Глава 15

Дядя Фортиц обнял на прощание жену, и шофер погрузил его чемодан в багажное отделение лимузина. Катерина ждала на тротуаре, держа Никки за руку. Прямо с этой утренней встречи дядя Фортиц отправляется в космопорт, а оттуда на скачковом курьере - на Комарр: разбираться, согласно его же собственным словам, с "некоторыми техническими вопросами". Катерина полагала, что эта поездка стала кульминацией долгих часов, которые он в последнее время проводил за запертыми дверьми Имперского Научного Института. В любом случае, для тети Фортиц его отъезд неожиданностью не был.

Да уж, у Майлза потрясающая склонность к преуменьшению! Вчера вечером Катерина чуть в обморок не упала, когда дядя Фортиц, усадив ее и Никки, сообщил обоим, что за "человек с полномочиями", по мнению Майлза, способен понять и поговорить с Никки, потому что сам в детстве потерял отца. Верно, будущему императору Грегору не было и пяти, когда бравого кронпринца Cерга разнесло в клочья на эскобарской орбите во время отступления в ходе опрометчивой военной авантюры.

Катерина радовалась уже тому, что никто ей этого не сообщил до подтверждения аудиенции, а то она успела бы перенервничать еще сильней. Она с неловкостью поняла, что ее рука, сжимавшая сейчас ладошку Никки, стала ледяной и влажной. Он берет пример со взрослых; ради него она обязана казаться спокойной.

Наконец все забрались в заднее отделение, помахали госпоже Фортиц, и машина отъехала. Теперь у меня более тренированный взгляд, решила Катерина. В свою первую поездку в машине, по обычаю предоставляемую Империей в постоянное пользование Аудитору, она не сумела догадаться по ее необычно плавному ходу о бронированном корпусе и опознать во внимательном молодом водителе кадрового сотрудника СБ. Неумение дяди вписываться в манеру поведения высших форов было обманчиво - он вращался в тех же избранных кругах, к каким привык Майлз, и с такой же легкостью: Майлз провел там всю жизнь, зато дядя взглядом инженера умел оценивать людей по другим критериям.

Дядя Фортиц ласково улыбнулся Никки и похлопал его по руке. - Брось пугаться, Никки, - успокаивающе пророкотал он. - Грегор - славный человек. Все пройдет отлично, и мы будем рядом.

Никки неуверенно кивнул. Нет, таким бледным он выглядит просто из-за черного костюма, убеждала себя Катерина. Его единственный приличный костюм; в последний раз он надевал его на похороны отца; мерзкую иронию этого факта Катерина приучила себя не замечать. Она и сама надела то самое платье, в котором была на похоронах. Повседневный черный с серым наряд она уже капельку заносила, но это естественно. По крайней мере, он всегда чист и отглажен. Волосы она с должной строгостью убрала назад и заплела в узел на затылке. Тайком подбадривая себя, она коснулась маленького кулона-планеты, спрятанного под черной, с закрытым воротом блузкой.

- И ты тоже брось пугаться, - добавил дядя Фортиц уже Катерине.

Она бледно улыбнулась.

Путь от университетского квартала до Императорского Дворца был короток. Охрана просканировала машину и беспрепятственно пропустила ее в высокие железные ворота. Дворец был огромным - в несколько раз больше особняка Форкосиганов - каменным строением в четыре этажа. Пара столетий перестроек и радикальной смены архитектурных стилей придали зданию форму неправильного квадрата. Они остановились под колоннадой с восточной стороны дворца.

Их встретил человек в ливрее цветов Форбарра - кто-то из высокого ранга служащих Двора. Он повел прибывших по двум очень длинным и гулким коридорам в северное крыло. Никки с Катериной глазели по сторонам; Никки - открыто, а Катерина - украдкой. Дядя Фортиц к музейной обстановке был равнодушен: этими коридорами он проходил десятки раз, чтобы сдедать личный доклад владыке трех миров. Майлз говорил как-то, что до шести лет жил здесь. Давил ли на него мрачный вес истории, или он просто считал все вокруг своими личными игрушками? Угадай с трех раз.

Ливрейный слуга провел их в безукоризненно обставленный кабинет размером почти в целый этаж дома Фортицев. Ближе к двери, прислонившись к огромному столу с комм-пультом и скрестив руки, стоял человек. Император Грегор Форбарра был мрачен, худощав и темноволос, с интересным, узким, интеллектуального типа лицом. "Записи головидео ему совсем не льстят", немедля решила Катерина. На нем был темно-синий костюм, отороченный в чуть военном стиле тонким кантом на брюках и высоком вороте кителя. Напротив императора стоял Майлз, одетый как обычно - в своем безупречно сером; впрочем, безупречность картины слегка портила поза 'вольно' и руки, засунутые в карманы брюк. При виде Катерины он замолк на полуслове и, приоткрыв губы, с тревогой взглянул ей в лицо.

Майлз подал коллеге-Аудитору знак - легкий отрывистый кивок. Но профессор в подсказке не нуждался. - Сир, позвольте мне представить Вам мою племянницу, госпожу Катерину Форсуассон, и ее сына, Николая Форсуассона.

Катерина готова была присесть в неловкой попытке реверанса, но Грегор сам шагнул к ней и крепко пожал руку, словно одной их тех равных, среди которых он был первым.

- Сударыня, для меня это честь. - Повернувшись к Никки, он пожал руку и ему: - Добро пожаловать, Никки. Мне жаль, что наша первая встреча состоялась в связи со столь трудным делом, но я уверен, что впереди у нас еще много других, приятных встреч. - Его тон не был ни холодным, ни снисходительным, но совершенно искренним. Никки ухитрился ответить взрослым рукопожатием, лишь слегка глаза вытаращил.

Катерине несколько раз случалось встречать облеченных властью людей: как правило, они смотрели сквозь нее, мимо нее или рассеянно одаривали одобрительным взглядом эстета - таким же, какого она сама только что удостоила изящные безделушки в дворцовом коридоре. Грегор же смотрел ей в прямо в глаза, словно видел насквозь. Это было невирующе, неловко - но одновременно странным образом ободряло. Император жестом указал на расставленные друг напротив друга в дальнем конце комнаты кожаные кушетки и кресла, и тихо проговорил: - Не соблаговолите ли присесть?

Высокие окна выходили в сад, террасами сбегающий вниз, сияющий во всем своем летнем великолепии. Катерина присела на диван спиной к окну, Никки устроился рядом; прохладный северный свет падал на лицо их августейшего хозяина, выбравшего кресло напротив. Дядя Фортиц сел между ними. Майлз придвинул себе стул и устроился чуть в сторонке от всех, скрестив руки, удобно и непринужденно. Катерина сама не понимала, откуда знает, что он напряжен, нервничает и несчастен. И прячется под маской. Стеклянной маской...

Грегор подался вперед. - Лорд Форкосиган попросил меня встретиться с тобой, Никки, из-за неприятных слухов, возниших вокруг смерти твоего отца. Твои мама и двоюродный дедушка согласились, что в таких обстоятельствах это необходимо.

- Напомню, - вставил дядя Фортиц, - что я предпочел бы не втравливать бедного паренька в это дело еще глубже, если бы не эти болтливые идиоты.

Грегор понимающе кивнул. - Пока я не начал, нужны некоторые caveats... предупреждения. Может быть, ты и не в курсе, Никки, но в дедушкином доме ты живешь под определенным контролем СБ. По просьбе твоего дедушки этот контроль обычно максимально ограничен и ненавязчив. За последние три года контроль усиливался и делался видимым лишь дважды, когда он вел особо сложные дела.

- Тетя Фортиц показала нам наружные видеокамеры, - предположил Никки.

- Это только часть, - сказал дядя Фортиц. И самая малая часть, согласно доскональной лекции, которую вежливый офицер СБ в штатском прочел Катерине на следующий же день, как они с Никки въехали в дядин дом.

- Все комм-пульты в доме тоже либо подключены к защищенной линии, либо прослушиваются, - уточнил Грегор. - Обе машины стоят в охраняемых местах. И если какой-то незваный гость явится без разрешения, СБ отреагирует в течение двух минут.

Никки вытаращил глаза.

- Просто чудо, как это смог войти Формонкриф, - не удержалась Катерина от мрачной реплики вполголоса.

Грегор виновато улыбнулся. - Ваш дядя не захотел, чтобы СБ трясла каждого, кто случайно к нему зайдет. А Формонкриф был в списке опознанных лиц из-за своих предыдущих визитов. - Он снова перевел взгляд на Никки. - Но если мы с тобой продолжим этот разговор, тебе придется переступить невидимую черту между низким и высоким уровнем контроля. Пока ты живешь в доме Фортицев, или если... когда-нибудь ты переедешь к лорду Форкосигану, ты не заметишь разницы. Но на все дальние поездки по Барраяру ты должен будешь получать допуск у офицера безопасности, а возможные путешествия в другие миры окажутся под запретом. Список школ, куда ты сможешь ходить, резко сократится, а сами школы окажутся более элитарными, и, к сожалению, более дорогими. Плюс в том, что тебе не нужно будет опасаться встреч со случайными преступниками. А минус, - он коротко кинул Катерине, - в том, любой гипотетический похититель, сумевший пройти сквозь систему безопасности, будет расцениваться как чрезвычайно опасный профессионал высокого класса.

У Катерины перехватило дыхание. - Майлз не упоминал об этом.

- Осмелюсь предположить, он об этом даже не подумал. Он прожил под точно таким же защитным колпаком большую часть жизни. Разве рыба помнит про воду?

Катерина метнула на Майлза быстрый взгляд. На его физиономии было очень странное выражение, словно он только отлетел от силового экрана, о существовании которого и не подозревал.

- Путешествия в другие миры. - Никки ухватился за единственный важный для себя пункт в этом устращающем списке. - Но... я хочу стать скачковым пилотом.

- К тому времени, когда ты достаточно подрастешь, чтобы учиться на скачкового пилота, надеюсь, эта ситуация изменится, - ответил Грегор. - Все это касается главным образом ближайших нескольких лет. Ты все еще хочешь продолжать?

Он не спрашивал ее. Он спрашивал Никки. Катерина затаила дыхание, борясь с побуждением переспросить сына.

Никки облизнул губы. - Да, - сказал он. - Я хочу знать.

- Второе предупреждение, - сказал Грегор. - Ты выйдешь отсюда не с меньшим количеством вопросов, чем пришел, только вопросы будут другие. Все, что я скажу, будет правдой, но не полной. И когда я закончу, ты узнаешь всё, что вправе знать сейчас, исходя из соображений и твоей личной безопасности, и безопасности Империи. Ты все еще хочешь продолжать?

Никки молча кивнул. Этот сильный человек его словно загипнотизировал. И Катерину - тоже.

- Третье и последнее. Порой долг фора призывает нас в слишком раннем возрасте. То, что я тебе расскажу, наложит на тебя бремя молчания, которое тяжело было бы вынести и взрослому. - Он поглядел на Майлза с Катериной, на дядю Фортица. - Хотя ты сможешь разделить это бремя со своей мамой, с двоюродными дедушкой и бабушкой. Но сейчас ты должен дать мне свое личное слово - возможно, первый раз в жизни - и дать его всерьез. Сможешь?

- Да, - прошептал Никки.

- Говори.

- Я клянусь моим словом Форсуассона... - Никки запнулся, с тревожным вопросом гляда Грегору в лицо.

- Хранить этот разговор в тайне.

- ... хранить этот разговор в тайне.

- Очень хорошо. - Грегор откинулся на спинку кресла - видимо, полностью удовлетворенный. - Я постараюсь объяснить все как можно четче. Когда тем вечером лорд Форкосиган вместе с твоим отцом отправился из купола на опытную станцию, они застали врасплох неких воров. И, наоброт, воры застали врасплох их. И твой отец, и лорд Форкосиган попали под выстрел парализатора. Воры сбежали, приковав обоих наручниками к внешней ограде станции. Ни твоему отцу, ни лорду форкосигану не хватило сил порвать оковы, хотя пытались оба.

Никки исподтишка покосился на Майлза - вдвое меньше Тьена, ростом чуть больше его самого. Катерина чуть ни воочию видела, как крутятся шестеренки в голове мальчика. Если его отец, который был намного больше и сильнее, не смог освободиться, разве можно винить Майлза, что это не удалось ему?

- Воры не желали смерти твоего отца. Они не знали, что баллоны его респиратора почти пусты. Никто не знал. Это в дальнейшем было подтверждено на допросе с фаст-пентой. Юридическое определение такого рода преступления - не "убийство", а "непредумышленное убийство".

Никки был бледен, но глаза пока не на мокром месте. Он отважился спросить: - А лорд Форкосиган... не мог поделиться своим респиратором, потому что был прикован...?

- Мы находились примерно в метре друг от друга, - ровным голосом ответил Майлз. - Ни один из нас не мог дотянуться до другого. - Он чуть развел руки в стороны. Рукава задрались, обнажив запястья; стали видны похожие на веревки розовые рубцы там, где наручники разодрали руку до кости. Неужели Никки не видит, что Майлз чуть себе руки не оторвал, пытаясь освободиться, мрачно подумала Катерина. Смутившись, Майлз одернул обшлага рукавов и снова сложил руки на коленях.

- Теперь самая трудная часть, - сказал Грегор, взглядом заставляя Никки собраться. Должно быть, Никки сейчас чувствует себя так, словно кроме них с императором в мире нет никого.

"Он собирается продолжать? Нет... нет, хватит!" Катерина не догадывалась, что эти опасения читаются сейчас у нее на лице, пока Грегор не кивнул ей, что понимает.

- Это та часть, которую твоя мать тебе никогда бы не рассказала. Причина, по которой твой папа повел лорда Форкосигана на станцию, состояла в том, что он позволил этм ворам подкупить себя. Но потом передумал и хотел, чтобы лорд Форкосиган объявил его Имперским Свидетелем. Воров разозлило подобное предательство. Они жестоко приковали его к перилам, чтобы наказать за попытку вернуть свою честь. Для уверенности, что он точно окажется опозорен, они прилепили ему на спину клейкой лентой диск с документами о его причастности к преступлению - который непременно нашли бы те, кто его спас. А потом они позвонили твоей маме, чтобы она за ним приехала. Но - поскольку не знали про пустые баллоны - то позвонили ей слишком поздно.

Теперь Никки казался таким ошеломленным и маленьким. "Ох, бедный мой сынок. Я не запятнала бы честь Тьена в твоих глазах; ведь только в твоих глазах наша честь и хранится..."

- Учитывая некоторые другие сведения об этих ворах, которые никто не вправе обсуждать с тобой, все это Государственная Тайна. Остальные знают лишь, что твой папа с лордом Форкосиганом вместе ушли из купола, никого снаружи не видели, потеряли друг друга в темноте, пока шли пешком, и лорд Форкосиган нашел твоего па слишком поздно. Если кто-нибудь считает лорда Форкосигана причастным к смерти твоего папы, мы не станем с ним спорить. Ты можешь ответить, что это неправда и что ты не желаешь об этом говорить. Но не позволяй втянуть себя в спор.

- Но ... - произнес Никки, - но так нечестно!

- Это тяжело, - согласился Грегор, - но необходимо. И честность тут ни при чем. Чтобы избавить тебя от этой, самой трудной, части, твои мама с дедушкой и лорд Форкосиган рассказали тебе официальную версию, а не то, как оно было на самом деле. И я не сказал бы, что они были не правы.

Майлз с Грегором поглядели друг другу в глаза, твердо и пристально; Майлз вопросительно приподнял бровь, Грегор ответил едва заметным ироничным кивком. Губы императора сжались скорее в гримасе, чем в улыбке.

- Теперь все эти воры в Имперской тюрьме, под самой надежной охраной. И выйдут оттуда не скоро. Свершилось то правосудие, какое было должно; все кончено. Если бы твой отец остался жив, то тоже сидел бы сейчас в тюрьме. Смерть смывает все долги чести. В моих глазах он искупил свое преступление и очистил имя. Большего он сделать не может.

Реальность оказалось намного, намного тяжелей любых ожиданий Катерины. Она и представить себе не смела, что Грегор - или кто-то еще - расскажет Никки столько. Дядя Фортиц выглядел очень мрачно, и даже у Майлза сделался обескураженный вид.

Нет, это была смягченная версия. Тьен не пытался вернуть свою честь; он просто узнал, что его преступление раскрыто, и стремился избежать последствий. Но если Никки сейчас завопит: "Зачем мне ваша честь? Верните мне папу!" - сможет ли она упрекнуть его? Ей показалось, что во взгляде мальчика видна тень этого вопля.

Никки покосился на Майлза. - А что это за две ваши ошибки?

Тот ответил ровно - Катерина и вообразить себе не могла, каких усилий ему это стоило: - Во-первых, я не сказал своей охране, что вышел за пределы купола. Когда Тьен повез меня на станцию, мы оба ждали добровольного признания, а не враждебного противостояния. Затем, когда мы застали врасплох... воров, я слишком медленно доставал парализатор. Они выстрелили первыми. Дипломатическое колебание. Моя вторая ошибка - промедление. Больше всего сожалеешь о мельчайших мелочах.

- Я хочу посмотреть ваши запястья.

Майлз подернул обшлага и вытянул руки сперва ладонями вниз, потом вверх, чтобы Никки мог разглядеть их вблизи.

Никки наморщил брови. - А у вас тоже кислород кончался?

- Нет. Мой респиратор был в порядке. Я проверил его, перед тем как взять.

- А-а, - Никки откинулся на спинку дивана с подавленным и задумчивым видом.

Все ждали. После минутной паузы Грегор мягко спросил: - У тебя есть сейчас еще какие-то вопросы?

Никки молча покачал головой.

Задумчиво нахмурившись, Грегор поглядел на хроно и поднялся, взмахом руки велев остальным не вставать. Широким шагом он прошел к письменному столу, порылся в ящике и вернулся на место с колдовйо карточкой в руках. Подавшись вперед, он протянул ее через стол Никки: - Вот, Никки. Держи, это тебе. Не потеряй.

Поверхность карточки была абсолютно чистой. Никки с любопытством повертел ее в руках и вопросительно глянул на Грегора.

- Эта карточка подключит тебя к моему личному комм-каналу. Такой доступ есть лишь у немногих моих родственников и друзей. Когда ты вставишь ее в прорезь твоего комм-пульта, то на экране появится человек, опознает тебя и, если я доступен, переключит на ближайший ко мне комм. Тебе не нужно ему рассказывать, по какому делу ты звонишь. Если позже тебе в голову придут новые вопросы - а они могут прийти, ведь я дал тебе очень много информации за очень короткое время - или если тебе просто нужно будет с кем-то об этом поговорить, можешь воспользоваться карточкой и позвонить мне.

- А! - понял Никки. Он еще раз повертел каточку в руках и осторожно засунул ее в нагрудный карман пиджака.

По легкому облегчению, сквозившему теперь в позе Грегора и дяди Фортица, Катерина поняла, что аудиенция закончена. Она подобралась, ожидая намека встать, но тут поднял руку Майлз. Неужели он всегда оставляет последнее слово за собой?

- Грегор... хотя я ценю твой жест доверия - отвергнуть мою просьбу об отставке...

Брови дяди Фортица взлетели вверх. - Быть не может, Майлз! Ты пытался отказаться от поста Аудитора из-за этой жалкой болтовни?!

Майлз пожал плечами. - Я полагал, что по традиции Имперский Аудитор не только должен быть честен, но и выглядеть таковыми. Моральный вес, и все такое.

- Не всегда, - мягко поправил Грегор. - От своего деда Эзара я унаследовал пару чертовски изворотливых стариканов. А мой прадед Дорка, хоть того и прозвали Справедливым, главным своим критерием при выборе Аудиторов, видимо, считал их способность убедительно припугнуть весьма упрямую команду императорских вассалов. Можете вообразить, какая смелость нужна была Голосу Дорки, чтобы противостоять, скажем, графу Пьеру Форратьеру Кровавому?

Майлз улыбнулся такой картине. - Судя по тому восторженному благоговейному страху, с каким мой дед вспоминал старого Пьера... дух захватывает.

- Если общественное доверие к тебе, как к Аудитору, окажется подорвано слишком сильно, мои графы и министры сами предъявят тебе обвинение. Без моей помощи.

- Это вряд ли, - проворчал дядя Фортиц. - Может, я и льщу тебе, мой мальчик, но я сомневаюсь, что до этого дойдет.

Майлз выглядел не столь уверенно.

- Ты уже протанцевал все требуемые па, Майлз, - заметил Грегор. - Брось это.

Майлз утвердительно кивнул - как показалось Катерине, неохотно, но с облегчением.

- Благодарю, вас, сир... Но, хотел бы добавить, я думал и о личных последствиях. Которые станут усугубляться, пока не достигнут высшей точки и не затихнут. Ты точно уверен, что хочешь меня видеть в своем свадебном круге, пока этот шум еще не улегся?

Грегор одарил его прямым и немного обиженным взглядом: - Тебе не отвертеться от своих светских обязаннностей столь легко! Если генерал Элис не потребует тебя выгнать, ты останешься.

- Да не пытаюсь я отвертеться!... Ни от чего. - Майлз осекся м сбавил тон, заметив мрачное веселье Грегора.

- В моей работе есть такая замечательная вещь - передача полномочий. Намекни, что любой, у кого есть возражения против присутствия моего сводного брата в моем свадебном круге, может пожаловаться леди Элис и предложить ей такие капитальные перестановки в ее планах в последний момент, какие только... осмелится.

Майлзу явно не удалась героическая попытка согнать с губ злорадную улыбку. - Я бы дорого заплатил, чтобы это увидеть. - Улыбка снова исчезла. - Но эта сплетня будет разрастаться до тех пор, пока...

- Майлз! - Грегор жестом прервал его. Во взгляде императора сверкнуло нечто среднее между насмешкой и недовольством. - У тебя дома сидит последний из величайших экспертов по барраярской политике последнего столетия. Твой отец справлялся с куда более мерзкими межпартийными сварами, вооруженными или нет, когда еще тебя на свете не было. Иди к нему и расскажи о своих проблемах. И передай, что я просил прочитать тебе ту же лекцию "Честь против репутации", которую в свое время он устроил мне. Вообще-то... передай, что я этого желаю и требую. - Взмах руки, с которым он поднялся с кресла, явно положил конец этой дискуссии. Все встали.

- Лорд Аудитор Фортиц, задержитесь на пару слов до вашего отъезда. Госпожа Форсуассон, - он снова пожал ей руку, - мы еще поговорим с вами попозже, когда время будет не так меня поджимать. Соображения безопасности отсрочили публичное признание ваших заслуг, но, надеюсь, вы понимаете, что Империя в глубоком долгу чести лично перед вами и что вы можете востребовать этот долг по вашей необходимости и пожеланию.

Катерина так поразилась, что заморгала и чуть было не возразила императору. Ведь Грегор наверняка выкроил для них время в своем расписании ради Майлза! Однако только что тот намекнул на последующие комаррские события, и намекнул так прямо, как это только можно было в присутствии Никки. Она ухитрилась ответить коротким кивком, пробормотав слова благодарности за уделенное ей императорское время и внимание. Никки повторил слова и жесты за мамой, хоть и слегка неуклюже.

Дядя Фортиц, попрощавшись с племянницей и Никки, остался со своим августейшим господином на короткий разговор, как тот и пожелал. Майлз вышел вместе с Форсуассонами в коридор и окликнул поджидавшего ливрейного слугу: - Я сам провожу их до выхода, Жерар. Пожалуйста, вызовите машину для госпожи Форсуассон.

Они двинулись в долгий окольный путь по дворцу. Катерина оглянулась через плечо на личный кабинет императора.

- Это было... куда больше, чем я ожидала. - Она перевела взгляд на шагавшего между ними Никки. Физиономия сына была застывшей, но не подавленной и унылой. - Сильнее. - "Суровее".

- Да, - сказал Майлз. - "Будь осторожнее в своих желаниях..." У меня есть особые причины доверять в этом вопросе суждению Грегора больше, чем чьему-либо. Но... я, должно быть, не единственная рыба, забывшая про воду. Грегор привык ежедневно выносить такой прессинг, от которого я бы запил, свихнулся или принялся кидаться на людей. Так что он, в свою очередь, переоценивает нас, а мы... изо всех сил стараемся его не разочаровать.

- Он сказал мне правду, - произнес Никки. Еще мгновение они шли в тишине. - Я рад.

Довольная Катерина промолчала.

***

Отца Майлз обнаружил в библиотеке.

Граф Форкосиган сидел на одном из диванов рядом с камином, проглядывая что-то с портативного считывателя. На нем был полуофициальный костюм - темно-зеленый китель и брюки, напоминание обо всех тех мундирах, которые он носил большую часть своей жизни. Отсюда Майлз заключил, что отец собрался скоро уходить: наверняка на официальный банкет, один из многих, на которых вице-королю с вице-королевой придется изрядно поработать челюстями в предсвадебные дни. Майлз вспомнил о том, что скоро придет и его черед согласно пугающему списку приглашений, полученному из рук леди Элис. Но посмеет ли он смягчить светскую и кулинарную суровость этих приемов, пригласив Катерину составить ему компанию? Это сейчас весьма сомнительно.

Майлз плюхнулся на диван напротив отца; граф поднял взгляд, раглядывая сына с осторожным интересом.

- Здравствуй. Выглядишь слегка выжатым.

- Да. Я только что вернулся с одной из самых трудных бесед за всю мою аудиторскую карьеру. - Майлз потер болезненно сведенный загривок. Граф приподнял брови в вежливом вопросе. - Я попросил Грегора помочь Никки Форсуассону разобраться в этой мешанине клеветы - в тех границах, какие он сочтет разумным. Но он провел эти границы несколько дальше, чем сделали бы мы с Катериной.

Граф откинулся на спинку дивана, отложил считыватель. - Полагаешь, он создал угрозу безопасности?

- На самом деле, нет, - признал Майлз. - Любой враг, похитивший Никки для допроса, будет изначально знать больше, чем мальчик. Все, что ему известно, из него выжмут за десять минут под фаст-пентой, не причинив никакого вреда. И, может, даже отпустят. Или нет... Он представляет не больше опасности в плане разглашения секретности, чем раньше. И сам он рискует не большим - и не меньшим, - будучи потенциальнымом рычагом давления на Катерину. - Или на меня. - Даже сами заговорщики тщательно блюли конспирацию. Не в том проблема.

- А в чем же?

Упершись локтями в колени, Майлз уставился на собственное искаженное отражение в носках начищенных полуботинок. - Я посчитал, что из-за кронпринца Cерга Грегор знает, каково - и надо ли - рассказывать человеку, что его отец преступник. Если принца Cерга за его тайные пороки можно назвать преступником.

- Я могу его именно так назвать, - вздохнул граф. - Преступник, и на полпути к буйному помешательству - вот кем он был к моменту гибели. - Майлз вспомнил, что адмирал Форкосиган был свидетелем провала эскобарского вторжения, причем на самом высшем уровне. Он выпрямился; отец взглянул ему прямо в лицо и мрачно улыбнулся. - Случайный выстрел с эскобарского корабля стал наивысшей благосклонностью политической фортуны, какая когда-нибудь выпадала Барраяру. Хотя теперь, задним умом, я сожалею, что мы неправильно повели себя с Грегором. Как я понимаю, он справился лучше?

- Думаю, он повел себя с Никки... хорошо. Во всяком случае, Никки уже не испытает запоздалый шок и потрясение основ. Конечно, по сравнению с Cергом Тьен всего-навсего дурак и взяточник. Но это было тяжкое зрелище. Не должен девятилетний мальчишка сталкиваться с такой мерзостью и принимать ее так близко к сердцу. Каким он после этого станет?

- Наверное... десятилетним, - ответил граф. - Человек делает то, что должен. Взрослеет - или ломается. Ты должен верить, что он повзрослеет.

Майлз побарабанил пальцами по мягкому подлокотнику. - До меня только сейчас дошла хитрость Грегора. Признавшись, что Тьен был растратчиком, он перетянул Никки на нашу сторону. Отныне Никки сам заинтересован в поддержании официальной легенды, ради защиты репутации своего покойного отца. Странно. Кстати, именно насчет репутации я к тебе и пришел. Грегор хочет - нет, просит и требует, не больше не меньше! - чтобы ты прочитал мне ту же лекцию, что некогда ему: честь против репутации. Наверное, она была незабываемой.

Граф непонимающе наморщил брови. - Лекцию? Ах, да. - Он коротко улыбнулся. - Значит, она засела у него в голове, отлично. Иногда с молодыми людьми не поймешь: поняли они хоть что-то из сказанного тобой или ты просто бросал слова на ветер?

Майлз неловко поерзал при мысли, не относилось ли последнее замечание и к нему самому? Точнее, в какой именно мере относилось? Он вопросительно хмыкнул.

- Лекция - сильно сказано. Просто одно полезное различие, вносящее ясность в мысли. - Он покачал рукой, словно взвешивая что-то на ладони. - Репутация - это то, что знают о тебе другие. А честь состоит в том, что ты знаешь о себе сам.

- Хм.

- Трения склонны нарастать тогда, когда они разнятся. По поводу смерти Форсуассона - что ты сам про себя думаешь?

"И как он умеет с одного удара достать до самой сердцевины?" - Точно не знаю. Нечистые мысли в счет?

- Нет, - отрезал граф твердо. - Только сознательные действия.

- А что насчет действий глупых или неумелых?

- Это серая зона, и не рассказывай мне, будто ты не жил в этих сумерках прежде.

- Большую часть жизни, сэр. Не то чтобы я то и дело не выпрыгивал на слепящий свет компетенции. Но удержаться на такой высоте мне не под силу.

Граф приподнял брови и улыбнулся уголком рта, но все же милосердно воздержался от того, чтобы согласиться со сказанным.

- Вот как? Тогда мне кажется, что твои нынешние проблемы лежат скорее в области репутации.

Майлз вздохнул. - Такое чувство, будто я весь изъеден крысами. Они просто обгрызают меня, такие мелкие и юркие, что я не успеваю развернуться и врезать им по башке.

Граф изучал собственные ногти. - Могло быть и хуже. Ощущаешь настоящую пустоту, когда честь валяется разбитой вдебезги у твоих ног, а репутация тем временем парит и набирает высоту, окутывая тебя славословиями. Вот это губит душу. А обратный вариант - просто очень, очень раздражает.

- Очень, - согласился Майлз горько.

- Хе. Ладно. Могу предложить тебе кое-какие утешительные соображения?

- Будьте так любезны, сэр.

- Во-первых, это преходяще. Как ни притягательна комбинация секса, убийства, заговора и снова секса, со временем эта сплетня людям наскучит. И стоит другому бедолаге публично совершить грубый промах, их внимание тут же переключится на новую игрушку.

- Какого еще секса? - досадливо буркнул Майлз. - Не было никакого секса. Проклятье. Так было бы хоть за что. Я ее даже не поцеловал ни разу!

Губы графа дрогнули в улыбке: - Мои соболезнования. Во-вторых, это обвинение так всех взбудоражило, что в дальнейшем любой высказанный тебе упрек меньшего маштаба просто не станет щекотать любопытство публики. В ближайшем будущем - уж во всяком случае.

- О, замечательно. Значит, теперь, пока меня вот-вот обвинят в предумышленном убийстве, я могу затевать мятеж?

- Ты бы удивился... - Смешливый огонек в глазах графа угас при каком-то воспоминании, о котором Майлз догадаться не мог. Все же он продолжил: - В-третьих, контролировать мысли невозможно - а то я бы давно нашел этому применение. Попытаться предсказать или взять на себя ответственность за то, что считает (при отсутствии и логики, и информации) любой кретин на улице - это лишь способ свихнуться.

- Мнение некоторых людей имеет значение.

- Да, порой. Ты определился в данном случае, чье именно?

- Катерины. Никки. Грегора. - Майлз поколебался. - И все.

- Что, бедные старики родители в твой краткий список не попали?

- Мне было бы жаль утратить ваше доброе мнение, - медленно проговорил Майлз. - Но, в данном случае, вы - не те ... не уверен, как это сформулировать. Пользуясь маминой терминологией... вы - не те, перед кем согрешили. Так что ваше прощение носит чисто абстрактный характер.

Граф хмыкнул, проводя пальцем по губам и разглядывая Майлза с хладнокровным одобрением. - Любопытно. Ладно. В качестве четвертого утешения я замечу, что в этом скопище народу, - движение пальцев означало Форбарр-Султану и, как итог, Барраяр в целом, - приобрести репутацию человека хитрого и опасного, способного без зазрения совести убить, чтобы заполучить и отстоять свое, не так уж плохо. На самом деле ты мог бы найти ее полезной.

- Полезной?! Значит, прозвище "Мясник Комарра" было вам на руку, сэр? - возмутился Майлз.

Отец сощурился - то ли с мрачным юмором, то ли с уважением. - Я выяснил, что это проклятие... двойственно. Но да, порой я пользовался тяжестью этой репутации, чтобы запугивать кое-каких впечатлительных особ. Почему бы нет? Я за нее заплатил сполна. Саймон говорил, что испытал этот эффект на себе. Он унаследовал СБ от Великого Негри. Так что, по его словам, чтобы заставить оппонента занервничать, ему требовалось просто молча стоять.

- Я работал с Саймоном. Он чертовски хорошо умел заставить тебя занервничать. И не только благодаря чипу памяти или маячащему поодаль духу Негри. - Майлз покачал головой. Только отец, с его предельной искренностью, умел видеть в Саймоне Иллиане самого обычного, рядового подчиненного. - Во всяком случае, люди могли считать его зловщшим - но не продажным. Он не был бы и наполовину так страшен, не умей он убедительно изображать такое суровое безразличие к... ну, к любым человеческим желаниям. - Он помолчал, вспоминая подавляющий стиль руководства своего бывшего командира и наставника. - Но, черт возьми, если... если мои враги не признают за мной хоть крупицы морали, пусть хотя бы признают меня компетентным в моих пороках! Если бы я собрался кого-то прикончить, то проделал бы все гладко и не устроил за собой столько мерзкой грязи. Ха, да никто бы не догадался, что это было убийство!

- Верю, - успокоил его граф. Внезапно того одолело любопыство: - А... тебе приходилось?

Майлз снова зарылся в диван и поскреб щеку. - Было одно задание от Иллиана... не хочу рассказывать. Работа тщательная и неприятная, но мы справились. - Он задумчиво вперил взгляд в ковер.

- Вот как. А я просил его не использовать тебя для убийств.

- Почему? Боялся, что я наберусь дурных привычек? В любом случае, дело было намного сложнее простого убийства.

- Обычное дело.

Майлз целую минуту сидел, уставившись куда-то в пространство. - Итак, твои слова сводятся к тому же, что сказал Галени. Я должен стоять тут, глотать все это и улыбаться.

- Нет, - поправил отец. - Улыбаться ты не должен. Но если хочешь получить совет из моего жизненного опыта, я отвечу: береги честь. Пусть репутация падает куда угодно. И переживи этих ублюдков.

Майлз с любопытством скользнул взглядом по лицу графа. Без седины в волосах Майлз отца и не помнил, теперь же отцовская шевелюра побелела почти целиком. - Я знаю, что за столько лет у тебя бывали и взлеты, и падения. А когда твоя репутация в первый раз дала серьезный крен - как ты это пережил?

- О-о, в первый раз... это было давным-давно. - Граф склонился вперед, задумчиво постукивая по губам ногтем большого пальца. - Я тут вдруг подумал... из того поколения живых осталось мало, но как бы тебе не подпортили дело смутные воспоминания о том злосчастном эпизоде. Каков отец, таков и сынок, да? - Он посмотрел на сына, озабоченно нахмурился. - Вот уж таких последствий я точно предвидеть не мог. Понимаешь... после самоубийства моей первой жены вовсю пошли слухи, что ее убил я. За неверность.

Майлз моргнул. Разрозненные обрывки древней сплетни до него доходили, но без последней подробности. - А, м-м... она была? Неверна?

- О, да. И у нас случился совершенно нелепый скандал. Я мучился, стыдился, не знал, как быть, - это выплеснулось неуклюжей яростью, - и был изрядно искалечен культурными нормами. Именно в ту секунду мне определенно пригодилась бы бетанская терапия взамен дурного барраярского совета, данного нам... не важно. Но я не знал... не представлял даже, что существует и такой вариант. Прежние времена были невежественными. Мужчины еще дрались на дуэли, хотя закон это уже запретил.

- Но ты... гм, ты ведь на самом деле не... гм...

- Не убивал ее? Нет. Разве что словом. - Пришел черед графа, сощурясь, уставиться куда-то вдаль. - Хотя я так и не уверен на все сто процентов, что этого не сделал твой дед. Он устроил наш брак и чувствовал себя в ответе за происшедшее.

Майлз прикинул эту мысль, и брови у него полезли на лоб. - Если припомнить деда, это едва - но все же жутко - возможно. Ты его никогда не спрашивал?

- Нет, - вздохнул граф. - Что мне было бы делать, ответь он 'да'?

Неужели Эйрелу Форкосигану в ту пору было всего двадцать два? Более полувека назад. "Он был куда моложе, чем я сейчас. Черт, да он был просто мальчишкой!" Мир Майлза сделал полный головокружительный оборот и со щелчком застыл под новым углом, с совсем иными перспективами.

- Так... как ты все-таки выжил?

- По-моему, чистой удачей: дуракам и сумасшедшим везет. А я точно подпадал под оба определения. Мне было наплевать. Мерзкая сплетня? О, нет, вы меня недоооценили: вот вам вдвое больше пищи для пересудов! Думаю, что ошеломил всех до потери речи. Вообрази себе самоубийцу в пьяном, злобном угаре: он на ногах едва держится и ему уже нечего терять. И он вооружен. Постепенно меня от собственной персоны затошнило так же, как уже тошнило всех окружающих, и я поставил точку.

Страдающий мальчик давно исчез; свой милосердный приговор сейчас выносит сменивший его серьезный пожилой мужчина. Майлз понял, отчего отец - во многом барраярец старой закалки - ни разу не заикался о предложении устроить личную жизнь сына браком по договоренности и не критиковал его немногочисленные любовные связи. Майлз вздернул голову и одарил отца кривой улыбкой. - Ваша стратегия меня не прельщает, сэр. От спиртного меня тошнит. У меня нет ни малейшего желания покончить с собою. И мне есть, что терять.

- А это и не было рекомендацией, - мягко ответил граф, откидываясь на спинку дивана. - Позже - намного позже - когда у меня тоже появилось что терять, я приобрел твою мать. Ее доброе мнение было для меня единственным важным.

- Да? И если бы ты рисковал его потерять? Как бы ты тогда выстоял? - "Катерина..."

- На четвереньках, должно быть. - Граф покачал головой и медленно улыбнулся. - Итак... когда же нам будет позволено встретиться с этой женщиной, оказавшей на тебя столь воодушевляющее действие? С ней и с ее Никки. Может, пригласишь ее к нам когда-нибудь вскоре на ужин?

Майлз съежился. - Только не... не на ужин. И не вскоре.

- Я ее видел мельком и удручающе недолго. Но то немногое, что я успел разглядеть, показалось мне весьма привлекательным. Не слишком худая. Она славно вывернулась, когда налетела на меня, - припомнил граф Форкосиган и коротко усмехнулся. Отец Майлза разделял архаичный барраярский идеал женской красоты, включавший в себя способность пережить голодные времена; Майлз честно признавался, что и его самого подобное телосложение впечатляет. - И такая спортивная. Уж точно бегает быстрее тебя. В следующий раз я порекомендовал бы тебе прибегнуть к уговорам, а не к прямому преследованию.

- Я пытался, - вздохнул Майлз.

Граф смерил взглядом сына, полушутливо-полусерьезно. - Знаешь, эта вереница твоих дам очень сбивала с толку нас с матерью. Мы не знали, стоит к ним привязываться или нет.

- Какая такая вереница? - возмутился Майлз. - Я приводил домой всего одну инопланетную подружку. Одну! И я не виноват, что с ней у нас не сложилось.

- Плюс украшавшие рапорты Иллиана еще несколько... гм... необычных леди, с которыми так далеко не зашло.

У Майлза чуть глаза на лоб не полезли. - Но как он... Иллиан же никогда не знал... он никогда не рассказывал вам о... Нет. Не говори мне. Знать не хочу. Но, клянусь, как только я его увижу... - Он сердито глянул на графа, который с совершенно невозмутимым лицом потешался над ним. - Наверное, Саймон не помнит. Или притворится, что не помнит. Чертовски вовремя он обзавелся этой выборочной амнезией. В любом случае, о самых важных я Катерине уже рассказал, вот так-то! - добавил Майлз.

- О-о? Каялся или хвастал?

- Готовился к главному. Честность... единственный способ общаться с нею.

- Честность - единственный способ общаться с кем угодно, когда вы становитесь так близки, что буквально живете в шкуре друг друга. Итак... эта Катерина - еще одна преходящяя пассия? - Граф помолчал, сощурившись. - Или та самая, что будет любить моего сына вечно и горячо, содержать в достатке его дом и собственность, пребывать подле него в опасности, нужде и смерти и направит руки моих внуков, возжигающих мне поминальное приношение?

Майлз замер, на мгновение восхитившись умением отца очертить направление к главному. Он подумал, что именно так боевой десантный катер прицельно высаживает диверсантов. - Вариант Б, сэр. Со всем вышеупомянутым, - Он сглотнул. - Надеюсь. Если снова не сморожу глупость.

- Так когда мы с ней познакомимся? - логично подытожил граф.

- Проблемы пока не утряслись. - Майлз поднялся, чувствуя, что момент, когда он еще может с достоинством отступить, ускользает. - Я дам вам знать.

Но граф не стал больше подтрунивать над ним. Он поглядел на сына серьезно, хотя все так же тепло. - Я рад, что ты встретил ее уже достаточно взрослым, чтобы твердо знать, чего хочешь.

Майлз отдал ему салют аналитика - неопределенный взмах двумя пальцами возле лба. - Я тоже, сэр.