Глава 11

Карин перегнулась через перила крыльца Фортицев и смерила беспокойным взглядом плотно зашторенные окна на выложенном яркой мозаикой фасаде.

— Может, никого и дома нет.

— Я же говорила, что нужно позвонить, прежде чем идти сюда, — бесполезно заметила Марсия. Но тут изнутри раздался быстрый топот - уж конечно, не госпожи Фортиц - и дверь рывком распахнулась.

— О, привет, Карин, — сказал Никки. — Привет, Марсия.

— Здравствуй, Никки, — ответила Марсия. — Мама дома?

— Ага, за домом. Вы к ней?

— Да - если можно... Если она не слишком занята.

— Не-а. Она просто в саду возится. Идите через дом. — Он радушно махнул рукой куда-то вглубь дома и с топотом помчался вверх по лестнице.

Стараясь не чувствовать себя незванным пришельцем, Карин повела сестру через холл, кухню и черный ход. Катерина стояла на коленях у высокой цветочной клумбы и выпалывала сорняки. Выдранные растения лежали на дорожке рядами, точно расстрелянные пленники, увядая на предвечернем солнце. Катерина швырнула еще один зеленый трупик в ряд к остальным. Похоже на своего рода терапию. Карин пожалела, что у нее прямо сейчас под рукой нет, кого бы прикончить. Марсия не в счет.

Заслышав их шаги, Катерина подняла глаза, и призрак улыбки озарил ее бледное лицо. Она воткнула садовый совок в землю и поднялась на ноги. — О, здравствуйте.

— Привет, Катерина. — Без обиняков переходить к цели их визита не хотелось, и Карин добавила, поведя рукой: — Как тут мило! — Деревья и увитые виноградной лозой стены превращали садик в уединенную беседку в самом сердце города.

Катерина поглядела туда же. — Это мой давний проект. Хобби. Много лет назад, когда я была студенткой и жила здесь. Тетя Фортиц все более-менее сохранила. Кое-что я бы теперь изменила: Ладно. — Она махнула рукой на изящные кованые столик и стулья. — Не присесть ли вам?

Марсия немедля воспользовалась приглашением, села и с деланным вздохом оперлась подбородком на руку.

— Чего-нибудь попить? Чаю?

— Спасибо, — отказалась Карин, присаживаясь. — Спасибо, не надо. — В этом доме нет слуг, которых можно послать с подобным поручением; Катерине пришлось бы выйти, перетряхнуть кухню и приготовить угощение собственными руками. А сестрам пришлось бы гадать, каким же правилам следовать: простолюдинов - пойти всем вместе ей помочь, - или обнищавших высших форов - сидеть, ждать и притворяться, будто они не заметили отсутствие прислуги. К тому же они только что поели, и обед, который Карин едва поклевала, камнем лежал у нее в желудке.

Карин подождала, пока не сядет Катерина, и отважилась осторожно спросить: — Я просто забежала выяснить... ну, хотелось узнать, не слышала ли ты чего-нибудь из: из особняка Форкосиганов?

Катерина напряглась. — Нет. А должна была?

— О-о, — Как, этот маньяк Майлз еще до нее не добрался? Карин воображала, что тот уже на следующее утро окажется у Катерины на пороге, лихорадочно оплетая ее сетью слов в попытке спасти ситуацию. Не то чтобы Майлз столь неотразим - уж не для Карин, по крайней мере, в "романтическом" смысле, да и он сам никогда не удостаивал ее своего внимания всерьез. Но ей в жизни не встречалось большего упрямца. Что же он делал все это время? Она встревожилась еше сильнее.

— Я думала: надеялась: понимаешь, я ужасно волнуюсь за Марка. Прошло почти два дня. Я надеялась, что ты могла: услышать что-нибудь.

Лицо Катерины смягчилось. — А, Марк. Конечно. Нет. Извини.

Всем наплевать на Марка. Никто не видит, насколько хрупка и готова пойти трещинами его с трудом обретенная личность. Все нагружают его невыносимыми тяготами и требованиями, точно он Майлз, и думают, что он не сломается:

— Родители запретили мне звонить кому угодно в особняк Форкосиганов, заходить туда и все такое прочее, — сквозь зубы объяснила Карин. — Потребовали, чтобы я дала им слово, а то просто не выпускали из дому. И то навязали мне шпика, — она мотнула головой в сторону Марсии, сейчас столь же угрюмо нахохлившейся.

— Стать твоим телохранителем - это не была моя идея, — запротестовала Марсия. — Меня что, спросили? Нет.

— Па и Мама - особенно Па - повели себя в лучших традициях Периода Изоляции. С ума сойти. Сперва твердят, что тебе надо расти, а когда ты наконец вырастаешь, то пытаются тебя остановить. Заставить сделаться меньше. Словно хотят навсегда заморозить меня двенадцатилетнюю в криокамере. Или запихнуть обратно в репликатор и завинтить крышку. — Карин прикусила губу. — А я туда больше не влезаю, благодарю покорно.

— Ну, — в голосе Катерины послышалась сочувственная насмешка, — по крайней мере там ты будешь в безопасности. Могу понять, сколь велико искушение родителей.

— Знаешь, ты сама себе хуже делаешь, — по-сестрински посетовала Марсия. — Держу пари, не веди ты себя словно сумасшедшая, каких на чердаке запирают, то и они так бы не уперлись.

Карин оскалилась на Марсию.

— Это в чем-то взаимно, — мягко сказала Катерина. — Самый верный способ заставить человека вести себя по-детски - это обращаться с ним, как с ребенком. Это так бесит! Я очень долго не могла сообразить, как избегать этой ловушки.

— Вот именно! — горячо поддержала её Карин. — Ты понимаешь! И: как же ты их заставила?

— Вообще-то, "их" - кто бы ни были в твоем случае эти они - заставить невозможно, — медленно проговорила Катерина. — Статус взрослого - не приз, который тебе вручают за то, что ты была послушным ребенком. Можно потратить впустую: годы, пытаясь добиться уважения к себе, как добиваются продвижения по службе или повышения жалования. "Если только постараться, если быть хорошей..." Нет. Нужно просто: взять это. Добыть самой. Скажи "Жаль, что вы это так воспринимаете" - и уходи прочь. Но это тяжело. — Катерина подняла взгляд со своих ладоней, машинально стряхивавших налипшую землю, и заставила себя улыбнуться. Карин почувствовала странный озноб. Порой в Катерине пугала не только сдержанность. Эта женщина спускалась все ниже и ниже, словно в шахту, ведущую к самому центру мира. И Карин могла поспорить, что даже Майлз не мог бы свернуть ее с этого пути по своему желанию и прихоти.

"Насколько это тяжело - уйти прочь?"

— Им вот столечко, — она развела на несколько миллиметров большой и указательный пальцы, — осталось до заявления: "Выбирай - либо семья, либо любовник". Это меня и пугает, и злит. Почему я не могу сохранить и то, и другое? "Хорошего понемножку", да? Уж не говоря о том, чтобы возлагать такую жуткую вину на беднягу Марка. Он-то знает, сколько для меня значит семья. Семья - это то, чего он был лишен в детстве, и он втайне романтизирует ее.

Ее ладони принялись отбивать раздраженную дробь по столешнице. — Опять эти проклятые деньги! Будь я по-настоящему взрослой, у меня бы был собственный доход. И я могла бы уйти, и они это знали бы, и им пришлось бы отступиться. Они думают, что загнали меня в угол.

— А-а, — тихо протянула Катерина. — Деньги. Это действительно ловушка.

— Мама обвинила меня, что я думаю только сегодняшним днем, но все как раз наоборот! Проект с масляными жуками: это словно снова пойти в школу, ограничить себя в чем-то сегодня ради действительно больших денег завтра. Я проштудировала анализ, который сделали Марк с Циписом. Это не схема быстрого обогащения - но схема обогащения крупного. Па и мама даже догадаться не могут, насколько крупного. Они воображают, что я потратила все это время на шашни с Марком, а я работала на износ и точно знаю - зачем. А тем временем мой месячный заработок - акции предприятия, расположенного в подвале форконсигановского особняка, но я не знаю, что там происходит! — Карин стиснула край стола так, что костяшки пальцев побелели, и ей пришлось замолчать, чтобы набрать воздуху.

— Я так поняла, вестей от доктора Боргоса тоже не было? — осторожно уточнила у Катерины Марсия. — Почему же: нет.

— Мне его почти что жаль. Он так усердно пытался понравиться. Надеюсь, Майлз не уничтожил всех его жуков.

— Майлз угрожал уничтожить не всех жуков, — уточнила Карин. — Только тех, что сбежали. А на мой вкус, лучше бы Майлз его придушил. Жаль, что ты заставили его остановиться, Катерина.

— Я?! — Катерина недоуменно улыбнулась.

— Что, Карин, — поддела её Марсия, — лишь за то, что этот человек рассказал всем, как ты гетеросексуальна... и не только теоретически? Знаешь, ты не очень-то удачно это разыграла: на Бете ведь столько возможностей! Стоило тебе в последние пару недель обронить несколько нужных намеков, и мама с папой просто пали бы на колени в благодарность за то, что ты путалась лишь с Марком. Хотя лично меня твои вкусы в отношении мужчин удивляют.

"Что Марсия не знает про мой выбор изо всех бетанских возможностей, то мне и не повредит", твердо решила Карин. — Или не пали бы на колени, а взаправду взяли бы и заперли меня на чердаке.

Марсия отмахнулась от этой темы. — Доктор Боргос уже достаточно запуган. Просто нечестно - бросить нормального человека в особняке Форкосиганов в компании Нечаянных Братцев и рассчитывать, что он там выживет и справится.

— Нечаянных Братцев? — переспросила Катерина.

Карин, уже слышавшая эту остроту, просто скорчила гримасу - большего та не заслуживала.

— Гм, — Марсии хватило такта прикинуться смущенной. — Шутка носится в воздухе. Мне ее пересказал Айвен. — Катерина смотрела на нее с прежним недоумением, и она неохотно добавила. — Ну, знаешь - Толстый и Тощий.

— О, — Катерина не засмеялась, хоть и улыбнулась мимолетно. Было похоже на то, что она переваривает эту пикантную новость и сомневается, нравится ли ей остающийся на языке привкус.

— А ты считаешь Энрике нормальным? — наморщив нос, спросила Карин сестру.

— Ну ... как минимум он отличается от того разряда лейтенантов Фор-Я-божий-дар-для-женщин, с какими мы обычно сталкиваемся в Форбарр-Султане. Он не зажимает тебя в угол с бесконечными рассказами про военную историю и артиллерию. Вместо этого он зажимает тебя в угол и бесконечно треплется о биологии. Кто знает? Из него можно было бы сделать хорошего мужа.

— Ага, если его женушка не против наряжаться масляным жуком, чтобы заманить его в постель, — подпустила шпильку Карин. Изобразив двумя пальцами антенны, она пошевелила ими в сторону Марсии.

Марсия хихикнула, но ответила, — По-моему, он из тех, кому нужна хозяйственная жена, чтобы он сам мог работать в своей лаборатории по четырнадцать часов в сутки.

Карин фыркнула. — Что бы ей не взять бразды правления в свои руки сейчас? Идеи по биотехнологии Энрике рожает проще, чем кошка Царапка - котят, зато можно не сомневаться: всю свою выгоду из них он упустит.

— Думаешь, он слишком доверчив? А люди этим пользуются?

— Нет, просто слишком поглощен своими идеями. Хотя в конечном счете это одно и то же.

Катерина вздохнула, глядя куда-то в пространство. — Если бы я могла проработать хоть четыре часа подряд, чтобы меня не захлестнула волна хаоса...

— О, — сказала Марсия, — но ты - другая. Одна из тех людей, что извлекают на свет божий всякие забавные вещи, точно фокусник - кролика из шляпы. — Она окинула взглядом крошечный, безмятежный сад. — Зря ты себя тратишь на домашнее хозяйство. Ты настоящий ученый-исследователь.

Катерина криво улыбнулась. — Хочешь сказать, что мне нужен не муж, а жена? Ну, хоть какое-то отличие от настоятельных советов моей невестки.

— Слетай на Бету, — меланхолично вздохнула Карин.

На этой заманчивой мысли разговор на какое-то время стих. Отголоски уличных шумов эхом доносились из-за стен и дома; косые лучи заходящего солнца легли на траву, и стол накрыла прохладная предвечернаяя тень.

— А эти жуки и вправду такие отвратительные! — какое-то время спустя нарушила молчание Марсия. — Человек в здравом уме в жизни их не купит.

Карин нахохлилась. Этот обескураживающий довод был для нее не новостью. Жуки были эффективны. Жучиное масло было созданным по всем правилам науки практически идеальным продовольствием. На него должен существовать спрос. Но люди так предвзяты:

Легкая улыбка тронула губы Марсии. — Хотя коричневый с серебром был точно чудом. Я думала, Пим сейчас лопнет.

— Если бы я только знала, что затеял Энрике, — сокрушалась Карин. — Я могла бы остановить его. Он до этого что-то бормотал про сюрприз, но я не обратила должного внимания: я и не знала, что он может сотворить с жуками такое.

— А вот я могла бы догадаться, если бы задумалась, — сказала Катерина. — Я просмотрела его диссертацию. Весь секрет - лишь в микробной цепочке. — Марсия удивленно подняла брови, и Катерина разъяснила: — Именно набор биоинженерных микроорганизмов в кишечнике жуков разлагает и перерабатывает съеденное ими в: в то, что пожелает разработчик. У Энрике есть масса мыслей для будущих продуктов, не только пища - а, например, безумная идея применять их для радиационной дезактивации, что заинтересовало бы: неважно. Так или иначе, здесь самая тонкость - это поддерживать экологию микробов сбалансированной (настроенной, как ее называет Энрике). А жуки - лишь самовоспроизводящаяся и самодвижущаяся тара для микробного комплекса. Их форма сложилась во многом случайно. Энрике просто взял самые подходящие функциональные элементы от десятка разных насекомых, не обращая никакого внимания на эстетику.

— Почти наверняка, — Карин медленно выпрямилась. — Катерина: ты-то эстетику не упускаешь.

— В каком-то смысле да, — отмахнулась Катерина.

— Точно да. Волосы у тебя всегда уложены. И одета ты всегда лучше других, хотя вряд ли тратишь на наряды много денег.

Катерина согласилась грустным кивком.

— По-моему, у тебя есть то, что леди Элис называет "непогрешимым вкусом", — продолжала Карин все более энергично. — Посмотрите хоть на этот сад! Марк: Марк делает деньги и заключает сделки. Майлз выстраивает стратегию с тактикой и заманивает людей сделать то, что хочет он. — Может, и не всегда удачно: стоило упомянуть его имя, и Катерина поджала губы. Карин поспешила продолжить. — Я пока не разобралась, что же делаю я сама. Но ты: ты творишь красоту. И я этому искренне завидую.

Катерина была тронута. — Спасибо, Карин. Но это всего лишь:

Карин пресекла ее самоуничижение. — Нет, послушай, это важно. Как думаешь, могла бы ты сделать миленького масляного жука? Или, скорее, сделать этих жуков милыми?

— Я же не генетик:

— Я не в этом смысле. Я хочу сказать: не придумаешь ли ты, как подправить внешность этих жуков, чтобы при взгляде на них людям не хотелось бы расстаться со своим завтраком? А Энрике это сделает.

Катерина откинулсь на спинку стула. Ее брови сошлись к переносице, глаза загорелись сосредоточенностью. — Ну: явно можно изменить цвет и добавить узоры. Должно быть, задача весьма тривиальная, судя по тому, как быстро Энрике сотворил: гм: форкосигановских жуков. Нельзя затрагивать базовые структуры - кишечник, жевательный аппарат и все такое прочее, - но крылья с надкрыльями уже нефункциональны. И их можно менять как угодно.

— Да? Давай дальше.

— Цвета - их вам лучше поискать в природе, чтобы подчеркнуть, что это живое существо. Птицы, животные, цветы: огонь:

— Ты можешь что-нибудь подобное придумать?

— Придумать экспромтом я могу с десяток идей. — Ее губы изогнулись в улыбке. — Это даже слишком легко. Что в них ни измени, всё будет к лучшему.

— Нужны не просто изменения. А нечто великолепное!

— Великолепный масляный жук. — Губы Катерины приоткрылись, глаза вспыхнули неподдельной радостью - впервые за этот вечер. — Вот это и впрямь задачка!

— О, ты ведь сделаешь, ты можешь? Станешь? Пожалуйста! Я - акционер, и у меня не меньше прав тебя нанять, чем у Марка или у Энрике. Ну, акций у меня меньше, но я все равно вправе.

— О боже, Карин, ты не должна мне платить:

— Никогда, — страстно перебила ее Карин, — даже не намекай, что тебе не нужно платы. За что платят, то ценят. А что получают даром, принимают как должное и еще требовать начинают, будто у них право есть. Вытяни из них полную рыночную цену. — Она заколебалась, затем добавила с тревогой: — Ты ведь согласишься на акции, да? Матушка Кости за свою консультацию по разработке согласилась взять акциями.

— Надо сказать, мороженое из жучиного масла у Матушки Кости получилось на славу, — признала Марсия. — И паста на хлеб тоже неплохо вышла. Все благодаря чесноку. Пока не задумаешься, откуда эта штука берется...

— А ты никогда не задумывалась, откуда берется настоящее масло и мороженое? И мясо, и ливерная колбаса, и:

— Гарантирую, что говяжье филе, которое мы ели тем вечером, взялось из симпатичного, чистого чана. Другого при тети Корделия в особняке Форкосиганов не водится.

Карин раздраженно отмахнулась. — Сколько времени тебе нужно, как считаешь? — спросила она у Катерины.

— Не знаю: наверное, день-два на предварительные эскизы. Но, разумеется, нужно встретиться с Энрике и Марком.

— В особняк Форкосиганов мне ходу нет, — нахохлилась Карин. И вдруг снова выпрямилась: — А не могли бы мы встретиться здесь?

Катерина покосилась на Марсию, затем снова на Карин. — Я не могу действовать через головы ваших родителей - или у них за спиной. Но у нас совершенно законное дело. Если они разрешат, мы можем все вместе встретиться здесь.

— Может быть, — сказала Карин. — Может. Если у них будет день-другой, чтобы успокиться: В крайнем случае, можешь встретиться с Марком и Энрике без меня. Но я хочу быть здесь, если сумею. Дай мне только шанс, и я знаю, как протолкнуть им эту идею. — Она протянула Катерине руку. — Договорились?

Позабавленная Катерина вытерла о подол испачканную в земле ладонь, перегнулась через стол и пожала протянутую руку, скрепляя договор. — Отлично.

Марсия была не особо довольна. — Ты же знаешь: если Па и мама узнают, что здесь будет Марк, они не отстанут от меня, пока я не обещаю не отступать от тебя ни на шаг.

— Так сама и убеди их, что твое присутствие не обязательно. А то это смахивает на оскорбление.

Марсия показала сестре язык, но все же нехотя согласилась, пожав плечами.

Сквозь открытое окно кухни раздались голоса, послышались шаги; Карин подняла глаза: может, это вернулись Катеринины тетя с дядей? Может, у кого-то из них есть весточка от Майлза или от тети Корделии или: Но, к ее удивлению, из дверного проема вслед за Никки показался оруженосец Пим, в полной ливрее Дома Форкосиганов, такой аккуратной и блестящей, словно готовой на графский смотр.

— : этого я не знаю, Никки, — говорил он. — Но ты всегда можешь прийти к нам поиграть с Артуром. Прошлым вечером он сам о тебе спрашивал.

— Мама, мама! — Никки бросился к садовому столику. — Смотри, Пим!

Лицо Катерины моментально сделалось непроницаемым - словно захлопнулись ставни. С крайней осторожностью она перевела взгляд на Пима.

— Добрый день, оруженосец, — тон ее был абсолютно нейтрален. И уже сыну: — Спасибо, Никки. Пожалуйста, теперь иди в дом.

Никки неохотно удалился, оглядываясь через плечо. Катерина ждала.

Пим прочистил горло, застенчиво улыбнулся и козырнул.

— Добрый вечер, госпожа Форсуассон. Надеюсь, вы в добром здравии. — Его взгляд переместился на сестер Куделок; их он приветствовал учтивым, даже преувеличенно тщательным, кивком. — Здравствуйте, мисс Марсия, мисс Карин. Я: какая неожиданная встреча. — Похоже, ему пришлось быстро перелопачивать заранее заготовленную речь.

Карин судорожно соображала, не может ли она притвориться, будто запрет говорить с любым человеком из дома Форкосиганов относится только к членам семьи, но не к оруженосцам. Она с жадной тоской улыбнулась Пиму в ответ. Наверное, он-то может поговорить с нею. Родители ведь не навязали - просто не могли - свое параноидальное правило кому-либо, кроме нее. Но, помолчав, Пим лишь покачал головой и снова перевел взгляд на Катерину.

Из-за отворота кителя Пим извлек толстый конверт. Плотная желтоватая бумага была запечатана оттиском с гербом Форкосиганов - в точности как на спинках масляных жуков, - и надписана от руки четким, квадратным почерком: только два слова - "госпоже Форсуассон".

— Мэм, лорд Форкосиган отправил меня вручить это Вам лично. И велел передать, что приносит извинения за то, что так долго тянул. Видите ли, все дело в канализации. Ну, конкретно этого милорд не говорил, но из-за того несчастного случая все в доме застопорилось. — Пим тревожно вглядывался в ее лицо, ожидая реакции.

Катерина приняла конверт и уставилась на него так, словно внутри могла быть бомба.

Пим сделал шаг назад и отвесил ей совершенно официальный поклон. Секунды шли, никто так и не произнес ни слова, и Пим снова откозырял ей со словами: — Извините, что помешал, мэм. Уже ухожу. Благодарю Вас. — Он развернулся на каблуках.

— Пим! — Его имя сорвалось с губ Карин почти воплем. Пим, вздрогнув, повернулся. — Не вздумайте вот так взять и уйти! Что там творится?

— Нарушаешь свое слово? — с абсолютной бесстрастностью переспросила Марсия.

— Ладно, ладно! Тогда ты спроси!

— О, отлично. — С демонстративным вздохом Марсия повернулась к Пиму. — Так расскажите мне, Пим, что же там случилось с канализацией?

— Плевать мне на канализацию! — закричала Карин. — Меня Марк волнует! И мои акции!

— Ну и что? Мама с папой сказали, что тебе ни с кем из дома Форкосиганов разговаривать нельзя, так что тебе не везет. Мне хочется узнать про канализацию.

Пим услышал такое, приподнял брови, и глаза его коротко блеснули. С оттенком некоего ханжеского простодушия в голосе он произнес: — В высшей степени жаль слышать это, мисс Карин. Уверен, коммодор очень скоро во всем разберется и снимет карантин. Так вот, милорд приказал мне следующее: не задерживаться тут и не мучить госпожу Форсуассон неуклюжими попытками ей что-то объяснить; не докучать ей с предложением подождать ответа; не раздражать ее, разглядывая, как она читает эту записку. Цитирую почти дословно. Но он не запрещал мне заговаривать с вами, юные леди, поскольку не предвидел, что вы окажетесь здесь.

— А-а, — произнесла Марсия тоном, источающим, на взгляд Карин, совершенно мерзкий восторг, — значит, вы можете разговаривать со мною и с Карин, но не с Катериной. А Карин может говорить с Катериной и со мной:

— Очень мне надо говорить с тобой, — пробормотала Карин.

— : но не с вами. Значит, я здесь единственная, кто может говорить со всеми. Как это: славно. Расскажите мне про канализацию, милый Пим. Только не говорите, что она снова засорилась.

Катерина сунув конверт во внутренний карман жакета-болеро, оперлась на ручку кресла, положила подбородок на руку и приготовилась слушать; между ее темных бровей пролегла складка.

— Боюсь что так, мисс Марсия, — кивнул Пим. — Вчера поздно вечером доктор Боргос: — тут он поджал губы, — : крайне торопясь вернуться к поискам своей пропавшей королевы, взял двухдневный урожай - килограммов сорок-пятьдесят, по позднейшей оценке - жучиного масла, уже начавшего переполнять клетки (поскольку там не было мисс Карин, должным образом о нем заботившейся) - и спустил через лабораторный слив в канализацию. Где под воздействием неких химических условий оно: застыло. Как пластилин. И полностью забило основную трубу. Что в доме с более чем пятьюдесятью обитателями - включая и весь прибывший вчера штат вице-короля с вице-королевой, и моих товарищей-оруженосцев с семьями, - спровоцировало немедленный и тяжелый кризис.

У Марсии хватило дурного тона хихикнуть. Пим чопорно сжал губы.

— Лорд Аудитор Форкосиган, — продолжил он, едва кинув на Катерину взгляд из-под ресниц, — обладая, как он проинформировал нас, богатым армейским опытом работы с канализационными трубами, мгновенно и без колебаний откликнулся на слезные мольбы своей матери и лично набрал и повел в подвал ударный отряд, дабы разрешить эту проблему. Каковым отрядом в данном случае выступали мы с оруженосцем Ройсом.

— Ваша храбрость и, гм, полезность изумляют меня, — провозгласила Марсия, уже полностью захваченная рассказом и рассказчиком.

Пим скромно пожал плечами. — Невозможно с честью отказаться от необходимости брести по колено в жучином масле, щепе от древесных корней и, э-э: всего прочего, что отправляется в канализацию, раз уж возглавлявший процессию вынужден брести, погрузившись по: гм: выше колен. Но поскольку милорд точно знал, что делать, в скором времени все было завершено, а обитатели дома - весьма обрадованы. Однако сегодня утром все делалось с опозданием, вот почему я принес письмо госпоже Форсуассон позже, чем намеревался.

— А что с доктором Боргосом? — продолжила расспросы Марсия, пока как Карин, скрежеща зубами и стиснув руки, просто подпрыгивала на стуле.

— Мое предложение - привязать его вверх ногами на подвальной стене, пока поднимается уровень, гм, жидкости - было в высшей степени незаслуженно отвергнуто. Полагаю, графиня просто имела с ним впоследствии короткий разговор относительно того, какие вещества безопасно сливать в канализацию особняка Форкосиганов, а какие нет. — Пим глубоко вздохнул. — Миледи воистину чересчур добра и великодушна.

Повествование явно подошло к концу, поэтому Карин пихнула Марсию кулаком в плечо, прошипев: — Спроси его, как там Марк.

Пауза затянулась - Пим добродушно ждал, пока заговорит переводчик. Карин подумала, что, наверное, уживаться с таким хозяином, как Майлз, может лишь человек с глубоко запрятанным чувством юмора, вроде Пима. Наконец, Марсия сдалась и без особой учтивности поинтересовалась: — Ну и как там Толстяк?

— Лорд Марк, — чуть подчеркнул Пим, — едва не пострадав в попытке съесть: - он замер на полуслове и, приокрыв рот, быстро подобрал другое завершение предложения: — : хотя он явно расстроен неприятным оборотом, который приняли события позавчера вечером, взялся помогать доктору Боргосу в поисках жуков.

Карин без труда расшифровала это "явно расстроен". "Обжора вырвался на свободу. Наверное, и Рева вдобавок." О, черт, Марк так славно держал в подчинении свою Черную Команду:

Пим плавно продолжал: — Думаю, могу выразить общее мнение обитателей особняка Форкосиганов: мы все хотим, чтобы мисс Карин вернулась как можно скорее и восстановила порядок. Не имея до сих пор информации о том, что именно происходит в семье коммодора, лорд Марк не был уверен, что ему предпринять, но теперь все исправится. — Его веко дрогнуло - даже не подмигивание, а призрак подмигивания. О да, Пим бывший СБшник и гордится этим; для него не в новинку думать о двух вещах сразу. Карин радостно поняла: нет нужды бросаться в ноги Пиму, и обнимать его сапоги с воплем 'На помощь! Скажите тете Корделии, что психи-родители держат меня в плену!' Сведения вот-вот потекут в нужном направлении.

— К тому же, — добавил Пим тем же невозмутимым тоном, — груды банок с жучиным маслом, выросшие в подвальном коридоре, тоже становятся проблемой. Вчера они обрушились на горничную. Молодая леди была весьма расстроена.

Даже молчаливая Катерина широко распахнула глаза, представив себе эту картинку. Марсия откровенно захихикала. Карин подавила рычание.

Марсия покосилась на Катерину и отважно продолжила: — Ну, а как дела у Тощего?

Пим помедлил, покосился туда же и наконец ответил: — Боюсь, что кризис с канализацией лишь временно осветил его жизнь.

Он коротко поклонился всем трем дамам, покидая их и оставляя их самих догадываться, в каких же черных глубинах ада должна находиться душа, чтобы считать, что пятьдесят кило жучиного масла в главном канализационном стоке делают лучше ее мрачный мир.

— Мисс Марсия, мисс Карин, надеюсь, что мы вскоре вновь увидим всю вашу семью в особняке Форкосиганов. Мадам Форсуассон, позвольте мне откланяться и принести извинения за те неудобства, которые я невольно мог Вам доставить. А что касается исключительно моего дома и Артура - скажите, разрешено ли Никки по-прежнему приходить к нам в гости?

— Да, конечно, — тихо отозвалась Катерина.

— Тогда хорошего вам вечера. — Он дружелюбно откозырял и, выйдя через садовую калитку, исчез в узком проеме между зданиями.

Марсия изумленно покачала головой. — И где Форкосиганы находят таких людей?

Карин пожала плечами. — К ним стекаются самые сливки Империи.

— Ко многим высшим форам - тоже, но у них нет ни Пима, ни Матушки Кости. Ни:

— Я слышала, Пима рекомендовал лично Саймон Иллиан, когда был главой СБ, - сказала Карин.

— А-а, понятно. Хитрый ход. Это все объясняет.

Катерина неосознанно потянулась к жакету, в кармане которого таился этот интригующий бледно-желтый конверт. Но, к глубокому разочарованию Карин, Катерина передумала доставать его и распечатывать. Она явно не намерена читать письмо на глазах у своих незваных гостей. Значит, пора сваливать.

Карин поднялась на ноги. — Катерина, громадное тебе спасибо. Ты помогла мне куда больше, чем кто-либо: — продолжение фразы - "из моей семейки" - ей удалось проглотить. Какой смысл нарочно дразнить Марсию, когда та согласилась - пусть неохотно и не до конца - стать ее союзником в борьбе с родителями? — А насчет нового дизайна жуков я чертовски серьезно. Позвони мне, как только у тебя что-нибудь будет.

— К завтрашему дню уже что-то будет, обещаю, — Катерина проводила сестер и закрыла за ними калитку.

В конце квартала их поджидал Пим, прислонившись к припаркованному у обочины бронированному лимузину.

— Она прочитала? — тревожно поинтересовался он.

Карин пихнула Марсию.

— Ну не при нас же, Пим! — закатила глаза Марсия.

— Ха. Проклятье, — Пим уставился на полускрытый деревьями мозаичный фасад дома Фортицев. — Я-то надеялся... Черт!

— А как вправду дела у Майлза? - спросила Марсия, проследив за его взглядом и вызывающе подняв подобродок.

Пим рассеянно поскреб затылок. — Ну, период стенаний и рвоты у него позади. Теперь он бродит по дому, что-то бормоча себе под нос, пока его что-нибудь не отвлечет; я бы назвал это жаждой действия. То, как он ухватился за проблемы с канализацией, было просто жутко. Если взглянуть моими глазами, ну, вы понимаете.

Карин понимала. В конце концов, куда бы ни помчался Майлз, Пим должен будет следовать за ним. Неудивительно, что все обитатели дома затаив дыхание следят за его ухаживанием. Она представила разговор служанок: 'Бога ради, умоляю, не переспит ли кто-нибудь с этим маленьким паршивцем, пока мы все не свихнулись вслед за ним??' Хотя нет, большинство слуг Майлза пребывает полностью под его чарами, и они должны высказаться в не столь грубой форме. Но, держу пари, дело к тому идет.

Пим прекратил тщетное наблюдение за домом госпожи Форсуассон и предложил сестрам подвезти их. Марсия - видимо предвидя, что в ближайшем будущем им предстоит выдержать перекрестный допрос со стороны родителей, - вежливо отказалась за обеих. Пим уехал. Карин в компании своего персонального шпика направилась в противоположную сторону.

***

Катерина медленно подошла к садовому столику. Снова села. Достала из левого внутреннего кармана конверт и повертела его в руках, внимательно разглядывая. Кремовая бумага была внушительно плотной и тяжелой. На откидном клапане сзади конверта была глубоко и чуть неровно выдавлена в толстой бумаге форкосигановская печать. Это не машинный оттиск - ее поставила чья-то рука. Его рука. Самый высокий из всех форских стилей, еще официальнее, чем восковая печать: обмакнуть палец в чернила и мазнуть по тиснению, чтобы бурая краска заполнила углубления и выявила узор. Она поднесла конверт к носу, но если прикосновение к бумаге и сохранило его запах, то он был слишком слабым, чтобы уловить.

Она вздохнула, заранее чувствуя себя опустошенной, и аккуратно вскрыла конверт. Как и адрес, лист внутри был исписан от руки.

"Дорогая госпожа Форсуассон", начиналось письмо, "мне очень жаль".

"Это - одиннадцатый вариант письма. И все они начинались этими тремя словами, даже та ужасная версия в стихах, так что их я решил оставить."

Ее мысли внезапно перехватило - как перехватывает дыхание. Целое мгновение ее интересовало лишь одно: кто вытряхивает мусорную корзинку Майлза и нельзя ли этого человека подкупить. "Скорее всего, Пим - и, вероятно, нет". Встряхнув головой, она отогнала от себя эту картину и продолжила чтение.

"Как-то Вы попросили меня никогда не лгать Вам. Значит, так тому и быть. Я скажу Вам теперь всю правду, пусть это не самый лучший или разумный поступок с моей стороны, и к тому же недостаточно смиренный".

"Я пытался похитить Вас, заманить в ловушку, взять в плен - потому что считал, что никогда не заслужу и не получу Вас. Вы - не корабль, чтобы можно было взять Вас на абордаж, но я не придумал иного плана, кроме хитрости и взятия врасплох. Хотя и не настолько врасплох, как это вышло за ужином. Революция началась раньше времени, поскольку идиот-заговорщик сам взорвал свой тайный склад с боеприпасами, и его намерения читались прямо на небе. Иногда такие инциденты рождают новые нации, но гораздо чаще заканиваются ужасно, виселицей и плахой. И бегушими в ночь людьми. Я не прошу прощения за то, что попросил Вас выйти за меня замуж - единственная правда среди всего этого дыма и грохота, - но мне чертовски плохо от того, что попросил я об этом так скверно."

"Хотя от Вас я свои намерения таил, но мне следовало как минимум оказать Вам любезность, скрыв их и от других, пока Вы не получите тот год передышки и покоя, о котором просили. Но я испугался, что Вы предпочтете другого".

Бога ради, что он там навоображал? Какого другого? Ей никто не нужен. Формонкриф? Невозможно. Байерли Форратьер даже не притворялся, что его намерения серьезны. Энрике Боргос? Б-р-р: Майор Замори - ну, в общем, Замори показался вполне славным. Но до чего же скучен!

Интересно, когда это критерий "не скучный" стал для нее главным при выборе супруга? Минут через десять после первой встречи с Майлзом Форкосиганом? Черт бы его побрал, он испортил её вкус! И суждения. И: и:

Она продолжила читать.

"Так что я воспользовался садом как уловкой, позволяющей мне подобраться к Вам поближе. Я преднамеренно и сознательно превратил в ловушку Ваше самое сокровенное желание. За это я не просто извиняюсь. Я этого стыжусь".

"Вы заслужили возможность расти. Я хотел бы сделать вид, будто не понимал, что злоупотребляю своим положением, предоставляя Вам такую возможность, но это было бы еще одной ложью. Но я сходил с ума, видя, как Вы ограничиваетесь крошечными шажками, когда могли бы обгонять время. Ведь звездный час в жизни человека обычно столь краток".

"Я люблю Вас. Но я страстно желал прежде и жажду теперь намного большего, чем ваше тело. Я хотел обладать силой ваших глаз, их способностью видеть форму и красоту, которой пока еще нет, и извлекать ее в реальный мир из небытия. Я хотел владеть честью вашего сердца, которое не заставили сдаться самые гнусные ужасы тех суровых часов на Комарре. Я хотел вашу храбрость и вашу волю, вашу осторожность и безмятежность. Полагаю, мне была нужна ваша душа, а желать такого - это слишком".

Потрясенная, она отложила письмо. Только сделав несколько глубоких вдохов, она принялась за него снова.

"Я хотел подарить Вам победу. Но по самой своей сути триумф не может быть отдан. Его надо взять самому, и чем хуже расклад и ожесточеннее сопротивление, тем большая это честь. Победа не может быть подарком".

"Но подарки могут быть победой, не так ли? Именно это Вы сказали. Сад мог быть Вашим подарком, приданым Вашего таланта, способностей, мечты".

"Я знаю, что теперь слишком поздно, но я просто хотел сказать, что эта победа была бы более чем достойна нашего Дома".

"Остаюсь в Вашем распоряжении,
Майлз Форкосиган".

Катерина уткнулась лбом в ладони и прикрыла глаза. Лишь несколько раз сглотнув, она сумела справиться со своим дыханием.

Потом она села ровно и в угасающем вечернем свете перечитала письмо. Дважды. Оно не просило, не требовало, даже не ждало ответа. Замечательно, ведь сейчас она вряд ли сможет связать хотя бы два слова. Какой она должна сделать вывод, по мнению Майлза? Если предоложение начиналось не с 'я', первым словом там стояло 'но'. Письмо не просто честно, оно до конца откровенно.

Тыльной стороной измазанной ладони она смахнула текущую из глаз влагу; слезы, испаряясь, холодили пылающие щеки. Перевернув конверт, она еще раз вгляделась в печать. В Период Изоляции на такие тисненые печати ставили пятно крови - это означало наиболее личное заверение фор-лорда в верности. Потом для этого изобрели цветные восковые мелки самых разных цветов, причем каждый из них имел в высшем свете свое значение. Винно-красный и пурпурный были популярны для любовных посланий, розовый и синий - для извещений о рождении, черный - для сообщений о смерти. Этот же оттиск был самого консервативного и традиционного оттенка, красно-бурого.

"Потому что это и есть кровь", поняла вдруг Катерина, смаргивая подступившие слезы. Что это для Майлза - сознательно мелодраматический жест или бездумный автоматизм? Что он вполне способен на мелодраму, она ничуть не сомневалась. Более того, она подозревала, что при любом удобном случае он такой возможностью упивается. Но при взгляде на пятно и попытке представить, как Майлз прокалывает большой палец и прикладывает его к конверту, в душе Катерины зрела жуткая уверенность: этот поступок был для него естественным и инстинктивным, словно дыхание. Она могла поклясться, что у него даже был кинжал со спрятанной в рукоятке печатью, какой прежде всегда носили высшие лорды. В антикварном магазине или сувенирной лавке можно купить их имитацию с тупым лезвием из мягкого металла - нынче никто не режет палец, чтобы заверить свою подпись кровью. Подлинные острые кинжалы-печати Периода Изоляции если изредка и появляются в продаже, то цена на них взлетает до десятков и сотен тысяч марок.

А Майлз, наверное, открывает своим письма или чистит ногти.

И когда и как он умудрился взять на абордаж корабль? Почему-то она была уверена, что он взял подходящее сравнение не просто с потолка.

У нее вырвался невольный смешок. Если они когда-нибудь увидятся вновь, надо будет сказать: 'Бывшим секретным агентам не стоит писать письма под такой дозой фаст-пенты'.

Хотя если у него действительно случился острый приступ правдивости, как быть с абзацем, начинающимся со слов 'я люблю вас'? Она перевернула письмо и перечитала этот кусок заново. Четырежды. Энергичные, квадратные, отчетливые буквы словно плясали перед её глазами.

Перечитав письмо в очередной раз, она поняла: чего-то там все-таки недостает. Признаний в избытке, но нет ни единой просьбы о прощении, наказании или искуплении, никакого упрашивания снова увидеться с нею или позвонить. Ни единой мольбы, на которую ей пришлось бы ответить. Какая странная остановка. Что бы это значило? Если это какой-то особый шифр СБ, то ключа к нему у нее нет.

Он не просит о прощении, потому что считает, что оно невозможно? Или просто слишком суров и высокомерен, чтобы умолять? Гордость или отчаяние? Что? А, может, и то, и другое сразу. "Распродажа!" промелькнуло в ее мозгу, "только на этой неделе - два греха по цене одного!" Это: это звучало как-то очень по-майлзовски.

Ее мысли вернулись к прежним, горьким ссорам с Тьеном. Как она ненавидела эти жуткие фигуры танца между разрывом и примирением и сколько раз вынуждена была их проделывать! Если вы в конце концов друг друга простите, почему бы не сделать этого сразу и не избежать многих дней скручивающего желудок напряжения? Прямиком от греха до прощения, минуя промежуточные шаги, без раскаяния, без задабривания: просто взять и простить. Но они вели себя иначе. Каждый раз они словно возвращались к исходной точке. Может, именно поэтому хаос их семейной жизни точно двигался по замкнутому кругу? Может, они так и не усвоили урока, потому что каждый раз отступали перед трудностями на середине?

Ошибившись по-настоящему, что же делать дальше? Как выбраться из того жуткого места, куда ты попала, и больше туда не вернуться? Потому что на самом деле ты не возвращаешься. Время стирает тропу за твоими следами.

Итак, возвращаться она не желает. Не хочет ни знать меньше, ни сделаться меньше сама. Не хочет, чтобы эти слова остались невысказанными: она судорожно прижала письмо к груди, потом разложила бумагу на столе и тщательно разгладила. Ей просто хочется, чтобы ушла боль.

Когда она увидит Майлза в следующий раз, потребуется ли от нее отвечать на его злосчастный вопрос? Или как минимум знать ответ? Существует ли иной способ сказать ему "я вас прощаю", нежели ответить "Да, навеки", - или третьего не дано? Ей отчаянно захотелось отыскать это третье немедленно.

"Не могу ответить сразу. Просто не могу."

Масляные жуки. Во всяком случае, масляных жуков она переделать может:

Тетин голос, окликающий Катерину, прервал кружение ее мыслей. Должно быть, тетя с дядей вернулись с ужина. Она торопливо засунула письмо обратно в конверт, снова спрятала его в болеро и вытерла глаза. Потом попыталась придать лицу хоть какое-то выражение, какое угодно, - но все они походили на маски.

— Уже иду, тетя Фортиц, — отозвалась она и встала, чтобы подобрать совок, отнести сорняки на компостную кучу и вернуться в дом.

1 ! 2 ! 3 ! 4 ! 5 ! 6 ! 7 ! 8 ! 9 ! 10 ! 11 ! 12 ! 13 ! 14 ! 15 ! 16 ! 17 ! 18 ! 19 ! эпилог