Лоис МакМастер Буджолд

"Мирные действия"
(Комедия генетики и нравов)

Lois McMaster Bujold, "A Civil Campaign",1999
Перевод © - Анны Ходош, редакция от 10.06.2004

1 ! 2 ! 3 ! 4 ! 5 ! 6 ! 7 ! 8 ! 9 ! 10 ! 11 ! 12 ! 13 ! 14 ! 15 ! 16 ! 17 ! 18 ! 19 ! эпилог


Глава 13

Солнечным полднем, сидя за столом в тетином садике, Катерина пыталась рассортировать список найденных в комм-сети разовых работ согласно адресу и жалованию. К ботанике из них ничего и близко не лежало. Перо рассеянно сбежало к краю листа... Сперва Катерина машинально изобразила на полях еще один милый вариант масляных жуков, а затем набросала вариант переделки тетиного сада - клумбы повыше, за которыми и ухаживать легче. Тетя Фортиц страдала сердечной недостаточностью в ранней стадии, что вынуждало ее к спокойной жизни. Но осенью подойдет тетина очередь на пересадку трансплантата, и с болезнью будет покончено. С другой стороны, тетя скорее всего тут же возьмет себе полную преподавательскую нагрузку. Мини-сад - ящик с растениями одних лишь местных барраярских видов: нет. Катерина решительно вернулась к списку работ.

Тетя Фортиц сновала то в дом, то обратно, и Катерина не поднимала глаз, пока та не произнесла определенно странным тоном: - Катерина, к тебе пришли.

Катерина скользнула по вошедшим взглядом, и от потрясения у нее перехватило дыхание. Рядом с тетей стоял капитан Саймон Иллиан. Ну, положим, она просидела рядом с ним почти весь ужин, но то было в особняке Форкосиганов - а там казалось возможным все. Живым легендам обычно не свойстенно воздвигаться во весь свой рост посреди бела дня в твоем собственном саду - разве что кто-то проходивший мимо (возможно, Майлз) посеял в траве зубы дракона.

Не то чтобы рост капитана Иллиана был так уж внушителен. Он был ниже и худощавей, чем она его себе воображала. До своей отставки в видео-новостях он появлялся редко. На нем был скромный штатский костюм, какие предпочитает большинство форов для деловых или дневных визитов. Он смущенно улыбнулся ей и замахал руками, когда она попыталась встать. - Нет, прошу Вас, не надо, госпожа Форсуассон!

- Вы: не присядете? - ухитрилась выдавить Катерина, снова опускаясь на стул.

- Благодарю. - Он выдвинул стул и уселся так акуратно, словно испытывал легкое неудобство. Может, сказываются старые раны, как у Майлза? - Я хотел спросить, не уделите ли вы мне немного времени для личной беседы? Госпожа Фортиц, кажется, не возражает.

Тетя согласно кивнула. - Катерина, милая, я собиралась уходить на занятия. Хочешь, я ненадолго задержусь?

- Нет, в этом нет необходимости, - тихо ответила Катерина. - А чем занят Никки?

- Сейчас - играет за моим комм-пультом.

- Замечательно.

Тетя Фортиц кивнула и вернулась в дом.

Иллиан откашлялся и начал: - Не хотелось нарушать ваше уединение или отнимать у вас время, госпожа Форсуассон. Просто я хотел принести вам извинения за то, что тем вечером поставил вас в неловкое положение. Я чувствую свою вину и очень боюсь, что я мог: неумышленно причинить вам какой-то вред.

Она с подозрением нахмурилась, потеребила оторочку левого лацкана жакета. - Это Майлз вас прислал?

- А: нет. Я - посол безо всяких верительных грамот. Это - мой личный долг. Не сделай я того дурацкого замечания: я не до конца понимал деликатность ситуации.

С горьким вздохом Катерина согласилась: - По-моему, изо всех присутствовавших в комнате лишь мы двое были столь скудно осведомлены.

- Я боялся, что мне сказали, а я забыл, но, похоже, меня просто не было в списке посвященных. Для меня подобная ситуация несколько непривычна. - Мелькнувшее в глазах беспокойство придало иллиановской улыбке оттенок неискренности.

- Вы вообще ни в чем не виноваты, сэр. Кое-кто: промахнулся в своих расчетах.

- Гм. - Губы Иллиана дрогнули в улыбке (как и ее собственные). Он принялся водить пальцем по клеткам скатерти на столе. - Кстати, о послах. Знаете, сперва я думал, что должен прийти к вам и замолвить за Майлза словечко по романтической линии. Думал, я задолжал ему это - после того, как подставил ему такую подножку, на всем скаку. Но чем больше я размышлял об этом, тем больше убеждался, что понятия не имею, какой из него может выйти муж. Вряд ли я рискну рекомендовать его вам. Подчиненным он был ужасным.

Она удивленно подняла брови. - Я думала, его карьера в СБ была вполне успешной.

Иллиан пожал плечами. - Его операции в СБ неизменно были успешны, и зачастую более успешны, чем я мог предположить в своих самых сумасшедших мечтах. Или в кошмарах: Казалось, любой приказ, достойный исполнения, для него становился поводом выйти за рамки приказанного. Если бы к нему можно было приделать контрольный прибор, я бы выбрал реостат. Прикрутить его мощность на пару оборотов: может, тогда мне удалось бы заставить его проработать дольше. - Иллиан окинул задумчивым взглядом сад, но, похоже, перед его мысленным взором стояла сейчас совсем другая картина. - Знаете эти старые сказки - как граф пытается отделаться от неподходящего жениха для своей дочери, поручив ему три невыполнимых задания?

- Да:

- Никогда не пытайтесь проделать такое с Майлзом. Просто: не пробуйте.

Она попыталась стереть со своих губ невольную улыбку и не преуспела в этом. Иллиан улыбнулся в ответ, и глаза его засияли.

- Я сказал бы, - продолжал он уже уверенней, - что никогда не считал его непонятливым учеником. Если дать ему второй шанс, ну: он может вас удивить.

- Приятно удивить? - сухо переспросила она.

В этот раз подавить улыбку не сумел уже он. - Не обязательно. - Он опять выглядел отстраненно, а его улыбка из ироничной сделалась задумчивой. - За эти годы у меня было множество подчиненных, сделавших безупречную карьеру. Знаете, совершенство несовместимо с риском. Майлз был чем угодно, только не совершенством. Командовать им было одновременно привилегией и кошмаром; я изумлен и благодарен, что мы оба вышли из этого живыми. В конечном итоге: карьера его окончилась катастрофически. Но пока этого не случилось, он заставлял мир меняться.

Она не сомневалась, что для Иллиана это была не просто фигура речи. Он поймал ее взгляд и чуть развел лежащие на коленях руки, словно извиняясь за то, что когда-то держал в этих руках целые миры.

- Вы считаете его великим человеком? - серьезно переспросила его Катерина. "И одно ли это то же: считать и знать?" - Таким, как его отец и дед?

- Думаю, он велик: но совсем по-другому, чем отец и дед. Хотя порой я боялся, что Майлз надорвется, стараясь ими стать.

Как ни странно, слова Иллиана напомнили ей отзыв дяди Фортица - там, на Комарре, когда они с Майлзом только что познакомились. Если гений считает Майлза гением, а великий человек называет его великим: может, ей стоит показать его действительно хорошему мужу?

Из открытого окна в сад едва доносились голоса - слишком приглушенные, чтобы разобрать слова. Низкое мужское рокотание - и голос Никки. Не похоже на комм или головидео. Что, дядя Фортиц уже дома? Катерина думала, что он не вернется до самого ужина.

- Я бы сказал, - продолжал Иллиан, задумчиво что-то рисуя пальцем в воздухе, - что он всегда замечательно умел подбирать себе людей. Подбирать или выращивать сам - так и не понял, что же именно. Если он говорил, что такой-то человек подходит для такой-то работы, так оно и оказывалось. Так или иначе. И если он считает, что из вас получится прекрасная леди Форкосиган, он несомненно прав. Хотя, - в его голосе послышались чуть угрюмые нотки, - если вы свяжете с ним свой жребий, могу лично гарантировать: вы никогда не будете знать, что стрясется в следующую секунду. Вообще-то, этого никто не знает.

Катерина кивнула, неохотно соглашаясь. - В двадцать лет я выбрала свою будущую жизнь. И получила не то, что выбирала.

С горьким смешком Иллиан отозвался: - О, двадцать лет! Боже мой. Да. Когда в двадцать я приносил присягу императору Эзару, то расписал наперед всю мою военную карьеру. Корабельная служба, к тридцати - капитан корабля, к пятидесяти - адмирал, а в шестьдесят - отставник с выслугой дважды-по-двадцать. Конечно, принимая в расчет, что я могу и погибнуть. Все так четко! Моя жизнь разошлась с планом на следующий же день, когда вместо корабля я получил назначение в СБ. И разошлась снова, когда я обнаружил себя в роли шефа СБ в самый разгар войны, которой не предвидел, на службе у ребенка-императора, которого десять лет назад и на свете не было. Моя жизнь была одной длинной цепью сюрпризов. Год назад я и вообразить не мог бы себя нынешнего. Или мечтать о счастье. Конечно, леди Элис: - при упоминании этого имени его лицо смягчилось, он на мгновение замолк, и на его губах заиграла странная улыбка. - Недавно я пришел к выводу, что принципиальное различие между раем и адом - в людях, которые тебя окружают.

Можно ли судить о человеке по его окружению? Может ли она так судить о Майлзе? Айвен забавен и очарователен, леди Элис - утонченна и величественна, Иллиан, несмотря на свое зловещее прошлое, удивительно сердечен. Клон-брат Майлза, Марк, при всех его едких остротах, - действительно настоящий брат. Карин Куделка - сплошной восторг. Форбреттены, весь остальной клан Куделок, Дув Галени, Ципис, Матушка Кости, Пим, даже Энрике: Казалось, Майлз собирает вокруг себя умных, ярких, необычайно талантливых друзей так же непроизвольно и естественно, как комета несет за собой сияющий хвост.

Оглядываясь назад, она осознала, как мало было друзей у Тьена. Он презирал своих коллег, пренебрегал своими рассеянными по всему миру родственниками. Катерина твердила себе, что муж некоммуникабелен или просто слишком занят. После школы Тьен так и не приобрел ни одного настоящего друга. Она разделила его уединение; совместное одиночество - вот истинный итог их брака.

- Думаю, вы совершенно правы, сэр.

Материнский слух Катерины внезапно царапнуло: доносившийся из дома голос Никки внезапно перешел на пронзительный, громкий вопль: "Нет! Нет!" Он о чем-то спорит с дедом? Катерина подняла голову, вслушиваясь, и тревожно нахмурилась.

- Э-э: извините. - Она коротко улыбнулась Иллиану. - Думаю, мне стоит пойти кое с чем разобраться. Я сейчас:

Иллиан понимающе кивнул и вежливо притворился, что его внимание целиком отвлечено садом.

Катерина зашла на кухню, постепенно привыкая к полумраку после яркого света снаружи, и тихо прошла через столовую в кабинет. В сводчатом проходе она удивленно застыла.

Слышанный ею голос принадлежал не дяде, а Алексею Формонкрифу.

Никки съежился в углу в большом дядином кресле. Формонкриф навис над ним - лицо взволновано, пальцы хищно напряжены.

- Давай-ка вернемся к повязкам, которые ты видел на запястьях лорда Форкосигана назавтра после убийства твоего папы, - настойчиво говорил Формонкриф. - Что это были за повязки? Какого размера?

- Не знаю. - Никки затравленно пожал плечами. - Просто повязки.

- Хотя бы что за раны они скрывали?

- Не знаю.

- Ну, глубокие порезы? Или ожоги и волдыри, как от плазмотрона? Ты не помнишь, ты их видел позже?

Никки опять пожал плечами, его лицо застыло. - Не знаю. Рваные и вокруг всей руки, по-моему. У него там до сих пор красные следы. - Голос у Никки перехватило; он был на грани слез.

На лице Формонкрифа промелькнул интерес. - Никогда не замечал. Он очень осмотрителен и всегда носит одежду с длинным рукавом, верно? В летнюю жару, ха! А были на нем еще какие-то отметины - может, на лице? Синяки, ссадины или, скажем, подбитый глаз?

- Не знаю:

- Ты уверен?

- Лейтенант Формонкриф! - решительно вмешалась Катерина. Формонкриф так резко дернулся, распрямляясь, что пошатнулся. Никки поднял глаза, увидел маму и от облегчения распахнул рот. - Что вы делаете?

- А! Катерина. Госпожа Форсуассон, я пришел к Вам, - он неопределенно обвел рукой заставленный книгами кабинет.

- Тогда почему вы не вышли ко мне в сад?

- Я воспользовался случаем поговорить с Никки и очень рад, что мне это удалось.

- Мама, - сглотнув, проговорил Никки из глубин кресла, где он держал оборону, - он сказал, что лорд Форкосиган убил Па!

- Что?! - Катерина уставилась на Формонкрифа, настолько ошеломленная, что на мгновение у нее пресеклось дыхание.

Формонкриф беспомощно развел руками и одарил Катерину преданным взглядом. - Тайны больше нет. Все знают правду.

- Какую правду? Кто знает?

- Об этом шепчутся по всему городу, только никто не смеет - или не хочет - ничего предпринять. Все они трусы и сплетники. Но картина теперь ясна. Двое мужчин отправились в комаррскую пустыню. А вернулся только один и, как выяснилось, с некими весьма странными ранами. "Несчастный случай с респиратором", как же! Но я сразу понял, что вы и не подозревали грязной игры, пока Форкосиган на своем званом ужине не утратил всякую осторожность и не сделал вам предложения. Неудивительно, что вы убежали в слезах.

Катерина открыла было рот. На неее обрушились кошмарные воспоминания. "То, в чем вы его обвиняете, физически невозможно, Алексей; я-то знаю. Это я нашла их там в пустыне - обоих, живого и мертвого". Соображения безопасности волной хлынули в ее сознание. Слишком мало звеньев в явной цепочке, связывающей обстоятельства смерти Тьена с теми лицам и предметами, о которых никто упоминать не смеет.

- Это было совсем не так. - Прозвучало это далеко не так убедительно, как она собиралась сказать:

- Держу пари, Форкосигана под фаст-пентой никто не допрашивал. Я прав?

- Он - бывший сотрудник СБ. Сомневаюсь, что с ним это возможно.

- Как удобно. - Формонкриф скорчил ироничную гримасу.

- Под фаст-пентой допросили меня.

- Вас очистили от подозрения в соучастии, о да! Я был в этом уверен!

- В каком: соучастии? - Слова застряли в горле. В памяти вскипели все стыдные подробности безжалостного допроса под наркотиком правды, которому она подверглась на Комарре после гибели Тьена. Формонкриф опоздал со своим сенсационным обвинением. СБ проработала этот сценарий, когда тело Тьена еще остыть не успело. - Да, мне задали все вопросы, какие только может задать добросовестный следователь ближайшему родственнику человкека, погибшего при загадочных обстоятельствах. - "И даже больше". - И что?

- Загадочные обстоятельства! Я так и знал: вы уже тогда что-то подозревали! - Он отмахнулся от ее поспешной попытки исправить так неудачно выбранные "загадочные обстоятельства" на "несчастный случай". - Поверьте, мне совершенно понятно, что за отвратительная дилемма перед вами стоит. Вы не решаетесь обвинить всесильного Форкосигана, этого лорда-мутантишку, - произнося его имя, Формонкриф сердито сверкнул глазами. - Бог знает, чем он может вам отплатить. Но, Катерина, мои родственники тоже влиятельны! Я пришел предложить вам - и Никки - мое покровительство. Примите мою руку: доверьтесь мне: - он раскинул руки, потянувшись к ней -: и вместе, клянусь вам, мы сможем предать это маленькое чудовище правосудию!

Катерина зашипела, на мгновение лишившись дара речи, и отчаянно принялась оглядываться в поисках хоть какого-то оружия. Единственным подходящим предметом была каминная кочерга, неясно лишь одно: обрушить ее ему на череп или затолкать в задницу:? Никки уже открыто плакал, тоненько и напряженно всхлипывая, а Формонкриф стоял между ними. Катерина попыталсь его обойти; он по недомыслию сделал попытку заключить ее в любовные объятья.

- Уй! - закричал он, когда ее кулачок со всего размаху врезался ему в нос. Сломанная носовая косточка не воткнулась ему в мозг, убив на месте, как это пишут в книгах, - о таком она, если честно, и не думала. Но по крайней мере нос мгновенно распух и из него закапала кровь. Прежде, чем она успела прицелиться и собрать силы для второй попытки, Формонкриф перехватил ее за оба запястья. Ему приходилось держать ее крепко и подальше от себя, а она вырывалась из его хватки.

Шипение наконец вылилось в слова, которые она провизжала, чуь не сорвав голос: - Отпусти меня, ты, законченный кретин!

Формонкриф изумленно на нее уставился. Только она собралась с духом и приготовилась выяснить, не сработает ли пресловутый прием "коленом в пах" лучше, чем "прямой в нос", как из дверного проема за ее спиной раздался убийственно сухой голос Иллиана.

- Леди попросила вас отпустить ее, лейтенант. Она не должна просить дважды. И: один раз - тоже.

Формонкриф выпучил глаза, запоздало узнав бывшего шефа СБ. Руки его мгновенно разжались. Пальцы подрагивали так, будто пытались стряхнуть какую-то вину. Он беззвучно открывал рот, но лишь с третьей попытки сумел выдавить: - Капитан Иллиан! Сэр! - Он попытался отдать честь, но тут до него дошло, что Иллиан в штатском, и поднятая рука Формонкрифа всего лишь осторожно коснулась разбитого, сочащегося кровью носа. Он изумленно уставился на измазанную руку.

Катерина скользнула мимо него к дядиному креслу, присела рядом со всхлипывающим Никки, крепко обняла. Он дрожал. Она уткнулась лицом в его чистые детские волосы, потом кинула свирепый взгляд через плечо.

- Как вы посмели прийти сюда незваным и расспрашивать моего сына без разрешения! Как вы посмели приставать к нему и запугивать его! Да как вы посмели?!

- Отличный вопрос, лейтенант, - произнес Иллиан. Его взгляд был жестким, холодным и вовсе не добродушным. - Не потрудитесь ли вы удовлетворить наше общее любопытство?

- Видите ли, видите, сэр, я, я:

- Все что я видел, - парировал Иллиан тем же арктически ледяным тоном, - это что вы незваным и без предварительного уведомления проникли в дом Имперского Аудитора в его отсутствие и прибегли к физическому насилию в отношении члена его семьи. - Секундная пауза. Охваченный ужасом Алексей схватился за нос, будто пытаясь скрыть улики. - Кто ваш командир, лейтенант Формонкриф?

- Но она меня ударила: - Формонкриф сглотнул, оставил в покое свой нос и с позеленевшим лицом вытянулся по стойке "смирно". - Полковник Ушаков, сэр. Оперативный отдел.

В высшей степени зловещим жестом Иллиан снял с пояса аудиоблокнот и негромко надиктовал в него все данные, включая полное имя Алексея, дату, время и место. Затем вернул блокнот в крепление с легким щелчком, оглушительно прозвучавшим в повисшей тишине.

- Полковник Ушаков доложится генералу Аллегре. Вы свободны, лейтенант.

Съежившись, Формонкриф отступил на шаг назад. Последним, тщетным жестом он протянул руку к Катерине с Никки. - Катерина, пожалуйста, позвольте мне помочь вам:

- Вы лжете, - прорычала она, по-прежнему крепко сжимая Никки. - Гнусно лжете. Чтобы ноги вашей здесь больше не было!

Искреннее, хоть и обескураженное, непонимание Алексея бесило ее больше, чем могли бы любая ярость или вызов. Ему человеческим языком сказали - он что, не понял? С тем же ошеломленным видом он вышел в прихожую и проследовал во входную дверь. Катерина, стиснув зубы, прислушивалась к его удаляющимся по тротуару, стихающим шагам.

Иллиан, все так же прислонясь к дверному косяку и скрестив руки на груди, с любопытством за нею наблюдал.

- Долго вы там стояли? - спросила она его, когда смогла хоть капельку отдышаться.

- Я вошел на словах насчет допроса под фаст-пентой. Знаете, все эти ключевые слова - СБ, соучастие: Форкосиган. Извините, что подслушивал. Старые привычки отмирают с трудом. - Он снова улыбался, хотя теплоты в этой улыбке пока недоставало.

- Что ж: спасибо, что меня от него избавили. Военная дисциплина - штука чудесная.

- Да. Интересно, сколько ему понадобится времени сообразить, что я ему не командир? Ни ему, ни кому другому? Ну, ладно. Так что за мерзкую ахинею он там нес?

Катерина покачала головой и повернулась к Никки. - Никки, золотце, что случилось? Этот человек долго тут пробыл?

Никки еще шмыгал носом, но уже так жутко не дрожал. - Он зашел в эту дверь сразу, как бабушка Фортиц ушла. И стал задавать всякие вопросы про то, как лорд Форкосиган с дедушкой жили у нас на Комарре.

Иллиан шагнул поближе, не вынимая рук из карманов. - Ты не помнишь, какие именно?

Никки поморщился. - Много ли лорд Форкосиган оставался с мамой наедине - а мне откуда знать? Если они были наедине - значит, меня там не было. Что он у нас делал? Чаще всего - ужинал. Я рассказал ему, как мы ездили на аэрокаре: а он все время спрашивал меня про респираторы. - Никки замолк, сглотнул и пугливо поглядел на мать, крепко вцепившись ей в руку. - Он сказал, лорд Форкосиган сделал что-то с папиным респиратором! Это правда, мама?!

- Нет, Никки. - Она крепче обняла его в ответ. - Это невозможно. Это я их нашла и я знаю.

Вещественные доказательства очевидны, но что она может рассказать, не нарушая секретности? Признаться, что лорд Форкосиган был прикован наручниками к перилам и не мог бы ничего сделать с респиратором - в том числе и со своим собственным? Тут же последует вопрос, кто его там приковал и почему. Стоит только Никки сообразить, что про кошмар той ночи он слишком много не знает, и хлынет поток вопросов: "сколько мне еще не рассказали? почему, мама? что, мама? как, мама? почему, почему, почему?":

- Они все это выдумали, - горячо выпалила она, - Все-все выдумали: просто потому, что лорд Форкосиган за ужином попросил меня выйти за него замуж, а я ему отказала.

- Да? - Никки извернулся в кресле и изумленно на нее уставился. - Вот как. Ничего себе! Ты могла бы стать графиней! Куча денег и слуг! - Пауза. - И ты сказала "нет"? Почему? - Он наморщил лоб. - Тогда-то ты ушла с работы? За что ты на него так рассердилась? Про что он тебе лгал? - В его глазах росло сомнение; Катерина почувствовала, как он снова напрягся. Ей захотелось взвыть.

- Папа тут не при чем, - ответила она твердо. - Это: То, что тебе сказал Алексей, - просто клевета на лорда Форкосигана.

- А что такое клевета?

- Это когда кто-то распускает о другом человеке ложь и наносит урон его чести. - В Период Изоляции после такого мужчине потребовались бы парные клинки - для дуэли. Впервые в жизни Катерина поняла, что в дуэли есть свой резон. В этот миг она сама была готова убить, только вот - кого? "Об этом шепчутся по всему городу":

- Но: - Никки озадаченно напрягся. - Раз лорд Форкосиган был с папой, почему он ему не помог? Нас на Комарре в школе учили, как при аварии делиться респиратором:

Она читала по лицу сына: сейчас вопросы потянутся один за другим. Никки нужны факты, нужна правда, иначе он не сможет справиться со своим перепуганным воображением. Но Государственными Тайнами она не вправе распоряжаться, как своими.

Там, на Комарре, они с Майлзом договорились: если Катерина не сможет справиться с растущим любопытством Никки, то отведет его к Лорду Аудитору Форкосигану. И тот объяснит мальчику с высоты своей Имперской Власти, что по соображениям безопасности не стоит обсуждать смерть Тьена, пока Никки не подрастет. Она и представить себе не могла такой оборот, чтобы в убийстве Тьена обвинили саму Власть. Готовый способ аккуратно разрешить эту проблему внезапно... исчез. Желудок свело. "Мне необходимо поговорить с Майлзом".

- Что ж, - пробормотал Иллиан. - Какой уродливый образчик политиканства: Крайне некстати.

- Вы уже слышали об этом раньше? Как давно ходят эти слухи?

Иллиан нахмурился. - Для меня они в новинку. Обычно леди Элис держит меня в курсе всех интересных разговоров в столице. Вчера вечером она устраивала для Лаисы прием во Дворце, так что мои разведданные на день устарели: Но собственная логика происходящего наводит на мысль: все началось после званого ужина Майлза.

Катерина подняла на него полный ужаса взгляд. - Думаете, Майлз это уже услышал?

- Э-э: может, и нет. Кто бы стал ему говорить?

- Я одна во всем виновата. Если бы я не сбежала тогда в ярости из особняка Форкосиганов: - Катерина не договорила фразу, заметив, как Иллиан внезапно сжал губы, досадливо и расстроенно; ну да, он вообразил, что тоже был звеном этой причинно-следственной цепочки.

- Мне нужно съездить кое с кем переговорить, - сказал Иллиан.

- А мне нужно поехать поговорить с Майлзом. И нужно немедленно.

Напряженные расчеты, промелькнувшие на лице Иллиана, быстро сменило его обычное выражение мягкой учтивостьи. - По счастливой случайности меня дожидается машина с шофером. Могу я предложить подвезти вас, госпожа Форсуассон?

Но куда девать бедняжку Никки? Тетя Фортиц не вернется еще часа два. Нельзя же, чтобы он присуствовал на этом: Какого черта, это же особняк Форкосиганов! Там найдется с полдюжины людей, на которых вполне можно оставить Никки. Матушка Кости, Пим, даже Энрике. "Ой". Она позабыла, что дома еще и граф с графиней. Ладно, значит, там пять дюжин людей. Еще мгновение отчаянного колебания - и она ответила "Да".

Она надела Никки ботинки, оставила сообщение тете, заперла дверь и пошла за Иллианом к машине. Никки был бледен и делался все тише и тише.

Поездка была короткой. Когда они свернули на улицу, где стоял особняк Форкосиганов, Катерина сообразила, что даже не знает, дома ли Майлз. Нужно было позвонить ему по комму, но Иллиан так внезапно предложил подвезти: Они миновали пустой, высохший под солнцем барраярский сад, сбегавший вниз по склону. Там вдалеке, посреди пустоши, кто-то сидел на на полукруглом бордюре высокой клумбы - маленькая одинокая фигурка.

- Стойте, остановите!

Иллиан проследил за ее взглядом и сделал знак шоферу. Катерина подняла колпак кабины и выскочила чуть ли не раньше, чем машина опустилась на мостовую.

- Могу ли я еще что-то сделать для вас, госпожа Форсуассон? - окликнул Иллиан, когда она шагнула в его сторону, освобождая выход Никки.

Склонившись в нему, она мстительно выдохнула: - Да. Придушить Формонкрифа.

Он козырнул: - Сделаю все, что в моих скромных силах, мадам.

Когда лимузин тронулся, она (и Никки следом) уже перешагнула низко натянутую цепочку, отделяющую участок от тротуара, и побежала вниз по склону.

Почва - живая часть сада, сложная экосистема микроорганизмов, но эта почва погибнет под солнцем и ее размоют дожди, если никто не позаботится правильно ее прикрыть: Подойдя поближе, она увидела, что Майлз сидит возле единственного в этом гиблом месте растения - маленького росточка скеллитума. Трудно сказать, кто из них смотрелся более отчаявшимся и жалким. На бордюре стоял пустой кувшин, а Майлз озабоченно разглядывал сам росток и пятно мокрой земли вокруг него. Услышав приближающиеся шаги, он поднял взгляд. Его губы приоткрылись; на какую-то долю секунды черты его лицы исказило потрясающее волнение, тут же подавленное и сменившееся выражением настороженной вежливости.

- Госпожа Форсуассон, - сумел выговорить он. - Что вы: э-э: здесь: гм, добро пожаловать. Добро пожаловать! Привет, Никки:

Катерина ничего не смогла с собой поделать. Первые слова, вырвавшиеся из ее уст, не имели ничего общего с теми, что она повторяла всю дорогу в машине: - Вы же не лили воду прямо на ствол?

Он покосился на росток, потом снова на нее. - А: не надо было?

- Только вокруг корней. Разве вы не читали инструкций?

Он снова виновато поглядел на растение, будто ожидая обнаружить там не замеченный ранее ярлычок. - Каких инструкций?

- Тех, что я вам послала. Приложение: Ничего, неважно. - Она стиснула пальцами виски, пытаясь привести в порядок кипящую от волнения голову.

Из-за жары он закатал рукава; на ярком солнце были отчетливо видны и неровные красные рубцы вокруг запястий, и убегающие вверх по руке тонкие белесые нити давних хирургических шрамов. Никки с тревогой на них уставился. Майлз наконец сумел отвести зачарованный взгляд от Катерины как таковой, и заметил, наколько она взволнована.

Голос его стал заискивающим. - Догадываюсь, что вас сюда привели не вопросы садоводства.

- Нет. - Это будет трудно - а, может, и не будет. "Он знает. И не сказал мне". - Вы уже слышали об этом: этом чудовищном обвинении?

- Вчера, - ответил он напрямик.

- Почему же не предупредили меня?

- Генерал Аллегре просил меня подождать, пока СБ не сделает заключение о соблюдении секретности. Если этот: уродливый слух связан с утечкой секретной информации, я не вправе действовать полностью на свое усмотрению. Если же нет: все равно дело непростое. С обвинением я бы мог бороться. Тут штука похитрее. - Он огляделся. - Но раз уж теперь, в силу сложившихся обстоятельств, сей слух дошел до вас, его просьба лишилась смысла, и я считаю себя свободным от обязательств. Полагаю, нам бы лучше продолжить этот разговор в доме.

Она окинула взглядом пустошь, открытую для наблюдения и сверху, и из города. - Да.

- Не соблаговолите ли? - он указал в сторону особняка, но даже не попытался коснуться Катерины. Она взяла Никки за руку, и они молча пошли за Майлзом: вверх по тропинке, вдоль сада и к охраняемым парадным воротам.

Он провел их на "свой" этаж, снова в ту светлую солнечную комнату, где угощал ее достопамятным ленчем - Желтую Гостиную. Катерину с Никки он усадил на изящный диванчик оттенка примулы, а себе поставил стул напротив. Вокруг губ у него залегли напряженные складки, которых она не видела с Комарра. Он подался вперед, стиснув ладони между колен, и спросил: - Как и когда вы об этом узнали?

Она выдала ему почти бессвязное - как ей показалось - описание вторжения Формонкрифа. Никки ее несколько раз поправил. Серьезность и уважение, с какими Майлз выслушал запинающийся рассказ самого мальчика, успокоили того, несмотря на жуткую тему разговора. Хотя Майлзу и пришлось закусить губу, борясь с улыбкой, когда Никки дошел до живописного рассказа о разбитом носе Формонкрифа: ": и он весь мундир перемазал!". Катерина ошеломнленно моргнула: в этот момент во взглядах обоих мужчин, взрослого и маленького, читалось одинаковое восхищение.

Но миг воодушевления миновал.

Майлз потер лоб. - Будь это дело передано на мое усмотрение, я бы на некоторые вопросы Никки ответил прямо здесь и сейчас. Но объективность моего суждения, к сожалению, находится под сомнением. Термин "злоупотребление полномочиями" даже близко не подходит к описанию моей ситуации. - Он тихонько вздохнул и откинулся на спинку стула, неубедительно изображая естественность. - Первое, на что мне хочется указать: все бремя обвинения легло на меня. Вас брызги этой грязи, кажется, не затронули. Я хотел бы, чтобы так оставалось и впредь. Если мы: не будем видеться, то никому не дадим повода избрать вас в будущем мишенью подобной клеветы.

- Зато вы будете выглядеть еще непригляднее, - возразила Катерина. - Создастся впечатление, будто я поверила лжи Алексея.

- А в противном случае создастся впечатление, будто мы каким-то образом были в сговоре с целью убийства Тьена. Не вижу способа выиграть это сражение. Только - сократить потери наполовину.

Катерина нахмурилась. "И оставить тебя стоять в одиночку под градом этих отбросов?" Промедлив мгновение, она подытожила: - Предложенное вами решение неприемлемо. Найдите другое.

Майлз испытующе взглянул ей в лицо. - Как пожелаете:

- О чем это вы? - потребовал ответа Никки, в замешательстве морща брови.

- А, - Майлз потеребил губу и смерил мальчика взглядом. - О том, что причина, по которой политические противники обвинили меня в поломке респиратора твоего папы, - это мое намерение ухаживать за твоей мамой.

Никки сморщил нос, разбираясь в сказанном. - А вы правда попросили ее выйти за вас замуж?

- Ну да. Весьма бестактным образом. Просил. - Неужто он и вправду покраснел? Майлз бросил на нее короткий взгляд. Что он сумел увидеть на ее лице, что за выводы сделал? Непонятно. - И теперь я боюсь, что если мы по-прежнему будем общаться, то люди станут говорить, будто мы вместе замышляли дурное против твоего папы. А она боится, что если мы перестанем общаться, то люди сочтут это доказательством, будто она уверена, что я - извини, что огорчаю тебя этими словами - убил твоего папу. Это называется - "будь проклято и деяние, и недеяние".

- К черту их всех, - сурово отрезала Катерина. - Мне наплевать, что подумают, скажут или сделают всякие невежественные идиоты. Чтобы им подавиться своей мерзкой сплетней! - Она стиснула пальцы на коленях. - Меня волнует, что думает Никки. - "Будь ты проклят, Формонкриф!"

Форкосиган приподнял бровь. - Думаете, эта версия не дойдет до него откуда-нибудь со стороны, как и первая?

Она отвела глаза. Никки снова заерзал, неуверенно переводя взгляд с одного взрослого на другого. Катерина решила, что сейчас не самый подходящий момент напоминать сыну держать ботинки подальше от дорогой мебели.

- Верно, - вздохнул Майлз. - Что ж, хорошо. - Он едва заметно кивнул, и Катерину потрясло внезапно представшее перед ее внутренним взором причудливое видение рыцаря, который опускает забрало, готовясь лицом к лицу сойтись с противником на ристалище. Минуту он разглядывал Никки, потом облизнул губы и спросил. - Так, Никки: Что ты теперь обо всем этом думаешь?

- Н'знаю. - Никки, так ненадолго разговорившийся, снова замкнулся. Плохо.

- Я не о фактах. Никто пока не дал тебе достаточно фактов, чтобы ты мог делать выводы. Попробуй выразить свои переживания. Страхи. Например, меня ты боишься?

- Не-а: - пробормотал Никки, обхватив руками колени и опустив взгляд на свои ботинки, которыми он елозил по изящной желтой шелковой обивке.

- Ты боишься, что это может оказаться правдой?

- Не может! - яростно перебила его Катерина. - Физически невозможно.

Никки поднял глаза. - Но он же эсбэшник, мама! Агенты СБ могут сделать все, что угодно, и выдать это тоже за все, что угодно!

- Спасибо за такой: вотум доверия, Никки, - сказал Майлз серьезно. - Вообще-то, Катерина, по большому счету Никки прав. Я могу вообразить пару-другую правдоподобных сценариев, в результате которых вы получили бы те самые вещественные доказательства.

- Ну-ка, назовите хоть один, - с издевкой потребовала она.

- Самый простой: у меня мог бы быть неизвестный сообщник, - он зловеще чуть повел пальцами - будто прикручивал вентиль кислородного баллона. Никки, разумеется, не заметил ни жеста, ни намека. - А от этой точки можно развивать и дальше. Если способен придумать я, смогут и другие. И кое-кто из них тут же поделится своими блестящими фантазиями с вами.

- Вы это предвидите? - спросила она, слегка оторопев.

- Десять лет в СБ сказываются на твоем образе мыслей. И не всегда хорошо.

Приливная волна гнева, забросившая Катерину сюда, отступала, оставляя ее в одиночестве на пустынном берегу. Она ведь не собиралась вести такие откровенные разговоры при Никки. Но Формонкриф свел на нет все былые возможности защитить мальчика неведением. Наверное, Майлз прав. Разобраться необходимо. Каждому из троих придется решать эту задачу - и не важно, готов он или нет, много ему лет или мало.

- Подтасованные факты лишь уводят все дальше в сторону. Рано или поздно приходится просто поверить. Или не доверять. - Он повернулся к Никки. Глаза его были непроницаемы. - А правда такова. Никки, я не убивал твоего отца. Он вышел из купола с почти пустым баллоном респиратора, не проверив его, а потом задержался снаружи слишком долго. Я совершил две грубых ошибки, помешавших мне его спасти. Осознавать их мне неприятно, но исправить теперь - невозможно. Единственное, чем я могу искупить происшедшее, - позаботиться о: - Майлз внезапно осекся и с предельной осторожностью покосился на Катерину, - : проследить, чтобы о его родных позаботились и они ни в чем не испытывали нужды.

Теперь уже Катерина смерила его взглядом. Тьена, когда он был жив, семья волновала в последнюю очередь, иначе он не оставил бы жену нищей, свое собственное имя - тайно опозоренным, а Никки - не излеченным от серьезной наследственной болезни. Но ребенком Никки редко сталкивался с последствиями отцовских промахаов, даже со страшнейшим из них, бомбе замедленного действия, подложенной Тьеном под будущее сына. Во время похорон, задумавшись, она спросила Никки, какие у него есть хорошие воспоминания о папе. Тот вспомнил, как Тьен возил их на море - на целую замечательную неделю. Катерина промолчала: и билеты на монорельсовую дорогу, и места в гостинице достались им тогда милостью ее брата Хьюго. Она горько подумала: даже с того света свойственный Тьену хаос стремится разрушить ее стремление к покою. Пожалуй, для Никки было полезно услышать, как Форкосиган предложил взять ответственность на себя.

Никки сжал губы, глаза у него были на мокром месте. Он переваривал прямые, откровенные слова Майлза. - Но: - начал он и замолк.

- Тебе уже должна была прийти в голову целая куча вопросов, - подбодрил его Майлз. - Назови некоторые. Или хотя бы один-два.

Никки опустил взгляд, снова поднял. - Но: но: почему он не проверил свой респиратор? - Крошечная пауза, и он затараторил: - Почему вы не могли своим поделиться? Что это у вас за две ошибки? Что вы наврали маме, когда она так рассердилась? Почему вы не могли спасти его? Как вы поранили себе все руки? - Никки глубоко вздохнул, кинул на Майлза до крайности перепуганный взгляд и почти прохныкал: - И я должен убить вас, как капитан Форталон?!

Майлз, следивший за этим бурным потоком слов с напряженным вниманием, на последнем явно опешил. - Извини. Кто?

Смутившаяся Катерина пояснила вполголоса, - Капитан Форталон - его любимый персонаж из сериала. Он скачковый пилот, участвует вместе с принцем Ксавом в различных галактических приключениях и снабжает партизан контрабандным оружием во времена Цетагандийской войны. Есть целый цикл серий, как он одного за другим выслеживает предателей, заманивших в засаду его отца, лорда Форталона, и мстит им за его смерть.

- Что-то я этот сериал пропустил. Наверное, меня тогда не было на Барраяре. И вы разрешаете ему смотреть все эти жестокости, в столь нежном возрасте? - Глаза Майлза внезапно засияли.

Катерина стиснула зубы. - Этот сериал был заявлен как образовательный, учитывая историческую точность деталей.

- Когда я был в возрасте Никки, моей манией был лорд Форталия Храбрый, легендарный герой Периода Изоляции, - тут в голосе Майлза прорезались нотки заядлого рассказчика. - Если задуматься - все тоже началось с головида. Но пока я еще этим не пеереболел, то уговорил дедушку взять меня с собой в Имперский архив - порыться в подлинных документах. Оказывается, Форталия был не просто легендой, хотя и не все его реальные приключения оказались столь героическими. Наверное, я до сих пор смогу напеть все девять куплетов песни, которая:

- Пожалуйста, не надо, - проворчала она.

- Ну, могло быть и хуже. Рад, что вы не давали ему смотреть "Гамлета".

- А что такое "Гамлет"? - немедленно заинтересовался Никки. Он начвал потихоньку оттаивать.

- Еще одна великая драма на тему мести за отца, на сей раз - древняя пьеса со Старой Земли. Принц Гамлет возвращается домой из университета: кстати, сколько лет этому твоему капитану Форталону?

- Он старый, - сообщил Никки. - Двадцать.

- Ну вот и ответ: Никто не ждет от тебя свершения действительно хорошей мести, пока ты не вырастешь настолько, чтобы начать бриться. Так что у тебя есть еще несколько лет в запасе, а пока можешь не беспокоиться.

"Лорд Форкосиган!" - чуть было не оскорбилась Катерина на такой черный юмор, но смолчала, заметив, что Никки расслабился. К чему это Майлз ведет? Она придержала язык, успокоила дыхание и позволила ему рассказывать дальше.

- И вот в пьесе принц Гамлет приезжает домой на похороны отца и узнает, что его мать вышла замуж за дядю.

Никки вытаращил глаза: - Замуж за своего брата?

- Нет, нет! Это не столь пикантная пьеса. За другого дядю, папиного брата.

- А-а. Тогда все нормально.

- Это ты так думаешь. А Гамлету намекнули, что его старика убил этот самый дядя. К сожалению, он не знает, сказал ли его осведомитель правду или солгал. Поэтому следующие пять актов он вслепую мечется из стороны в сторону, в возбуждении перебив чуть ли не всех действующих лиц.

- Ну и глупо, - презрительно затетил совсем оттаявший Никки. - Взял бы фаст-пенту и допросил всех!

- Увы, ее тогда не изобрели. Иначе пьеса была бы куда короче.

- О, - Никки нахмурился и задумчивоо поглядел на Майлза. - А вы можете взять фаст-пенту? Лейтенант Формонкриф: он сказал, что нет. И что это очень удобно, - Никки в точности воспроизвел насмешливый тон Формонкрифа.

- Ты имеешь в виду, можно ли допросить с этим препаратом меня? Нет. У меня на него нестандартная реакция, поэтому он неприменим. Что было очень полезно, пока я служил в СБ, и вовсе не так здорово сейчас. По правде говоря, это чертовски неудобно. Но если бы фаст-пента на меня и действовала, мне бы не разрешили подвергнуться допросу в присутствии других людей и снять с себя подозрения в убийстве твоего папы. Вопрос в секретности. Даже только в твоем присутствии - не разрешили бы.

Никки ненадолго затих и вдруг выпалил: - А лейтенант Формонкриф называл вас лордом-мутантишкой!

- Так многие говорят. За глаза.

- Он не знает, что я тоже мутантишка. Как был мой папа. Вы злитесь, когда вас так называют?

- В твоем возрасте мне это здорово докучало. А теперь все равно. Ведь теперь гены можно исправлять, и, даже будь я искалечен вдесятеро сильнее, я не передал бы болезней своим детям. - Его губы дрогнули в улыбке; он специально не глядел на Катерину. - Если когда-нибудь я смогу уговорить некую храбрую женщину выйти за меня замуж.

- Спорим, лейтенант Формонкриф не захотел бы нас: не захотел бы маму, если бы знал, что я мутантик.

- В таком случае советую сообщить ему об этом немедля, - невозмутимо парировал Форкосиган.

О чудо, Никки ответил мимолетной застенчивой усмешкой.

В чем тут секрет? Тайны настолько жуткие, что о них и упоминать нельзя; мысли, такие пугающие, что заставляют онеметь ясный юный голосок, - и все они вытянуты на белый свет грубоватым ироничным юмором. И жуть сразу становится не такой беспросветной, страх отступает, и каждый может говорить о чем угодно. А невыносимое делается чуть легче.

- Никки, вопросы секретности, о которых я упомянул, не дают мне рассказать тебе все.

- Да, знаю, - Никки опять ссутулился. - Потому что мне всего девять.

- Девять, девятнадцать или девяносто - не это важно. Тем не менее можно рассказать тебе куда больше, чем ты знаешь сейчас. Мне хотелось бы, чтобы ты поговорил с человеком, имеющим полномочия решать, какие подробности знать тебе нужно и безопасно. Его отец тоже погиб при трагических обстоятельствах, когда тот был совсем маленьким, так что он тоже побывал в твоей шкуре. Если хочешь, я устрою эту встречу.

Кого он имеет в виду? Наверное, одного из высокопоставленных чинов СБ. Но судя по собственному неприятному опыту общения с СБшниками на Комарре, Катерина полагала, что эти люди и дорогу к Главной площади добровольно не подскажут.

- Ладно: - медленно протянул Никки.

- Хорошо. - В глазах Майлза мелькнуло облегчение. - А пока эта клевета может вернуться к тебе не раз. То ли от взрослого, то ли от кого-то из сверстников, подслушавшего разговоры взрослых. Возможно, в этих россказнях все исказят и перепутают. Ты знаешь, как тебе себя вести?

Никки со свирепым видом двинул кулаком в воздух. - Врезать им по носу?

Катерина виновато поморщилась; Майлз это уловил.

- Я ожидаю от тебя более зрелой и разумной реакции, - благочестиво выговорил ему Форкосиган, кося глазом на Катерину. Черт его побери - смешить ее в такой момент! Может быть, он сам слишком давно не получал кулаком в нос? Она фыркнула, и его губы дрогнули в довольной улыбке.

Продолжил он уже серьезнее: - Я посоветовал бы тебе вот что. Кто бы с тобой об этом ни заговорил, просто отвечай, что все это неправда, и прекращай разговор. Если от тебя не отстанут, скажи, что об этом надо говорить с твоей мамой или с дедушкой и бабушкой Фортицами. А если и тогда не отстанут, позови сам маму, дедушку или бабушку. Ты и без меня знаешь, что это грязная история. Вряд ли здравомыслящие взрослые люди станут втягивать тебя в нее. Но, к сожалению, это значит, что тебя станут осаждать взрослые недоумки.

Никки медленно кивнул. - Вроде лейтенанта Формонкрифа. - Облегчение, которое принесла Никки возможность навесить ярлык на своего недавнего мучителя, было почти зримым. "Объединиться против общего врага".

- И это еще вежливо сказано.

Никки смолк, переваривая услышанное. Дав ему немного подумать, Майлз предложил всем направиться на кухню и перекусить, добавив, что ящик с очередным кошачьим выводком только что занял свое - ныне традиционное - место у плиты. Матушка Кости накормила Никки с Катериной всякими вкусностями, которые могли бы поднять настроение и каменной статуе. Вся глубина стратегии Майлза выяснилась, когда кухарка повела мальчика в дальнюю часть кухни, а Майлз с Катериной ненадолго остались практически наедине.

Сидя на соседнем с Майлзом табурете, Катерина облокотилась на разделочный стол и оглядела кухню. Возле плиты Матушка Кости вместе с очарованным Никки стояли на коленях у коробки с пушистыми мяукающими комочками.

- Что это за человек, с которым, по вашему мнению, стоит увидеться Никки? - тихо спросила она.

- Позвольте мне сперва удостовериться в его согласии и что сможет выделить на это время, - осторожно ответил Майлз. - Вы с Никки, разумеется, пойдете к нему вместе.

- Понимаю, но: по-моему, Никки склонен сторониться незнакомцев. Позаботьтесь, чтобы этот человек понял: когда Никки изъясняется односложно, это не значит, что его не мучает отчаянное любопытство.

- Я сделаю так, чтобы он понял.

- У него большой опыт общения с детьми?

- Насколько я знаю, никакого, - печально улыбнулся Майлз. - Но, возможно, он будет благодарен за опыт.

- При таких обстоятельствах - вряд ли.

- При этих обстоятельствах - боюсь, вы правы. Но я доверяю его суждениям.

Мириады так и не выясненных вопросов пришлось отложить: подбежал Никки с новостью, что у всех маленьких котят голубые глазки. Его лицо больше не кривила гримаска истерии, как было по приезде сюда. На кухне проявилось его действительное состояние: с радостью отвлекшись на лакомства и на зверюшек, он, несомненно, стал куда спокойнее. Катерина сделала вывод, что теперь его внимание вполне переключилось. "Я была права, отправившись к Майлзу. И откуда Иллиан это знал?"

Катерина терпеливо ждала, пока Никки не выговорится. - Нам надо идти. Тетя будет спрашивать, что это с нами стряслось. - В торопливо нацарапанной записке она упомянула, куда они ушли, но не зачем; в тот момент Катерина была слишком расстроена, чтобы вдаваться в подробности. Она без восторга представляла, как будет объяснять тете с дядей всю эту мерзкую гразь и путаницу. Ну они хоть знают правду и сумеют разделить ее негодование.

- Пим может отвезти вас, - мгновенно предложил Майлз.

На сей раз, отметила Катерина с мрачным удивлением, он не предпринял ни малейшей попытки задержать ее здесь. Быстро учится, да?

Пообещав перезвонить Катерине немедля, как только выяснит насчет обещанной Никки встречи, Майлз сам усадил обоих в заднее отделение лимузина и глядел вслед, пока машина не выехала за ворота. Никки снова сидел в машине тихо, но его молчание было теперь не таким удручающим.

Наконец Никки смерил маму странным, оценивающим взглядом и спросил. - Мама: Ты отказала лорду Форкосигану, потому что он мутант?

- Нет, - ответила она незамедлительно и твердо. Никки удивленно поднял брови. Катерина мысленно вздохнула: если не дать сыну подробного ответа, то он, чего доброго, придумает свой собственный. - Видишь ли, он нанял меня разбить парк не потому, что этот парк ему был нужен или что он считал, что я хороший специалист. Он всего лишь хотел иметь возможность почаще со мной видеться.

- Ну, - сказал Никки, - это разумно. Так оно и было, верно?

Ей удалось сдержать сердитый взгляд. Для Никки ее работа не важна - а что важно? Раз теперь можно говорить что угодно и кому угодно: - А тебе понравилось бы, если бы кто-то пообещал тебе помочь стать скачковым пилотом, и ты бы старался, вкладывал в это дело всю душу, а потом оказалось бы, что от тебя обманом добивались чего-то другого?

- А-а! - Никки смутно начал понимать.

- Я рассердилась потому, что он пытался манипулировать мной, воспользоваться положением, в которое я попала, причем таким образом, который я нахожу навязчивым и оскорбительным. - На секунду задумавшись, она беспомощно добавила: - Похоже, это в его стиле. - Может, ей научиться терпеть подобный стилю? Или ему, черт возьми, научиться не поступать с ней в этом стиле? Притерпеться или научиться? "Можем ли мы оба сделать и то, и другое?"

- Так: он тебе нравится? Или нет?

"Нравится" - это, разумеется, не лучшее определение для этой смеси восхищения, гнева и страстного желания, для глубокого уважения, приправленного столь же глубоким раздражением и плавающим в темном омуте застарелой боли. Прошлое и будущее вступили в бой у нее в голове. - Не знаю. Иногда - да, нравится. Очень.

Еще одна долгая пауза. - Ты влюблена в него?

Свои познания о взрослой любви Никки главным образом почерпнул из головида. Частью своего рассудка она тут же перевела этот вопрос как "Куда ты намерена броситься и что будет со мной?" И все же: он не мог ни разделить, ни просто представить себе всю сложность ее любовных надежд и опасений, но он точно знал, какой у этих историй бывает Правильный Финал.

- Не знаю. Временами. Кажется.

Он одарил ее взглядом, означавшим "все взрослые - чокнутые". И ей, в общем, оставалось лишь согласиться.