные гвардейцы в мундирах всех времен, от Периода Изоляции до правления Эзара?

- Да, - ответила Катерина. - А над рекой каждую ночь будет огромный фейерверк. - При этой новости даже глаза Хьюго на мгновение вспыхнули завистью.

Василий откашлялся и спросил: - А Никки здесь?

- Нет... он ушел вместе с приятелем смотреть регату. Сегодня утром на реке регата гребных судов, ежегодная, в честь освобождения столицы войсками Влада Форбарры в Десятилетнюю войну. Я слышала, этим летом собирались устроить нечто потрясающее - пошили специальные костюмы и будут инсценировать штурм Старого Звездного Моста. Мальчики только о ней и говорили. - Она умолчала, что ребята рассчитывают на самые лучшие места на балконе особняка Форбреттенов, а все благодаря любезности форбреттенского оруженосца, друга Пима.

Василий неловко поерзал. - Может, это и к лучшему. Госпожа Форсуассон - Катерина - мы сегодня пришли сюда по особому, очень серьезному поводу. Я хотел бы поговорить с вами откровенно.

- Это... это, как правило, самый лучший способ вести разговор, - ответила Катерина. Она кинула на Хьюго вопросительный взгляд.

- Василий пришел ко мне... - начал Хьюго, и замолчал. - Знаешь, Василий, объясняй это сам.

Василий наклонился вперед, стиснув ладони между колен, и вымученно начал: - Понимаете, дело вот какое. Один надежный человек в Форбарр-Султане сообщил мне весьма тревожную весть о том, что случилось... что недавно обнаружилось... некие тревожные сведения о вас, моем покойном кузене и Лорде Аудиторе Форкосигане.

- А-а, - ровным голосом протянула она. Итак, круг Древних стен - или того, что от них осталось - не удержал клевету в границах столицы; липкий след протянулся даже к городкам провинциальных Округов. А она почему-то думала, что эти злобные игры - забава исключительно высших форов. Нахмурившись, она откинулась на спинку кресла.

- Поскольку это чрезвычайно близко затрагивает оба наших семейства - и, разумеется, потому, что столь специфического рода вещи нуждаются в перепроверке, - я рассказал все Хьюго, желая получить совет и надеясь, что он развеет мои страхи. Но слова вашей невестки Розали, наоборот, все подтвердили и еще больше усилили мои опасения.

Что подтвердили? Катерина и могла бы сделать несколько близких к истине предположений, но подкидывать визитерам доказательства сама не собиралась. - Я не понимаю.

- Мне сказали, - Василий перестал наконец нервно облизывать губы, - что среди высших форов всем известно: это лорд Аудитор Форкосиган виновен в умышленной порче респиратора Тьена.

Это заблуждение она могла развеять вполне быстро. - Вам солгали. Эту историю придумала небольшая и мерзкая клика из числа политических противников лорда Форкосигана. Они хотят создать ему проблемы в связи с какой-то склокой по наследованию Округа, идущей сейчас в Совете Графов. Тьен сам себя погубил; он вечно был небрежен с чисткой и проверкой снаряжения. Так что это всего лишь шепотки и слухи. Никаких обвинений никто не выдвигал.

- Обвинений? Откуда? - здравомысляще удивился Василий. Неужели ей удалось быстро довести этот факт до его ума? Надежда вспыхнула и тут же погасла, когда тот договорил: - Как мне объясняли, любое обвинение против Форкосигана можно выдвинуть лишь в Совете, перед лицом равных ему и одним из этих равных. А его отец хоть сам и удалился на Cергияр, но сомнений нет: его центристская коалиция достаточна сильна, чтобы подавить любое такое поползновение.

- Уж я надеюсь. - Так оно и будет, хотя по иным резонам, нежели предполагает Василий. Катерина поджала губы и смерила его холодным взглядом.

Тут вмешался обеспокоенный Хьюго: - Но, видишь ли, Катерина, этот человек также рассказал Василию, что лорд Форкосиган пытался вынудить тебя принять его предложение.

Она досадливо вздохнула. - Вынудить? Нет, ничего подобного.

- А-а, - просветлел Хьюго.

- Он просто попросил меня выйти за него замуж. И весьма... неловко.

- Бог мой, так это действительно правда? - Вид у брата Катерины стал совершенно ошеломленный. Похоже, известие о сватовстве Форкосигана потрясло его гораздо сильнее, чем обвинение того в убийстве... и это вдвойне нелестно, решила она. - И, конечно, ты отказалась?

Катерина коснулась левой полочки жакета, где во внутреннем кармане лежал жесткий - теперь уже обмятый - лист бумаги. Письмо Майлза никак нелья было оставлять на виду, давая любому возможность взять и прочесть его, а кроме того... ей порой хотелось его перечитать самой. Время от времени. От шести до двенадцати раз за день... - Не совсем.

Хьюго наморщил лоб. - Что значит "не совсем"? Я полагал, на подобные вопросы можно ответить только "да" или "нет".

- Это... сложно объяснить. - Она заколебалась. Рассказывать на глазах у двоюродного брата Тьена, как за десять лет брака настрадалась ее душа, - нет, этого она определенно не собиралась. - Это довольно личное.

Василий услужливо подсказал, - В письме говорилось, что вы выглядели крайне расстроенной и растерянной.

Катерина прищурилась: - Кстати, что за любитель совать нос в чужие дела передал вам это... сообщение?

- Ваш, как он сказал, друг, серьезно обеспокоенный вашей безопасностью. - ответил Василий.

Друг? Другом ей была госпожа Фортиц. Карин, Марк... и Майлз, но вряд ли он стал бы наговаривать сам на себя... Энрике? Ципис? - Не могу представить, чтобы кто-нибудь из моих друзей сказал или сделал нечто подобное.

Встревоженный Хьюго нахмурился еще сильнее. - В этом письме еще говорилось, что лорд Форкосиган оказывает на тебя всяческое давление. И что он обладает какой-то странной властью над твоим рассудком.

"Нет. Разве что над моим сердцем". Ее рассудок оставался кристалльно ясным. А вот все остальное, похоже, взбунтовалось. - Он очень привлекательный мужчина, - призналась она.

Хьюго с Василием ошарашенно переглянулсь. Ну да, оба они видели Майлза лишь на похоронах Тьена. Там Майлз держался крайне замкнуто и официально, да еще был весь еще серый от усталости после комаррского расследования. У них не было шанса увидеть, каков он, когда раскрывается - эта неуловимая улыбка, яркий, совершенно особенный взгляд, острый ум, красноречие, страстность... а какой озадаченной сделалась его физиономия, при виде масляных жуков в форкосигановских ливреях! - вспомнив, Катерина не смогла удержаться от улыбки.

- Кэт, - голос Хьюго выдавал его расстройство и обескураженность, - этот человек - мутант. Он тебе едва по плечо. И у него точно горб... уж не знаю, почему его не исправили операцией. Да он просто странный!

- О, всяческих операций ему делали десятки. Изначальные повреждения у него были намного, намного серьезней. У него все тело в шрамах - они видны до сих пор, давние и бледные.

Хьюго так и впился в сестру взглядом. - Все тело?

- Гм. Я думаю. Та часть, что я видела - точно. - Она прикусила язык, с которого было уже готово сорваться уточнение - 'до пояса'. На мгновение ее воображение отвлекла совершенно неуместная картинка: обнаженный Майлз в постели, среди простыней и одеял - как подарок в развернутой упаковке, - и она медленно исследует всю эту запутанную сеть шрамов сверху донизу. Она быстро сморгнула это видение, надеясь, что глаза ее не выдали. - Ты должен признать, лицо у него приятное. И глаза... очень живые.

- У него слишком большая голова.

- Нет, просто тело для нее чуть маловато. - Эй, как это она сподобилась спорить с Хьюго насчет анатомии Майлза? Проклятье, он же не хромая лошадь, которую она собралась покупать вопреки совету ветеринара. - В любом случае, это совсем не наше дело.

- Это если он ... если ты ... - Хьюго пожевал губу. - Кэт... если тебе чем-то угрожают, или шантажируют, или происходит что-то странное, то ты не одинока. Я знаю, мы можем найти помощь. Ты, может, и оставила семью, но семья не оставила тебя.

Какая жалость.

- Ну, спасибо, что вы так высоко цените мой характер, - колко парировала она. - По-вашему, мой дядя, лорд Аудитор Фортиц, не в силах меня защитить, если до этого дойдет? И тетя Фортиц тоже?

Василий встревоженно объяснил: - Конечно, что ваши дядя с тетей очень добры - в конце концов, они же приютили вас с Никки, - но мне дали понять, что они оба - интеллектуалы несколько не от мира сего. Возможно, они не осознают опасности. Мой информатор рассказал, что за вами совершенно не присматривали. Позволяли вам беспрепятственно ходить куда и когда угодно и общаться со всякого рода сомнительными личностями.

"Интеллектуалка не от мира сего", тетя Фортиц, была одним из ведущих барраярских экспертов по политической истории Периода Изоляции во всех ее чудовищных деталях, безупречно говорила и читала на четырех языках, мгновенно схватывала взглядом суть документа лучше, чем это умели делать аналитики СБ - среди которых сейчас были некоторые из ее бывших аспирантов, - и имела тридцатилетний опыт общения с молодыми людьми и теми неприятностями, которые они ухитряются сами на себя навлекать. А уж что касается дяди Фортица... - Технический анализ неполадок - впрлне практическое занятие. Особенно если он подразумевает экспертизу диверсий. - Она набрала в грудь воздуху, намереваясь продолжать эту тему.

Василий сжал губы. - У столичного общества сомнительная репутация. Здесь слишком много богатых, могущественных мужчин - и их женщин, - которые весьма условно ограничивают себя в своих аппетитах и пороках. Этот мир может оказать опасное влияние на мальчика, особенно с учетом... любовных связей его матери. - Катерина успела только молча задохнуться от негодования, как Василий, на сей раз тоном приглушенного ужаса, прибавил: - Я даже слышал - мне говорили - что один из столичных высших форов - это женщина, мозг которой пересадили в мужское тело.

Катерина моргнула. - А-а. Да, должно быть, это про лорда Доно Форратьера? Я с ним знакома. Это была не пересадка мозга, - бр-р-р, надо же было все так чудовищно переврать! - а самая обычная бетанская модификация тела.

Оба вытаращились на нее.

- Ты встречала это существо? - вопросил Хьюго. - Где?

- Гм... у Форкосиганов, вообще-то. Доно кажется весьма умным человеком. Полагаю, он принесет много пользы Округу Форратьеров, если Совет отдаст ему графство покойного брата. - Мгновение горьких размышлений, и она добавила: - А лично я сейчас просто мечтаю, чтобы он получил титул. Вот тогда Ришар со своими приятелями-клеветниками сядет в лужу!

Вмешался Хьюго, со все большим беспокойством взирающий на эту перебранку: - Вынужден согласиться с Василием. Я сам начинаю беспокоиться насчет того, что ты гостишь в столице. Семья так хочет, чтобы ты была в безопасности, Кэт. Согласен, ты уже не девочка. У тебя должен быть собственный дом и надежный муж, который бы его берег и которому можно было бы доверить ваше с Никки благополучие.

Может, ты это и получишь.... Однако... она противостояла вооруженным террористам - и выжила. И победила. Ее понимание безопасности больше не было столь узким.

- Мужчина из твоего собственного класса, - продолжал ее убеждать Хьюго. - Такой, какой тебе подойдет.

"По-моему, я именно такого и нашла. А к нему прилагается дом, где я не ударяюсь о стенку всякий раз, как потягиваюсь. Как бы бесконечно далеко я ни потянулась". Она вздернула голову. - Так скажи, Хьюго, мой класс - это кто? Какие это люди?

Казалось, он был в замешательстве. - Наш класс. Солидные, достойные, лояльные форы. А форессы - скромные, добропорядочные, стойкие...

Ее внезапно огнем охватило желание быть нескромной, непорядочной и прежде всего... не стойкой. А если точно - весьма восхитительно лежащей. Ей пришло на ум, что некоторая разница в росте делается несущественной, когда ты - вы оба - лежите. - Ты считаешь, у меня должен быть дом?

- Да, конечно.

- Не целая планета?

Хьюго выглядел ошеломленным. - Что? Разумеется, нет!

- Знаешь, Хьюго, я никогда этого раньше не понимала, но твоим представлениям недостает... размаха. - Майлз считает, что ей нужна целая планета. Хм. Ее губы медленно расплылись в улыбке. В конце концов, у его матери как раз планета и есть. "Все дело в привычке", предположила она мысленно; произносить это вслух смысла нет - Хьюго с Василием шутки не оценят.

И как это ее старший брат, обожаемый и щедрый - хотя и слегка далекий из-за их разницы в возрасте - сделался таким ограниченным? Нет... Хьюго не изменился. Логический вывод из этого привел Катерину в шок.

- Проклятье, Кэт! - воскликнул Хьюго. - Я сперва подумал, что в этой части письма сплошная чушь, но, выходит, этот лорд-мутантик и вправду каким-то странным образом задурил тебе голову.

- И если это так, то у него есть пугающие союзники, - добавил Василий. - В письме говорилось, что у Форкосигана сам Саймон Иллиан был на побегушках и помогал заманить вас в ловушку. - Он скептически скривился. - По правде говоря, эта часть письма заставила меня задаться вопросом, не стал ли я жертвой розыгрыша.

- Я знакома с Саймоном, - призналась Катерина. - И нахожу его довольно... милым.

Это заявление было встречено потрясенным молчанием.

Она добавила чуть неловко: - Конечно, я понимаю, он несколько расслабился после отставки из СБ по здоровью. Сразу видно, что с его души упало тяжкое бремя. - С опозданием, но наконец-то все доказательства встали на место. - Минуточку... так кто, вы сказали, прислал вам это месиво из слухов и лжи?

- Я получил эти сведения строго по секрету, - ответил Василий осторожно.

- Это был Алексей Формонкриф, этот законченный кретин, да? А-а! - Ее озарило, словно неистовой вспышкой атомного взрыва. Но орать, ругаться и швыряться вещами - без толку, это лишь повредит ей. Катерина крепко стиснула подлокотники, чтобы мужчины не видели, как у нее трясутся руки. - Василий, вы должны были уже слышать от Хьюго, что я отвергла предложение Алексея выйти за него замуж. Похоже, он нашел способ отомстить за свое оскорбленное самолюбие. - Мерзкий кретин!

- Кэт, - медленно проговорил Хьюго, - я и над таким вариантом подумал. Соглашусь с тобой, что этот парень слегка, гм, идеалист, и если ты что-то имеешь против его кандидатуры, я про это сватовство и не заикнусь, хотя сам не вижу, чем это он тебе не подходит. Но я видел его письмо. Похоже, он искренне за тебя волнуется. Пусть он капельку и хватил через край, но чего еще ждать от влюбленного мужчины?

- Алексей Формонкриф вовсе в меня не влюблен. Он не видит дальше собственного форского носа, чтобы понять, кто или что я такое. Набей мое платье соломой и сверху надень парик, он и не заметит разницы. Он лишь выполняет ту цепочку действий, что запрограммирована в нем воспитанием. - "И базовыми биологическими инстинктами к тому же. Но он не один этим страдает, верно?" Допустим, некая толика искреннего сексуального влечения у Алексея есть, зато объект этого влечения он выбирает точно наугад. Она коснулась своего жакета-болеро, возле сердца, и слова Майлза эхом отозвались в ее памяти, прорвавшись через весь шум в голове: Я хотел обладать силой ваших глаз...

Василий нетерпеливо отмахнулся. - Для меня - не знаю, как для вашего брата, - это к делу не относится. Вы больше не девица на выданье, которую отец стережет вместе с прочими своими сокровищами. Однако мой долг перед семьей четко требует обеспечить безопасность Никки, если я имею основания считать, что что-то ему угрожает.

Катерина застыла.

Василий отдал ей опекунство над Никки собственным словом. И так же легко мог бы забрать его назад. И это ей придется подавать иск в суд - суд его Округа - и доказывать не просто, что она достойна нести ответственность за ребенка, но еще что и Василий недостоин и не подходит для этого. Василий - не преступник, не горький пьяница, не растратчик, не маньяк; он всего лишь холостой офицер, добросовестно несущий службу орбитальный диспетчер, обычный честный малый. Нет шансов выиграть этот процесс. Вот будь Никки не сыном, а дочерью, закон был бы на ее стороне...

- Думаю, девятилетний мальчик на военной базе показажется вам тяжкой обузой, - наконец, ответила она нейтрально.

Василий явно изумился. - Ну, надеюсь, до этого не дойдет. В самом худшем раскладе я планировал оставить его у бабушки Форсуассон, пока все не уладится.

Катерина на мгновение стиснула зубы, но все же ответила: - Конечно, Никки может ездить в гости к матери Тьена всякий раз, когда она его пригласит. Но на похоронах она дала мне понять, что слишком плохо себя чувствует, чтобы этим летом принимать гостей. - Она облизнула губы. - Пожалуйста, объясните мне, что вы подразумеваете под худшим раскладом. И что именно называете словом "уладится".

- Ну, - виновато пожал плечами Василий, - было бы довольно скверно приехать сюда и обнаружить, что вы обручены с человком, убившим отца Никки, вы не находите?

В таком случае он намеревался забрать Никки прямо сейчас?!

- Говорю вам, Тьен погиб от несчастного случая, и все эти обвинения - чистая клевета. - То, как он проигнорировал ее слова, на мгновение ужасно напомнило Тьена. Рассеянность - фамильная черта Форсуассонов? Как ни опасно было сейчас раздражать Василия, она сердито сверкнула глазами: - Вы считаете меня лгуньей или просто дурой?

Катерина заставила себя задышать ровно. Ей случалось сталкиваться с людьми и пострашней, чем честный, обманутый Василий Форсуассон. "Но тогда одно лишнее слово не могло стоить мне Никки". Перед ней разверзлась глубокая, темная яма. Стоит туда свалиться, и выбираться на свет ей придется невообразимо тяжело, болезненно и мерзко. Нельзя подталкивать Василия к решению забрать Никки. К попытке это сделать. Она ему не позволит... как? Юридически она проиграла, не начав. "Так не начинай".

Катерина произнесла, подбирая слова с крайней осторожностью: - Так что вы имеете в виду под словом 'уладить'?

Хьюго с Василием неуверенно переглянулись. - Прошу прощения? - рискнул переспросить Василий.

- Я не смогу узнать, преступила ли я очерченную вами границу, если вы мне не покажете, где вы ее провели.

Хьюго запротестовал: - Не очень-то доброжелательно сказано, Кэт. Мы заботимся о твоих интересах.

- Вы и понятия не имеете, в чем они состоят. - Неверно: Василий ткнул пальцем в самый наиважнейший из них. Никки. Проглоти свой гнев, женщина. За время замужества она виртуозно наловчилась подавлять свое "я". Но почему-то утратила к этому вкус.

Василий попытался сформулировать: - Ну... я, конечно, хочу получить гарантии, что на Никки не влияют люди с с нежелательной репутацией.

Она одарила его саркастической улыбкой. - Без проблем. Я буду просто счастлива полностью избегать в будущем Алексея Формонкрифа.

Он обиженно на нее поглядел. - Я имел в виду лорда Форкосигана. И его политическое и личное окружение. По крайней мере... по крайней мере, пока это жуткое грязное пятно не исчезнет с его репутации. В конце концов, этого человека обвиняют в убийстве моего кузена.

Катерина напомнила себе, что гнев Василия - проявление долга и лояльности клану, а не личного горя. Она бы очень удивилась, если бы Василий с Тьеном виделись больше трех раз в жизни. - Извините, - произнесла она ровно, - но если против Майлза не выдвинут обвинения, - а я крайне сомневаюсь, что выдвинут, - то как, по-вашему, он может оправдаться? Каким образом?

Василий явно стал в тупик.

Хьюго попробовал другой аргумент: - Я не хочу, чтобы с этом развратом имела дело и ты сама, Кэт.

- Знаешь, Хьюго, странное дело, - жизнерадостно заметила в ответ Катерина, - лорд Форкосиган почему-то забыл прислать мне приглашение хотя бы на одну из своих оргий. Я так расстроилась! Как думаешь, может, в Форбарр-Султане для оргий пока не сезон? - Она могла продолжать в том же духе и дальше, но прикусила язычок. Сарказм - это роскошь, которую она, - или они с Никки - не могут себе позволить.

Хьюго вознаградил эту остроту хмурым взглядом и поджатыми губами. Они с Василием обменялись очередным долгим взглядом, причем каждый так явно пытался свалить грязную работу на другого, что при менее тягостных обстоятельствах Катерина рассмеялась бы. Наконец Василий неуверенно пробормотал: - Она же твоя сестра...

Хьюго вздохнул. Он был Форвейном. И знал, в чем состоит его долг, боже правый. "Все мы, Форвейны, знаем о своем долге. И исполняем его до самой смерти. До последнего, и неважно, насколько это глупо, мучительно или бесполезно! Гляньте хотя бы на меня. Одиннадцать лет я была верна клятве, данной Тьену..."

- Катерина, на мне лежит обязанность это сказать. Пока не стихнут слухи об убийстве, я категорически требую, чтобы ты не поощряла больше этого типа, Майлза Форкосигана. Или мне придется согласиться, что Василий имеет полное право устранить из этой ситуации Никки.

"Убрать Никки подальше от матери с ее любовником", вот что ты хочешь сказать. В этом году Никки уже потерял одного из родителей и расстался со всем друзьями, переезжая на Барраяр. Он сейчас едва начал привыкать к городу, куда его забросили обстоятельства, заводить новых друзей, избавляться от пугливой зажатости, так портившей его улыбку. Она представила, как Никки снова вырывают из привычной среды, лишают возможности видеть маму - ведь к этому все идет? ведь ее саму, а не столицу, Василий подозревает в разврате? - и заставляют жить на новом месте - уже третьем за год! - среди незнакомых взрослых, которые к тому же видят в нем не любимое дитя, а докучливую обязанность... нет. Нет.

- Простите. Я готова сотрудничать. Только никто из вас так и не сказал мне, в чем это сотрудничество состоит. Я прекрасно понимаю причину вашего беспокойства, но как это дело можно "уладить"? Дайте мне определение "улаженного". Если это означает, что враги Майлза перестанут говорить про него гадости, то ждать придется до скончания века. Его работа в том и состоит, чтобы постоянно противостоять сильным мира сего. А он не из тех, кто отступает при любом сопротивлении.

Хьюго ответил, чуть сбавив твердости в голосе: - Все равно избегай его некоторое время.

- Некоторое время. Хорошо. Мы хоть к чему-то пришли. Как долго?

- Мне... трудно сказать.

- Неделю?

- Конечно, дольше! - вставил Василий слегка оскорбленным тоном.

- Месяц?

Хьюго с досадой всплеснул руками. - Не знаю я, Кэт! Наверное, до тех пор, пока у тебя не исчезнут эти странные представления о нем.

- А. До конца времен. Гм. Никак не могу решить, достаточно ли этот срок конкретен. Думаю, что нет. - Она перевела дух и договорила неохотно - потому что срок выходил долгий, хотя этих двоих он, похоже, устроит: - До конца моего годичного траура?

- Самое меньшее! - воскликнул Василий.

- Прекрасно. - Катерины сощурила глаза и улыбнулась, потому что улыбаться было правильней, чем взвыть. - Ловлю вас на слове фора, Василий Форсуассон.

- Я, я, э-э... - замялся Василий, неожиданно загнанный в угол. - Ладно... что-нибудь к этому времени уладится. Наверняка.

"Я уступила слишком много и слишком быстро. Надо было выговорить срок до Зимнепраздника". Внезапно ее осенила запоздалая мысль, и она добавила: - И я сохраняю за собой право самой рассказать ему об этом и объяснить причину. Лично. С глазу на глаз.

- Разумно ли это, Кэт? - спросил Хьюго. - Лучше позвонить ему по комму.

- Меньшее было бы трусостью.

- А ты не можешь послать ему записку?

- Безусловно нет. Не с такой... новостью. - Мерзкий бы вышел ответ на признание Майлза, запечатанное кровью его сердца.

Под ее вызывающим взглядом Хьюго пришлось уступить. - Хорошо, один визит. Короткий.

Василий пожал плечами, нехотя соглашаясь.

После этого повисло неловкое молчание. Катерина понимала, что должна пригласить эту парочку на обед, но сейчас она бы пожалела для них не то что угощения - даже глотка воздуха. Ах, да, ей надо постараться обаять и успокоить Василия... Она потерла пульсирующие болью виски. Стоило Василию сделать шажок к выходу из кабинета, пробормотав что-то о неотложных делах, и Катерина не стала удерживать гостей.

Она заперла парадную дверь за ретировавшимся врагом и, вернувшись в гостиную, забралась с ногами в дядино кресло, не в силах решить, то ли ей прилечь, то ли пройтись, то пойти заняться прополкой. Все равно после ее прошлой обиды на Майлза сорняки в саду кончились. Через час вернется с занятий тетя Фортиц, и тогда Катерина сможет выплеснуть свою ярость и панику ей в уши. Или в жилетку.

Да, к чести Хьюго, тот ни сам не соблазнился идеей видеть свою младшую сестренку графиней любой ценой, ни заподозрил в этом желании Катерину. Форвейны выше такого рода материальных амбиций.

Однажды она купила Никки довольно дорогую игрушку, робота-зверька, с которым тот поиграл пару дней, а потом забросил. Игрушка валялась забытой на полке, пока, наводя порядок, она не решила кому-то ее отдать. Тогда от яростных протестов и душераздирающих воплей Никки дом содрогнулся до самой крыши.

Удручающая аналогия. Неужели Майлз был для нее игрушкой, не нужной, пока его не попытались отобрать? Где-то в самой глубине ее души кто-то вопил и рыдал. "Ты здесь не командуешь. Я взрослая, черт побери." Хотя Никки все же отстоял своего зверька...

Она лично передаст Майлзу дурные вести о запрете, наложенном на нее Василия. Но не сейчас. Не сразу. Ведь, если только пятно с репутации Майлза не исчезнет внезапно и эффектно, эта встреча может стать последней на много месяцев вперед.

***

Карин наблюдала, как отец усаживается на мягкое сиденье лимузина, присланного за ними тетей Корделией, и беспокойно ерзает, пристраивая трость-клинок сперва на коленях, потом рядом с собой. Отчего-то ей казалось, что коммодору Куделке неудобно сидеть вовсе не из-за давних военных ран.

- Мы еще об этом пожалеем, я точно знаю! - проворчал он раз примерно в шестой, когда мама села рядом с ним. Задний колпак машины закрылся, пряча троих пассажиров от яркого полуденного солнца, и лимузин гладко и бесшумно тронулся. - Ты прекрасно знаешь: как только эта женщина заполучит нас в свои руки, ей хватит десяти минут, чтобы вывернуть нам мозги наизнанку, и дальше мы будем просто сидеть и кивать, словно болванчики, и соглашаться с любой ее безумной идеей.

О, как я на это надеюсь! Карин сжала губы и сидела молча, тихо, словно мышка. Она еще не спасена. Коммодор все еще может приказать водителю тети Корделии разворачиваться и везти их назад домой.

- Но, Ку, - возразила мама, - так дальше продолжаться не может. Корделия права. Пора уладить это дело разумно.

- А! Вот именно - "разумно"! Одно из ее любимых словечек. У меня уже такое чувство, словно сюда нацелили плазмотрон. - Он ткнул пальцем в середину груди, словно красное пятнышко лазерного прицела подрагивало прямо на его зеленом мундире.

- Все это ужасно неудобно, - сказала мама, - и меня начинает утомлять. Я хочу повидаться со своими давними друзьями, хочу послушать про Cергияр. Нельзя из-за этого останавливать нашу привычную жизнь.

"Да, только мою можно". Карин стиснула зубы еще сильней.

- Ну, а я не желаю, чтобы этот ненормальный жирный мелкий клон... - он помялся, и, судя по тому, как дрогнули губы, как минимум дважды подбирал подходящее слово, - ... липнул к моей дочери. Объясни-ка, зачем ему нужно было два года бетанской терапии, если он не полупсих?

"Молчи, девочка, только молчи!" Вместо слов Карин впилась зубами в собственный кулак. К счастью, ехать им было недалеко.

В дверях особняка Форкосиганов их встречал оруженосец Пим. Он поприветствовал отца одним из тех официальных поклонов, в ответ на который у военного рука сама тянется отдать честь.

- Добрый день - коммодор, госпожа Куделка. Добро пожаловать, мисс Карин. Миледи ждет вас в библиотеке. Сюда, пожалуйста... - Карин была готова поклясться, что, когда Пим повернулся их проводить, его веко дрогнуло, словно он подмигивал ей. Но нынче Пим изображал Образцового Слугу, и больше ни одного намека ей не досталось.

Пим распахнул перед ними двойные двери и официально объявил об их прибытии. Затем он вежливо удалился с тем особым видом, который - если знать Пима, - означал, что он предоставляет их заслуженной судьбе.

В библиотеке устроили перестановку мебели. Тетя Корделия ожидала их, восседая в большом кресле с подлокотниками - как бы случайно похожем на трон. По левую и правую руку от нее стояло два кресла поменьше, развернутые лицом друг к другу. В одном из них сидел Марк, одетый в свой лучший черный костюм, выбритый и причесанный, в точности, как он выглядел на этом злополучном майлзовом ужине. При появлении Куделок он вскочил на ноги и замер в чем-то похожем на неловкую стойку "смирно", явно не в силах решить, что будет хуже - радушно кивнуть или не делать ничего. В качестве компромисса он застыл на месте.

Напротив тети Корделии стоял новый предмет мебели. Ну, "новый", это как посмотреть. Это была почтенная обшарпанная кушетка, как минимум последние лет пятнадцать обитавшая на чердаке здешнего особняка. Карин смутно помнила ее по детским играм в прятки. Когда она видела эту кушетку в последний раз, та была доверху завалена пыльными коробками.

- А, вот и вы! - жизнерадостно приветствовала всех тетя Корделия и показала на второе кресло. - Карин, почему бы тебе не присесть. - Карин метнулась, куда ей было указано, и села, вцепившись в подлокотники. Марк вновь устроился на краешке собственного кресла и с тревогой наблюдал за ней. Указательный палец тети Корделии поднялся, словно самонаводящееся орудие в поиске цели, и указал сперва на родителей Карин, а затем на старую кушетку. - Ку и Дру, а вам сюда.

Родители уставились на безобидный образчик старой мебели с непонятным смятением.

- Ох, - выдохнул коммодор. - Корделия, это грязный приемчик... - Он начал было разворачиваться к выходу, но пальцы жены мертвой хваткой сомкнулись у него на запястье.

Взгляд графини сделался еще резче. И такого голоса Карин, пожалуй, прежде от нее не слышала: - Садитесь. Сюда. - Этот голос принадлежал даже не графине Форкосиган; его жесткая и непреклонная интонация восходила к совсем давним временам. Капитанский голос, поняла Карин, - а отец с матерью не один десяток лет подчинялись военной дисциплине.

Они осели на кушетку, словно сложились пополам.

- Ну вот, - с довольной улыбкой графиня откинулась на спинку кресла.

Повисло долгое молчание. Карин слышала, как за дверью тикают в прихожей старомодные механические часы. Марк посмотрел на нее умоляюще: "Что за чертовщина тут творится, не знаешь?" Она ответила таким же взглядом: "Нет, а ты?"

Отец трижды пристраивал трость возле себя, уронил ее на ковер и, наконец, подгреб снова каблуком, да так и оставил. Карин видела, как заиграл желвак у него на челюсти, когда он стиснул зубы. Мать положила ногу на ногу, снова их вытянула, нахмурилась, принялась разглядывать сквозь стеклянные двери обстановку соседней комнаты, потом - свои пальцы, теребившие юбку на колене. Больше всего они походили сейчас на парочку виноватых подростков, застигнутых за... гм... Вообще-то, за занятием любовью на кушетке в гостиной. Ключи к разгадке так и посыпались перед мысленным взором Карин, беззвучно, словно перышки. "Ты же не думаешь, что..."

- Но, Корделия, - выпалила мама внезапно, точно подала вслух реплику в каком-то давно идущем телепатическом разговоре, - мы хотим, чтобы наши дети поступали правильнее нас. И не повторяли наших ошибок!

О-о. О-о. О-о-о! В яблочко! Карин до смерти хотелось бы знать, что за история за этим скрывается. Она поняла, что отец недооценил графиню. Ей понадобилось не больше трех минут.

- Но, Дру, - резонно заметила тетя Корделия, - по-моему, твое желание исполнилось. Карин, безо всякого сомнения, поступила куда правильнее. Ее выбор был обдуманным, а поступки - разумными во всех смыслах. Насколько я вижу, она вообще не совершила ошибок.

Отец ткнул пальцем в Марка, буркнув: - Вот... вот ее ошибка.

Марк сгорбился, защитным жестом сложив руки на животе. Графиня слегка нахмурилась; коммодор напряг челюсть.

- Марка мы обсудим чуть позже, - хололдным голосом проговорила графиня. - А прямо сейчас позвольте обратить ваше внимание на то, насколько умна и образованна ваша дочь. Допускаю, ей не пришлось так же тяжело, как и вам, и не нужно было строить свою жизнь в условиях эмоциональной изоляции и хаоса гражданской войны. Благодаря вашим обоюдным усилиям у нее есть гораздо лучшие возможности, и вряд ли вы сожалеете об этом.

Коммодор пожал плечами, неохотно соглашаясь. Мама вздохнула с "анти-ностальгией" - не в тоске о прошлом, но с облегчением, что оно миновало.

- Давайте-ка возьмем один неслучайный пример, не наугад, - продолжила графиня. - Карин, ты ведь поставила себе противозачаточный имплатант, прежде чем перейти к физическим экспериментам?

Все-таки тетя Корделия - бетанка до мозга костей... вот спокойно выдать подобную вещь в обычном разговоре!

Карин вызывающе вздернула подбородок.

- Конечно, - спокойно сообщила она. - Я удалила в клинике девственную плеву и прослушала там же сопроводительный обучающий курс по анатомии и физиологии, а бабушка Нейсмит подарила мне мою первую пару сережек, и мы с ней отпраздновали это в кафе.

Папа потер покрасневшее лицо. Мама, похоже... завидовала.

- И рискну предположить, - продолжала тетя Корделия, - что свои первые шаги во взрослую сексуальную жизнь ты не станешь описывать как сумасшедшую тайную возню в темноте, полную смущения, страха и боли?

Мамина "анти-ностальгия", кажется, сделалась сильнее. И Марк был с нею солидарен.

- Конечно, нет!

Карин не собиралась обсуждать такие подробности с мамой и папой, но ей ужасно хотелось бы уютно поболтать на эту тему с тетей Корделией. Она слишком стеснялась начинать с настоящим мужчиной, поэтому пригласила гермафродита: поверенный Марка рекомендовал ей хорошего лицензированного специалиста по ПСТ. Герм любезно объяснил ей, что стеснение - обычная причина, по которой лиц его пола предпочитают молодые люди, проходящие вводный практический курс сексуального обучения. И все было сделано действительно хорошо. Марк, с тревогой слонявшийся возле комма в ожидании ее сообщения, был тогда так за нее рад. Конечно, его собственная сексуальная жизнь началась с ужасной травмы и пыток, и естественно, что он до смерти волновался.

Карин успокоила Марка улыбкой и подтвердила: - Если это по-барраярски, то я выбираю Бету!

Тетя Корделия задумчиво произнесла, - Все не так просто. Оба общества стремятся разрешить одну и ту же фундаментальную проблему - сделать так, чтобы все появяющиеся на свет дети были желанными. Бетанцы выбрали прямой, технологический способ контроля, надевая каждому биохимический замок на половые железы. Сексуальное поведение свободно, но ценой абсолютного контроля общества за репродуктивными последствиями такого поведения. Вам никогда не приходило в голову задуматься, насколько это навязано? А следовало бы. Итак, Бета может контролировать яичники; Барраяру, особенно в Период Изоляции, приходилось пытаться контролировать всю женщину в целом как приложение к ее яичникам. А если принять во внимание, что для выживания Барраяру требуется увеличивать свое население - не менее настоятельно, чем Бете, ради тех же целей, нужно это население ограничить, - и прибавить ваши странные, связанные с полом законы наследования, и мы получим то, что имеем сейчас.

- Возня в темноте, - проворчала Карин. - Нет уж, спасибо.

- Нам вообще не следовало отправлять ее туда. С ним! - проворчал па.

Тетя Корделия заметила: - Когда Карин решили отправить на годичную учебу на Бету, они с Марком еще не были знакомы. Кто знает? Не будь там Марка, чтобы... э-э... обхаживать ее, она могла бы встретить симпатичного бетанца и остаться с ним.

- А еще это могла оказаться она, - пробормотала Карин. - Или оно.

Папа поджал губы.

- Такие путешествия оказываются поездками в один конец чаще, чем того ожидаешь. Я виделась со своей собственной матерью раза три за последние тридцать лет. По крайней мере, если Карин останется с Марком, вы можете быть уверены, что она будет часто приезжать на Барраяр.

Этот довод маму просто сразил. Она взглянула на Марка в новом свете; тот попытался ей улыбнуться ободряюще и уверенно.

- Я хочу, чтобы Карин была в безопасности, - произнес па. - Здорова. Счастлива. Финансово обеспечена. Что в этом плохого?

Губы тети Корделии сочувственно скривились. - Безопасность? Здоровье? Своим мальчикам я тоже этого желала. Это не всегда удавалось, но чего мы достигли - того достигли. А что касается счастья... не думаю, что его можно подарить тому, в ком его нет. А вот несчастьем одарить можно запросто - как вы уже поняли.

Теперь папа смотрел не недовольным, но угрюмым взглядом. Карин едва не заапплодировала радостнопоследним рассуждениям тети Корделии. Нет, не надо мешать свахе...

- Теперь по последнему пункту, - продолжала графиня. - Гм. Обсуждал ли кто-нибудь с вами финансовое положение Марка? Карин, сам Марк... или Эйрел?

Па покачал головой. - Я думал, он разорен. Полагаю, семья выделила ему содержание, как всякому форскому отпрыску. И он его промотал - как типичный форский отпрыск.

- Я не разорен, - энергично возразил Марк. - У меня временные трудности. Планируя бюджет, я не предполагал начать посреди года новое дело.

- Другими словами, ты разорен, - перевел папа.

- Вообще-то, - заметила тетя Корделия, - Марк на полном самообеспечении. Свой первый миллион он сделал на Единении Джексона.

Па открыл было рот и снова его захлопнул. Во взгляде, которым он сверлил графиню, теперь читалось недоверие. Карин понадеялась, что ему не придет в голову поинтересоваться в подробностях, каким это способом Марку так повезло.

- Марк вложил эти деньги в интересный спектр предприятий, рассчитанных на получение более-менее скорой прибыли, - любезно продолжила объяснение тетя Корделия. - Семья поддерживает его - я сама только что купила несколько акций компании по производству жучьего масла, - и в случае необходимости мы всегда ему поможем, но в содержании Марк не нуждается.

Марк отозвался на материнскую защиту с такой благодарностью и трепетом одновременно, словно... словно никто и никогда раньше его не защищал.

- Если он такой богатый, почему платит моей дочери долговыми расписками? - потребовал ответа Па. - Почему ему просто не снять деньги со счета?

- В середине финансового года? - в голосем Марка звучало искреннее негодование. - И потерять все проценты?

- И вовсе это не долговые расписки, - вставила Карин. - Это акции.

- Марку не деньги нужны, - сказала тетя Корделия. - Ему нужно то, что за деньги не купишь. Счастье, например.

Озадаченный, на все согласный Марк предложил: - Значит... они хотят, чтобы я заплатил за Карин? Что-то вроде приданого? Сколько? Я...

- Нет же, кретин! - заорала в ужасе Карин. - Здесь тебе не Единение Джексона, у нас продавать и покупать людей нельзя!. И вообще, приданое отдает парню семья девушки, а не наоборот.

- Совершенно неправильная идея, - удивился Марк, наморщив лоб и обхватив подбородок сложенными в колечко пальцами. - Устарелая. Ты уверена?

- Уверена.

- Мне наплевать, что у этого парня миллион марок... - начал Па упрямо, но, как Карин показалось, не совсем искренне.

- Бетанских долларов, - рассеянно поправила тетя Корделия. - Джексонианцы настаивают на расчетах в твердой валюте.

- Галактический курс барраярской имперской марки устойчиво растет со времен войны в Ступице Хеджена, - принялся объяснять Марк. В прошлом семестре он писал на эту тему курсовую, которую Карин помогала вычитывать. Он бы мог рассказывать об этом пару часов подряд, но, к счастью, воздетый палец тети Корделии остановил этот угрожающий поток нервозной эрудиции.

Папа и мама, казалось, погрузились в недолгие мысленные подсчеты.

- Ладно, - снова заговорил Па, уже не так твердо. - Меня не волнует, что у парня четыре миллиона марок, меня волнует Карин.

Тетя Корделия задумчиво сложила домиком указательные пальцы. - Так чего ты хочешь от Марка, Ку? Чтобы он предложил Карин выйти за него замуж?

- Кхм, - поперхнулся пойманный врасплох Па. Карин предполагала, что хочется ее отцу совсем другого: например, чтобы Марк достался львам, возможно, даже вместе со своими четырьмя миллионами марок в неликвидных вкладах. Но не мог же он это сказать в лицо его матери!

- Конечно, я предложу, если она захочет, - согласился Марк. - Но мне кажется, что она не хочет. Карин, ты как?

- Не хочу, - сказала Карин твердо. - Не... не сейчас, это точно. Я только-только нашла себя, начала разбираться, кто я такая, расти. И не желаю останавливаться!

Тетя Корделия приподняла бровь. - Вот как ты представляешь себе замужество? Как конец всего и отказ от своего "я"?

Карин с опозданием сообразила, что кое-кто из присуствующих мог бы на такие слова обидеться. - Не для всех но для некоторых людей - да. Иначе почему свадьбой графской дочери любая сказка заканчивается? Вам это никогда не казалось несколько жутким? Ну, смотрите, читали ли вы хоть раз такую сказку, где мать принцессы делает хоть что-то, а не просто умирает молодой? Я так и не смогла понять, что это - предупреждение или инструкция.

Тетя Корделия прижала палец к губам, пряча улыбку, а вот мама выглядела скорее встревоженной.

- Потом ты тоже растешь, но иначе, - неуверенно поправила мама. - Не как в сказке. Только в "жили долго и счастливо" про это не говорится.

Па озадаченно нахмурил брови и со странной неуверенностью с голосе произнес: - Я считал, что мы все делаем правильно...

Мама успокавивающе потрепала его по руке. - Конечно, дорогой.

Марк отважно выпалил: - Если Карин хочет, чтобы я на ней женился, я женюсь. Не хочет - не буду. Если она хочет, чтобы я ушел, я уйду... - последние слова сопровождались полным тайного испуга взглядом в ее сторону.

- Нет! - закричала Карин.

- Если она захочет, чтобы я прогулялся по центру города вверх ногами, я и это попробую. Все, что она захочет, - заключил Марк.

Задумчивое выражение на мамином лице подсказывало, что готовность выполнить любое желание дочки ей, по крайней мере, пришлась по душе.

- Ты хочешь пока только помолвки? - спросила мама.

- Помолвка и брак - на Барраяре почти одно и то же, - отказалась Карин. - Клятвы есть клятвы.

- Которые нельзя не принимать всерьез, я верно понимаю? - уточнила тетя Корделия, поведя бровью в сторону обитателей таинственной кушетки.

- Еще бы!.

- Похоже, решение целиком за тобою, Карин, - подытожила тетя Корделия с легкой улыбкой. - Чего ты хочешь?

Марк стиснул руки на коленях. Мама сидела, затаив дыхание. Судя по виду па, разговор насчет "жили долго и счасиливо" его встревожил.

Тетя Корделия в своем репертуаре. Ее вопрос не риторический. Карин молчала, пытаясь изо всей этой путаницы извлечь единственно истинный ответ. Истину, не больше и не меньше - ничто другое не сработает. Но как подобрать слова? Среди традиционных барраярских вариантов выбора просто не было того, что ей было нужно... право выбора, ага. Да. Она выпрямилась, посмотрела на тетю Корделию, потом на маму с папой и, наконец, взглянула в глаза Марку.

- Никакой помолвки. Чего я хочу ... я хочу - заключить опцион на Марка.

Марк оживился, просветлев. Теперь она говорила на языке, понятном им обоим.

- Это не по-бетански, - смешалась мама.

- Это что, какая-нибудь ненормальная джексонианская манера? - с подозрением потребовал ответа Па.

- Нет. Это мой собственный новый обычай. Я его только сейчас придумала. Но он сгодится. - Карин вздернула подбородок.

На губах тети Корделии дрогнула улыбка. - Хм, интересно. Ладно. Выступая в этом деле качестве... э-э... агента Марка, я обязана указать, что настоящий опцион не может быть ни бессрочным, ни односторонним. У него должны быть временные рамки. Статьи о продлении. О компенсации.

- Обоюдный, - выпалил Марк, затаив дыхание. - Обоюдный опцион.

- Да, это, кажется, решает проблему компенсаций. А что относительно сроков?

- Мне нужен год, - сказала Карин. - До следующей Середины лета. Как минимум год, чтобы разобраться, что у нас получится. И мне ни от кого ничего не надо, - она впилась взглядом в родителей, - кроме невмешательства.

Марк энергично закивал. - Согласен, согласен!

Па ткнул пальцем в Марка. - Этот согласится на все, что угодно!

- Нет, - спокойно возразила тетя Корделия. - Пройдет время, и ты поймешь, что он не согласится ни на что, делающее Карин несчастной. Или умаляющее ее. Или угрожающее ее безопасности.

Па нахмурился уже всерьез. - Да ну! А как насчет ее безопасности от него? Вся эта бетанская терапия ему не просто так понадобилась!

- Действительно, не просто, - согласилась тетя Корделия, веско кивнув. - Но, по-моему, она помогла... да, Марк?

- Да, мэм! - Марк всеми силами старался выглядеть Выздоровшим. У него не очень-то получалось, но старался он как следует.

Графиня мягко добавила: - Марк такой же ветеран наших войн, как и любой знакомый мне барраярец, Ку. Его просто раньше призвали на службу, вот и все. И, по-своему в странной и одинокой манере, он так же тяжко сражался и так же сильно рисковал. И так же много потерял. Не можешь же ты дать ему меньше времени на выздоровление, чем потребовалось тебе самому?

Коммодор отвел взгляд, его лицо застыло.

- Ку, я не стала бы поощрять эти отношения, если бы счмитали их опасными для кого-то из наших детей.

Он снова посмотрел ей в глаза. - Вы? Знаю я вас! Вы доверяете за пределами всякого здравого смысла.

Она твердо встретила его взгляд. - Да. И получаю то, что лежит за пределами надежды. Как ты сам можешь припомнить.

Па невесело усмехнулся и коснулся трости-клинка носком сапога. Ему нечего было ответить. А вот мамины губы при этом зрелище тронула занятная улыбочка.

- Что ж, - бодро подвела итог тетя Корделия в затянувшейся тишине, - я полагаю, мы пришли к решению. Карин получит опцион на Марка, и наоборот, до следующей Середины Лета, когда нам, возможно, придется собраться всем вместе еще раз, чтобы оценить результаты и провести переговоры о его продлении.

- Так что же, мы будем просто стоять в сторонке, пока эти двое будут... миловаться? - завопил па в последней, безнадежной попытке возмутиться.

- Да. У Марка с Карин будет есть та же свобода действий, что была... э-э... у вас обоих, -- она кивнула на родителей Карин, - в такой же период вашей жизни. Конечно, что тебе, Ку, миловаться было проще: вся родня твоей невесты жила в других городах.

- Я помню, как ты боялся моих братьев, - напомнила мама, и ее улыбочка сделалась чуть явственней. Марк понимающе поднял брови.

Карин этот кусочек семейной истории изумил; по своему опыту она знала, что у ее дядей сердце мягче масла. Па стиснул зубы, но все же при взгляде на маму его лицо смягчилось.

- Согласна, - твердо сказала Карин.

- Согласен, - тут же эхом отозвался Марк.

- Согласна, - произнесла тетя Корделия, и, приподняв бровь, вопросительно взглянула на сидящую на кушетке пару.

- Согласна, - сказала мама. С тем же необычным, лукавым весельем в глазах она выжидательно поглядела на па.

Он одарил ее долгим, потрясенным взглядом, словно говорящим "и ты тоже?!". - Ты переметнулась на их сторону!

- Похоже, так. Не присоединишься ли к нам? - ее улыбка стала еще шире. - Знаю, в этот раз нам недостаетт сержанта Ботари - некому врезать тебе в челюсть и уволочь с нами протих всех твоих благих намерений. Но нам бы крупно не повезло, если бы мы отправились за головой Фордариана без тебя. - Она крепче стиснула его руку.

Па смотрел на нее очень долго, но, наконец, отвел глаза и смерил Марка свирепым взглядом. - Ну, смотри: если обидишь ее, я сам за тебя возьмусь!

Марк испуганно кивнул.

- Твое дополнение принято, - с сияющими глазами промурлыкала тетя Корделия.

- Тогда согласен! - рявкнул Па. Он откинулся на спинку дивана с брюзгливым выражением на лице, говорящим 'только ралди вас, а то бы ни зап что!'. Однако маминой руки не выпустил.

Марк не сводил глаз с Карин и едва сдерживал восторг. Она почти воочию представляла, как Черная Команда у него в голове прыгает и выкрикивает поздравления и как лорд Марк велит им заткнуться и не привлекать к себе внимания.

Карин вздохнула для храбрости, запустила руку в карман болеро и вытащила свои бетанские серьги. Ту самую пару, объявляющую, что она взрослая и у нее стоит имплантат. С легким усилием она вдела в мочку уха одну, потом другую. Это не декларация независимости, подумала она, поскольку она все еще живет в паутине зависимости. Это еще одна декларация Карин. Я - та, кто я есть. А теперь посмотрим, чего я могу достичь.